Роза под стеклянным колпаком

      Сэй всегда много мечтал — с глубокого детства до нынешних дней. Конечно, это сейчас вряд ли прозвучало как что-то удивительное, ведь может показаться, что ничего другого, кроме как мечтать, ему и не остаётся, будучи заточённым в Овальной Башне. Но в действительности ему не давали скучать, занимая его более реальными, плодотворными делами. Сэй учился, читал книги, играл в игры, которые ему приносили. Его комната всегда была переполнена всякими забавами вроде игрушек и роботов-напарников, составляющих некое подобие зверинца или "живого уголка". Иногда ему показывали настоящих животных, но никто их и не думал содержать. Да и сам Сэй не хотел — ему было попросту не до них. И даже не до растений, которые требовали к себе минимум ухода.       Однажды Сэю подарили маленькое деревце в горшке, чтобы он сам за ним ухаживал: поливал по мере необходимости, отрывал засохшие листья, подбрасывал удобрения. Деревце было неприхотливым, всегда выглядело отлично — любой лентяй мог бы с ним справиться. А Сэй не справился. Отчасти это была и не его вина. Регулярные эксперименты над ним, а также их последствия, такие, как болезни, хандра и усталость, сказывались плохо и на несчастном растении. Много дней и недель Сэй притуплённо наблюдал, как жухнет и увядает единственный зелёный клочок жизни в его вычурно девчачьей и нарочито детской комнате — в комнате, где нет ничего живого и настоящего, кроме него самого. Хотя он и сам был подобен этому дереву, которое он, собравшись с силами, изредка принимался поливать, да только его было уже не спасти. Никакими лекарствами, никакими припарками, никакими молитвами.       Дерево выбросили. Сэй узнал об этом, только когда прямо спросил о "своём подопечном", не обнаружив утром подле себя уже привычную сухую корягу в горшке. Тогда он подумал, что его, быть может, одним ранним утром так же выкинут, когда он будет своим видом портить всю эту слащавую обстановку в комнате. И потребовал вернуть дерево. Как и многие подобные его желания, это желание в тот же день сбылось. Дерево, правда, приобрело ещё более удручающий вид, но Сэй был рад. Рад и грустен, осознавая, что его самое главное, истинное желание никто и никогда не исполнит. Об этом ему оставалось только мечтать, рисуя в своём воображении реалистичные образы несуществующих событий. В любую удобную минуту он мечтал о разном, но непременно о том, что ему не позволено с рождения до самой смерти. Он мог попросить купить ему любую ерунду, стоящую баснословных денег. Однако в действительности хотел он того, что не продавалось в магазинах и на аукционах. Его желания были бесплатными. Его желания были бесценными. И непозволительными.       Глядя на мёртвое дерево, Сэй оживил его, добавив зелёной листвы. Он пообещал себе, что теперь точно начнёт заботиться о нём и ни за что не даст увянуть. Тем более что в этом ему будет помогать его брат, ведь он такой чуткий и заботливый. От любящих рук брата его дерево поднялось бы до потолка, раскинув могучие ветви. Они бы сидели вдвоём под ним и слушали бы пение птиц, спрятавшихся в листве... Но вряд ли такое маленькое декоративное деревце в принципе способно вырасти ещё хотя бы на дюйм. Даже брат тут бессилен. "Ну ничего, — усмехнулся Сэй. — Мы будем вместе его пересаживать: я буду держать, а он — подсыпать землю. И дерево будет криво стоять в горшке, потому что я его точно буду держать как-то не так, и придётся всё переделывать. А ещё мы обязательно перепачкаемся, и нам будет весело от этого — мы попытаемся друг друга оттереть, а перепачкаемся ещё больше, и это покажется нам забавным. Мы станем поливать друг другу руки из лейки, одновременно поливая деревце, чтобы ничего зря не пропадало. А вода холодная! Мы будем ругаться и отбегать, капая на постеленную газету. И ещё наверняка, по весне, мы будем деревце подстригать. Сколько же возни с этим будет! Особенно если мы захотим придать ему какую-нибудь необычную форму. А мы точно захотим — это же интересно! В конце концов, чего терять этой засохшей поломанной ветке?.."       Сэй поставил на колени горшок с отколотым краем, об который едва не порезался, с жалостью посмотрел на то, что из него торчит, и слегка приобнял, зажмурив глаза. Сухие колючие ветки, царапая, ткнулись в щёку, но Сэй представлял, что это гладкие сочные листья, а его руки, сжимающие горшок, накрыты тёплыми ладонями брата, сухими и шероховатыми от присохшей земли. Сэй чувствовал на себе его улыбающийся взгляд и хотел открыть глаза, чтобы ответить тем же, но не мог — лишь стоило ему подумать об этом, между сомкнутых век пробились прозрачные слёзы. Ресницы не отпускали их, словно сети, и Сэй не отпускал свою надежду, заключённую в бесплотную мечту.       В мечту, которой нельзя сбыться.       В мечту, которая погибла, не успев родиться.