Танец смерти кровавых глаз

Клетка. Все равно, что закрыть в одной клетке двух хищных зверей разных видов — в конце все равно порвут друг друга в клочья. Витающее в воздухе угнетение тому лишь подтверждение. Если один не знает, куда себя деть от переполняющей его ненависти, то второй совершенно не имеет понятия, как ему справиться с последствиями, вытекшими из долгих манипуляций над младшим братом. В какой-то момент он действительно перешагнул ту еле существующую грань и так вошёл во вкус, что перестал отличать ложь от правды, истину от иллюзии. Недопустимые когда-то вещи стали чем-то обыденным. Итачи казалось, что он поступает верно: закаляет подростка путём демонстрации безжалостной реальности, подготавливает его к ней и одновременно остерегает, не замечая, как постепенно тот угасает и ломается. Разрушается настолько, что не подпускает к себе даже ровесников, видя в них потенциальных соперников или мешающимися камнями на дороге, ведущей к осуществлению единственной цели — убийства старшего брата. Саске перестал понимать само значение любви, а проявлять её боится до сих пор, считая это мерзким въевшимся пятном, от которого он тщательно пытается избавиться. По его мнению, он попросту не заслуживает ни ласки, ни заботы, ни счастья тем более. Рождён вершить месть за истребление клана. Предположить, что кто-то захочет иметь дело с таким отродьем, невозможно. Скрывает неприязнь к самому себе за ширмой тщеславия, высокомерия и грубости, обращаемой к любому, кто посмеет отрицать его превосходство. Итачи, будучи жертвой и преступником одновременно, предпочитает называть себя виновником сложившихся обстоятельств. Он не считает себя жертвой, напротив — позором клана Учиха. Добился лишь сломанной психики Саске, потому-то и быстро свыкся с клеймом отступника и предателя деревни. Той ночью, чтобы спасти своего брата, он пожертвовал жизнями других детей. Не позволял дрожать своим рукам, когда замахивался клинком, поскольку не имел на то права. Если он боялся, то как себя чувствовали эти люди? Сколь велико было их отчаяние? Парень всё ещё помнит, как почти каждые родители перед смертью кричали своим детям прятаться, а те, не осознавая происходящего, наивно принимали всё за игру, пока не сталкивались с окровавленными трупами своих родственников и неизвестного шиноби, который почему-то вместо того, чтобы защищать их, наоборот ранил. Ценность жизни утратилась, а люди в глазах Итачи стали ничем не отличаться от скота. Так же визжат перед смертью и убегают в надежде на спасение, одержимые животным страхом. На лице Саске появилась усмешка, когда его старший брат самоуверенно перекинул одну ногу на другую и начал взирать на него надменным взглядом, словно абсолютно не пострадал от прошлого боя. — Выглядишь жалко, дорогой нии-сан, – про себя отмечает, что тот действительно потерял зрение, когда вглядывается в чужие глаза, не реагирующие на внешние воздействия. Не испытывает ничего, хоть отдали похожее на сочувствие, лишь довольство. — Убери оружие, в ином случае я буду вынужден сжечь тебя здесь же, – поднимает тяжёлый взгляд на Саске, копьями пронзает его душу и заставляет оцепенеть, роняя вытащенную из-под кимоно катану. Последний не ожидал, что старший способен распознавать движения, будучи полностью ослеплённым, потому и вздрогнул, оказавшись застигнутым врасплох. – Саске, мне не нужно зрение, чтобы одолеть тебя. Прекратим это ребячество. — Ребячество?.. – разочарованно срывается с языка, пока подростковые губы немеют. Саске сжимает руки в кулаки, опустив голову. Получается, всё это было ребячеством..? Смерти десятков людей… Убитые мама с отцом… Потеря целого клана… Презрение со стороны жителей деревни, прикрытое лживым восхищением… Внутренние терзания, вечные обвинения, ненависть к себе, апатия, депрессия, панические атаки, чувство неполноценности и постоянного недовольства, тренировки до потери сознания ради мести, предательство друзей, неумение выражать любовь, детская травма… Всё это – ребячество? Саске не верит, что даже столь отвратный и гнилой человек, как Итачи, мог сказать такое. Воспоминания, одни за другими, пролетают в голове подростка, и он, иронично усмехнувшись, ударяет кулаком в стену, оставляя на ней вмятину от нерассчитанной силы, вложенной в этот удар. Вместе с тем на пол капают капли крови, издавая соответствующий звук во внезапно воцарившейся тишине. Кажется, сломал свой мизинец и открыл рану на плече. — Чёрта с два! Скажи это мёртвой матери, погибшей от твоих рук, ну же, давай! – младший срывается на крик, не замечая, как глаза наполняются слезами об упоминании матери и прошлого. – Она ведь… Она ведь так любила тебя!.. – в отчаянии не обращает внимание на ломающийся и дрожащий голос, словно хватается за предоставленный шанс высказать всё, что накопилось за годы одиночества. – Отец восхищался тобой, замечал лишь одного тебя! Не важно, как я пытался добиться его признания… Он всегда сравнивал меня с тобой, ублюдком, не ценившим это! Несмотря на всё, Саске попадает с поразительной точностью в слабые точки, и Итачи не остаётся ничего, кроме как соглашаться с каждым его обвинением. Ему невыносимо больно, так больно, что еле контролирует своё дыхание и с большим усердием не выдаёт дрожь в теле, чтобы не травмировать своего брата ещё больше всей правдой того случая. Хочется обнять его, как тогда, в детстве, утешительно погладить по волосам и искренне прошептать извинения, которые, в принципе, ни на что не повлияют. «Прости меня» не вернёт ни клан, ни родителей, ни прежнего Саске, столь чистого и живого. Сейчас смотришь на него – и словно перед тобой другой человек, прозвавший себя им. Разбитый ребёнок со сломанным детством ищет своё счастье в мщении, не подозревая, что после достижения цели дыра внутри него разрастётся ещё больше. Тьма покинет его, оставив пустым с потерей смысла жизни, ведь единственное, что заставляло его вновь и вновь просыпаться по утрам — желание отомстить. Он не думает ни о чём другом, не планирует свою жизнь наперёд и не имеет иных мечт. Демон внутри него пострашнее, чем Девятихвостый. Добивается не смерти и разрухи, а крови. Не убивать сразу, а мучать оппонента столько, сколько он сумеет выдержать, полностью насладиться своим мнимым превосходством и погубить всех, кто так держится за подростка, чтобы окончательно его втоптать в уродство реальности. Иронично, что демон внутри Саске – это он сам. Нет на свете человека, который ненавидел бы младшего Учиха, больше него самого. А ведь Итачи тоже было по-глупому страшно. Из-за этого не взглянул на лица родителей в последний раз, зная, что решимость, обретённая во имя будущего Саске, бесследно пропадёт при виде столь родных лиц. Как бы он не пытался откинуть эмоции той ночью, он боялся, боялся и боялся, как чёртовый трус! Жалел детей, смотрящих на него с животным ужасом в ожидании смерти, сочувствовал их родителям, коим пришлось пожертвовать собой попусту. Хотелось вонзить этот клинок себе в сердце, умереть вместе с кланом и позором, очернившем его, но одна мысль о том, что Саске не справится, что его раздавят или убьют, заставляла парня двигаться вперёд. Провалился, когда столкнулся с Изуми, подругой его детства. Та по ошибке посчитала, что на клан напал кто-то из другой деревни, обеспокоенно бросилась к Итачи, чтобы предупредить его о вторжении, но стоило к нему подойти ближе, как она почувствовала резкую боль в районе сердца. С приоткрытых губ сорвался слабый хрип с брызгами алой крови, пока Изуми в неверии взирала широко распахнутыми глазами на своего друга, предавшего её. Однако мир, такой тёмный и пугающий, вдруг посветлел и перенёс девушку к берегу океана, недалеко от которого находился двухэтажный дом с крыльцом. Почему-то Итачи, который только-только плакал, несвойственно ярко улыбался, зазывая девушку обратно в дом, чтобы пообедать с ней. Изуми взглянула на себя: трикотажное платье жёлтого цвета, традиционные сандали и соломенная шляпа на голове. Ни намёка на недавнее происшествие. Она коснулась своих шелковистых волос и заметила при входе в дом фотографию семьи Итачи, вероятнее всего, сделанную недавно. — А?.. Итачи, почему мы здесь? – озабоченно спрашивает, пока парень заботливо снимает с нее шляпу и отправляется на кухню, ненастойчиво утягивая её с собой за руку. — Как почему? Изуми, тебе голову не припекло? – всерьёз начинает беспокоиться за Изуми, прикладывая ладонь к её лбу. – Мы ведь давно живём вместе. Переехали из Квартала Учиха два года назад, – убедившись, что с ней всё в порядке, мягко отстраняется, дабы налить облепиховый чай. – Кстати, со мной связывалась мама и просила передать тебе привет. Верно. Итачи пошёл на крайние меры, использовав Цукуёми на своей подруге, чтобы осуществить её потаённую мечту. Жестоко, учитывая, что подобные чувства парень к ней не питает вовсе, но хотя бы так та проживёт свою полную идеальную жизнь. И также эгоистично, ведь таким образом он лишь преобразует свой плохой поступок в хороший, чтобы иметь право вспоминать об Изуми, как о неплохой подруге. Саске замолкает, когда сталкивается с ледяным безразличием Итачи. Его пробирает до костей, он будто распадается на миллиарды атомов и каждый раз собирается воедино, когда осознаёт, что его брату все равно. Ни крупицы сожаления и раскаяния. И что младший ожидал? Что нукенин окажется тем же любящим братом, что и годами ранее? Какая нелепость. Тем пламенем ненависти, что горело внутри него, он сжег себя самого, вместо того, чтобы направить его на других. Достаточно. Хватит на что-то надеяться и делать себе хуже. Саске делает шаг назад, мотая головой в стороны, будто всеми силами пытается внушить себе, что действительно умер в том бою, а всё, что происходит на данный момент – слишком реалистичная иллюзия. — Отец гордился тобой, – трактует Итачи без малейшего сомнения в голосе, решив проигнорировать все обвинения в свою сторону. Не выдаёт ни грамм своих истинных эмоций, благодаря отличной актёрской игре и знанию психологии человека, соответственно, и того, что может привести его к поражению. Поражение для него равно снятию въевшейся маски. – Ты ведь сюда правду узнать явился? Или я в чём-то ошибаюсь? – вопросительно и даже с каплей высокомерия изогнув одну бровь, наклоняет голову в бок и опирается щекой на внутреннюю сторону своей ладони, всё так же сидя на том же месте, что и изначально. Постоянность. Отец гордился тобой. Словно лёд в сердце, не позволявший подростка на хоть какую-то радость, немного тронулся. Он замер, вновь и вновь воспроизводя сказанную старшим фразу в своей памяти, столь невероятную, что Саске понадобилось немного времени, чтобы поверить в неё. Наперекор ожиданиям, легче не стало. Хуже злости – печаль, разъедающая душу. Представив предсмертные лица своих родителей, необъятно веривших в преданность Итачи, Саске прикусывает нижнюю губу, чтобы справиться с переполняющим его гневом. Единственное, что его останавливает – просьба Шисуи. Несоизмеримо ценит то, с какой он заботой к нему относится, хоть и предпочитает дальше огрызаться, не показывая свою такую жалкую сторону. Надменно усмехнувшись, чтобы стереть со своего лица любые проявления слабости, вальяжно облокачивается на шкаф и скрещивает руки на груди. Главное, суметь сохранить хладнокровность до конца разговора. — Рассказывай и помри уже. Время, отведённое на твою унизительную жизнь, давно прошло, – и пусть Саске всеми способами пытался ограничиться лишь первым предложением, ненависть к собственному брату всё же взяла верх. Итачи умело скрывает свою лёгкую улыбку за двумя пальцами, вызванную упрямством подростка, который всеми силами старается держать себя в руках. Не важно, как сильно он его презирает, пока есть возможность находиться рядом и уберечь его от власти Конохагакуре. Непростая задача состоит в том, чтобы изложить всё максимально безопасным путём, так как в ином случае мир, в который неустанно верит Саске, расколется у него прямо на глазах, окончательно сокрушив. При этом важно не соврать, дабы не утопиться в этой лжи ещё больше. Нужен баланс. — Рад, что капелька благоразумия у тебя имеется, – Итачи отмечает послушное поведение младшего, отчего тот лишь гордо хмыкает, показывая своё наплевательское отношение к подобным высказываниям. – Я обманул тебя, – абсолютно невозмутимо, словно враньё является чем-то естественным. – Или, будет правильнее сказать, просто заставил поверить в то, во что я и пожелал. Клан Учиха планировал переворот в деревне, а мне, как АНБУ, был он невыгоден. Он бы опозорил нас, усилил бы проклятие. Своими руками я решил вершить судьбы Конохи и нашего клана, испачкаться в крови братьев, сестёр и родителей. Из двух зол я выбрал меньшее, сократив возможное количество жертв, – пускай хоть немного и завуалировано, местами преувеличено или преуменьшено, но зато правдиво. Старший не соврал, лишь скрыл факт, что резня была приказом от Скрытого Листа, чтобы подросток не стал дурить и вредить жителям этой деревни. – Фугаку сам виноват в том, что не сумел повести за собой клан и остановить переворот. Вот они, последствия смирения с слабохарактерным лидером во всей их красе, – нукенин отнюдь не считает своего отца виноватым, воспоминания о нём отдаются безумной горечью и тоской, но важно помнить, что Итачи посчастливилось играть роль злодея в этой истории. Последняя реплика будто стала точкой кипения для Саске, терпевшего неуважительное отношение к своему клану и родителям всё это время лишь из-за Шисуи, поэтому он, движимый злобой и неконтролируемой агрессией вперемешку с жаждой крови, мгновенно оказался возле Итачи и со всей силы ударил его кулаком по лицу, отчего тот чуть не свалился со стула, потеряв равновесие от неожиданности. Старший выплёвывает кровь, скопившуюся во рту, и обнаруживает, что ему выбили зуб мудрости, когда чувствует непривычную пустоту в области, где он раньше находился, в то время как Саске хватает его за воротник кофты и намеревается врезать снова, но замечает, что пространство вокруг видоизменяется, после чего перед ним разлетаются вороны, точно как в Гендзюцу. Но каким образом? Разве Итачи не ослаб? Младший озирается по сторонам в поисках брата и обнаруживает его стоящего на другом конце помещения. Совершенно невредим и цел, если не обращать внимания на кровь, водопадом стекающую из его глазниц. Неужели Итачи действительно непобедим, даже будучи калекой? Тем не менее, Саске не собирается отступать, поэтому поднимает руку в воздух, чтобы использовать технику Стихии Молнии, способную развеять иллюзию и повергнуть противника, но нукенин, словно предчувствовав это, молниеносно переместился вплотную к младшему и грубо схватил его за запястье, устремив на него свой поблекший пугающе-неживой взгляд. От этого Саске растерялся, по большей части, им завладел страх столь пронизывающего взгляда, способного вывернуть человека наизнанку, потому и застыл буквально на секунду, но этого времени вполне хватило старшему, чтобы сломать тому сначала одну руку, затем и вторую. Из уст подростка вырвался крик, сопровождаемый болью, так как тот в полной мере ощутил, как ему безжалостно переламывают почти все имеющиеся кости. Он хочет поскорее умереть, лишь бы перестать чувствовать это, поэтому бьётся лбом об острие шкафа, крепко сомкнув свои глаза. Жуки, преимущественно пауки, пожирают его изнутри, отравляя своим ядом, а паутиной сковывают органы, заставляя блевать каждый раз с новым усердием. Силы покидают его с приглушением острой боли, но он только жаждет этого, жаждет наконец прекратить своё существование и бесконечную цепочку ненависти. Чувствует, как китайские сороконожки проникают в его уши и, разъедая всё на своём пути, проникают в мозг, несмотря на невероятность данного феномена. Старший брат заливается безумным смехом, наступая на горло Саске, и давит на него, дабы увеличить страдания и позволить ему узреть собственную никчёмность. Видимо, такова судьба. Судьба умереть от брата с садистскими наклонностями, стать тысячной жертвой в его списке убийств. И если винить кого-то, то только себя в бессилии. Когда младший мирится с произошедшим, признав своё поражение, стихающие боли вовсе прекращаются, на очередь им приходит тепло, покинувшее его уже очень давно. Саске с трудом открывает прилипшие, скорее всего, от слёз глаза и мутно разглядывает обеспокоенное выражение лица Итачи, держащего его на руках и слегка трясущего, чтобы привести в чувство. Почему он так... несчастен? Разве это не его рук дело, свершённое во имя мечты избавиться от брата? Так почему же он так напуган и напряжён? Саске не понимает. И не желает понимать. Он медленно поворачивает голову к двери: к нему подбегает Шисуи, вероятно, пришедший на шум. Серьёзен, как и всегда. Итачи передаёт что-то своему лучшему другу, а следом и самого Саске, но последний слишком вымотан, чтобы разбираться в происходящем. Его тело тряпьём оседает в чужих руках, но это далеко не то тепло, что он испытывал ранее. Оно отличается. Подросток готов пройти через ту боль вновь, лишь бы греться этим теплом дольше положенного. Похоже, умереть не так уж и плохо.

***

Последняя реплика будто стала точкой кипения для Саске, терпевшего неуважительное отношение к своему клану и родителям всё это время лишь из-за Шисуи, поэтому он, движимый злобой и неконтролируемой агрессией вперемешку с жаждой крови, мгновенно оказался возле Итачи и со всей силы ударил его кулаком по лицу, отчего тот чуть не свалился со стула, потеряв равновесие от неожиданности. Старший выплёвывает кровь, скопившуюся во рту, и обнаруживает, что ему выбили зуб мудрости, когда чувствует непривычную пустоту в области, где он раньше находился, в то время как Саске хватает его за воротник кофты и намеревается врезать снова, но почему-то останавливается, а затем вовсе цепенеет. Итачи недоуменно взирает на него, но что-либо предпринимать не спешит, терпеливо ждёт, пока подросток выйдет из этого состояния. ... Но этого не случается. Саске, словно кукла в чьих-то руках, отшагивает от своего брата, а зрачки его становятся всё меньше и меньше, будто он видит то, что закрыто от взора других людей. В панике закрывает свои уши руками, бьёт себя по телу, будто пытается от чего-то отмахнуться или очиститься. Нукенин ввиду своей слепоты не способен адекватно оценить происходящее, но по нестабильным выбросам чакры подростком он осознаёт, что тот каким-то образом угодил в лапы чьего-то Гендзюцу, причём настолько мощного, что все попытки Итачи вызволить его оттуда оканчиваются провалом. С таким парень сталкивается впервые, ведь до этого он без проблем мог помочь человеку выбраться из иллюзии, поэтому принимается помогать младшему прийти себя путём базовых необходимых действий, которые когда-то составлял Шисуи, только-только начавший изучать Ирьёниндзюцу. Помнит Итачи это довольно плохо, так как не предполагал, что попадёт в подобную ситуацию, потому-то и делает всё неуверенно, боясь навредить своей неосторожностью ещё больше. В первую очередь, укладывает голову Саске на свои колени, чтобы было удобнее взаимодействовать с мозгом. Постепенно добавляет свою чакру, дабы нормализовать поток чакры младшего, а после изучает процессы его мозга, происходящие в момент попадания в иллюзию. По большей части работает именно с ними, несмотря на большой риск: старший далеко не ирьёнин, поэтому может ошибиться и сделать только хуже. Как только более-менее удаётся наладить работу мозга, Итачи молится, чтобы Саске сумел справиться и вернуться обратно, поскольку решающий шаг, в любом случае, остаётся за ним. Если он примет и свыкнется с болью, ему удастся вызволить себя из ловушки иллюзий. — Саске, ты ведь сильнее этого, верно? – прикладывает теплую ладонь к щеке своего младшего брата и в внимательном жесте, полном любви, проводит по ней большим пальцем, так как физический контакт положительно влияет на Саске, несмотря на его довольно скверный характер. – Ты обязательно справишься. Я верю в это. Не теряя ни минуты, Итачи призывает одну из своих ворон, чтобы передать Шисуи сообщение с просьбой прийти в комнату недалеко от хранилища. Та послушно улетает, чтобы последовать указаниям парня, в то время как тот замечает, что младший начинает жмуриться и подавать признаки жизни, и начинает его немного трясти, чтобы не упустить возможность помочь ему. Не видит, что Саске уже пришёл в себя, хоть и не так, как хотелось бы, поэтому не прекращает попыток вызволить его из Гендзюцу. Шисуи, проводивший своё время во временной палате, сразу прибегает к двум как братьям после получения сообщения. — Неизвестное Гендзюцу высокого уровня, никак не реагирует на внешний мир, – кратко излагает Итачи, почувствовав пришествие своего друга, но последнему этого вполне достаточно, чтобы оценить ситуацию. Осмотрев подростка, он забирает его у Итачи и отправляется обратно, уже определившись с тем, что необходимо сделать. Болевой шок – выясняет это Шисуи, когда обследует Саске после применения Техники Иллюзорного Исцеления, позволяющей справиться с Гендзюцу и его последствиями любого характера. Любой другой при таком раскладе бы умер, поэтому Шисуи поражается удивительной выдержке подростка, выжившего после испытания болевого шока. Сейчас он без сознания, но в стабильном состоянии, которое поддерживается старшим, и, возможно, очнётся уже сегодня. В воздухе висит довольно тяжёлая атмосфера из-за переживаний Итачи, который считает себя виноватым из-за того, что не смог уследить и даже понять, как Саске угодил в Гендзюцу. Он выглядит поникшим, но по-своему элегантным и сдержанным даже при таких обстоятельствах. — Итачи, здесь нет твоей вины, – положив ладонь на плечо парню, говорит настойчиво и серьёзно, ведь в ином случае до того вряд ли что-либо дойдёт. – Благодаря тебе и упорству Саске, всё обошлось. — Мне стоит быть внимательнее, – досадно вздохнув, подмечает Итачи и нервно заправляет прядь волос за ухо, чем выдаёт всё своё волнение. — Саске не ребёнок, – строго напоминает, так как недоволен гиперопекой Итачи по отношению к младшему брату. – Он пережил слишком много, чтобы оставаться ребёнком. Перестань видеть в нём беззащитное дитя, неспособное за себя постоять. Это вовсе не так, – встаёт напротив Итачи и, чтобы не казаться уж слишком заносчивым, мягко улыбается, чуть взлохматив его волосы, чем заслужил укоризненный взгляд из-под длинных ресниц. – Вы сумели поговорить? — Думаю, ты прав... – неохотно соглашается нукенин. Мозгом он прекрасно понимает, что Саске далеко не ребёнок и умён не по годам, но сердцем признавать не хочет. Для него младший всё ещё остаётся тем, о ком он не может не заботиться, хоть и скрытыми, возможно, изощрёнными способами. – Я бы не смог назвать это разговором, но прошло всё лучше, чем я ожидал. Я не стал... – на секунду замолкает, когда вспоминает, что подросток может подслушивать, и начинает тихо шептать, попросив жестом руки Шисуи чуть наклониться. – Я не стал рассказывать ему всю правду. Утаил факт, что это было исполнением приказа. Я и так принёс Саске достаточно проблем. Это несомненно верное решение, пускай и подлое. Подросток непременно будет бунтовать и беситься ещё больше, когда станет известно, что его снова тянут за нос, но пока он не готов к правде. Люди ошибочно считают его эгоистом, но по натуре Саске такой человек, что сжигает мосты во имя людей, которые ему близки. Его психология слишком трудна для понимания легкомысленных умов и тех, кто не хочет углубляться в неё. Одних из немногих людей, увидевших его настоящего, он откинул вовсе не потому, что не испытывал к ним ничего тёплого, а по той причине, что не хотел подвергать их опасности. Ведь путь его тернист и непрост – впереди множество преград, предательств и ножей в спину. Неизвестно, сумеют ли те вытерпеть, а если и смогут, то Саске не может гарантировать, что они выживут или не потеряют пару конечностей. Лучше надеяться исключительно на самого себя. Эту идеологию Шисуи не разделяет. Он считает, что лишь с помощью товарищей можно обрести счастье или одержать победу. Одному нести гору тяжко, но если разбить её на маленькие холмы, то что-то может и получиться. Парень пришёл к этому выводу после большого количества ошибок, поэтому верит, что Саске тоже однажды сумеет положиться на кого-то. Шисуи не замечал этого раньше, но сейчас видит рядом с собой людей, которым он может довериться. — Ты сделал всё правильно, – Шисуи высказывает свои мысли на этот счёт и не знает, как перейти на другую тему, чтобы обсудить кое-что не менее важное. Эта идея не оставляет его, потому что может оказаться действительно полезной, но не уверен, согласятся ли братья на это, учитывая их натяжные отношения. – Я хотел спросить тебя кое о чём... Не против? – получив уверенный кивок со стороны Итачи, удостоверяется, что внимание целиком обращено на него. – Что думаешь насчёт обмена глазами между тобой и Саске? Это поможет ему стать сильнее, обретя Вечный Мангекё Шаринган. То же самое касается и тебя, но ты, к тому же, вернёшь своё зрение. Удивление Итачи выдают чуть вздёрнувшие брови, значит, тот действительно не размышлял по этому поводу. Или, по крайней мере, не ожидал услышать это от своего друга. На самом деле, нукенин не может определиться со своим ответом. Этот обмен может принести свою плюсы и минусы. Плюсы перечислены выше, а вот самый главный минус состоит в том, что подросток может использовать свою силу не во благо. Если учитывать будущие события, то это имеет место быть. Но не держать же ведь Саске на поводке и не давать развиваться? Помимо Вечного Мангекё есть множество других способов стать сильнее, и, не дай Ками, он к ним прибегнет. Его никогда ничего не останавливало на пути достижения цели. Шисуи прав, пора перестать видеть в нём ребёнка и дать свободу действий. Уж лучше он получит силу от собственного брата, а не от подозрительной змеи. — Если Саске не станет возражать, то я согласен на пересадку, – твёрдо решает для себя Итачи и даёт разрешение на операцию, пальцами расчесав свои волосы, подвергнувшиеся недавнему натиску старшего. – Мне нельзя задерживаться. Акацуки всё ещё здесь, – переступив через своё желание остаться с Шисуи подольше, приподнимает ногу, чтобы сделать шаг, но старший его умело разворачивает и притягивает к себе, чтобы заключить в объятия. – Что за ребячество, Шисуи? – пускай и делает вид, что ему это не нравится, но утыкается носом в ключицы парня и вдыхает неимоверно родной запах, так как на периферии сознания всё ещё не верит, что тот действительно вернулся. — Просто позволил себе меньшее из всего, что мне дозволено, – по-лисьему хитро улыбается, а Итачи, несмотря на покрасневшие уши, сохраняет абсолютное хладнокровие и отстраняется от Шисуи, выражая своё несогласие. Чтобы окончательно выбраться из объятий, стукнул парня двумя пальцами по лбу точно так же, как и своего брата, но более напористо. — Тебе стоит быть серьёзнее, – поправив своё кимоно, на сей раз удостоверяется, что точно не попадётся в подобную ловушку, и покидает помещение, оставляя старшего наедине со своим братом. Первостепенной целью Шисуи было подбодрить Итачи, поэтому он облегчённо выдыхает, когда у него это получается. Провожает того взглядом, пока тот не скрывается из поле зрения, и сосредотачивается на подростке. Благо, состояние и вправду стабильное, но парень всё ещё не может определить, чьё Гендзюцу могло оказать на него пагубное влияние. Из Учиха всего четверо: Итачи, Шисуи, сам Саске и Тоби. Последний под сомнением, но Шисуи помнит то яркое свечение в отверстии оранжевой маски. Также нельзя исключать вероятность, что подросток стал жертвой собственного Гендзюцу, но никаких признаков этого в организме нет. Следовательно, Тоби каким-то образом наложил Гендзюцу на Саске ещё до того, как он отправился на разговор с Итачи. Но зачем ему это? Нет каких-либо причин совершать подобное, ведь подросток никоим образом не касается ни организации, ни плана "Глаза Луны". Парень стискивает челюсть от злости и понимания неизбежности войны. Все ещё неизвестно, согласится ли хоть кто-то из Акацуки перейти на его сторону, но спрашивать об этом сейчас неразумно, ведь вероятность отказа составляет семьдесят процентов. Нужно подождать, пока отметка снизится хотя бы до пятидесяти, а если такого не случится к установленному сроку, то шансы на победу будут сведены к минимуму. Как никак, участники организации сами по себе довольно сильные противники, а при объединении практически несокрушимые. Да и не хочется сражаться с теми, кто хоть немного открыл тебе свою душу. Звучит безрассудно, но, похоже, Шисуи обладает невероятной способностью предрасполагать к себе людей, даже самых безбашенных. В связи с произошедшим оставлять подростка одного и ослаблять бдительность нежелательно, поэтому парень не отходит от него и следит за тем, чтобы никто не смог пробраться в палату. Находясь в позе лотоса, подключает свои сенсорные способности, прикрыв глаза, чтобы полностью сосредоточиться на окружающем. Тоби обладает невероятной скрытностью, поэтому иным способом его обнаружить будет невозможно. Тем более, Саске должен вот-вот проснуться, поэтому в том, чтобы составить ему компанию, нет ничего затруднительного. Силы стоит поберечь хотя бы на случай, если Орочимару откажется проводить операцию, чтобы сделать всё самому. Змею стоит помнить, что теперь он отнюдь не единственный человек (?) в рядах нукенинов, кто способен на это, поэтому его отказ ни на что не повлияет.

***

Человек в плаще Акацуки, встреченный в полуразрушенном Убещище Учиха, до сих пор не даёт спокойствия Какаши. Он раздумывает, стоит ли сообщать такие детали Пятой, если скоро начнутся тренировки Наруто с Исуши, а тот, не дай Ками, может сейчас вообще трупом валяться, в свете последних событий. Удручённо потирает лоб, стараясь наконец-таки определиться с окончательным решением, пока на него взирают несколько пар глаз, ждущих рапорта. Будет глупо отказываться от возможности продвинуть Наруто, тем более, когда Исуши и Цунаде уже задействовали Скрытое Облако. Да и сам подросток станет возмущаться, если сократят тренировки или сделают их менее эффективными. Только вот мужчина не уверен, что Хокаге откажется от сотрудничества с нукенином из Акацуки, если узнает о случившемся, поэтому думает пойти на риск. Раз дело касается безопасности не только Наруто, но и всей деревни, то нельзя умалчивать о каких-либо деталях или догадках. Важны любые средства. Терпение Цунаде на исходе, если судить по отбивающим какой-то ритм пальцам, посредством постукиваний о поверхность стола. — По просьбе Джирайи я посетил Убежище Учиха, где были зафиксированы большие всплески чакры и буйство природы, – томление подходит к концу, и Какаши наконец подаёт голос. – На месте были обнаружены Учиха Итачи, ЛжеУчиха Исуши и... – делает небольшую паузу и перевод взгляд на Сакуру, пришедшую по просьбе Пятой. Та держит в руках несколько книг по Ирьёниндзюцу, с трепетом и неким волнением ждёт продолжения рапорта, твёрдо смотря на своего учителя. – Учиха Саске. Тот намеревался убить Итачи, но Исуши помешал этому, подставившись под удар. Состояние последнего неизвестно, а Итачи, вероятнее всего, ослеп, – наблюдает за реакцией присутствующих, которые, мягко говоря, ошарашены от услышанного. Сакура поникла, а Наруто растерялся, когда речь зашла о его товарище. Цунаде нервно кусает ноготь большого пальца, анализируя, что делать с полученной информацией, и после выпрямляется в спине, чтобы сообщить вердикт. — Мы обязательно вернём Саске в деревню, даттебаё. Цунаде-баа-чан, ты ведь не хочешь объявить его преступником? – в настрое подростка чувствуется угроза, он не прерывает зрительный контакт с Хокаге, демонстрируя, что не смирится с тем, что его друга заклеймят ярлыком шиноби-отступника. Цунаде нравится напористость Узумаки, поэтому она одобрительно ухмыляется, когда тот выдерживает её взгляд. Решимость Наруто часто передаётся и ей. — Это зависит от него и других деревень. Пока проблема касается только нас, я могу регулировать ситуацию, поэтому мы должны вернуть его до вмешательства других Каге, – предполагает наихудшее развитие событий, где Саске внесут в чёрный список и не останется другого выбора, кроме как арестовать его. Переглянувшись с одобрительно кивнувшим Джирайей, морально подготавливается к любому исходу, а также раздумывает, каким образом могут быть связаны эти трое Учиха. Братья-то понятно, но Исуши... — Погодите-ка, – озаряет Сакуру. – Сомневаюсь, что Исуши крал Шаринган. Я не сталкивалась с ним, но как третье лицо могу заявить, что Саске-кун ни в коем случае не стал бы связываться с ЛжеУчиха, – намекает на гордость подростка, которая не позволила бы ему этого. – Я не могу сказать точно, но всё сводится к тому, что Исуши - истинный Учиха. Сами посудите, разве ЛжеУчиха сумел бы активировать Сусаноо одним глазом? Стал бы спасать парня из клана, чьим Кеккей Генкаем как раз является украденный им Шаринган? Это странно... – розоволосая не уверена в собственных суждениях, но эти мысли не оставляют её в покое. Всё каким-то образом сходится, причём крайне логично. Джирайя немного поражается проницательности девушки, ведь та сумела передать его догадки, о которых он предпочитал отмалчиваться, чтобы расследовать самостоятельно. Та никак не участвовала ни в одной из миссий, которые ведут к подобному умозаключению, но смогла быстро сориентироваться и влиться в процесс. Похоже, Цуна нашла достойную ученицу. — Верно, – поддерживает Отшельник, приковывая к себе всё внимание. – Мы близки к открытию Ящика Пандоры. Будет опасно рыть глубже, поэтому я разберусь сам. Не думаю, что Исуши был известен в своём клане. Беспокоиться насчёт него не стоит, – сдувает волнение с лиц вокруг, настояв на своём. Он не хочет подвергать чужие жизни угрозе, потому и предпочтёт расследовать происхождение Исуши самостоятельно, не ожидая одобрения Пятой Хокаге. Дальнейшая информация доступна лишь чуунинам и ниндзя рангом выше, поэтому Сакуру и Наруто отправили по домам. Те, естественно, решили немного прогуляться и освежиться, заодно обдумать услышанное. Подумать только, Саске был близок к исполнению своей заветной мечты... Вернулся ли бы он после победы? Навряд ли. Ребята прекрасно это осознают, но не могут смириться с потерей своего товарища. Всё идёт к тому, что его просто исключат из команды номер 7. Харуно обнимает себя за плечи и тревожно вздыхает, а Узумаки пытается всячески её подбодрить, хотя сам не знает, куда деться от переживания. Восклицает, что всё будет хорошо, ударяет себя кулаком по груди и широко улыбается, постепенно ломаясь изнутри. Девушка переводит взгляд с земли на своего товарища и не может проигнорировать весь его энтузиазм и рвение, поэтому отвечает взаимностью. Не время грустить! Она должна стать сильнее, чтобы догнать Саске и Наруто, сражаться с ними бок о бок! Следующий пункт – звание Чуунина, несмотря на то, что та не сможет в полной мере пользоваться своими способностями из-за накопления чакры для Бьякуго. Ей досадно, что Наруто не сможет участвовать в экзамене вместе с ней, ведь тот будет тренироваться с Джирайей вдали от Конохагакуре Но Сато. Придётся втиснуться в другую команду или, в крайнем случае, отказаться от экзамена подобного формата, где требуется командная работа. Цунаде-сама, конечно, не одобряет идею участия в экзамене, но указывать своей ученице не в праве. Это исключительно выбор Харуно, к которому она подошла осознанно, учтя все нюансы и риски. Крикнув радостное: «Пока, Сакура-чан! В следующий раз сходим на свидание!», и следом получив грозный взгляд своей сокомандницы, Узумаки неловко осклабился и почесал затылок. Как только перешагнул порог своего дома, запер квартиру на ключ и, прислонившись спиной к двери, бессильно скатился вниз, пряча лицо между двумя коленями. В районе сердца больно щемит уже так долго, и непонятно от чего. Кажется, Наруто утопает в самом себе и медленно вянет. Чёртов Дураске.