Что есть любовь? Быть может, просто слово? Бесформенная жизнь у бездны на краю, Что травит миг, в глаза глядя сурово?! А может ритм, который сам я задаю?
POV Вики.
🔴 Carlos Estella — Epic Emotional Dramatic Voices Я, неподвижной статуей, сижу на белоснежной простыне в лазарете школы. Врач, уже не помню в который раз, обрабатывает на моей спине места, где раньше красовались мои сильные и уже такие любимые крылья. Поджимая губы, сдерживая усердно прорывающиеся слёзы и зажмуривая глаза от боли, я терплю все манипуляции ангела с моей спиной. — Ну вот, дорогая, всё готово. Врач отошла от моей кровати, поставила чашу с водой на стол, а различные инструменты и баночки в небольшой стеклянный шкафчик. Я же, не проронив ни слова, продолжаю смотреть пустыми глазами вглубь комнаты. Накануне… Нас с Мими вышвырнули из кабинета Сатаны так же, как ненужные старые вещи выбрасывают на помойку. За дверью мы тут же оказались в руках архидемонов, кажется тех, что приходили в школу с советником. Подняли с пола, потащили по коридорам. Если Мими кричала, вырывалась, пыталась сделать хоть что-то, то я, безвольной куклой повисла на демоне и позволяла тащить себя хоть на край света. Слёз уже не было. Влажные дорожки высохли, оставляя после себя неприятные ощущения на коже. Я ощущала себя пустой, и спокойной до такой степени, что была готова просить, чтобы меня хорошенько встряхнули, а лучше ударили по лицу пару раз. Потому что я испугалась. Испугалась того, что перестала чувствовать. Нас выбросили за ворота, ведущие в тюрьму. Я упала на колени, упёрлась руками в землю, усыпанную острыми камнями и смотрела в одну точку. Потом чуть скосила глаза на Мими, сидящую примерно в такой же позе. Только она плакала, кричала, говорила что-то бессвязное себе под нос и разбивала руки о камни, словно в приступе отчаяния или гнева пыталась раскрошить их. Я глубоко вдохнула воздух, собираясь терпеть и преодолевать новый приступ боли, который возникнет, когда я буду выращивать новые крылья… Толчок… Спину обожгло… Я чувствую, как крылья трепещут внутри, но им будто что-то мешает выйти наружу. Я попыталась снова, но опять безрезультатно. Подняла дрожащую руку, коснулась спины в области лопаток, пытаясь понять причину. Провела кончиками пальцев по ране, отчего боль и жжение вновь повторились. «Почему не получается? Почему крылья не могут выйти?» Обессилив, я завалилась на бок, поджала колени к себе и наконец смогла дать волю эмоциям… Внутри я выла, орала, корчилась в предсмертных муках, а снаружи лишь пара слезинок. «Шепфа, за что мне всё это?.. Почему? Неужели, так будет вечно? Чем же я заслужила?» Эмоции, бушующие внутри, убивали. Слёзы, застывшие в глазах, душили. А душа рвалась обратно, туда, где лежит еле живой демон, перевернувший с ног на голову всю мою жизнь. Мой хрупкий мир, который уже никогда не будет таким, как прежде… Слишком длинный день. Слишком много событий. Усталость, нервное перенапряжение и откровенные издевательства судьбы окончательно сломали меня. В итоге я просто отключаюсь. Забываюсь. И проваливаюсь в темноту.***
Я возвращаюсь в реальность, но с трудом осознаю, где нахожусь. Оглядываюсь по сторонам, изучаю небольшую комнату. Сложно понять, какое время суток: утро или вечер. — Доброе утро, ангелочек. — вошедшая в комнату женщина, ангел в белом халате, остановилась возле моей постели с ласковой улыбкой. — Как ты себя чувствуешь? — Что произошло? Как я сюда попала? — Ох… — ангел с грустью отвела глаза в сторону. — Тебя принесла девушка. Стройная брюнетка невысокого роста. Демон. Сказала, что она твоя подруга. «Мими? Быть не может…» — Как её зовут? — Не знаю детка, она не представилась. — ангел слегка улыбнулась, глядя на меня с неприкрытым сожалением. — А теперь сядь, пожалуйста, мне нужно осмотреть тебя. Несколько минут ангел задавала разные вопросы, смотрела и щупала меня на предмет скрытых травм. До того момента, пока она не дошла до спины. Легкое касание к месту, где раньше были крылья, и кожу снова обожгло. Я еле подавила вскрик, на что ангел резко отдёрнула руку, будто сама ошпарилась. — Дорогая, у меня очень печальные новости… — ангел не спешила говорить, а я так же не спешила спрашивать. Нечаянно вырвавшийся истерический смешок был скорее подавленным криком души, потому что я уже была настроена на такой исход событий. Вся моя жизнь здесь, в этой школе, пошла под откос. — У некоторых существ ада есть некая способность: «запечатывать» места, откуда вырастают крылья. Рана покрывается очень толстой обугленной коркой, по схожести напоминающей камень… Ты не сможешь вырастить новые крылья, пока она окончательно не сойдёт. — И… как долго она будет сходить? — тихим, дрожащим голосом спросила я ангела, заведомо испугавшись ответа. — Зависит от того, какого уровня было существо. От нескольких дней, до нескольких месяцев. Я склоняюсь к худшему варианту. «Боже мой…» — До вечера ты пробудешь здесь. — женщина отошла к небольшому шкафчику у стены, начала копаться там, гремя различными инструментами. — Есть одно средство, которое немного поможет смягчить твои раны. Увы, это всё, что я могу. Придётся только ждать. И вот, после дня проведённого в лазарете, и нескончаемого количества настоящих пыток под видом процедур по «смягчению», меня отпускают. — Вики?! Ты можешь идти. — Ах… да, простите, я задумалась. Я встала с постели и, еле-еле перебирая ослабшими ногами, направилась в сторону выхода. Закрывая за собой дверь и не отрывая взгляда от пола, я сделала пару шагов вперёд и вдруг уткнулась головой в чью-то грудь. Медленно подняв свой взгляд, я встретилась со знакомыми голубыми глазами. Их привычная нежность окутала меня словно тёплое пушистое одеяло в морозный январский денёк. А тонна печали и сочувствия давили на собственные плечи укором. Энди заходил ко мне пару раз, рассказывал новости. Снова захотелось разреветься. А ведь я казалась себе сильной. Предполагала, что смогу вытерпеть всё, противостоять всем капризам судьбы и окружающих меня людей. Я не позволяла себе слабости, взращивала и показывала упорство и стойкость, даже если они на тот момент были безрассудны. А всё потому, что считала: лучше иметь безумную отвагу и совершать эксцентричные выходки, чем быть бессмысленным и жалким существом. Чувствую, как нижняя губа слегка задрожала от усилия сдержать эмоции. Это не ускользнуло от Энди. Слегка нахмурив брови, словно прочитав мои мысли, он очень мягко, аккуратно, одной рукой приобнял меня за плечи, прижимая к своей груди. — Пожалуйста, только не плачь. — прошептал парень, дыханием касаясь макушки. Прижатая к нему, ощущая мужское тепло и подставленное дружеское плечо, я была готова пуститься во все тяжкие. Рыдать не переставая, пока не опухну, пока слёзы не кончатся и я не отключусь от изнеможения или смертельной усталости… Но кому я сделаю лучше? — Идём. — чуть отпрянув от меня, тихо произнёс Энди, сверкая тёплыми искорками поддержки в глазах. — Я провожу тебя. И снова… Снова он рядом, чтобы облегчить мою совершенно никчёмную жизнь. Другой на его месте плюнул бы на меня, как это сделал… Да, тут удивляться нечему. Вполне предсказуемо. Хотя… я ведь даже не знаю, выбрался ли Люцифер живым из злосчастного кабинета своего отца. Но всё же маленький лучик надежды освещает своим теплом мою израненную душу и сердце, поселяя внутри спасительную веру на лучший исход. Или я просто не хочу думать иначе? Не желаю задумываться над словами: «а что было бы?»… Нет! Глупости! Это же Люцифер! Его призвание — портить мне жизнь своими оскорблениями и выходками. Он не может оставить этот пост! Потому что сколько бы я не грезила мечтами о радужной жизни без сына Сатаны в ней, он неизменно появлялся и ухудшал моё состояние в стократном размере одним своим присутствием. Боже, кажется, я скучаю по всему этому… Новость о том, что я загремела в лазарет, за этот день разлетелась по всей школе. По версии советника Сатаны, который прибыл в школу дабы разъяснить всю ситуацию и доложить об этом директору, мы с Люцифером нарушили запрет, который запрещает Непризнанным вторгаться в свою прошлую жизнь. Точнее, его нарушила я, а Люцифер якобы мне в чём-то помог. Сатана проявил своеволие и решил сам наказать нас за нарушение запрета. О Люцифере ничего не говорили, видимо боялись затрагивать тему его взаимоотношений с отцом, а вот для меня эта кара оказалась «достойной» из-за того, что однажды мне уже простили такое поведение. Плюс ко всему, меня не освобождают от занятий из-за отсутствия крыльев, даже наоборот, теперь за меня возьмутся ещё больше, дабы впредь избежать повтора подобной ситуации. В общем, чтобы не повадно было вот и всё. Энди проводил меня до самой комнаты. Всю дорогу, пока мы шли, Энди молчал, да и я была не особо разговорчива. Не было ни сил, ни даже малейшего желания шевелить языком. Зато я остро ощущала его волнение, а иногда и мимолётные вспышки злости, которые быстро сменялись на беспокойство и сочувствие к моей проблемной персоне. — Увидимся завтра. — улыбнулся Энди, прощаясь со мной уже забытым мною жестом — лёгким сжатием моего локтя своей ладонью. — Отдыхай. Я лишь кивнула и проводила взглядом его удаляющуюся серую фигуру. От чего-то я точно знала, что Энди и без слов понимает, что я ему благодарна. Бескорыстно предлагая помощь, он никогда ничего не требовал и не просил взамен. Я знаю, почти с самого нашего знакомства он надеялся на перспективу более близкого общения, но я ясно дала ему понять, что между нами ничего не может быть. И ведь даже тогда он не отвернулся от меня, всегда готовый прийти на подмогу. Я закрыла за собой дверь, и выжатая как лимон, прислонилась спиной к деревянной поверхности, но тут же резко отпрянула. Новый приступ боли напомнил о себе в самый неподходящий момент. «Как странно не ощущать за спиной крыльев. Я уже так привыкла к ним. Будто всю жизнь они у меня были, а сейчас…» Я пошла в ванную, скинула с себя одежду и прямиком пошла в душ. Конечно, вновь пришлось терпеть дикое жжение на спине, сила которого увеличивалась от тонких струек тёплой воды, бежавших по спине неудержимым потоком, дарящим хотя бы мимолётное расслабление. Но я терпела. Стискивала зубы до скрежета и снова мнила себя всемогущей, способной вытерпеть любую физическую боль. Накинув халат, вышла из ванной. Ступая ещё влажными, босыми ногами по холодному каменному полу, я подошла к окну. Открыла его, впуская живительную вечернюю прохладу в комнату и вдыхая свежий воздух полной грудью. «Интересно, это правда была Мими? Та, что помогла мне… Что за бред?! Она ненавидит меня и ни за что бы не стала помогать. Хотя я до сих пор не понимаю в чём я виновата. В том, что спала с Люцифером?! Да с ним наверняка все девушки спали, и не только демоны. Почему она на мне отрывается? Но больше всего в голове не укладывается: зачем она рассказала об этом Сатане? Ведь если у неё действительно есть чувства к Люциферу, зачем подставлять его, сдавать отцу? Чтобы мозги на место поставил?! Чтобы тот задумался? Но кричала и плакала она вполне себе искренне, будто не хотела, чтобы так произошло… Чёрт! Всё так запутано и непонятно!»***
Я отключилась, как только моя голова коснулась пушистой подушки. Спать на животе я не любила, но пришлось привыкать, так как даже лёгкое касание к ранам приносило невыносимую боль. Полночи я спала как убитая, а остальное время ворочалась туда-сюда по широкой кровати, никак не находя себе места. Мысли то и дело не давали покоя. Бесконечная череда из воспоминаний и обрывков произошедшего словно вынуждали меня переживать моменты, происходящие в кабинете Сатаны снова и снова. В итоге я не выспалась и, ощущая себя полным отстоем, с утра поплелась на занятия. Пройдя всего десяток шагов прямо по коридору, впереди я заметила знакомую фигуру. Энди терпеливо дожидался меня, чтобы вместе пойти на урок. Да… Именно так представляла своё «эффектное» появление в обществе. Видимо, я единственная во всей этой школе, да и за всё время, кто расхаживал на небесах без крыльев. И, как подобает человеку, приравненной к той или иной ячейке этого самого общества, ангелы кидали на меня слегка сочувствующие взгляды с нотками осуждения, тогда как демоны откровенно и в голос ржали, тыкая в меня пальцем, как в прокажённого. Забыла сказать, они даже подначивали: «Давай, Непризнанная!», «Так держать!» и всё в таком духе. «Олухи… Ненавижу!» Конечно, я чувствовала напряжение, перерастающее в бессильную злость от всего этого цирка. И это опять же не ускользнуло от Энди, который, недовольно шипя на проходящих мимо злорадствующих учеников, шёл рядом со мной. Он подошёл чуть ближе, слегка раскрыл одно крыло, как-бы закрывая меня от назойливых взглядов. — Спасибо, Энди, но не нужно. Парень досадливо и с сочувствием кивнул, складывая крыло. — Вики, не обращай на них внимание. Они все… — Знаю. Кретины. — горько усмехнулась я, перебивая парня, на что тот снова согласно и с улыбкой кивнул. — Ну что, долеталась, Непризнанная?! Моника, в своей излюбленной манере общения, не смогла пройти мимо и не ковырнуть ещё болевшую рану. Сложив руки на груди и едко усмехаясь, она встала посреди коридора, преграждая нам дорогу, показательно не смотря в сторону Энди. Я вижу, что он хотел ей что-то ответить, но я вмешалась быстрее. — Тебе чего, Моника? — устало выдохнула я, едва подавив желание зевнуть от скучной попытки задеть. Так и хотелось высказать ей всё, что думаю о ней. А лучше, наглядно и с азартом показать то, что я испытала в кабинете Сатаны. — Тебе что, жить надоело? — буркнула она. — Я думала, ты хоть немного поумнела после того разбирательства. А тебя, видно, жизнь ничему не учит. — Спасибо, мисс всезнайка, которая считает, что я дебилка. — фальшиво улыбаясь, ответила я. — Можешь засунуть своё мнение в то место, которым ты свой мозг прищемила. Потому что он явно не догоняет, что мне абсолютно не интересны твои умозаключения на мой счёт. Донни, который до этого момента был беззвучной тенью своей «подружки», вдруг шагнул в сторону, с широко распахнутыми глазами и открытым ртом, открыто пялясь на меня. Да и лицо Энди выглядело ничуть не лучше. Моника же, не найдя, что ответить и гордо вскинув подбородок, будто это не я, а она меня «приложила», развернулась на пятках и потопала дальше. Донни, усмехнувшись, но не злобно, скорее как-то одобрительно, побежал вслед за подружкой. — Круто ты её. — ухмыльнулся Энди, глядя на удаляющихся Непризнанных. Я безразлично махнула рукой, не желая их обсуждать. — Пойдём. — позвала я парня. — Если опоздаем на урок, ангел Фенцио с нас три шкуры спустит.***
Да, права я была, когда говорила про шкуры. Только вот отнюдь не за опоздание поплатилась моя бедная грешная душенька… Как и обещалось — за меня взялись по полной программе. Но что такая программа будет, я совсем не ожидала. Ангел Фенцио отрывался на мне как мог: с огромным рвением, энтузиазмом и петушиным задором. Казалось, что моё положение — это лучшее, что случалось с ним и всё, что он ждал от этой жизни. Он бесился, когда я мямлила и не знала, что ответить, но при этом явно испытывал эмоциональный подъём и безудержный восторг. Кажется, таким радостным я его ещё не видела. В конце урока он раздавал ученикам задания, которые мы должны были выполнить на земле. Но дойдя до меня, он брезгливо фыркнул, отложил свой журнал и, покопавшись в нижних полках своего письменного стола, достал оттуда целый список с названиями книг. И я должна прочитать их за рекордно-малое количество времени, поясняя это тем, что обязана навёрстывать упущенный опыт, который должна была получить на земле, выполняя задания. «Чёрт! Да нам даже на школьных летних каникулах столько не задавали!» Закончив урок, ангел Фенцио пошёл на выход. Проходя мимо меня, я сделала над собой неимоверное усилие и даже сказала ему «До свидания», выдавливая максимально искреннюю улыбку. Да, возможно, я лицемерка, но чёрт возьми, и ему надо было демоном родиться! Ну не может ангел быть таким, как он, не может! Бросив короткий взгляд на Энди, который бодро что-то обсуждал с каким-то Непризнанным, я, не дожидаясь его, вышла из кабинета. Несколько шагов, взгляд вперёд, и глаза зацепились за ещё одну знакомую фигуру, стоящую метрах в десяти от меня. Тёмная, до боли знакомая фигура демона замерла, глядя на растерянную меня. Кажется, я даже дышать перестала, потому что не чувствую, как грудная клетка двигается. Зато отчётливо слышу биение собственного сердца даже в какофонии звуков шумного коридора. Люцифер, не сводя с меня своего взгляда, торопливо прошёлся глазами по моему телу сверху вниз и вернулся обратно. Кажется, столько эмоций, причём положительных, я никогда не видела на его лице и даже не уверена, что сама смогла бы отразить такую гамму чувств. Лишь секунду я думала о том, что искренне счастлива осознавать, что Люцифер жив и здоров… Лишь секунду я думала о том, как хочется броситься в его объятия и даже поцеловать… И лишь секунду я думала о том, что в кабинете Сатаны, я назвала его любимым… А потом под его взглядом я ощутила себя мебелью, предметом интерьера или букашкой. Потому что именно так, с высока и мимолётно, и даже с неким подобием презрения, рассматривают торшер или назойливого таракана, но не девушку, которая в кои то веке искреннее радуется этой встрече. Скривив губы в раздражении, он резко разворачивается и уходит прочь, оставляя меня стоять в ещё большей растерянности. «Он злится на меня? Снова считает виноватой в том, что из-за меня его избил отец?! Но как же так? Мне ведь тоже досталось! Слышишь, ты, мерзавец?!» Так и хотелось заорать ему что-то обидное в спину, пока он окончательно не скрылся с поля зрения. Не так я представляла нашу встречу. Я надеялась, что эта ситуация наоборот нас как-то сблизит что-ли, потому что я видела в его глазах неприкрытый страх, когда прислужники Сатаны схватили меня и поставили на колени. Я видела же! Мне не показалось, да? «Кажется, я влипла в этого мужчину. Плохо, Вики, очень плохо!» Я боялась того, что моё сердце незаметно перекочевало в сильные и безжалостные руки Люцифера. Оказывается, это правда. Отныне именно он решает, что делать со столь ценным и ненужным ему подарком. Страх того, что моё сердце окажется ему не нужным, леденил душу. Да и зачем оно ужасному, жёсткому мужчине, который может получить любую женщину без усилий? Тем более, такая, как я — жалкая Непризнанная! Даже не демон, а пустышка. «Боже, какая же я наивная дурочка! Глупая девчонка, которая верила в сказки о том, что есть хоть крохотный шанс на то, что я не безразлична этому человеку. Шепфа, о чём я только думала?!» Я злюсь, но почему так больно внутри? Незаметно для себя я подпустила его слишком близко. Не смогла вовремя остановиться. Забыла, что должна бояться и вообще держаться от него подальше. Что он разрушит мой хрупкий мир, вдребезги разбивая на мелкие осколки. А ведь общеизвестно: чем меньше осколок, тем глубже и сильнее он режет… «Очнись, Вики! Ты всегда была для него лишь игрушкой, практически беспрекословно позволяющей проделывать с собой всё, что он посчитает нужным.» — Вики? Рядом со мной вырос Энди. Я, испугавшись его внезапного появления, резко посмотрела на него, подняв глаза, которые от обиды уже постепенно наполнялись слезами. — Что случилось? — Ничего! — я отвернулась, быстро стирая вырвавшуюся маленькую солёную капельку. Невольно, я снова посмотрела в том направлении, куда ушёл Люцифер и заметила его широкую спину, тут же скрывающуюся в ближайшем коридоре. Энди проследил за моим взглядом. Его лицо мгновенно превратилось в одну сплошную чёрную тучу, которая вот-вот низвергнет на землю самую страшную небесную кару. — Кажется, там Ади. — кивнул Энди в толпу демонов неподалёку. — Пойди, поздоровайся. А я сейчас подойду. Машинально соглашаясь и не задавая лишних вопросов, я направилась к кучке демонов. С Ади мы давно не болтали, не знаю почему, но мы как-то отдалились. Радовало одно: Ади единственный демон, кто не глумился надо мной по поводу моих вырванных крыльев. Он даже пару раз заткнул одного из своих «друзей», который собирался бросить в меня очередную колкость. Через несколько минут к нам подошёл Энди. Его лицо по-прежнему мрачное, но сейчас в нём чувствуется малая толика смягчения. Но всё равно, он будто не здесь, и с головой погруженный в собственные мысли. — Энди, что-то не так? — Нет, всё хорошо. — уклончиво ответил он, намеренно не пересекаясь с моим взглядом. — Что случилось? — спросила я более настойчиво. Энди вздохнул, провел ладонью по своей небрежной шевелюре и взглянул на меня. — Пойдём на урок. Позже расскажу.POV Люцифер.
🔴 Bad Wolves — Zombie Кажется, пелена заволокла мой взор, но я помчался вперёд, ведомый диким страхом и паникой. — Люци… — пробормотала Мими сквозь слёзы и всхлипы. — Вики! — крикнул я в полную глотку. Мими не хотела выпускать подругу из своих рук, но я отобрал девчонку. Перехватил так, чтобы можно было разглядеть её всю. — Вики! Очнись! — заорал я, а у самого уши заложило от собственного рёва. Я хватаю её ладонь и прижимаю к своей груди, где бьётся настолько бешеное сердце, которое колотит о рёбра почти разрывая грудную клетку на части. Я боюсь отвести от неё взгляд. Боюсь моргнуть, чтобы не пропустить момент, когда она очнётся и вновь посмотрит на меня. — Очнись! — просипел я, сверля взглядом девчонку. — Только очнись! И только сейчас я замечаю её бледное лицо и побелевшие пухлые губы. Её ладонь в моей горячей руке оказалась ледяной. А энергия… Лёгкие едва не разорвало от той силы, с которой я глотнул воздух мгновенно разлепляя глаза. Несколько судорожных, тяжёлых вздохов, пока ошалело оглядывал комнату, и я понял — это всего лишь сон. Дерьмовый, тревожный, и почти забытый. Сон, который, сука, я уже когда-то видел… После того, как вышел из лазарета, сразу пошёл к себе. Послал к херам всю школу, людей и время суток, которое, кстати, вещало, что на дворе примерно середина дня и надо бы хоть на одном занятии появиться. Но забил на всё и пошёл спать. И несмотря на то, что я проспал почти сутки, чувствовал себя хуёво настолько, что хотелось тупо сдохнуть. Или, как минимум, чтобы все забыли о моём существовании на несколько суток. Знаю, это непозволительная роскошь. И дело даже не в мечтах о спокойных днях проведённых в одиночестве, дабы отдохнуть от этого грёбаного мира и всех его обитателей, а в том, что я попросту не смогу усидеть на одном месте, пока воочию не увижу Непризнанную в здравии. Как и ожидал — первый урок проспал. Да и похрен! Что я, блять, нашу историю не знаю?! Важно было другое: убедиться, что девчонка жива и здорова. Потому что в грудине щемило так, что хотелось выть. А всё этот ёбаный сон, значение которого я никак не пойму. Шагал по коридорам, тараном расталкивая особо «бессмертных» и назойливых зевак идущих вразвалочку. А потом и сам не понял, в какой момент остановился, глядя на выходящую из кабинета девчонку. Она увидела меня, застыла на месте. За долю секунды ощутил такую бурю всевозможных эмоций, что аж башка закружилась, и как справиться с этим приступом понятия не имел. Как там Геральд говорил: «Глаза врут, не врут чувства»?! И, кажется, впервые за всё время нашего знакомства не думал о том, где, как и в какой позе я хочу её отыметь. Я хотел просто почувствовать её. Каждой клеточкой тела ощутить, пропитаться её запахом и убедить себя в том, что я не брежу, не во сне. Что она действительно жива и… «Её крылья, как же я забыл?.. Ёбаные мрази!!! Похоже, ещё и печать наложили!» Чувства мгновенно ослепили. Ярость душила. Злоба прожигала все внутренности. Поддался эмоциям, даже не попытался как-то сдержаться. Развернулся, сразу рванул в обратном направлении с диким желанием ломать и крушить всё, что попадётся под горячую руку. Вышел из школы, сделал несколько шагов, как вдруг за спиной услышал своё имя. И обернулся с мыслями: какая паскуда, да ещё с мерзко-знакомым голосом, посмела меня прервать?! Секунда, и моя голова дёрнулась в сторону от точного удара в челюсть. К слову, у пацана удар поставлен, но по сравнению с кулаками отца, этот был сродни мягкому поглаживанию. «Какого хуя, вообще?!» И только ладонь сжалась в кулак для ответки, как Непризнанный прыснул: — Это тебе за неё! Гордый, надменный и черезчур самоуверенный, пацан даже не моргал. Смотрел строго в глаза, будто бросал мне вызов, и даже готовый получить ответный удар, хоть и наверняка догадывался, что явно в пространстве сразу потеряется. Но тут же понял, что его слова приложили меня гораздо хлеще, чем бы я ему отплатил. Словно башкой об бетон со всеми вытекающими последствиями. Фыркнув, Непризнанный тут же скрылся в стенах школы. Да, я ненавидел этого утырка всем своим естеством, но сейчас я не думал о том, как бы ему черепушку раскрошить о ближайший косяк, а был практически счастлив от осознания того, что девчонка не одна. Потому что, как бы я ни хотел, я не мог быть рядом, не мог в очередной раз выдавить из себя грёбаные слова и попросить прощения. И дело не в том, что я моральный урод или самовлюблённый эгоист, которому реально срать на то, что произошло. Теперь есть более весомая причина для того, чтобы держаться от девчонки подальше. Я ещё не представляю, как это будет, но почему-то точно уверен — изрядно придётся помучиться. Потому что уже ощущал подобное. На собственной шкуре испытал то состояние, когда ты яростно хочешь, но получить не можешь. Как голодная псина, сидящая на толстой цепи в шипастом ошейнике, перед которой в полуметре лежит здоровенный кусок свежего отборного мяса.***
Спустился в ад, в ту часть тюрьмы, где в просторном кабинете за любимым столом из красного дерева восседает отец. Тёмные, сырые коридоры, пропахшие болью и кровью. Истошные возгласы, крики, скулёж. Всё это никогда не пугало. А иногда, даже вызывало интерес. Каково это, испытывать вечные адские муки? Когда каждый твой день наполнен лишь болью, страданием и неистребимой верой в то, что рано или поздно всё закончится и не будет больше пыток. Не будет мыслей, не будет ожиданий. Когда ты наконец искупишь грехи и сможешь задышать спокойно… Только идиот в это верит. Здесь это навсегда. Бесшумно ступая, точно хищник на охоте, я обходил коридор за коридором. Лишь редкие факелы, отбрасывая неуловимые тени на стены и пол, могли выдать присутствие здесь человека. Я знал, где ходят эти твари. Знал и, насколько это возможно, терпеливо ждал. На руках у них всех были метки, а уж эти, удерживающие девчонку, неизгладимым отпечатком запали в чёртову память. Услышал звук приближающихся шлёпающих шагов. Резко шагнул назад, скрываясь в тени соседнего прохода, слегка прижимаясь к стене. Поигрывая желваками, едва ли не скрипя зубами, смотрю на то, как два прислужника отца не спеша проходят мимо, даже не догадываясь о моём присутствии. Ненавижу этих изворотливых тварей. Им самое место там, в клетке вечных мучеников. Подался вперёд, почти выходя из укрытия, провожая их пристальным взглядом. Бегло осмотрел руки. Бля, да это точно подарок судьбы! Неужто мне повезло? Невольно прикрыл глаза, воскрешая в памяти тот день, когда стоя «на ковре», девчонка кричала от боли, с диким усердием пытаясь сдерживать слёзы. Печати жгут кожу, а я, твою мать, до неё телепатически пытался донести свои мысли о том, чтобы держалась и не выдавала себя. Сука! Долбануться бы башкой пару раз об стену, глядишь, ума бы прибавилось. Медленно открыл глаза наполняющиеся яростью до потемнения. Вся кровь при этих мыслях закипела в жилах точно чёртова лава. В душе мгновенно проснулись жгучая ненависть и ненасытная жажда мести. Только голые инстинкты и томительное предвкушение грядущего неминуемого возмездия… Рванул вперёд, с каждым шагом сокращая до тварей расстояние. Заставая врасплох, напал на одного из них прямо со спины. Схватил за шею, ему даже вскрикнуть не удалось. Не сдерживая силу, выплёскивая гнев лавиной, резко свернул ему шею, да так, что голова бедняги с влажным хрустом прокрутилась вокруг своей оси, делая почти полный оборот. Совру, если скажу, что мне не понравилось. Блаженно, упоительно, и даже сладко. Второй на очереди… Отшвырнул в сторону первого, не моргая глядя на второго. Несмотря на то, что прислужники отца славятся своим бесстрашием, ещё бы, с такой-то рожей, меня они всегда стороной обходили. Некоторые даже боялись, как вот этот сейчас. «Да я тебя насквозь вижу, гнида! Знаешь уже, зачем я пришёл! Думал, хозяин защитит? Да хрен там!» Он попятился назад, а потом дал дёру. Напрасно… Хромой, далеко не убежит! В несколько широких шагов догнал тварину, схватил за шею, потянул на себя. Сжал горло с такой силой, что у того аж язык наружу вывалился. Медленно, с нездоровым рвением и вожделением, предвкушая его сладкую смерть, поднял его за шею над полом. Болтает ногами, руку царапает. Вырваться хочет. Не выйдет… Так и хочется глотку ему вырвать, чтобы захлёбывался собственной кровью, или что там у этих тварей по венам бежит. Голыми руками. Медленно и мучительно. Такую же метку поставить, какую сделали девчонке. Чтобы на себе, сука, испытал каково это, когда изо дня в день прижигает кожу словно калёным железом. Знаю, что это. На себе испытал ещё в детстве. Только с моими, от железа, регенерация справилась, а вот от печатей шрамы останутся на всю жизнь. «Нет! Вам мало будет! Смерть для вас как подарок. Но жить не смогу, зная, что вы по земле этой ходите!» Второй рукой обхватил челюсть этой паскуды, со всей дури дёрнул в сторону. Голова чуть с плеч не слетела, безвольно повисла, держась почти на соплях. Бросил на землю, плюнул на труп, как на кусок дерьма. Зато полегчало немного. Буря почти утихла. Вот только ударная доза адреналина в крови и напрочь обострённые чувства не дали расслабиться, когда боковым зрением увидел нечто, стоящее совсем недалеко от меня и пары мертвых прислужников. Расслабленно повернулся, глядя на злое, непонимающее сути происходящего, лицо советника отца. — Люцифер! Сатана будет недоволен, узнав об этом! «Да что ты, блять?!» Не спеша, перешагивая по дороге мёртвых слуг, я остановился возле советника. Чуть повернул голову в его сторону, едко усмехаясь. — Проболтаешься — отправишься вслед за ними. — Да как ты смеешь, щенок?! — прыснул Рондент, шарахаясь в сторону. Чувствую, как снова закипаю. Делаю шаг вперёд, подходя к советнику вплотную, чем явно его озадачиваю и вынуждаю напрячься. — А думаешь отцу понравится, когда он узнает твою маленькую тайну? — усмехнулся я, глядя на изумлённое, а затем стремительно бледнеющие лицо Рондента. — Та девка хоть и была шлюхой, но она была Непризнанной. Как думаешь, ему будет похрен на то, что ты нарушил запрет? Советник молчит, лишь скрежет зубов выдаёт его напряжение. Да, сегодня определённо мой день! И хотя я блефовал, но похоже в точку попал. Видел как-то, как он из сада выходил ночью с одной новоприбывшей Непризнанной, которая сразу себя зарекомендовала как потаскуха. Весёлые такие были, потрёпанные. Явно они там не Шепфа молились у статуи Равновесия. Развернулся, потопал обратно в школу. — И прибери здесь. — не оборачиваясь, покрутил пальцем в воздухе, скрываясь за ближайшим поворотом.***
День пролетел со скоростью света. Одно занятие по Крылоборству, одно задание на земле, и я снова валюсь с ног. Но несмотря на усталость, слишком долго заснуть не могу. Как тяжелый свинец, непонятная тревога лежала на сердце. Месть уже не радовала, как в первые минуты. Сейчас мне кажется этого мало. Тело и мозг, как и темнота за окном неистово кричали о сне. Но не мог. Не мог заставить себя лечь в эту чёртову постель и заснуть. Сидел на диване, запустив пятерню в чёрные волосы. Сжимал в кулаке, выдрать хотелось. Челюсть то и дело скрипела от лютой злости. Злости к самому себе и судьбе, что вздумала на меня ополчиться. Это, мать твою, сущая пытка! Самая настоящая. Изощрённая. Нескончаемая. Пытка, которую сам для себя выбрал. «Хули ты не радуешься, а? Кретин ёбаный… Хотел на один раз, попробовать, поиграть. Зверя включил, оторвался по полной. Вкушай же, блять, плоды своей беспечности!» Думал, что крепкий. Или хотел им казаться? Верил — ничто не сломает, не прогнёт под себя. Придушу того, кто посмеет сунуть свой нос дальше, чем нужно. И только одна могла уложить на лопатки одним невинным взглядом. Только ей было невольно позволено гораздо больше, чем остальным. Лишь она могла беситься и смотреть на меня глазами полными ярости, а я мог думать только об одном… Встал, распахнул тяжёлое окно, впуская свежий воздух в комнату и в мысли. Чуткий слух в почти мёртвой тишине резанул чей-то голос. Перевалился через оконную раму, глянул вниз. Хрупкий женский силуэт, отбрасывая мягкую длинную тень от окон, стоял недалеко от входа в школу. Сразу узнал, догадаться не трудно. Кто ещё ходит нынче без крыльев?.. А к ней, быстро приближаясь, подходит всё тот же утырок. Девчонка совсем раздета: юбка и майка с голой спиной. Раны болят, жгут до трясучки и лишний раз не коснёшься даже одеждой. Но вижу, что замёрзла, трясётся стоит. Эта ночь какая-то особенно холодная. Вижу, как пацан что-то говорит ей, подходя вплотную, наглаживая её руки ладонями, видимо в попытке согреть. Потом снимает с себя верхнюю одежду и накидывает на её плечи. «Идиота кусок, какого хера ты делаешь?!» Так и хотелось заорать во всю глотку, да девчонка, своим вскриком, приглушённо взвывая от боли, сделала это быстрее. И дабы избавить себя от лицезрения сей картины, нырнул обратно в комнату. Шаг туда, шаг обратно. Чувствую, как от гнева сейчас пар из ноздрей пойдёт — с такой силой хочется въебать пацану. «БЛЯТЬ!» Ебанул по ближайшей стене так, что паутина из трещин даже до потолка дотянулась. Глупо надеялся, что полегчает. А вот нихуя, только хуже стало. Снова выглянул в окно. Непризнанные, о чём-то уже мило болтая, прогуливаются по внутреннему двору. Да как тут, сука, терпеливым будешь? Нет! Нельзя! Держаться должен! Тряхнув головой и стиснув зубы, с разбегу выпрыгиваю в окно, ныряя в пропасть вниз головой будто в воду. Максимально далеко от парочки, бесшумно опустился на землю, прячась в тени за деревьями. Не знаю, какого хера творю, но ничего поделать с собой не могу. Разрывает и наизнанку выворачивает от вида гуляющей с другим девчонки. Грёбаная магнитная сила, которая по сей день непонятна, и без конца и края трахает мозги! — Боже, Энди, зачем? — возмутилась девчонка, обхватив голову руками. — Да он бы прибил тебя, как мошку! — Знаю. Поэтому и удивился, когда ответа не последовало… Вики, извини, но что-то мне подсказывает, что дело вовсе не в том, будто ты нарушила запрет, а Люцифер тебе помогал… Скажи, что произошло? Да, слышал версию советника… Но вот Непризнанная внезапно повернулась точно в мою сторону, явно избегая ответа. На мгновение показалось, что она меня заметила, даже назад отшатнулся в секундном приступе паники. Но она продолжает смотреть будто в пустоту, не подозревая о том, что в тени кто-то прячется. Ловлю каждое движение, каждый случайный жест и даже взмах ресниц. Столько… грусти что-ли, отражается на её лице, такая безвыходная печаль поразила разом все черты. Так неожиданно закипело внутри. Какое-то отчаяние, непонятное, болезненное чувство зажало в тиски. Впервые мне было по-настоящему жаль её. Хоть о причинах мог лишь догадываться, но чувства дурниной орали: дело не только в крыльях, здесь что-то ещё. Более глубокое и важное. Ключевой элемент, который никак не идёт в мою голову. Будто отстранился от мира, погряз лишь в неё, не замечая вокруг ничего. Ни шорохов, ни звуков, ни шелеста листьев. Мучительно просто стоять и смотреть. А в мыслях уже шагал к ней. Прикасался. И чувствовал. Готовый терпеть её острый язык, попытки сбежать, и побои в свой адрес. Но прижимал бы к себе, пока наконец не успокоится, не расслабится в руках, понимая, что тщетно. «И когда только, блять, я стал фанатом всех этих телячьих нежностей?» «Не отпущу, не мечтай! Моя! Моя навсегда!» — сказал бы, сделал так, как хотелось, да вот на кону стоит слишком многое. Нестерпимо запретное. Безгранично дорогое…