Разбуди меня внутри, Назови меня по имени и выведи из темноты, Сделай так, чтобы моя кровь снова текла по жилам, Прежде, чем я окончательно погибну.*
Эрик упал ничком на траву неподалёку от здания Департамента, переводя дыхание. В паре сантиметров от его виска пролетел демонический меч и вонзился в клумбу с цветами. "Вот повезло, так повезло", – облегчённо подумал жнец, поднимаясь на ноги и подхватывая свою Косу Смерти. Его конечности ныли от усталости, но он не позволял себе даже думать об отдыхе – Алан всё еще был на грани смерти. Слингби не решился притрагиваться к мечу, чтобы вытащить его из земли, ведь его рукоять могла быть пропитана ядом. Эрик обошёл клумбу и из последних сил побежал в больничное крыло к Алану. – Мистер Слингби, что с Вами? – ужаснулась медсестра, увидев на пороге измученного и раненого мужчину, чьи пятна крови на рубашке стали отчётливо видны при ярком свете ламп. – Давайте я обработаю... – Ерунда, просто стычка с демоном, – отмахнулся от неё Слингби, и добавил шёпотом: – Ханна, помоги мне, вколи Алану снотворное, чтобы хватило на час-полтора. – Но, мистер Слингби, зачем? Он только недавно проснулся... – возразила девушка. – И ему стало хуже, – показала она на бледного, как сама Смерть, юного жнеца, который бездумно смотрел в потолок. – Ханна, нет времени объяснять, просто сделай как я прошу, пожалуйста, – сдержанно сказал Эрик. Медсестра кивнула, набрала в шприц лекарство и подошла к Хамфризу. Юноша отстранённо посмотрел на то, как она вводит ему в вену очередную, по его мнению, дрянь, и горько усмехнулся. Все эти бесконечно долгие и мучительные часы, которые он пролежал здесь, ему всё чудился голос Эрика, который говорил, что любит его. Алан не помнил, как любимый приходил к нему, и поэтому думал, что Слингби бросил его умирать тут, подальше от своих глаз. Если бы юный жнец надел очки, то увидел бы встревоженное лицо своего бывшего наставника, который наблюдал за манипуляциями Ханны. Если бы он очнулся от забытья, то услышал бы такой нужный ему голос совсем рядом с ним. Но убаюкивающий шёпот приближающейся смерти заглушал все звуки и голоса, эхом раздаваясь в его голове. "Где же твой Эрик? – вкрадчиво спросил уже знакомый женский голос. – Даже не пришёл с тобой попрощаться. Ты ему не нужен... Иди ко мне, я убаюкаю тебя..." У юноши уже не было сил ей противиться и он сдался, закрыв глаза. Снотворное сладким ядом растеклось по венам, и через пару минут Хамфриза приняли в свои удушающие объятия девушки из его кошмаров, по капельке забирая из его тела жизнь. Убедившись, что Алан уснул, Эрик подошёл к нему и откинул одеяло. – Мистер Слингби, что Вы делаете? – спросила ошарашенная медсестра, когда тот осторожно взял Хамфриза на руки. – Нет времени объяснять, – повторил жнец и двинулся к выходу. – Я потом вернусь за его одеждой. – Сюда! Так путь будет короче, – сказала девушка, смирившись, и открыла потайную дверь возле сестринской. – Так Вы сразу выйдете на улицу, и Вам не придётся нести его через весь Департамент. Вы хотите побыть с ним перед смертью, да? – робко спросила она, придерживая дверь для Эрика. – Он не умрет, – коротко ответил Слингби, и исчез с Хамфризом в портале. Ханна тогда не восприняла его слова всерьёз, полагая, что Эрик просто сам не свой от горя.***
Слингби вышел на другом конце портала возле двери своей квартиры, и, крепко удерживая Алана одной рукой, открыл дверь ключом. "Только бы успеть...", – лихорадочно думал Эрик, бережно, как самое хрупкое и дорогое сокровище, укладывая Хамфриза на бок на кровать и глядя на его бескровное лицо. Старший жнец быстро нашёл заклинание, скинул с себя пропитанные чужой кровью перчатки и лёг рядом с ним лицом к лицу, плотно привязывая себя к юноше заранее приготовленным поясом. – Потерпи совсем немного, мой мальчик, – прошептал Слингби, легонько поцеловав Алана в лоб, и приступил к ритуалу передачи душ. Латинские слова прозвучали в звонкой тишине комнаты, даря надежду на спасение. Эрик замер и прислушался к своим ощущениям: где-то в глубине его души что-то начало раскрываться как цветок. Слингби снял очки, чтобы не мешали, приник к полуоткрытым губам Хамфриза и тесно прижал его к себе. Пару мгновений ничего не происходило, но потом Эрику стало невыносимо больно: казалось, что кто-то вырывает его сердце живьём. Но он покорно терпел, наблюдая краем глаза, как тело Алана наполняется изнутри белым светом, ослепительно ярким и чистым. Когда последняя, тысячная душа коснулась сердца юноши, из его груди вырвался чёрный дым – остаток уничтоженного Шипа – и тут же растворился в воздухе. Ещё минуту или две Слингби не разрывал их объятий – боялся, что ещё не всё закончилось, да и просто не хотел отпускать любимого. Наконец он развязал путы и отстранился от него. К лицу Хамфриза возвращался легкий румянец, и черная паутинка капилляров стремительно исчезала с его шеи и ключиц. Эрик приподнял верхнюю часть его пижамы и облегчённо выдохнул: от Шипа не осталось и следа. Слингби прижался ухом к сердцу Алана, слушая его ровное биение, и оно казалось ему самой изысканной и желанной музыкой. "Успел! Успел! – счастливо думал Эрик, переворачивая юного жнеца на спину и укладывая его поудобнее на подушку. – Гробовщик, спасибо тебе огромное", – мысленно поблагодарил он Легендарного. Действие снотворного заканчивалось, и Хамфриз зашевелился, просыпаясь. – Где я? Я уже умер? – пробормотал он, щурясь на свет лампы. – Ты живой, мой мальчик, ты теперь будешь жить вечно, – с любовью сказал Слингби, убирая с его глаз мешающие пряди волос. – Эрик? – слабым голосом спросил Алан, услышав знакомый голос. – Эрик, ты здесь... – он трепетно коснулся его руки своей, словно опасаясь, что это только галлюцинация. – Я думал, что больше никогда тебя не увижу... Что ты не хочешь меня видеть... – Глупости. Я всегда хочу тебя видеть, ты мне безумно дорог, – горячо заверил Хамфриза Эрик, накрывая его руку своими ладонями. Мужчина ещё не признавался Алану в любви – решил подождать, пока он хорошенько отдохнёт. Хамфризу стало тепло и радостно на душе от этих слов, словно её укутали в мягкий плед. Стоп, ему действительно слишком мягко и тепло, это не больничная койка, и эта кровать слишком широкая для его собственной квартиры, это... – Эрик, это твоя квартира? – спросил Алан, заливаясь привычным для него стыдливым румянцем. – Почему я здесь? Юному жнецу показался чем-то непристойным тот факт, что он лежал в постели своего бывшего наставника, но было что-то волнительное в том, чтобы касаться того, чего касался любимый (Хамфриз не знал, что Слингби накануне постелил новое белоснежное постельное бельё специально для него). – Ты приходишь в себя после лекарства, которое исцелило тебя от Шипов, – ответил Эрик, не удержавшись от соблазна снова поправить каштановые пряди. – Лекарство? Разве от этой болезни есть лекарство? – удивлённо спросил Алан, однако, начиная замечать, что ему стало легко дышать. Слингби решил не говорить ему правду, потому что догадывался, что чувствительный Хамфриз не сможет спокойно жить, зная настоящую цену своего спасения. Поэтому он заранее продумал ответ на вопрос, который только что задал ему Алан. "Так будет лучше для него", – убеждал себя Эрик, хотя прекрасно осознавал, что на самом деле это даёт шанс ему скрыть свои грехи. Слингби боялся, что Хамфриз возненавидит его, серийного убийцу ни в чём не повинных людей, и больше никогда не примет его помощи, не даст обнять и защитить... Даже одна мысль об этом была для влюблённого жнеца мукой. Он не имел права потерять его драгоценную любовь, по сравнению с которой все сокровища мира блекли и казались никчёмными. – Есть, оно очень редкое, его нелегко достать, но оно есть, – сказал Эрик, думая, что, в принципе, он не сильно отходит от истины. – Взгляни сам, Шипа больше нет. Вот твои очки, – старший жнец аккуратно надел на юношу захваченные в последний момент очки, наблюдая, как тот близоруко оглядывается по сторонам. – Эрик, что с тобой?! – Алан тут же привстал на локтях, потянувшись к бурой от крови рубашке Слингби. – Лежи-лежи, тебе надо восстановить силы, – Эрик мягко улыбнулся, тронутый его вниманием. – Прости меня за неподобающий вид, мне пришлось... побеседовать с демоном. – Дай я осмотрю рану, – настойчиво попросил Хамфриз, упрямо не желая ложиться, и отогнул левый край его рубашки. Себастьян знал, куда метать ножи – он задел крупную вену между ключицей и плечом, и кровь не останавливалась. Возможно, она бы остановилась быстрее, если бы Слингби не делал забеги между мирами и не нагружал раненную руку тяжестями, но в тот момент своё самочувствие Эрика интересовало меньше всего. Он знал, что не может умереть от этого, а значит, даже такая глубокая рана – простой пустяк. Но теперь, когда Алану ничего не угрожало, Слингби подумал, что всё-таки надо её хотя бы промыть. – Нужно обработать перекисью и сделать перевязку, – серьёзно заявил юноша, осмотрев его плечо. – Где у тебя аптечка? – спросил он, собираясь встать с кровати, но Эрик уложил его обратно, закутав поплотнее в одеяло. – Алан, пожалуйста, полежи спокойно, – с деланной строгостью погрозил пальцем Слингби – он никогда не умел сердиться на бывшего подопечного. – Ты так печёшься обо мне, хотя сам только что чуть не... – Эрик осёкся, не желая произносить вслух окончание фразы. – Спасибо за твою заботу, но я сам справлюсь. А ты пообещай, что будешь лежать смирно. Ладно? – спросил старший жнец, не в силах сдержать улыбки при виде так забавно хмурившегося Алана. – Только если я сам наложу тебе повязку, – обиженно пробурчал он себе под нос. "Узнаю своего маленького упрямца", – с теплотой подумал Слингби, легонько потрепав его по волосам. – Ладно, так и быть. Сейчас только ополоснусь и принесу аптечку, – согласился Эрик. – А ты пока лежи, – старший жнец сделал ударение на последнем слове, уходя из спальни. Когда Слингби вернулся в комнату после душа, с обмотанным вокруг бёдер полотенцем и с аптечкой в руках, Хамфриз с готовностью помогать принял сидячее положение. Эрик поставил на постель жестяную коробочку и присел на краешек кровати, подставив ему для перевязки левое плечо. Алан промыл рану перекисью, легонько касаясь её ваткой, и стал перематывать руку бинтом. Юного жнеца бросало в приятную дрожь, когда он притрагивался к тёплой коже любимого. Взгляд Хамфриза украдкой ласкал его рельефные мышцы плеч и груди, ему было стыдно, но он не мог перестать смотреть. "Какой же ты красивый, Эрик", – хотелось сказать Алану, но он не смел, выражая своё восхищение лишь разгоревшимся на щеках румянцем. Слингби забавляла та серьёзность и тщательность, с которой Хамфриз наматывал бинт на его плечо, расправляя повязку своими изящными пальчиками. Ему ужасно захотелось эти самые пальчики перецеловать. – Готово, – объявил Алан, завязав узелок на краях повязки, и отвёл взгляд от волнующего его сознание тела. – Поправляйся поскорее, – добавил он с нежной улыбкой. – Спасибо большое, что бы я только делал без тебя, – Эрик погладил его по волосам и пошёл к платяному шкафу, чтобы одеться и не смущать юношу. – Тебе нужно переодеться, а то ты в этой пижаме уже два дня, – сказал Слингби, одевшись, и вернулся к Хамфризу, держа в руках чистую рубашку. – Пижамы у меня нет, но эта рубашка очень мягкая и приятная. Алан кивнул и снял с себя верхнюю часть пижамы. Наклонив голову, он посмотрел на левую сторону груди, на которой теперь не было даже шрама, ни малейшего напоминания о том, что Шип был совсем рядом с его сердцем. "Я и правда больше не болен", – Хамфриз почувствовал, как его накрывает волна бесконечной благодарности к Эрику, который достал для него редчайшее лекарство и спас его от смерти. – Эрик, – Алан потянулся к нему, чтобы обнять, – спасибо тебе, спасибо, спасибо... – шептал он, крепко прижав его к себе. – Прости, что я посмел плохо о тебе подумать, они сказали, что ты больше никогда не придёшь ко мне... – Я так рад, что ты жив, – улыбнулся Слингби, поглаживая его по спине и наслаждаясь теплом его хрупкого тела. – Кто это – они? Если тут опять замешан Сатклифф, то я его... – Нет, он не при чём. Это были девушки из моих кошмаров, они звали меня к себе... У них такие холодные руки... – тихо ответил Хамфриз, ещё отчаяннее обнимая его, будто боясь, что они могут появиться снова. – Всё уже в прошлом, теперь ничто и никто не посмеет угрожать твоей жизни, – успокаивающе прошептал Эрик, понимая, что все эти голоса были лишь галлюцинациями от высокой температуры. – Давай-ка я помогу тебе одеться, и ложись обратно в постель, – сказал он, отпуская Алана из объятий. – Я сам, – возразил юный жнец, надевая приятную на ощупь хлопковую рубашку, но Слингби всё же помог ему застегнуть пуговицы. – Я ведь уже здоров, благодаря тебе... – Но поберечь силы следует, – наставительно ответил Эрик. Хамфриз снял с себя пижамные штаны, оставаясь в одной рубашке, края которой доходили ему почти до колен, и укрылся одеялом. – Ты голодный? Что тебе приготовить? – заботливо спросил Слингби, вешая его вещи на спинку стула. – Нет, я не хочу есть, спасибо, Эрик, – улыбнулся Алан, удобно устраиваясь на подушке и чувствуя себя невероятно уютно. – Ты не поверишь, но я хочу спать. – Тогда спи, восстанавливай силы, – сказал Слингби, сняв с него очки и положив их на тумбочку. – А я буду рядом, если вдруг понадоблюсь. – А где ты будешь спать? Ведь я занял твою кровать... – вдруг беспокойно спросил Хамфриз. – Не волнуйся, я посплю на кухне, – заверил его Эрик, кривя душой, потому что спать он сегодня не собирался вообще. – Доброй тебе ночи, Алан. Слингби опасался, что болезнь ещё не полностью отступила, и Алану может стать плохо ночью, и жалел, что в спешке не спросил у Гробовщика о возможных побочных действиях ритуала. – Доброй ночи, Эрик, – прошептал юноша, и впервые за долгое время погрузился в беззаботный и крепкий сон. Эрик погасил лампу и тихо сел на стул возле постели Хамфриза, любуясь в полутьме спальни своим спящим ангелом и чувствуя себя абсолютно счастливым. В окна тихо барабанил дождь, убаюкивая, и приближал двух влюблённых жнецов к следующему дню.