***
Луи заваливается к Найлу, живущему над ним, через часа полтора-два, наконец завершив свой грим и надев костюм. Он долго держит палец на кнопке звонка, стучит в дверь и поторапливает друга. — Да ладно! Ты не можешь собираться так долго. Никто не может. Мы договорились встретиться полча... — Голос Луи обрывается, потому что Найл наконец распахивает дверь, и они оба видят костюмы друг друга. — Чувак... — Да мы чертовы соулмейты, ты только посмотри на это... Они оба стоят с распахнутыми ртами. На Найле блондинистый парик под каре, белая рубашка с закатанными по локоть рукавами, браслеты, черные штаны и барабанные палочки в карманах. Сегодня он — Тейлор Роджер. Луи, с браслетом с шипами на бицепсе, одет в светлые джинсы, кожаный ремень и белую майку-борцовку. Фредди Меркьюри. — Ты тоже подбирал одежду по той фотке, где они стоят вместе полукругом? — Обалдеть... — Погоди, а где усы? У Фредди же они были. — На мне это выглядело ужасно. Найл смеется, пока Луи крутится перед зеркалом и смотрит на него через отражение. — Вспомни... — Да-да, те фотки в девятом классе, — говорит он, поправляя ремень, оборачивается и ставит руки на бедра, — Где пиво? — А, по-моему, тебе так шло... как говорится, не усики, а... — А иди в жопу. — Ну да, те парни вместе с тобой так и делали. Луи молчит, мотает головой, а Найл заливается. — Напомни, почему я все еще с тобой дружу? — Потому что я красивый, умный, веселый, интересный, никогда тебя не бросаю, всегда поддерживаю и еще у меня бухло бесплатное. — Это нужно было ставить на первое место. Пентхаус вновь заполняет смех. Солнце за окном садится, а небо становится бледно-розовым, золотым и лишь едва лазурным. Алекса включает новый альбом Конана Грея и Найл начинает танцевать слишком странно и неуклюже, подпевать и мотать головой настолько сильно, что парик в скором времени слетает с него, и он начинает ворчать. Луи улыбается, поедает пиццу. Все как обычно, не хватает только Лили, их лучшей подруги. Девятнадцать сорок пять. Девятнадцать сорок шесть. Девятнадцать сорок семь. Звонок в дверь. — Да ладно... Мэри чертова Остин... — протягивает Найл, когда встречает на пороге девушку, таращась на нее так, словно она только что из-под земли вылезла. Луи подбегает к ним. — Какого хрена... Луи? Найл? — Я вам не верю. Вы это спланировали. Это невозможно... — Охренеть... — Найл поднимает руки, словно хочет потянуться, и сцепляет их в замок за головой, оборачивается, — Мы и правда соулмейты. — За это нужно выпить. Я не поняла, какого черта Найл еще не вынес пиво? — Ну, он же у нас тормоз. Что еще от него еще ждать. — Ага-да, закройся, я уже несу, а ты, Лили, спроси у него пока что про усы. — Кстати, да. У Фредди же они... — Найл! — Кричит Луи, и Найл снова заливается смехом. — Что происходит...***
Кендалл проводит кисточкой по веку Гарри, поворачивает ее на середине, меняет цвет, проводит под линией и сбоку, наносит блестки на скулы и виски, отходит назад, смотрит на свое творение и говорит Гарри открывать глаза. — Выглядит как произведение искусства, — комментирует он, осторожно прикасаясь к лицу. — На твоем лице всё становится им. Их взгляды сталкиваются в отражении зеркала и Гарри улыбается. — Спасибо. — Я решила, что не буду никак подчеркивать губы, потому что это будет перебор. Гарри молча кивает, пока Кендалл убирает косметику в косметичку. — Сколько у нас еще времени? — Час, но думаю, все начнут собираться через минут сорок, — отвечает девушка, пудрит нос и подводит себе губы, — вот теперь и мой макияж снова идеален. — Да. Кенни, я... мне нужно будет сейчас отъехать на какое-то время, начни принимать всех сама, хорошо? Я постараюсь вернуться к началу. — Как обычно... — Протягивает она, поправляя кудри Гарри, и наклоняется к нему ближе, соприкасается с его губами своими, — но если ты снова пропустишь свою же вечеринку, в следующий раз на твоих веках я нарисую члены и не дам тебе мицеллярку. Кендалл хлопает его по плечу и выходит из комнаты. Гарри смеется. — Спасибо! Черный эвок тормозит около обрыва и Гарри не выходит из него ещё долго. Ветер клонит деревья к земле, где-то внизу бушует вода. Снаружи до дрожи холодно, но Гарри это место греет душу. На чистоту, он и сам никогда не знал, что в нем такого особенного и почему оно так влияет на его настроение и мысли. Здесь не произошло ничего важного, никаких первых поцелуев или чего-то наподобие, но каждый раз, когда ему нужно побыть одному, подумать или прийти в себя, он приходит сюда, и каждый раз, как по волшебству, ему становится лучше. Удивительно. Его бывшая соседка, миссис Грин, помешанная на медитациях женщина, назвала бы это местом покоя, но Гарри далек от таких вещей, поэтому для него это просто Его Место и всё. Никакого глубокого смысла, никаких тайных подтекстов, ничего. Земля такая же ледяная, как и можно представить, но это не мешает Гарри на нее сесть. Он смотрит на пожухшую осеннюю траву и вспоминает жест Луи в машине. Почему он хотел его отвлечь? Значит ли это, что ему не все равно до него? Значит ли это, что они могли бы стать друзьями? Странно. Необычно. Прежде Гарри не думал так ни о ком и никогда. Или это всё глупость? Стечение обстоятельств? Обычная вежливость? Нет. Луи не вежливый, это уж точно. А может... Ладно, стоп. Слишком много размышлений о Луи Томлинсине. Это становится и правда странным, нужно перестать. Мысли пролетают в его в голове со скоростью света и Гарри ищет на что переключиться. Каждый раз, когда ему надо отвлечься, он мысленно перечисляет то, что видит перед собой и гадает о том, каким бы всё это могло быть цвета. Цвет. Цвет. Цвет. Гарри задумывается, как много красок окружают его сейчас и почему же их совершенно нет в его жизни, он находит что-то совершенно непонятно-философское в этом, усмехается и выдыхает, когда понимает, что переключить внимание все-таки удалось. Двадцать один пятьдесят семь, а дорога занимает около часа. К началу он не успел бы, даже если бы и хотел, но торопиться нет смысла, Кендалл давно смирилась с его отсутствиями на собственных вечеринках. К тому же эта будет длиться всю ночь, так что можно посидеть здесь еще. Гарри внезапно становится интересно, а притащит ли на нее Найл Луи. Он еще пару секунд смотрит на носы своих ботинок, встает и переполненный любопытством идет к машине.***
— Мы опаздываем на вечеринку уже на чертовых полчаса, что так долго можно делать там, Найл? — Кричит Лили, стоя у входной двери. Луи сидит на корточках рядом. — Я сушу рубашку утюгом, — доносится со второго этажа квартиры, и Лили протяжно стонет от безысходности. — О, Господи, ты серьезно? Кто вообще так де... ладно забей. Просто быстрее, ладно? — Скажи спасибо Луи, если бы он не облил меня этой водой, все было бы хорошо! Куда ты вообще ее нес? — Мистеру Сэру. Ты думаешь почему он гавкал на весь дом? У него в миске закончилась вода. Пёс одобрительно гавкает. — Это потому, что я купил ему новую и поставил ее на кухню, придурок. Та стояла у входа, чтобы я не забыл ее выкинуть. В новой есть вода. — Упс... — Я все еще не могу поверить, что он назвал собаку Мистер Сэр... — бормочет Лили, почесывая животик лабрадору-ретриверу. Слышится звук шагов по лестнице. Найл спускается к ним и накидывает куртку: — Я всё. — Аминь. — Я хотела сказать, не прошло и полгода, но поняла, что прошло. — Очень смешно, Лилс. Ребята доезжают до нужного дома, паркуются, заходят внутрь и первое, чем они собираются заняться — хорошенько напиться. Лили чем-то занимает Кендалл, они смеются и исчезают из поля зрения. Музыка заполняет пространство дома, туманом по полу стелется, корабли несуществующие топит, целует плечи незнакомых до безумия привлекательных людей в масках и гриме, ощущается текилой на языке. Луи с Найлом стоят у холодильника с алкоголем. Прошлое. Прошлое. Прошлое. Так хорошо вокруг, но все мысли в голове Луи возвращаются к его семье. К матери. Задержание в полиции его подкосило. Найл курит косяк и что-то говорит, но Луи его не слушает, пропускает все мимо ушей. Морщинки счастья в уголках глаз и счастливая улыбка, Уильям, бегущий по саду в их доме, в пригороде Лондона. — Не догонишь! Не догонишь! — Попался! — Так не честно! — Почему они выглядят так? — Кивает на толпу Луи и трясет головой. — Все здесь только для того, чтобы показать свои костюмы и не больше. Как обычно. Может, они считают, что эта вечеринка — Мет Гала, кто знает. Чёрное оружие и разлитый по паркету вишневый сок, что и не сок вовсе. Бледное лицо и холодное тело. Темные волосы, окрашенные в кровь, и губы, разучившиеся улыбаться. Все сверкает синим, голубым, отдает фиолетовым, ярко малиновым, приглушённым зелёным. Луи пытается видеть эти краски не чёрно-белыми. — Мне стоит найти Лили. Знаешь, чувак, я хотел... поговорить по поводу нас с ней. Отдыхай. Луи хватает за предплечье друга, когда тот уже собирается раствориться в толпе, смотрит ему в глаза пару секунд и отпускает. Он тяжело вздыхает, откидывает голову, вновь вспоминает об отце и закрывает глаза. Слиться с полумраком. Исчезнуть. Забыться. Вспышки, появляющиеся каждые пару секунд, от какого-то дорогостоящего светового прожектора слепят и создают впечатление будто все происходящее пленка на старом кинопроекторе. Что-то холодное касается ладони, одной, другой. В глубине просторной комнаты люди начинают делать слэм. Дом снизу до верху забит гостями, но Луи понимает значение слова одиночество на своем примере. Аромат мяты ударяет в нос. кто-то стоит непозволительно близко, но Луи сегодня не настроен на флирт. Прикосновение. Одно. Второе. Следующее. Пальцы Ледовитого океана переплетаются с его, разгоряченные ладони встречают друг друга, и Луи кажется, что они сейчас пазлам подобны — так идеально складываются, так удобно ложатся, так хорошо дополняют друг друга. Опьянение все же находит его. Безобидные прикосновения так впечатляют. Луи все так же смотрит в потолок не в состоянии опустить взгляд на человека, стоящего рядом. Он хочет чувствовать, а не видеть. Он ощущает дыхание на своей шее, и все почему-то замирает в груди. Луи успевает разочароваться, предугадывая дальнейший поворот событий, успевает мысленно умолить неизвестного. Никаких поцелуев. Пожалуйста, он не хочет, он просто ненавидит эту романтику. Вдох. Выдох. Затишье. Мятное дыхание так близко, но ничего не происходит. Луи, с прикрытыми глазами, едва поворачивает голову и задевает своей щекой щеку того человека, стоящего позади. Легкий укус за кожу шеи. Неизвестный проводит ледяной пипкой носа по хрящику уха, вызывает мурашки на спине. — Твой образ сегодня прекрасен, — ощущение чужого дыхания на своей шее, переход на шепот, — Думаю, Фредди бы гордился твоими ногтями. Луи давится воздухом, резко оборачивается, но не видит ни следа от того, кто бы мог сказать это. Он готов поклясться, что знает этот голос, готов поклясться, что знает того, кому он принадлежит, что только что погиб и родился заново. Луи оборачивается сотни раз по сторонам, пока не пожимает руки с мыслями о том, что ему показалось. Кажется, на сегодня он выпил достаточно. Ему нужно развлечься. Успокоиться. Остыть. Меланхолия под руку с тоской обнимают его в самую веселую ночь года, и это не то, что не устраивает его сейчас. Музыка сменяется на более быструю, толпа одобрительно гудит, Луи достает телефон, включает дисплей и зависает, глядя на цифры светящегося экрана. Двадцать три четырнадцать. Секунда. Другая. Вечность. Двадцать три пятнадцать. — Привет. Луи отрывает взгляд от телефона, заставляет себя посмотреть на человека, что стоит перед ним. — Выпьешь со мной? — Доносится пьяный голос сквозь громкие биты. Луи неуверенно берет бутылку, оборачивается по сторонам, словно надеется, что его кто-то остановит, трясет содержимое, спрашивает, что это, и делает первый глоток. — Тебе понравится, сладкий. Юноша притягивает его к себе, целует. Так жадно и дико, что Луи кажется, что его съедают. Ноги постепенно становятся ватными, апатия не проходит. Никакой эйфории, никакого возбуждения. Ничего. Руки Луи тянутся вверх, ложатся на шею знакомого незнакомца. Пальцы чуть сжимаются и Луи отстраняется, смотрит на лицо юноши: распухшие красные губы, прикрытые глаза и открытый рот. Ничего. Светло-серый. Серый. Тёмно-серый. Он ведёт пальцем по канату нижней губы и вновь возвращается к поцелуям. Гарри. Луи закрывает глаза, и представляет перед собой его, вспоминает его голос, холод его рук. Блики стробоскопа малинового, лазурного, и бутылочного оттенков падают ему на лицо. Мурашки по коже. Мокрые поцелуи спускаются по липкой шее вниз, и глаза Луи устремляются снова в потолок, когда он откидывает голову. Музыка превращается в фоновой гул. Гарри. Гарри. Гарри. Почему он не может перестать думать о нем? Почему представляет? Вдох. Его отбрасывает кто-то к столу. Выдох. Луи широко распахивает глаза. Свет включается, как только к нему подходят вновь. — Какого черта ты, долбаная шлюха, делаешь с моим парнем? Луи встаёт на ноги, отряхивается, возвращается в реальность. — Слушай, чувак, он сам подошёл ко мне. Думаешь я знал, что у него есть кто-то? Мы даже именами не обме... Луи ударяют по лицу со всей дури, и он по инерции наклоняет голову в бок, трёт красное пятно на щеке. — Однако, — Луи делает паузу, поднимает брови, играет на публику, — целуется он просто отвратительно, так что можешь забирать обратно. Луи улыбается так нагло и самодовольно, что на него замахиваются снова, но на этот раз не ударяют. — Проблемы, Джейсон? — Найл подходит к другу, прикуривает косяк и выдыхает юноше в лицо. — Иди куда шел, Хоран, это не твое дело, — сквозь зубы цедит тот, делая шаг навстречу к друзьям, вставая вплотную к Найлу, не разрывая зрительного контакта. Грохот отодвигающихся стульев перекрывает звуки треков популярного репера. Пять безупречно выглядящих парней становятся рядом с Луи и Найлом по обе стороны. Его команда по лакроссу. Луи ловит себя на мысли, что ему некомфортно, но также и что больше не чувствует себя одиноким. Напряжение затягивается. Он ищет глазами Гарри. Не находит. Джейсон ненавистно смотрит на Найла, Найл же улыбается ему в лицо. — Да я, кажется, сюда и шел. — Тогда может быть научишь своего друга как себя стоит вести? Найл уже было открывает рот, но отвечает Луи. — А может быть это тебе стоит научить мальчишку не засовывать свой язык в чужой рот? — Что ты сказал? — Мне повторить или записать тебя к врачу, что проверит слух? Луи чувствует уверенность и улыбается, боковым зрением замечает, как к ним расслабленно подходит Гарри. Он по-дружески кивает Найлу и улыбается ему. — Гарри, — здоровается Найл. — Вы, детки, тут что-то не поделили? Синие блёстки, усыпающие скулы и виски, плавно переходящие в фиолетово-белые тени, что мазкам гуаши подобны. Луи понятия не имеет, как Гарри сделал это на своих глазах, но, если бы кто-то спросил у него, что значит безупречность, первое, что бы пришло ему на ум — Гарри с этим макияжем. Твидовый костюм цвета охры и коричневые оксфорды. Чертова эстетика. — Он должен уйти, — Джейсон указывает пальцем на Луи, и Гарри кусает щеку, чтобы не улыбнуться вновь, — не помню, чтобы он вообще учился у нас. — Вот как? — Протягивает в ответ Гарри и подходит к Луи, который из реальности выпал, любуясь им, нечаянно касается его руки, кладет ледяную ладонь ему на спину, — И что же сделал наш незваный гость? — Этот мудак сосался с моим парнем. Гарри ведёт рукой по плечу Луи и выше, к шее, и продолжает говорить. Луи чувствует, как бегут мурашки по спине. — Что ж, Друг Найла, желания Джейсона превыше всего, тебе стоит уйти. Все молча переглядываются, Найл поднимает брови. Гарри чувствует, как спина Луи напрягается под его рукой. — Расслабьтесь, я же пошутил. Спасибо за твой отзыв, Джейсон, — улыбается он, — если больше никто не собирается громить мой дом, можем продолжить напиваться и курить траву. Включается музыка и вновь гаснет свет. Джейсон разворачивается и уходит. Гарри окликает его, и подходит ближе, наступая на стекло разбитой вазы. — В следующий раз, когда решишь надрать кому-то задницу, постарайся сделать это так, чтобы моим работникам потом не пришлось за тобой убирать. — Пошел ты, Гарри. — До свидания, милый.***
Найл с Луи выходят из дома, облокачиваются на перила, и Луи ловит себя на мысли, что Гарри назвал дом своим, но находились они не в том "дворце", в котором он был раньше. Две машины, два дома, а может даже и больше, Луи ведь не может быть в этом уверен. Зачем ему столько всего... — Черт, как же холодно, — Луи ёжится, а Найл достает из рюкзака свою худи и ее кидает ему, — Ты взял с собой худи? — Протягивает он и косится на друга. — Я всегда ее с собой ношу. На случай если станет холодно. С тех пор как слёг в вечер перед вечеринкой Евы. Луи заливается смехом. Найл был влюблен в эту девчонку всю старшую школу. — Вот дерьмо, я должен сказать спасибо Еве Свон за то, что я не буду сидеть с больным горлом завтра утром. Это было три года назад, чувак... Найл смеется. — Привычка уже. — Луи повязывает рукава худи на своих плечах, а он продолжает, — Гарри Стайлс, значит? — тянет Найл, плюхаясь на ступеньки коттеджа. Луи щелкает зажигалкой, затягивается, выдыхает, садится рядом и таращится в пустоту. — Что "Гарри Стайлс, значит"? — Я видел, как ты на него смотрел, пока мы там стояли. — И как же я смотрел на него? Найл улыбается. — Не придуривайся, он тебе понравился. Луи молчит и растерянно смеётся, смотрит на носы своих кед. — Ты нашел Лили? Что она сказала? — Ничего... я... я не спросил. И не меняй тему, чувак. Что это была за тактильность? Вы знакомы? Луи ложится на ступени. Он не собирается обсуждать его с Найлом, потому что это глупо, потому что Гарри Стайлс ничего не значит. — Ты должен сказать ей, если все еще влюблен в нее. У нее ведь никого не было после тебя. Что, если она тоже все еще думает о тебе? Найл сдается, вздыхает, и Луи видит, что ему неприятно говорить о Лили. Нет, это даже... ранит его? Луи не успевает разобрать, потому что Найл отворачивается. — Гарри ни к кому не прикасается, Луи. У него какой-то пунктик на этом, — бормочет он себе под нос и хлопает друга по плечу, — ладно, просто будь осторожен, чувак. Я не хочу переживать за тебя потом. Найл смотрит совершенно серьезно и, кажется, обеспокоенно, и Луи ловит себя на мысли, что в последний раз он видел его таким, когда он разбил машину своего папы в десятом классе и ему пришлось позвонить ему, чтобы рассказать об этом. Луи привстает на локоть, хмурится и вспоминает, как отреагировал Гарри на упоминание имени Найла. — Почему ты должен переживать за меня? — Я с ним учился в старшей школе, и... он был довольно... странным подростком. — Что ты имеешь ввиду? Найл взял сигарету у Луи, затянулся и вернул ее ему обратно. — Его поведение. У него не было друзей, и он не общался вообще ни с кем. — Не всем нравится по вечеринкам расхаживать как тебе, Найл. — Нет, ты не понял, Луи, он даже с учителями не разговаривал. Гарри никогда не отвечал им. Не потому, что не был готов, а потому что... Я не знаю почему, он просто молчал. Всегда игнорировал их. Я думал он немой, ни разу не слышал его голоса. — А чё так можно было... Найл усмехается и толкает друга плечом. — Луи! Я серьезно вообще-то! Все считали Гарри каким-то мелким чудаком... Кстати, странно, что его никогда не буллили. — Что ж, хорошо. Получается, я должен избегать Гарри Стайлса из-за того, что его считали чудаком в школе? Чел, это даже звучит глупо. — Ты можешь дослушать до конца, пожалуйста? Спасибо. Помнишь, я рассказывал тебе о парне, который сжёг свой дом, пока в нем были его родители? Луи встаёт окончательно и даже отсаживается на несколько сантиметров. Он прекрасно помнит эту историю, мотает головой. — Нет... — Да, Луи. — Нет, не говори мне, что... — Да, Луи, это был Гарри Стайлс. — Нет... — Луи. — Я тебе не верю. Найл глубоко вздыхает и вновь затягивается сигаретой друга. — Луи, я... если честно, и сам не уверен, что это может быть правдой, но с того пожара его родителей никто не видел, и опекунство над ним взял дядя. — Это же не значит, что он убил их. Может они просто... — Что просто, Луи? Куда ещё могут исчезнуть два человека после пожара? — Я не видел их фамилии на кладбище. Найл поджимает губы. — Об этом говорили все, даже учителя. Гарри с того момента не появлялся в школе несколько недель. Вот тогда-то все и изменилось, вернулся он совершенно другим человеком. Тогда-то я и убедился, что у этого парня есть голос. Он подружился с каким-то ноунеймом наркоманом и тоже стал употреблять, а после и сам барыжить. Вот тогда-то он и стал мальчиком, с которым захотели тусоваться все, хоть его и боялись. Из-за дряни, разумеется. Потом он снова пропадал, только уже на полгода. Моя одноклассница рассказывала, что друг ее подруги знал парня, чью сестру он избил до полусмерти. Да, знаю, это все смахивает на какой-то дешёвый сериал от Нетфликса, но это то, что я знаю о нем. Разумеется, сейчас он изменился. Его история стала какой-то мифической легендой для нашего университета, но это больше не отпугивает, а только подогревает интерес к его личности, — Найл молчит какое-то время, — Гарри избегает меня, потому что я был одним из тех, кто здесь растрепал много чего о его прошлом. Мне кажется, он боится, что я могу... продолжить говорить. Тогда его выпрут из команды. Тренер не распространялся, но я слышал их разговор после одной из тренировок. Луи переводит взгляд вдаль, переваривает информацию, молчит несколько минут, а Найл трет руки друг о дружку. Зябко. Мимо редко проезжают машины. Из дома доносятся громкие биты. Луи выходит из транса. — Зачем ты рассказывал всем это о нем? — Ну, во-первых, не всем, а только Зейну с Лиамом. А во-вторых, это они уже разболтали. Ты спрашиваешь почему? О, да, я узнаю этот голос. Ты сейчас, блять, серьезно обвиняешь меня? Он опасный человек, Луи. Я не верю в то, что люди меняются и тем более уж так быстро. Очевидно же, что всё это маска и он притворяется. Но вот только для чего ему это всё? — Найл даже повышает голос, — этот человек не тот, кем кажется. Не представляю, что он выкинет в следующий раз. Луи молчит. — Даже не вздумай доверять ему, — рычит Найл и замолкает на несколько секунд, — что, если ты окажешься одной из его жертв? Что если он нападет на тебя? Раньше он себя не контролировал. — Все будет хорошо. — Хорошо? Ну, смотри. Но если сдохнешь, я воскрешу тебя и убью снова за то, что ты, сукин сын, не послушал меня. Луи смеется. — Ладно-ладно, мам. Буду осторожнее! — Вот так бы сразу. Они оба заливаются смехом и вновь ложатся на ступени.