Танец смерти кровавых глаз

То, что люди по своей натуре эгоисты – неоспоримая правда. Не переживать о чужих проблемах и волнениях вполне им свойственно. Это приводит к молчанию. Молчанию тех, кто отчаянно хочет кричать настолько, что барабанные перепонки, скорее всего, не вынесут и лопнут от напора. Нет смысла говорить о своих тревогах – обязательно найдётся тот, кому хуже, заставляя тебя чувствовать себя последним куском дерьма. Пока одни беззаботно смеются уютными вечерами в кругу семьи, другие думают, что, впрочем, суицид – тоже выход. Выход для сильных, которых будут именовать слабаками, сбежавших от реальности. Порой побег – единственное верное решение. Начать новую жизнь, с чистого листа, мешают невидимые оковы, созданные обществом и самим собой. И ведь приходится справляться. Справляться с грузом несправедливости, находить в себе силы улыбаться и дарить другим уверенность, что всё, в конце концов, будет в порядке. Возможно, не сейчас и не через год, но когда-нибудь точно. Если карма в действительности существует, она не допустит того, чтобы страдали хорошие люди. А есть ли, в принципе, хорошие люди? Правильно ли делить всех на "хороших" и "плохих"? И кто решает, какое насилие было проявлено во имя "добра"? Ведь, как никак, насилие – есть насилие. Даже у отпетого преступника есть свои мотивы, трагичная история и цели, заслуживающие уважения. Дело в средствах, коими они достигаются. Именно средства определяют сущность человека. Неважно, что ты хочешь спасти мир, если для этого готов поработить его, что уже, честно сказать, неправильно. Не нарушай своим правом право другого индивида. В Конохагакуре кипит жизнь, и никто не догадывается, что происходит там, за стенами навязанного мира. В Резиденции Хокаге неспокойно, но шиноби обязательно позаботятся о том, чтобы об этом не стало известно обычным жителям. Лишнее волнение может повлечь за собой необратимые последствия. О чём говорить, если даже для ниндзя рангом ниже джонина это останется нераскрытым секретом. — Цунаде-сама, беда! Врывается в кабинет запыхавшаяся Шизуне с обеспокоенным выражением лица. Видно, с весьма неприятными вестями – всегда, когда она входит в кабинет без стопки бумаг в руках, происходит что-то очень плохое. Цунаде и так по уши не только в денежных долгах, но и бумажных, поэтому даже самая ужасная новость не сможет перебить лёгкое облегчение от того, что работы не прибавится ближайший день точно. — Что такое, Шизуне? – Хокаге устало потирает виски в предверии будущей головной боли, смотря на свою нервную подопечную, что осторожно закрывает за собой дверь, озираясь по сторонам. — Из клана Учиха нашёлся ещё один выживший, – хоть и констатирует твёрдо, но сама будто не верит своим словам, а Цунаде, оживившись, вскакивает с кресла и громко хлопает ладонями по столу. — Что ты несёшь?! – вспыхивает и не в силах устоять на месте, мечется какое-то время по кабинету. Как только более-менее успокаивается, шумно выдыхает и продолжает, – Откуда такие сведения? Клан Учиха был вырезан Итачи, нынешним отступником из организации Акацуки. — Один из джонинов Тумана, близкий к Мизукаге, видел обладателя Шарингана в Деревне Скрытой Травы четыре месяца назад. С тех пор он нигде не объявлялся, – переводит дух и твёрдо продолжает дальше, не обрывая зрительный контакт с Пятой, – Есть вероятность, что свитки, пропавшие в то время, были похищены им же. Шорох, появившийся сзади, заставил обернуться и так обеспокоенных девушек. Какаши. Пробрался через открытое окно, видимо, слышал разговор, раз стал серьёзнее обычного. Кратко выразил своё уважение Хокаге и встал наравне с Шизуне, напротив Цунаде. — Поручите это мне. Лучше не разводить панику и решить всё тихо, – уверенный тон мужчины не оставляет иного выбора, кроме как доверить это задание ему. Какаши смотрит прямо и, кажется, мог бы просверлить дыру одним взглядом. — Так уж и быть, Какаши. Докладывай мне о ситуации, можешь покидать деревню по своему усмотрению, я оформлю нужные бумаги. Шизуне! — Вас поняла! Этим подопечная и нравится Великому Медику Конохи. Не стоит всё разъяснять – поймёт сразу и без слов. Мгновенно покинула кабинет, чтобы договориться о разрешении Какаши на передвижение вне пределов деревни. Последний, уточнив некоторые мелочи относительно задания, тоже удалился. Необходимо завершить приготовления. В Конохе всегда неспокойно.

***

Гром, разразившийся по всей округе, не навевает ничего, кроме плохого предчувствия. В этой отвратной Деревне Скрытого Дождя, в родине Лидера, голову никогда не посещают счастливые мысли, как бы ты ни старался, поэтому даже нукенины не берут миссии на долгий промежуток времени, лишь бы не оставаться здесь. Итачи не исключение. Ему никогда не нравился дождь: сметает все следы, усложняет расследование и утяжеляет одежду с каждой непрошеной каплей. Мрачно, уныло и тревожно. Так, как бывает чаще всего. Радость чужда Учихе, завравшемуся настолько, что давно успел забыть, где, собственно, ложь, а где – истина. Театр одного актёра перерос в третьесортную комедию. Нет. На сей раз ситуация складывается по-иному. Ведь на самом деле, погода – совсем не то, что заботит Итачи. Его она интересует меньше всего. Ежедневно наблюдать за побитым и измотанным Шисуи вследствие нечеловеческих нагрузок на тренировках – ужасная мука. Того хватает только на сухую полуулыбку при виде своего непробиваемого младшего друга по направлению своей комнаты или вечеров, когда из них не спится никому. Не потому, что не хочется, а просто не получается. За эти несколько месяцев побеседовать так и не удалось, Тоби будто намеренно гоняет Шисуи, дабы исчерпать весь лимит его сил и научить преодолевать предел. Результаты оправданы, парень действительно стал сильнее, и это не может не пугать. Пройти весь курс обучения Мокутона в семь раз быстрее просто немыслимо, учитывая, что этот курс был предназначен именно для гения клана Учиха. Позволить себе такую роскошь, как беседа с давним другом – непозволительна. Если раньше парни сковывали себя в неловких прикосновениях, то теперь и в разговорах тоже. Ничего лишнего, всё по делу. Только Шисуи, кажется, всё так же любит. Начиная с того, как теплеет его взгляд при столкновении с Итачи, как губы едва заметно вздрагивают в улыбке, внушающей доверие, что всё в порядке. Так было всегда. В их дружбе старший всегда был двигателем и опорой, на которую можно полагаться. Всё, будто по тайному заговору, происходило так, как он предсказывал. Без каких-либо изъянов и пороков. Наверное, это принято называть скрытой силой, способной перевернуть чей угодно мир с ног на голову. То, что Итачи держал в себе, Шисуи разбирал по крупицам и давал веру, что младший непременно справится со всеми сложностями. Правдой ли это было? Справился ли в итоге Итачи или допустил роковую ошибку? Исполнил приказ в лучшем виде, чтобы защитить деревню и Саске. Только вот непонятно, от кого стоит защищать последнего – от той же деревни или предначертанных ему опасностей. Несомненно, стал намного взрослее, он больше не тот наивный ребёнок, просивший уделить себе внимание. Его, Саске, потенциал виден невооружённым глазом, вполне вероятно, что он превзойдёт своих предшественников, но отчего-то гордости эта догадка не вызывает. Из-за кривой дороги, выбранной им. Итачи не может винить младшего в этом, ведь сам послужил для него толчком отречься не только от близких людей, но и моральных принципов. Матерный поток из уст Хидана не даёт полностью окунуться в свои мысли, поэтому Итачи выдыхает на грани слышимости и приподнимает веки, чтобы взглянуть на источник шума. Как обычно. Нукенины, в особенности Мацураси и Дейдара, снова что-то не поделили. На заднем фоне Конан провожает Шисуи до его комнаты, чтобы подлатать после миссии в паре с куноичи. Как всегда сдержанна, изысканна и спокойна. Чем-то напоминает заботливую многодетную мать, но называть отступников детьми язык не поворачивается. Какие из них дети? Были ли они вообще детьми когда-либо? Ощущение, что все в Акацуки изначально родились теми, кем являются сейчас. И неважно, что у Сасори кукольное тело, а у Какузу пять сердец. Надежды спокойно попить чай окончательно рухнули, стоило Мацураси в порыве эмоции перевернуть стол вместе с содержимым на нём. Дальше последуют разборки Какузу об экономии, оставаться смысла нет. Итачи со скрипом встаёт с деревянного стула, следом за ним – Сасори и Кисаме, не желающие принимать участие в этой вакханалии ровно столько же, сколько и Учиха. Пейн просил зайти к нему после завтрака. — В Сунагакуре советчик влиятельного политика занимается незаконной торговлей девушек и женщин, подвергая их сексуальному насилию. Кисаме, Итачи, ваша задача состоит в его убийстве и освобождении пленниц. Шисуи также отправляется с вами. На этом всё. Нукенины синхронно кивают и молча выходят из кабинета. Впереди долгий путь, который будет длиться четыре дня, но для них подобное давно стало обыденным. Непривычно лишь осознание, что сопровождать их будет Шисуи, который, кстати, уже осведомлён о скором отбытии. Напряженность – не то слово, которым можно охарактеризовать происходящее, ввиду присутствия Кисаме, что находится в приподнятом настроении по только ему известной причине. Ироничные шутки наподобие: «Рыба и то поболтливей вас будет», по крайней мере, больше не вызывают раздражения, граничащего с так же хорошо скрываемом смущением. Хруст веток под ногами умиротворяет, но бдительности не уменьшает, как никак, они блуждают по лесу, славящемуся кровожадными хищниками и затаившимися шиноби-преступниками. Наличие сенсора в команде упрощает передвижение. Шисуи не выглядит измученным или вымотанным, напротив – его лицо выражает исключительную решимость. Читать парня трудно, почти невозможно, поэтому любые предпринятые попытки заканчиваются неминуемым крахом. Все видят ровно столько, сколько он позволяет видеть – ни на толику больше. За небольшими искрами таится неукротимое пламя. Было решено устроить привал, вечерело. Найдя более-менее открытое пространство, Шисуи на автомате сложил необходимые печати для возведения скромного домика без каких-либо мудрёностей. Идеальное укрытие на пару часов, скрытое за гущей пышной листвы высоких деревьев. Одно помещение, одно окно и одна дверь – как символично. Весьма очевидно, что без караульного дело не обойдётся. Доверять свои туши новенькому никто не собирается, поэтому вариант с Шисуи отпадает сразу. Кисаме, страдающий бессонницей, добровольно предложил свою кандидатуру. Возражений не поступило, поэтому Акулоподобный, почему-то хитро оскалившись, вышел из недавно построенного дома. Уточнил, что сидеть в душной комнате с двумя парнями ему не хочется, поэтому покараулит снаружи. Отчего-то кажется, что дело совсем не в этом. Словно специально кидает хворост в догорающий костёр, чтобы огонь вспыхнул с новой силой. Итачи выглядит невозмутимым и угрюмым, но кто, если не Шисуи, поймёт, что на самом деле тот нервно постукивает пальцы о согнутую в колене ногу под рукавом плаща, надеясь, что это останется незамеченным. Нет, он не надеется, он уверен в этом. Это первый случай за всё последнее время, когда они остались почти наедине, и у старшего в сердце что-то скребёт, не даёт собраться с мыслями и постепенно разъедает изнутри, скручивая все внутренности. Так нельзя продолжать. Они не чужие друг другу. Не случайные прохожие, а друзья, чёрт возьми, разлучённые злым роком. Разве может вмиг исчезнуть всё, чем они жили, дышали? Мир не настолько хрупок, чтобы перестать верить в него. — Итачи. У младшего слегка дёрнулись брови от удивления, но взгляд всё тот же – пустой. Пустой, хмурый и серьёзный, где-то вдалеке сияет тлеющий свет доброты, надёжно спрятанный за хладнокровностью. На оклик не отвечает, ждёт. — Я видел, как ты поранил правую лодыжку. Покажи мне свою рану, – произносит одновременно и с мягкостью, и с твёрдостью, чтобы донести до парня всю серьёзность своих намерений. — Всего лишь царапина, – смотрит с тем же упором, что и на него, но тут же отступает, как только Шисуи оказывается рядом. Спорить бесполезно, непреклонность давнего друга берёт своё. — Бывало, что и от одной царапины погибали. Старший Учиха кладёт ногу нукенина поверх своих и осторожно снимает сначала обувь, а затем и неуклюже завязанные бинты, видимо, предпринятая мера остановить кровотечение. Выпуская определённое количество чакры через ладонь, прикладывает Мистическую руку прямо к свежей ране, что до сих пор сочится кровью. Простая царапина? Каким бы умелым лжецом ты ни был, глупые отговорки остаются глупыми отговорками. За эти месяцы Шисуи учился не только Стихии Дерева, но и Ирьёниндзюцу с Орочимару. По большей части самостоятельно, ведь с последним видеться часто не удаётся ввиду его занятости, в основном, наведывался для того, чтобы проверить результаты и дать следующие указания. Усилия оправданы, ведь на лечение такого ранения потребовалось всего двадцать семь секунд. Итачи сам считал. Ещё три секунды Шисуи не отпускал, задумчиво оглядывая конечность, будто на медицинском (или не совсем) осмотре. Этого времени хватило, чтобы отметить шрамы и мозоли на чужих ладонях, полученных, вероятнее всего, от неудачного пользования Мокутона. — Спасибо.. Шисуи, – сначала запнулся, не зная, как обратиться к парню, ведь его загадочное появление всё ещё кажется нереальным, – Слышал, ты сталкивался с Саске, – тот кивает в знак подтверждения и откидывается на пол, сцепляя руки в замок за затылком. Уже не смотрит на Итачи, а мечтательно улыбается своим мыслям. — Я не буду спрашивать, что между вами произошло, – улыбка с лица спадает, сменяясь на полную решимость и непоколебимость, – Мы же друзья, верно? Я ни разу не жалел о своих решениях. В том числе и о том, что доверил тебе честь клана. Даже не зная подробностей, я знаю, что ты поступил правильно. Снова. Снова Шисуи на стороне Итачи. Безумец, не иначе. Последний ведь так добивается того, что при одном его упоминании сводило челюсть от злости и ненависти, но всё это превращается в ничто от каждой вылетевшей фразы с уст старшего. Постараться скрыть от него что-то – все равно, что биться о стену. Мимо не ускользает даже малейшее вздрагивание ресниц, не говоря уже об остальном. — Не принимай желаемое за действительность, – и всё же, попытаться можно. Прежде, чем перевал подойдёт к концу, нужно восстановить силы, поэтому Итачи съедает пару бойцовских пилюль и ложится на другом конце комнаты, под открытым окошком, сняв с головы перечёркнутый протектор. Шисуи хмыкает на действия младшего, ведь тот раньше с радостью украдкой занимал место поближе, а сейчас, вон, каким недоступным стал. Может, оно и к лучшему. Будет тщательно соблюдать границы личного и чужого пространства, не перегибая палку. С ясным осознанием того, что заснуть вовсе не получится из-за сбитого режима, парень поворачивается набок, чтобы рассмотреть Итачи. Глубокие морщины под глазами, наверное, от стресса или физической особенности; ровный овал лица, прибавляющий очарование и без того неотразимому парню; небольшой нос, идеально гармонирующий с тонкими губами; а кожа, что выглядит такой нежной, точно жесткая от жизни шиноби, другого просто не дано. Теперь, лёжа просто вот таким образом, не волнуясь ни о чём, понимаешь всю прелесть простой мирной жизни. Она, безусловно, манит своими сладкими речами и обещаниями, но представить себя в роли обычного гражданина – невозможно. Невозможно после всего пройденного и увиденного. О, эти три месяца были по-настоящему адскими. Тренироваться приходилось даже со сломанными рёбрами и костями, дело доходило до того, что Пейн вмешивался в процесс и отчитывал Тоби за безрассудность. Самым трудным и варварским испытанием было выдержать четыре суток без сна под постоянным напряжением от появляющихся из ниоткуда тварей. Тогда Шисуи впал в беспробудный сон на два дня и лихорадил, благо, только этим всё и обошлось. Не тронулся умом – уже замечательно. Вишенкой на торте служит Ирьёниндзюцу, которому парень начал обучаться по своей инициативе, выраженной из-за стремления к совершенной регенерации. Тем более, медик будет полезен для Организации, базовыми знаниями Конан не ограничишься. Главным стимулом послужили истории о величии Хаширамы, и Учиха загорелся идеей достигнуть хотя бы половины того уровня в Ирьёниндзюцу, что и Первый Хокаге. Если бы Шисуи поставили перед выбором разрушительной или целебной силы, он не смог бы дать чёткого ответа. И то, и другое направлено на достижение великой цели, цели добиться мира любыми имеющимися средствами. В пределах разумного, конечно, и с минимальным вредом. В идеале: без кровопролития. Но загвоздка в том, что как такого идеала не существует – только мнимый образ, за который цепляются не только герои, но и злодеи. Повесят ли на тебя клеймо героя или злодея зависит именно от средств, а не убеждений. На тёмную сторону встают жертвы обстоятельств, потерявшие всякую надежду и собственное "я". Слабые люди, что не вынесли испытания судьбой. Но стоит ли обвинять их в этом? Нет. Если бы люди пытались понять друг друга, то таких ситуаций не возникало вовсе. Порой даже самый отбитый отморозок меняется от одних проговорённых слов, подкреплённых делом. Самое важное – произвести впечатление и оставаться человечным. Возможно, все нукенины – тоже своего рода жертвы, нашедшие себе укромное местечко под крылом такого же, как и они. Настоящая цель Акацуки в строжайшей тайне до сих пор, но многих участников это не волнует. Их не осуждают и признают, как равных. Делают грязную, а порой и правильную, работу, на которую не способны обычные шиноби. Поддерживают столь важный баланс, и за это им стоит отдать должное. Невыносимая жара, горячий песок под ногами и отсутствие источников воды сказывается на общем состоянии троицы. Сложнее всего приходится Кисаме, поэтому Учихи не жалуются. Было бы странно слышать жалобы от нукенинов, прошедших через тернии АНБУ ещё в детском возрасте. Пейн официально может зваться садистом, раз решил отправить в пустыню Акулоподобного. Такими темпами, в Организации из живых – и то под вопросом – будет только сам Лидер. Пробраться в деревню труда не составило, мало кто в курсе о существовании Акацуки в данной местности, что несомненно служит преимуществом. На ходу обдумывают план, Шисуи поручено отследить советника, поэтому он, отскакивая от одной крыши к другой, забирается на самую высокую точку и сосредотачивается. Состояние примерно такое же, что и при медитации, только с упором на составление портрета разыскиваемого человека. При активизации шарингана поиск облегчается на несколько фаз, через какое-то время Учиха обнаруживает цель и заставляет мужчину впасть под гендзюцу, притом так, чтобы прохожие не заподозрили ничего странного. Последний, как заворожённый, движется в направлении заброшенного района и при этом умудряется убедить свою спутницу в том, чтобы она ждала его в гостинице. Соответствующий сигнал – и два нукенина следуют за бегущим по зданиям Шисуи, остерегаясь лишнего внимания. Первым до дезориентированного советчика, что недавно пришёл в себя, добирается старший Учиха и неспешно надвигается, пока тот боязливо отступает назад. Молит о пощаде, но уже допускает ошибку – Шисуи уже выполнил свою задачу, остальное за Итачи и Кисаме. Подопечные мужчины, заметившие его пропажу, сбегаются, как крысы, но сразу подвергаются влиянию гендзюцу, теряя сознание и глухо падая на песок. Горящий ярко-красный цвет шарингана из-под соломенного головного убора вводит в ступор советчика, который соображает, что к чему. Паника охватывает ещё больше, и он кричит яростные проклятия, адресованные истребленному клану и носителям его имени, даже предпринимает попытки сбежать, но окончательно отчаивается, когда оказывается пойманным на сей раз не гендзюцу, а Техникой Оплетающих Деревьев, что сковывает противника и не даёт волю его действиям. Возбуждённая Самехада во владении приближающего Кисаме говорит о том, что нукенина задержал некто интересный, чакрой и плотью которого она также успела полакомиться. На нём – убийство мужчины, а на Итачи – вызволение девушек. Шисуи нужно было просто найти советчика и загнать его в угол, с чем он, собственно, справляется успешно, поэтому уходит под предсмертные вопли, коротко кивнув Мечнику. Наблюдая, как небрежно обращается младший Учиха с девушками, можно отметить, что в любовных делах у него всё очень, очень плохо. Шисуи неслышно хихикает, прежде чем дотронуться до плеча Итачи и сообщить о завершении задания. Последний, кажется, слегка дёрнулся от неожиданного прикосновения, но вида, как всегда, не подал. Да, всё настолько плохо, что Итачи шарахается простых манипуляций, в которые не вложена агрессия или скрытая неприязнь. После проверки здания на наличие тайных проходов или подвалов, с полной уверенностью, что все жертвы на свободе, нукенины вновь собрались втроём, чтобы, как выразился Кисаме, прогуляться до Убежища. Похоже, зарядился позитивом после пары убийств настолько, что кровожадная ослепительная улыбка не спадает с его довольного лица еще достаточно долго. Возвращение заняло не четыре, а пять суток, так как троица не спешила вернуться в изрядно надоевшую Деревню Скрытого Дождя. Шисуи приобрёл лекарственные травы для создания противоядий и особой техники, что не даётся освоению ни новичкам, ни профессионалам, таким как Кабуто или Орочимару. Возможно, Цунаде и смогла бы, но странно обращаться к Хокаге с вопросами о Ирьёниндзюцу, будучи мёртвым отступником. Кисаме и Итачи, пока парень блуждал по разным аптекам, прохлаждались на горячих источниках, чтобы очиститься от пыли и песка. Более того, сдали свою одежду в прачечную, что немало смутило Шисуи, ведь оказалось, что даже сейчас Итачи остаётся таким же любителем опрятности, как и в детстве. — Не верится, что ты будешь тренировать меня, – вдруг ни с того ни с сего с какой-то гордостью произносит старший, когда они выходят из кабинета Лидера, – Чувствую себя уязвлённым, – шутит. — Это ненадолго, – бросив напоследок, Итачи исчезает из поля зрения. И непонятно: он или чрезмерно верит в Шисуи, или наоборот. Последний склоняется к первой версии хотя бы потому, что тот ни за что не прибегнул бы ко второй. Для Итачи, хоть и столь повзрослевшего, Шисуи до сих пор остаётся примером. Примером, которому он никогда не сможет последовать. Не тогда, когда столько всего сказано и сделано. Его жизнь распланирована от начала до конца, никаких исключений. Техника, позволяющая восстановить всю чакру другого человека без убытка, наконец доработана. Опробовать пришлось на полуживом от изнеможения Дейдаре, что перестарался с глиняными бомбами, и результат достоин того, чтобы пользоваться этим дзюцу в дальнейшем. Принцип, что и у Бьякуго, только накапливать чакру на подсознательном уровне, создавая дополнительный "отсек" для неё, не требует чрезмерной концентрации и годов тренировок. Наполнить этот отсек нетрудно, минус заключается в том, что необходимо исключить любые движения на пять минут, чтобы сосредоточиться. К бою придётся готовиться заранее, особенно, если противник не ведётся на клонов и устойчив к иллюзиям. Много недочётов, но, в целом, неплохо. На календаре отмечена важная дата. Сегодня двадцать третье июля. Шисуи никогда не пропускает значимые события, поэтому идёт к аварийному выходу, туда, где чакра нукенинов не ощущается совсем. Ему всё ещё запрещено покидать Убежище без разрешения, а причина, по которой он сейчас умело обходит все поставленные для его поимки ловушки, покажется Лидеру смехотворной и пустяковой. Только вот, Учихе почему-то не смешно, да и по пустякам правила он не нарушает. Заноза в заднице – Зецу, специалист в слежке и добыче информации, благодаря своей способности слияния. Как призрак, чьё присутствие рядом для тебя останется тайной по его прихоти. Но, тем не менее, за эти три месяца парень настолько приспособился к "хвосту", что без проблем распознает, близко он или нет. Ровно в полночь уходит непонятно куда и ровно в шесть часов утра возвращается, причем, сразу в комнату к Шисуи. Своеобразная проверка, привыкаешь уже спустя пару недель. Лавировать меж установленными ловушками не так сложно, как пройти мимо шумного Хидана, который, судя по всему, ищет уборную. Учиха затихает, стоя за стеной, разделяющей их на ничтожный метр, и скрывает свою чакру настолько, насколько это возможно. Облегченно выдыхает, когда остаётся незамеченным Мацураси, и ускоряется, дабы не терять времени зря. Дорога от Деревни Скрытого Дождя до логова Орочимару займёт полтора часа. Не более сорока минут, если поспешить. В этом Шисуи убедился на собственной шкуре, так ещё и успел купить подарок, благо, искать долго не пришлось. Пару печатей – и скала, надёжно запечатанная самим Змеем, отодвигается в сторону, впуская нежданного гостя. Душевная доброта это или нет, но последний не возражает, чтобы парень свободно передвигался по его владениям, поэтому заявлять о своём приходе нет нужды. Чакра Саске едва уловима, но этого вполне хватает, чтобы суметь дойти по следу мрака, приправленного замешательством, до комнаты подростка. Репетируя свою речь пару раз, собирается с мыслями и заходит, предварительно постучавшись. К удивлению, на сей раз взмаха катаны не последовало. — Шисуи? – чуть хмурится, пытаясь рассмотреть в темноте знакомую фигуру, и зажигает прикрепленный к стене факел, – Идёшь от Орочимару? Выглядишь так себе, – отмечает неестественно бледный цвет кожи парня и морщины под глазами, которые, кажется, стали намного заметнее из-за чуть осунувшегося лица. — Не изменяешь себе, – позволяет себе расслабиться в компании младшего Учихи и, мягко улыбнувшись, подзывает его жестом руки к себе, на что тот недоверчиво приближается, всем своим видом показывая недовольство, – Неужели и правда не догадываешься, почему я здесь? – когда Саске оказывается достаточно близко, Шисуи раскрывает неприметную сумку, достаёт из неё коробку с клубничным тортом и протягивает подростку, – С днём рождения, Саске! Знаю, тебе не особо нравится сладкое, но всё же.. Младший абсолютно повержен и впервые за всю свою осознанную жизнь принимает это, как за сведение, неоспоримый факт и единственную истину. День рождения.. Так странно слышать это словосочетание в таком ключе, так странно слышать это именно от человека, буквально восставшего из мёртвых, что невзирая на все запреты и предупреждения продолжает бережно относиться к подобным мелочам. Саске в смятении, мечется между детской радостью и безразличием. В торт аккуратно воткнуты свечи – сразу ясно, что парень вкладывал трепет в каждое свое действие, потому что иначе быть не может. Убедительное, но при этом ненавязчивое: «Ну же», из уст старшего хватает, чтобы вернуться в реальность и зажечь свечи Техникой Маленьких Огоньков, демонстрируя плоды тренировок по тонкому контролю чакры. Кидает смущенное: «Отвали», прикрытое раздражённостью, но сдаётся и всё же съедает протянутый лакомый кусочек. Чего таить, Саске даже желание загадал, когда задувал свечи, хотя считает это полнейшим бредом, высосанным из мизинца. — Не уверен насчёт твоих предпочтений, но надеюсь, тебе понравится, – вручает подростку свиток и немного нервничает, переживая, что последнему подарок придётся не по душе. Они сидят на кровати, поскольку другая мебель, кроме неё и стола, в помещении не имеется. Почти в одинаковых позах, напротив друг друга, и если Саске согнул правую ногу в колене и вальяжно уместил на нее свою руку, а левую выпрямил, то Шисуи поджал их обе под себя. Хозяйничать в чужой комнате не хочется, да и, в принципе, удобно. Младший распечатывает свиток темно-зеленого цвета, и перед ним возникает катана с чакропроводимым лезвием, отражающим кропотливую работу над данным оружием. — Столько мороки из-за такой мелочи.. – тем не менее, собирается с мыслями не в силах противиться благодарности, – Спасибо. Я буду пользоваться ею. — День рождения – не мелочь, – твёрдо возражает Шисуи и мысленно радуется своей маленькой победе, ведь подарок, как никак, понравился Саске, – Не возражаешь, если я буду периодически навещать тебя? — Как будто тебя остановит мой отказ, – беззлобно усмехнувшись, откладывает катану в сторону и переводит взгляд на парня, – Делай, что хочешь. Саске прав. Шисуи, если честно, не прекратил бы свои визиты из-за какого-то отказа, напротив, он прилагал бы все усилия, чтобы его хотели видеть, ждали. Становится досадно от одной мысли, что младший самовольно убивается каждую секунду и тонет в бескрайнем океане ненависти, захлебываясь из-за неконтролируемых волн. Старший сомневается, что сможет стать желанным берегом, но спасательным жилетом – вполне возможно. Глаза, что взирают на него, источают отчаянность, глубокую обиду и желание беспощадной мести, когда упоминается клан. Только сегодня Саске выглядит немного счастливее, совсем на толику. С миру по нитке образуется клубок, поэтому Шисуи соврёт, если скажет, что не надеется. Не надеется на лучшее для них всех будущее. Оставшийся вечер прошёл за непринуждёнными разговорами и на лице подростка даже проскользнула мимолётная улыбка, когда старший Учиха похвалил его за успехи и мягко потрепал по голове. По просьбе Шисуи Саске поведал о своих академических буднях и бывшей команде, уточняя, что хоть и не мог терпеть их, но дорожил, поэтому решил покончить с этими связями навсегда. Только вот один придурок, Наруто, никак не угомонится, лепечет о дружбе и бесит с каждым столкновением только сильнее. Сакура пока слишком неопытна и слаба, чтобы применить силу, поэтому перекладывает ответственность на сотоварища и Какаши. Последний самый нормальный из них, но недостаточно, чтобы не раздражал. Мнит из себя не пойми кого и щеголяет с чужим шаринганом. Юный рассказчик, когда нелестно отозвался о бывшем сенсее, был перебит упрёком слушателя. Такими темпами в список тупых болванов войдёт и Шисуи, который защищает честь не только близких, но и незнакомцев. Незнакомцев ли?.. Тут Саске понял, что ничего не знает о жизни парня, поэтому скрестил руки на груди с непоколебимыми намерениями исправить это. Не то, чтобы он интересовался его жизнью – просто полноценный обмен информацией. Да. Именно так. А то как-то нечестно всё складывается. По какой-то причине старший Учиха промолчал о своём детстве, начал со становления полноценным шиноби. Некоторые вещи не подлежат огласке, это естественно, поэтому Саске не имел ничего против, только многозначительно кивнул. Когда время близилось к пяти часам, Шисуи неожиданно вскочил с кровати, так как скоро Зецу может бить тревогу, разнюхав о пропаже. За его запястье в тот же миг вцепились и, Боги, как это было неловко, ведь подросток сам от себя такого не ожидал, поэтому так же резко отпустил, отворачиваясь. Злился на себя за столь импульсивный и несвойственный его существу поступок, но виду не подавал, поэтому невозмутимо спросил, почему тот так спешит, за которым последовало: «Моё исчезновение может вызвать проблемы, и я не хочу, чтобы тебя впутывали в это». Как заботливо, однако, аж смешно. Саске хмыкнул, когда Шисуи вновь поздравил его с праздником и попрощался, прежде чем уйти. Снова предоставлен самому себе. Тишина, природа застыла в безмятежности, утренняя прохлада здорово бодрит, а пение птиц подобно приятной мелодии. Никаких последствий от отсутствия сна, движения не скованы и рассчитаны, тело словно само двигается вперёд. Шисуи напоследок оборачивается, чтобы взглянуть на логово Змея, но вместо этого застаёт совсем иное. Всё вокруг замедляется. Тоби.