Прощай и люби меня

Субботним майским вечером подруги выбрались на прогулку. Улицы заливал мягкий свет фонарей, повсюду слышались весёлые голоса уже пьяных компаний. Весело было и Соне с Алиной, хотя их бутылки ещё покоились в рюкзаках. Весна уже давно вступила в свои права и позволяла не наряжаться капусткой, поэтому Соня, воспользовавшись моментом, выгуливала сегодня то самое белое платье, добавив к нему косуху и тяжёлые ботинки. Алина то и дело восторженно смотрела на подругу, получая в ответ комплименты своему образу, хоть он был вполне привычным для глаза. Подруги ловили на себе заинтересованные взгляды, однако им было достаточно друг друга, и все предложения познакомиться отвергались. Вскоре открылась первая бутылка вина. Девушки не останавливались, продолжая полосовать улицы, и пили алкоголь прямо из горла, передавая бутылку друг другу. Они смеялись и забыли про всё. С каждым глотком, с каждой новой бутылкой становилось всё веселее. Улицы молодели, заполняясь молодёжью и музыкантами. Было уже глубоко за полночь, когда обе стали достаточно пьяны, чтобы держаться за руки и вести себя, как пара. Они влюблены друг в друга и знают это, но искренне не хотят менять статус, не находя этому логичного объяснения. Алине безумно нравилось видеть счастье в глазах Сони. Розововолосая часто останавливалась и обнимала Сомусеву, внимательно всматриваясь в её голубые омуты; рыжая, не выдерживая длительного зрительного контакта, коротко целовала подругу и, взяв её за руку, со смехом шла дальше. Соня была в какой-то эйфории и чувствовала себя так, будто находилась не в своём теле. Ей казалось, что сейчас она может делать всё, что захочет, и ничего страшного не случится. Хотелось острых ощущений. Софья оглянулась по сторонам, воспользовавшись отвлечённым вниманием Алины, и с хохотом бросилась на дорогу. Послышался визг тормозов, а затем крик Олешевой, побежавшей за подругой. Соня, задетая машиной, лежала на асфальте и смеялась истерическим смехом. Испуганная, мгновенно протрезвевшая Алина быстро опустилась рядом с ней, осматривая тело подруги на наличие повреждений; ошарашенный водитель матерился и не мог понять, в чём дело. — Извините, она не в себе, — говорила Олешева мужчине. Под чертыхания водителя розововолосая подняла смеющуюся Соню с дороги и буквально отволокла её на тротуар. Алина была напугана. Её тело трясло и бросало в жар, ноги подкашивались, сердце бешено колотилось. Она села на бордюр и сверлила взглядом крутящуюся вокруг себя и всё ещё смеющуюся подругу. — Соня, что это было? — мертвенным голосом спросила Алина, когда рыжая, наконец, остановилась. — Я повеселилась, — задорно ответила та. — Ты могла умереть. — Да и похер. Софья, всё ещё улыбаясь, села рядом с Алиной и внимательно посмотрела на её лицо. Олешева сидела неподвижно и неотрывно смотрела туда, где только что стояла Сомусева. Из её глаз потекли слёзы, и с лица Сони тут же исчезла улыбка. Она поняла, что сильно испугала Алину своей выходкой. Рыжая приблизилась к подруге и взяла её за руку. — Прости, пожалуйста, — тихо начала девушка, — я не знаю, что на меня нашло. Это какое-то спонтанное желание, мой пьяный мозг решил, что это будет весело. — Ты могла умереть, — всё ещё глядя в одну точку, дрожащим голосом повторила Олешева. — Но всё же хорошо, я жива, — озабоченно тараторила Софья. — Не делай так больше никогда. Алина перевела на Соню полные слёз глаза, её голос дрожал. Рыжая принялась стирать в щёк подруги мокрые дорожки и покрывать её лицо поцелуями. Ей и правда совсем не хотелось волновать девушку. Олешева впилась взглядом в Софью, будто стараясь ещё лучше рассмотреть каждую черту подруги, а по её щекам продолжали катиться слёзы, которые рыжая так старательно пыталась стереть. — Прости меня, пожалуйста, — прошептала Соня, получив в ответ крепкие объятия. — Я сейчас вызову такси, и мы поедем ко мне, — через несколько секунд сказала Алина. Софья в ответ лишь кивнула. До дома девушки ехали молча, а после лишь обменялись парой фраз. Соня быстро уснула, а вот Алина ещё около трёх часов сидела на кровати, смотря на мирно сопящую подругу, и много раз прокручивала в голове события этой ночи. Она долго себя сдерживала, но мысль о том, что Софья всего несколько часов назад могла умереть, ударяла так больно, что девушка всё же заплакала. Крупные слёзы лились градом, затуманивая глаза, розововолосая закрывала руками рот, чтобы не кричать, дыхание её сбилось и стало рваным. Всхлипы потревожили чуткий сон Сомусевой, но она не подала виду, что уже не спит. Рыжая слушала, как по её вине плачет любимый человек, и ненавидела себя за это. Ей хотелось рыдать самой, хотелось себя наказать, и она совсем не знала, что сейчас делать. Соня так и притворялась, что спит, пока Алина не успокоилась. Примерно через час дыхание Олешевой пришло в норму. Она заботливо поправила на подруге одеяло и легла спать. Вот только Софья уже больше не спала. Рыжая думала о том, что больше никогда и никому не хочет делать больно.

***

После инцидента прошло чуть больше месяца. Девушки не разговаривали на эту тему, но обе держали её в голове. С того момента не проходило и дня, чтобы Соня не думала о том, что Алине будет лучше без неё. Эти мысли ели девушку изнутри, заставляли срывать криком голос. Рыжая чувствовала отчаяние. Предчувствие скорого расставания заставляло её ещё больше требовать к себе внимания. Она всё чаще срывалась на подругу, устраивала ей истерики, разбивала в порыве ярости посуду и хрупкие вещи, доводя Олешеву до слёз. Софья и сама плакала из-за этих концертов. Алине было больно, и Соня это понимала. Она возвращалась домой и с ненавистью смотрела на своё отражение в зеркале, резала ноги, чего раньше никогда не делала. Сомусева скулила, сворачиваясь в клубочек, и металась из угла в угол, не находя себе места. Девушка не спала по несколько суток, задымляла квартиру сигаретами, которые выкуривала пачками. Соня так привязалась к Алине, что уже даже не могла решиться уйти. Но смотреть на то, как мучается любимый человек, она больше не желала. За окном стоял конец июня. Сидя поздно ночью на подоконнике в состоянии сильного алкогольного опьянения, с льющимися слезами из красных глаз, Софья дрожащими пальцами набирала Алине сообщение: «Я соскучилась. Давай встретимся?» Она знала, что Олешева согласится. Действительно, через двадцать минут пришёл ответ: «Я тоже соскучилась. Приходи ко мне завтра». Софья допила вино и закурила. Девушка одновременно чувствовала жгучую боль и пустоту, вызывающие новый поток слёз. Это будет их последняя встреча.

***

Сомусева проснулась, когда большие часы с маятником показывали третий час дня. Она медленно встала, поморщившись от звенящей боли в голове, и понесла себя в ванну. В зеркале отражалась её совершенно разбитая версия: спутанные волосы, яркие круги под красными глазами, дорожки потёкшей туши на щеках, искусанные до крови губы. Девушка разделась и, октрыв только холодную воду, отдала себя струям, приходя в сознание. Через три часа Соня стояла у двери Алины и глубоко дышала, стараясь не заплакать. Сердце бешено билось, внизу живота всё сжималось, хотелось кричать. Было тяжело. Наконец собравшись, Софья нажала на звонок и стала ждать знакомые торопливые шаги. Дверь открыла улыбающаяся Алина, к которой рыжая сразу бросилась на шею, едва не сбив с ног. Олешева крепко прижимала к себе подругу и смеялась. — Я скучала, — прошептала Соня и чмокнула подругу в губы. — Я тоже, огонёчек, — с улыбкой ответила розововолосая. — Чайник ставить? — Ставить, — разуваясь, ответила та. Софья впорхнула на кухню за подругой и обняла её со спины, целуя в шею. Она позволила себе сегодня не скрывать своих чувств и в последний раз ощутить счастье. Алина наклонила голову, позволяя Соне целовать себя, и улыбалась, радуясь хорошему настроению подруги. Сегодня Сомусева постоянно касалась розововолосой: обнимала или просто держала за руку. Она не боялась целовать её и говорить комплименты, удивляя Олешеву их обилием. Та отвечала Соне тем же и сама старалась не выпускать лишний раз рыжую из объятий. Сегодня было уютно, как никогда. Софья старалась запомнить каждое мгновение и упивалась вниманием Алины. Время неслось с бешеной скоростью. Настенные часы показывали почти девять вечера, когда девушки заменили разговоры поцелуями. Олешева нависла сверху, нежно поглаживая Соню по талии; та же жадно прижимала её к себе. Сердце Софьи обливалось кровью, а мозг твердил, что надо остановиться сейчас, иначе у неё не получится уйти. Девушка стала мысленно считать от десяти до одного, растягивая каждую секунду, и углубила поцелуй, в последний раз наслаждаясь любимым человеком. Три… Два… Один… Внутри рыжей что-то разбилось, а осколки оставили рваные раны на всех внутренностях. Она грубо разорвала поцелуй и оттолкнула от себя Алину. — Всё, хватит, — уверенно начала она, стараясь не смотреть на ничего не понимающую Олешеву. — Я твоя ошибка, которая уж слишком портит тебе жизнь. Я ухожу прямо сейчас, и это не обсуждается. — Что? — испуганно переспросила Алина. — Что слышала. Я ухожу, мы больше не будем общаться. — Софья встала с кровати и поспешила к выходу из комнаты, но тут же была поймана подругой за руку. — Соня, нет, — дрожащим голосом говорила Алина и пыталась обнять рыжую, которая тут же вырывалась. — Да. Я так решила. Я не могу делать тебе больно, а моё присутствие в чьей-то жизни и есть боль, — её голос тоже дрожал. Она не давала розововолосой взять себя за руку или обнять, боясь, что тогда останется. — Ты не боль, Соня, — по щекам Олешевой потекли первые слёзы, девушка всё ещё старалась хоть как-то прикоснуться к подруге. — Не уходи, прошу. — Да зачем тебе эта головная боль?! — крикнула Сомусева. — Я постоянно выношу тебе мозг, ты плачешь из-за меня чуть ли ни каждый день! Мне тяжело это осознавать! — Я люблю тебя, идиотка! — крикнула в ответ Олешева, заливаясь слезами. — Любую тебя люблю! Ты можешь орать на меня, бить, закатывать истерики, перебить всю мою посуду, а я всё равно тебя люблю, Соня! — Это не любовь, невозможно любить такое чудовище! — Не уходи, — тихо повторила Алина. — Отпусти меня, — продолжала кричать Софья, — я буду делать тебе больно! Всегда, понимаешь? Твоя жизнь превратится в ад, если я останусь! — Но почему ты решаешь за меня?! — эмоционально отвечала Олешева, хватая рыжую за запястья, которые та тут же вырывала. — Да потому что мне не всё равно на тебя! Я не хочу портить твою жизнь своим присутствием! Ты заслуживаешь лучшего, — её голос дрогнул, девушка не сдержалась и тоже заплакала. — Сонь, я понимаю на что иду, мне не нужен никто другой, — глотая слёзы, продолжала пытаться Алина. — Всё, хватит уже! — сделав последнее усилие над собой, Софья вырвала свои руки и за считанные секунды покинула квартиру Олешевой, прихватив свои кеды. Алина, словно бабочка, врезалась в только что захлопнутую дверь и скатилась по ней вниз. Рыдания съедали дыхание, заставляя задыхаться, потрясение забирало силы. Она могла только плакать. Хотелось орать, но девушка лишь судорожно вдыхала запах Сони, оставшийся на теле и одежде, и рыдала в голос. Алина успела бы догнать Софью, но, кажется, это было уже бесполезно. Обувшись на этаже ниже, Соня на ватных ногах, ничего не видя от радуги в глазах, навсегда покинула этот дом. Внутри было больно. Душевная боль чувствовалась физически. Девушка дошла до детской площадки соседнего двора и опустилась на лавочку, зарываясь дрожащими пальцами в огненные волосы. Слёз почти не было. Соня просто задыхалась. «Ты никому и никогда не будешь нужна», — внезапно пронеслись в голове слова матери, сказанные в далёком детстве. Спустя два часа Софья добралась до дома. На её лице не было ни одной эмоции, а внутри была пустота и жуть, как в сгоревшем здании. Она опустилась на кровать и закурила, смотря в потолок пустым взглядом. Ей казалось, что её и вовсе не существует. Что дальше? Ответа не было, как не было и желания жить. Алина же, наконец, нашла в себе силы и поднялась с пола, ни на мгновение не прекращая плакать. Она кричала, разбивала посуду, статуэтки, вазы, зеркала, резала ноги, наступая на осколки, и совершенно не понимала, как всё исправить. Девушка злилась на себя. Ведь она проиграла. Она не смогла. Старая статуэтка в виде парочки милых мышек с переплетёнными хвостами разбилась вдребезги, разлетевшись по полу. Подобно ей, сегодня разбились две жизни, и никакой клей уже не поможет их починить.