Раны любви

Кто посмеет судить его? Кто способен любить, Отказавшись от собственной жизни? Кто способен отдать всё, Бросить всё И выбрать судьбу проклятого?*

Первой мыслью Эрика было убить этих стражей и сбежать с Аланом в мир людей, в Лондон, да хоть на край света, лишь бы подальше отсюда. На его руках кровь тысячи людей – ему уже нечего терять. Слингби резко бросился к своей Косе, но охранники среагировали молниеносно, преградив ему путь. Хамфриз проскочил между ними и Эриком и заслонил его собой. – Он ни в чём не виноват! Тут какая-то ошибка! Панический страх потерять любимого, который обуял Алана, заставлял его лгать и самому верить в эту спасительную ложь. Ещё минуту назад, в жарких объятиях Слингби, он был самым счастливым существом в мире, а теперь он стремительно падал в пропасть отчаяния. – А ты, юнец, не мешайся под ногами, – грубо его оттолкнув, сказал один из стражей. – Следствие разберётся, виноват он или нет. – Не смейте его трогать! – прорычал Эрик, сжимая руки в кулаках и готовясь биться насмерть. Слингби не успел нанести удар, так как его руки резко завели за спину, и надели на запястья кандалы. Совершив ещё одну попытку ударить охранника, но уже коленом, Эрик упал на пол, подкошенный сильным ударом плети по шее. Хамфриз в ужасе кинулся к нему, но его снова оттолкнули. Закашлявшись, Слингби попытался встать на колени, со злостью глядя на стражей. – Да что вы творите? – возмущённо встрял Грелль, позабыв свою обиду на Эрика. – Его вина не доказана, а вы его избиваете! – Невиновные так себя не ведут, – ухмыльнулся один из жнецов, дёрнув за цепь и поднимая Слингби на ноги. – Это чтобы ты сильно не брыкался, – добавил другой и хлестнул Эрика плёткой поперек туловища; тот зашипел от боли и согнулся пополам. Алан упрямо продолжал попытки прорваться к Слингби, уворачиваясь от предупредительных взмахов плетей. Сатклифф еле успел оттащить его подальше, когда стражи, разъярённые таким сопротивлением, решили ударить юношу по-настоящему. Один из охранников, намотав на руку цепь, толкнул Эрика к двери; тот споткнулся. – Ещё одна попытка помешать правосудию – и вы оба будете наказаны, – грозно заявил второй страж, предупредительно выставляя вперед плётку. – Эрик! – закричал, чуть не плача, Хамфриз, пытаясь вырваться из хватки Грелля. – Заберите меня вместо него! – Алан! – отчаянно вскрикнул Эрик, словно раненый зверь, увлекаемый своими мучителями прочь от любимого. – Алан! Он хотел сказать Алану оставаться на месте и не идти за ним, но не мог, ведь Хамфриз был именно тем, кого он хотел видеть до самого конца своей жизни. Алан, ударив Сатклиффа острым локтем, освободился из его объятий и кинулся за Слингби. Грелль, всплеснув руками, побежал вслед за ним, захватив на всякий случай свою Косу. Эрик жадно цеплялся взглядом за милые черты, стараясь налюбоваться ими перед смертью, осознавая, что никогда не отпустит и не перестанет любить его. Холодный металл наручников неприятно обжигал кожу, но это было пустяком по сравнению с болью в его душе. Конвоиры Эрика грубо толкали его перед собой, временами подхлёстывая его плёткой, а Слингби продолжал оглядываться назад, и его сердце обливалось кровью, когда он видел испуганное личико бегущего за ним Хамфриза. Алан мчался за ним по этажам и длинным коридорам, мысленно проклиная этих грубых стражей и буквально чувствуя каждый удар их плети по телу Эрика. – Аланчик... – запыхавшись от бега на каблуках, выдохнул Сатклифф Хамфризу в ухо. – Прости, что так получилось с Эриком, я правда не думал, что та секретарша окажется такой болтливой. Алан с ненавистью повернул к нему голову на пару секунд, не собираясь тратить время на выяснение отношений. Он так и знал, что Греллю нельзя доверять! О чём только думал Спирс, посвящая его в подробности... – Вот сам натворил, сам теперь будешь исправлять! – заявил юный жнец. – Ты понимаешь, что из-за тебя Эрика могут... – он запнулся, не в силах закончить фразу. – Да, да, Аланчик! Я сейчас что-то придумаю и всё исправлю, – поспешно заверил его Сатклифф, сам не до конца понимая, что ему теперь делать. – Так думай, – отрезал Хамфриз и влетел в зал суда вслед за Слингби и его конвоирами. В просторном зале судебных заседаний и Эрик, и Алан были впервые. Частым гостем тут был только Грелль, который регулярно получал всякого рода предупреждения, наказания, и которого частенько лишали на время его любимой Косы. На шаги вошедших, гулко отдававшихся под высоким потолком, обернулись все многочисленные присутствующие. У Алана было чувство, что их заставили прийти на это заседание насильно, потому что все они сидели со скучающим видом. Сатклифф нашёл на одной из лавок место для них двоих и усадил туда Хамфриза, спрятав под лавку свою бензопилу. Юноша сидел как на иголках, готовый в любую секунду вскочить и кинуться защищать Слингби. Стражи провели Эрика через весь зал, затолкали его в клетку для подсудимых и закрыли её на замок. От ощутимого толчка в спину Слингби упал навзничь, но тут же гордо выпрямился и попытался подняться с колен, однако тяжёлые кандалы на руках помешали ему это сделать. Алан тихо охнул, увидев это, и Греллю пришлось удержать его от попытки побежать к Эрику. Из маленькой боковой двери за судейскими креслами вышли трое судей, и их непроницаемые и несколько высокомерные лица не предвещали ничего хорошего. – Прошу всех встать, суд идёт, – раздался гнусавый голос судебного распорядителя. – На сегодняшнем срочном заседании высокого суда рассматривается дело номер 6664242. Подсудимый мистер Эрик Слингби обвиняется в нарушении Кодекса жнецов, а именно Статьи пятой, пункта первого – незаконное изъятие и/или использование душ в личных целях, – добавил он чуть позже, когда судьи заняли свои места. – Высокий суд – мистер Кингсли, мистер Голдсмит и мистер Роджерс. Со стороны обвинения – прокурор мистер Морган и истец мисс Купер. Седой мужчина и тёмноволосая девушка за столом с правой стороны поклонились судьям. Слингби на секунду застыл, услышав знакомую фамилию, и пристально посмотрел на брюнетку, не понимая, как она могла так с ним поступить. Она почувствовала его взгляд и с мстительным торжеством взглянула на Эрика. "Я же ей объяснил, что мы не можем быть вместе, потому что я к ней ничего не чувствую, – думал поражённый такой расправой жнец, – она же будто бы всё поняла и не предъявляла претензий…" – Ваша честь, могу ли я начать допрос подсудимого? – спросил прокурор, посмотрев на судей, и, получив утвердительные кивки головой, продолжил. – Мистер Слингби, встаньте и отвечайте на мои вопросы. Стражи поставили Эрика на ноги, дёрнув за цепь наручников. Слингби посмотрел на Алана и ободряюще ему улыбнулся. Юноша не отводил от него встревоженного взгляда. – Мистер Слингби, согласно сведениям, предоставленным мисс Купер, Вы собрали тысячу душ для того, чтобы исцелить Вашего коллегу мистера Хамфриза от Шипов Смерти, таким образом, нарушая Кодекс жнецов. Вы признаёте свою вину? – Я не понимаю, о чём Вы говорите. Ничего такого я не совершал, – самым непринуждённым тоном ответил Эрик, глядя на прокурора. – Я считаю, что мисс Купер Вам просто соврала. Девушка кинула на Слингби уничижительный взгляд и скривила губы в усмешке. Весь её вид говорил о предвкушении расправы над бывшим любовником, который не сумел оценить все её великолепие и предпочёл ей какого-то мальчишку. – Это серьёзное заявление, мистер Слингби. У Вас есть доказательства Ваших слов? – спросил мистер Морган, нахмурившись. – Я считаю, что мисс Купер обвинила меня, чтобы отомстить за разрыв наших с ней отношений, – ответил Эрик ровным голосом, хотя внутри него кипела ярость. В суде мира жнецов адвокаты не предусматривались. Каждый обвиняемый должен был сам доказать свою невиновность и отстоять своё право на владение Косой или на свободу. Казнили сотрудников Департамента из-за постоянного кадрового голода крайне редко и лишь по одной-единственной статье – за незаконный сбор душ. Последним нашумевшим делом был суд над Сатклиффом за его серийные убийства проституток вместе с Мадам Рэд. Как Греллю удалось остаться в живых, Слингби не представлял, его это сильно и не волновало, ведь единственной эмоцией, которую вызывало у него это алое недоразумение, было раздражение. Но сейчас он пожалел, что не узнал у Сатклиффа секрет его освобождения. Эрик перевёл взгляд на Алана, будто бы пытаясь сказать, что он будет бороться и не сдастся так просто. Ради того, чтобы снова обнять его и посмотреть в любимые глаза, он прикинется самой невинной и смирной овечкой, и выйдет из этого зала свободным. – Чушь, – фыркнула брюнетка, – я лишь хочу справедливости. Ваша честь, мистер Слингби представляет собой угрозу для нашего Департамента, а также подрывает его безупречный авторитет, – сказала она, повернувшись к судьям. – И давно ты стала такой законопослушной, Лиззи? – не удержался от ухмылки Слингби. – Тишина! – воскликнул один из судей, мистер Кингсли, средних лет мужчина с угловатыми чертами лица и пронзительными глазами, стукнув молоточком по столу. – Мистер Слингби, отвечайте исключительно на вопросы прокурора или судей. Любые посторонние разговоры будут расценены как неуважение к суду. – Прошу прощения, – процедил сквозь зубы Эрик, которого стража снова ударила плетями по спине. – Что ж, у меня есть ещё несколько вопросов к подсудимому, – сказал прокурор. – Мистер Слингби, какие задания Вы выполняли и сколько душ Вы собрали за последнюю неделю? – Все отчёты я предоставил моему руководителю, мистеру Уильяму Т. Спирсу. Без них я не могу сказать Вам точное количество. – Мистера Спирса мы выслушаем чуть позже. Спрошу по-другому. Мистер Слингби, Вы собирали души, которые не значились в списке Ваших заданий? — голос прокурора прозвучал сурово. Судьи и все присутствующие в зале замерли в ожидании ответа на ключевой вопрос. – Нет, я собирал исключительно те души, которые были внесены в мою Книгу жнеца, – решительно ответил Слингби, выдерживая тяжёлый взгляд мистера Моргана. – Это Ваш окончательный ответ? Чистосердечное признание может облегчить Вашу участь. – Я не совершал ничего противозаконного. Это мой окончательный ответ. Сказав эти слова, Эрик почувствовал какую-то обречённость, но постарался принять максимально беззаботный вид, чтобы не пугать и без того испуганного Алана. Мужчина снова нашёл его взглядом и подбадривающе ему подмигнул. – Ваша честь, у меня больше нет вопросов к подсудимому, – отчитался прокурор, повернувшись к судьям. – Приступайте к допросу свидетелей, – сказал ему мистер Кингсли. – Кто первый в списке? – спросил он у распорядителя. – Для допроса вызывается мистер Уильям Т. Спирс, – объявил судебный распорядитель, открывая дверь зала. В дверном проёме показался Уильям и медленно пошёл к свидетельской трибуне. – Представьтесь и поклянитесь говорить правду, ещё раз правду и ничего, кроме правды, – обратился к нему мистер Морган. – Я, Уильям Т. Спирс, руководитель отдела по сбору и учёту душ, – отрекомендовался Спирс. – Клянусь говорить правду. – Хорошо. По данным истца, мистер Слингби осуществил изъятие тысячи душ, которых не было в списке, и использовал их для исцеления некоего мистера Хамфриза от Шипа Смерти. Мистер Спирс, расскажите нам, замечали ли Вы в ближайшие дни различие между собранными и зарегистрированными душами? – Три дня назад мой подчинённый Рональд Нокс доложил мне о некотором количестве неучтённых душ. – О каком именно количестве идёт речь? – нетерпеливо спросил его второй судья, мистер Голдсмит, который, казалось, всегда смотрит на всех презрительно. – Представьте нам этот отчёт немедленно. – Боюсь, это невозможно, Ваша честь, – ответил ровным голосом Уильям. – Отчёт пропал вчера вечером, когда я проводил собственное расследование по этому делу в Лондоне. Полагаю, он выпал из моей папки на одной из крыш. Алану, который напряжённо всматривался в него и вслушивался в каждое его слово, показалось, что губы начальника тронула едва заметная победная улыбка. Хамфриз видел этот отчёт своими глазами сегодняшним утром, и понял, что Спирс лжёт суду, чтобы спасти Эрика. В сердце юного жнеца затлела надежда, и он проникся ещё большим уважением и признательностью к своему руководителю. – Это недопустимая халатность! – вступил в игру третий судья, мистер Роджерс, такого же неприветливого вида, как и все остальные. – Мистер Спирс, Вас следует лишить премиальных, возможно, это сделает Вас более внимательным, – ухмыльнулся он, постукивая пальцами по столу. – Как Вам будет угодно, – с напускной покорностью сказал Уильям, поправив очки. – Мне больше нечего сказать, Ваша честь. Спирс закрыл своё правдолюбие где-то глубоко внутри своей души и решил идти ва-банк, не страшась получить порцию сверхурочных или выговор. Уильям повидал много жутких и неприятных вещей на своём веку, но почему-то не мог без содрогания смотреть на бледного, как смерть, Алана, на чьём лице было убийственное отчаяние. "Я должен хотя бы попытаться помочь Слингби, если не хочу завтра получить известие о самоубийстве Хамфриза", – размышлял Спирс, сохраняя своё привычное бесстрастное выражение лица. В том, что так будет, он не сомневался. – Так-так-так, – задумчиво протянул мистер Кингсли, и по его лицу было видно недоверие к словам Спирса. – Вы свободны. Пока что, – он открыл свою Книгу жнеца, что-то там записал и захлопнул её. Уильям, возвращаясь к своему месту, внутренне занервничал, потому что он понял, что судья передал через Книгу какое-то послание, ведь эти Книги служили своеобразной почтой в их мире. "Они не должны найти отчёт, я надёжно его спрятал", – мысленно успокоил себя Спирс. – Следующий допрашиваемый – мисс Ханна Браун, – объявил судебный пристав, снова открыв дверь, и к свидетельской трибуне подошла медсестра, которая дрожала, как осиновый лист. – Меня зовут Ханна Браун, я работаю медсестрой в лазарете нашего Департамента, – тонким от волнения голосом начала она. Прокурор собрался задать ей вопрос, но судьи, казалось, совсем увлеклись и забыли о его существовании. – Мисс Браун, Вы знакомы с подсудимым? – задал вопрос мистер Голдсмит, лениво махнув рукой в сторону Слингби. Ханна взволнованно посмотрела на Эрика, будто спрашивая у него разрешения говорить; тот поймал её взгляд и чуть заметно кивнул. – Да, Ваша честь. – Когда Вы видели мистера Слингби в последний раз? – продолжал Голдсмит, буравя взглядом девушку. – Вчера, – ответила она, пытаясь унять свои переживания. – При каких обстоятельствах? Мисс Браун, я очень надеюсь, что Ваша немногословность объясняется простым волнением, – ядовито усмехнулся Кингсли. – Ведь мы можем подумать, что Вы не хотите сотрудничать со следствием и что-то скрываете. – Мистер Слингби проведывал мистера Хамфриза в лазарете, – ответила побледневшая Ханна и вцепилась руками за края трибуны так, что костяшки пальцев побелели. Девушка ещё не до конца пришла в себя, увидев пару часов назад Алана, с завидной скоростью промчавшегося по коридору мимо лазарета, и осознав, зачем Эрик вчера его забрал с собой. Медсестру до глубины души тронул решительный поступок Слингби, к которому она и до этого питала уважение и симпатию, и сейчас она очень боялась сказать что-то лишнее, чтобы его не казнили. – Могу я взглянуть на журнал учёта пациентов? – поинтересовался судья. – Одну секунду, мистер Кингсли, мы изъяли журнал при обыске лазарета, – сказал судебный распорядитель, засуетившись, и принес к столу судей внушительных размеров тетрадь. Судьи открыли её на последней странице и стали внимательно читать записи Ханны. Девушка занервничала ещё больше – этот журнал был весомой уликой против Эрика; она пожалела, что не додумалась оторвать пару последних страниц. – Судя по тому, что мы видим, мисс Браун, мистер Хамфриз болел Шипами Смерти, и вчера должен был умереть. Однако, по информации нашего истца, он жив, и более того, здоров. Как Вы объясните его внезапное выздоровление от неизлечимой болезни? – спросил Роджерс. – Я... я не знаю, – пролепетала медсестра, понимая, что всё кончено, но всё еще пытаясь выиграть немного времени и придумать что-то. – Вы не знаете?! – рявкнул Кингсли так, что сердце Ханны ушло в пятки. – Вы отвечаете за своих пациентов или нет, в конце-концов? Где, по-Вашему, сейчас мистер Хамфриз? Только не говорите, что в лазарете, мы знаем, что его там нет. Отвечайте немедленно! – Он... он пропал, – совсем тихо ответила девушка и упала в обморок; к ней подбежал какой-то жнец из отдела кадров и, усадив на ближайшую лавку, начал приводить её в чувства. – У вас хватает смелости только на то, чтобы запугивать бедную девушку? – крикнул Эрик, презрительно глядя на судей. – Это я похитил Алана из лазарета, Ханна ничего не знает, я её усыпил. Хватит её допрашивать, отпустите мисс Браун. – Вам ещё последнее слово не давали, мистер Слингби! – раздражённо отрезал Кингсли. – А за неуважение к суду Вас следует наказать. Охрана! Эрик зашипел от боли, когда на его спину обрушились удары плетей, и вновь нашёл глазами среди публики Алана. От взгляда на любимого стало легче переносить боль. Хамфриз расценил это как зов о помощи и, оттолкнув Грелля, который умолял его сидеть спокойно, побежал к месту для подсудимых. – Не смейте его бить! Не смейте! – крикнул Алан страже, подбежав к клетке. – Эрик, пожалуйста, держись, я вытащу тебя отсюда, клянусь, – прошептал Хамфриз, коснувшись ладонью его щеки. – Алан... – так же тихо сказал Слингби, не сводя с него нежного взгляда и наслаждаясь живительным теплом его руки. – Так, а это что за трогательная сцена? – усмехнулся Роджерс. – Кто Вы, юноша? – Пустите меня! – крикнул Алан, отбиваясь от охранников, которые пытались оттащить его от Эрика. – Пустите! Эрик! – в голосе Хамфриза зазвучали нотки паники. – Итак, кто Вы? – нетерпеливо переспросил Кингсли, когда Алана толкнули к свидетельской трибуне. – Меня зовут Алан Хамфриз, – ответил Хамфриз, пытаясь звучать уверенно и унять дрожь в коленях. – Отпустите Эрика, он ни в чём не виноват. – Ах, вот Вы какой, мистер Хамфриз, – ухмыльнулся Кингсли, взгляд которого стал заинтересованным. – И чем же подкрепите такое смелое заявление? Нам нужны факты. – Эрик не совершал никаких преступлений, он всего лишь принёс для меня лекарство из мира людей, и оно позволило мне встать на ноги, – сказал Алан негромко, – но я всё так же неизлечимо болен, Ваша честь. Освободите Эрика, прошу Вас, позвольте мне провести мои последние дни рядом с ним... – Хамфриз постарался сделать голос жалостливым. – Хм... занятно, – протянул Голдсмит, листая журнал учета пациентов, – только вот какая незадача, мистер Хамфриз, я что-то не вижу чёрную сеточку капилляров на вашей шее, про которую упоминает здесь мисс Браун. – Она может ненадолго посветлеть от большой дозы болеутоляющего, – вмешалась в разговор пришедшая в себя Ханна. – Вы уверены в своих словах, мисс Браун? Что ж, допустим, это так, – лениво махнул рукой Голдсмит. – Но шрам от Шипа Смерти должен присутствовать в любом случае. Потрудитесь нам его показать, мистер Хамфриз. У Алана сердце ушло в пятки – он этого не предусмотрел. Что ему делать? Нужно тянуть время, пока он не придумает, как выкрутиться. – Вы, что, и так не видите, что мальчик еле на ногах стоит? – вскочил со своего места Сатклифф, которому надоело молчать, и медленно подошёл к трибуне. – Аланчик, ты такой бледный, может быть, хочешь присесть? – Грелль незаметно толкнул его в сгиб колена, чтобы тот зашатался, и тут же поддержал юношу под руки. – Видите, что Вы натворили?! – полным праведного гнева голосом воскликнул алый жнец. – Мистер Сатклифф, Вас для допроса не приглашали! – раздражённо стукнул по столу молоточком Кингсли. – Оставьте мистера Хамфриза в покое, его допрос ещё не окончен. Дверь зала судебных заседаний резко открылась, и в помещение поспешно зашёл жнец, держа в руках стопку бумаг, и положил её на судейский стол. Быстро проглянув несколько листов, судьи торжествующе переглянулись. – Прекрасно, прекрасно, – довольно ухмыльнулся Кингсли, – теперь всё стало на свои места, дамы и господа. Дальнейший допрос мистера Хамфриза не имеет ни малейшего смысла, ведь он лжёт высокому суду и понесёт за это наказание. Мистер Спирс, мисс Браун, Ваши наказания будут озвучены Вашими прямыми руководителями. У нас на руках отчёты, свидетельствующие о том, что мистер Слингби незаконно собрал тысячу душ. – Ваша честь, я этого не делал, – уверенным тоном сказал Эрик, хоть страх ледяной рукой сжал его сердце. – Вы этого не делали? – насмешливо переспросил Кингсли, продолжая листать отчёт. – Тогда как Вы объясните, почему все жертвы были девушками или детьми? Почему на их телах не было внешних повреждений? Почему, как значится в отчёте, этих душ ровно тысяча? И почему Ваш друг, мистер Хамфриз, жив-здоров? Слингби вдруг осознал, что любое его оправдание будет звучать жалко, но он не мог молчать, потому что все вокруг пытались ему помочь. – Ваша честь, я собирал лишь те души, которые значились в моей Книге… – Это мы уже слышали, – раздражённо перебил его Кингсли. – Придумайте что-то новое. Что ж, я полагаю, дамы и господа, что всё предельно ясно, факт преступления налицо. Можно переходить к финалу нашего заседания. Мистер Слингби, Вам есть, что сказать напоследок? Может быть, хотите провести пару часов с Вашим другом? – интонация судьи приобрела издевательский оттенок. Эрик почувствовал, что это конец, крах всех его надежд, и застывшие в безмолвном шоке глаза Алана были тому подтверждением. Что ему попросить? Если выбрать то, что предлагает судья, то Слингби просто не отпустит Хамфриза, когда придёт время, он станет слишком уязвимым и будет унизительно умолять о пощаде. Нет, это короткое свидание лишь откроет его раны, и заставит переживать Алана. Пусть лучше они попрощаются сейчас, вот так, без лишних слёз, как будто расстаются только на время. Жестоко, но так будет лучше. И единственное, что он ещё может сделать для возлюбленного – это защитить его от неприятного зрелища. – Я прошу одного: чтобы Алан Хамфриз не присутствовал на моей казни, если Ваш приговор будет таковым, – сказал Эрик негромко, – не хочу, чтобы он видел мою смерть. – Эрик, нет, – упавшим голосом ответил юноша, всё ещё цепляясь за край свидетельской трибуны, – ты не можешь мне запретить быть с тобой до последнего… – Так я останусь в твоей памяти живым, – попытался улыбнуться Слингби, хоть на душе скребли кошки. – Что ж, мистер Слингби, Ваше последнее желание будет исполнено. Суд удаляется для принятия решения. Спирс, чью, казалось бы, бесстрастную душу, растопил диалог своих подчинённых, вскочил со своего места и громко сказал: – Ваша честь, прошу Вас смягчить наказание для мистера Слингби, он невероятно ценный сотрудник в нашем отделе. На нём держится половина всех заданий, и никто лучше него не справляется с демонами. Учитывая кадровый голод… – Мы услышали Вас, мистер Спирс, – перебил его Голдсмит, складывая бумаги в ровную стопку. – Мы сообщим о своём окончательном решении после обсуждения. Трое судей поднялись со своих кресел и скрылись в комнате для совещаний, шурша мантиями. Алан проводил их горестным взглядом и схватился руками за голову, не понимая, что можно сделать в такой безвыходной ситуации. Глупо надеяться на их милосердие – он не увидел ни капли понимания в их глазах. Утопая в своих отчаянных мыслях, которые уносили его вдаль от реальности, Хамфриз вздрогнул от неожиданности, когда рядом с его ухом раздался шёпот непонятно куда уходившего Грелля: – Слушай меня, Аланчик. Сейчас я сделаю кое-что. Как только я распилю решётку, бери Эрика за руку и беги с ним, что есть сил, в мир людей, и не оглядывайся. Алан не успел ничего ответить, потому что Сатклифф завёл свою бензопилу и, молниеносно подскочив к клетке, полосонул лезвием по прутьям сверху и снизу. Слингби отшатнулся, загремев цепью, с удивлением понимая, что Грелль хочет ему помочь. Однако прутья не упали на пол с грохотом, и даже не надломились. Сатклифф попробовал ещё и ещё, но кроме искр, летящих во все стороны, ничего высечь не удалось. В зале суда поднялась паника и громкие возгласы. – Коса Смерти может разрезать всё, что угодно… – изумлённо прошептал алый жнец, – кроме другой Косы, неужели это?.. Подоспевшие охранники попытались отобрать Косу у Грелля, но тот замахал ею в опасной близости от них. – Алан, прости, – Сатклифф повернулся к юноше, с сожалением посмотрев на него. – И ты тоже прости, – Эрик понимающе кивнул ему. – Мистер Сатклифф, Вы можете прожить хотя бы неделю без взысканий? – с крайним раздражением прошипел Кингсли, который пришёл на поднявшийся шум. – Ваша Коса конфискована на месяц. Надеюсь, это научит Вас быть хоть немного рассудительнее. Неужели Вы думали, что суд не предусмотрел подобных попыток? Эти прутья не под силу сломать даже Косе Легендарного. Но разъярённый своей неудачей Грелль и не думал отдавать бензопилу, направляясь к столу обвинения с целью избавиться хотя бы от этой болтливой мстительной секретарши. Она с визгом стала пятиться к стене, с ужасом глядя на приближающееся лезвие. Один охранник накинул Сатклиффу на шею длинную плеть и стал его душить; жнец выронил Косу из рук, пытаясь скинуть с себя петлю. Второй страж, воспользовавшись моментом, надел ему на запястья наручники. – Лиззи, гори в аду! – крикнул, вырываясь, Грелль, за что тут же получил удар плёткой. – Я с тобой всё равно рассчитаюсь! Один из охранников потащил его к выходу из зала заседаний, второй вернулся к Эрику. Старший жнец понял, кто сдал его Лиззи, но почему-то он не чувствовал злости на Сатклиффа. Слингби не чувствовал ничего, кроме тупой боли в сердце от приближающейся разлуки с Аланом. Юноша шокировано смотрел на удаляющуюся фигуру Грелля, на его последнюю надежду. Теперь ему никто не поможет, он остался один. Хамфриз не видел выхода, кроме как броситься под лезвие палача, чтобы умереть вместе с любимым. – Итак, – провозгласил вернувшийся с другими судьями на своё место Кингсли, – дамы и господа, решение высокого суда следующее: признать мистера Эрика Слингби виновным в незаконном изъятии и использовании в своих личных целях тысячи душ, и назначить ему наказание в виде смертной казни, которая состоится завтра, в восемь часов утра. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Молоточек безжалостно стукнул по столу, и отчаяние Алана перелилось через край. Мысли перескакивали одна через другую, не переставая искать решение. Нужно попробовать поговорить с судьями, когда все уйдут, когда можно будет дать волю своим чувствам и эмоциям, и попытаться пробить их равнодушие. Страж открыл клетку и бесцеремонно вытянул Эрика оттуда. Секретарша самодовольно хмыкнула, скрестив руки на груди. – Никогда бы не подумал, что в такой хрупкой девушке столько кровожадности. Надеюсь, ты теперь довольна, Лиззи, и всласть попрыгаешь на моей могиле, – сказал Слингби так, чтобы она услышала, и отвернулся от неё. Эрик в сотый раз посмотрел на возлюбленного, пытаясь навсегда оставить его в своей памяти, когда охранник тащил его мимо свидетельской трибуны. Алан кинулся к любимому и обнял его так крепко, как только мог. – Люблю тебя, и всегда буду, – нежный шёпот и лёгкое прикосновение губ, от которого Эрику невыносимо захотелось жить. Ответные слова стали Слингби поперёк горла, произнести их оказалось невыполнимой задачей. – Алан… – за последние часы это имя превратилось для Эрика в синоним обожания. Стражник резко оттолкнул Хамфриза и полосонул Слингби по спине плетью. Эрик зашипел от острой боли: удар пришёлся по его ещё не успевшей зарубцеваться ране на плече. Мужчина почувствовал тёплую струйку крови под повязкой, но он даже не мог прижать её ладонью, ведь его руки были в кандалах. Охранник резко дёрнул за цепь и ударил по полу плетью, чтобы Алан даже не вздумал приближаться снова. Слингби в последний раз оглянулся и слабо улыбнулся Хамфризу, прежде чем за ним закрылась дверь зала суда. Алан в оцепенении смотрел ему вслед, а мимо него проходили сотрудники Департамента, кто-то хлопал его по плечу, успокаивал, но он этого не замечал. Всё будто происходило в замедленной съёмке, казалось нереальным, будто в страшном сне, от которого юноша так жаждал проснуться. Хамфриз не заметил, как остался стоять один посреди пустого зала, и из тяжёлых мыслей его вырвал голос судьи: — Вы что-то забыли, мистер Хамфриз? Ваше наказание Вам озвучит мистер Спирс... Алан обернулся и направился к судейскому столу с решительностью, которая тут же испарилась, стоило ему подойти к ним поближе. Трое судей удивлённо воззарились на него, складывая документы по папкам. — Ваша честь, я прошу Вас, я умоляю, помилуйте Эрика, я готов умереть вместо него, — начал сбивающимся голосом Хамфриз. — Что же Вы, юноша, так бессмысленно распоряжаетесь своей жизнью, подаренной Вам этим самым Эриком, — усмехнулся Роджерс, глянув на худенькую фигурку перед собой. — Я не смогу жить без него, лучше умереть... — пробормотал Алан. — Ваша честь, я готов хоть сто лет выполнять работу сверхурочно, только пощадите его! Он отчаянно смотрел в глаза судьям, которых, похоже, только забавляла его мольба. — Мистер Хамфриз, а нам-то что от Ваших сверхурочных? У Вас есть ещё предложения? — Кингсли с уже нескрываемым интересом рассматривал Хамфриза, и голову юноши посетила безумная мысль, которая тогда такой не казалась. — Да, Ваша честь. Алану вспомнились слова Эрика, и он дрожащими руками расстегнул свою застёжку на галстуке и стянул шнурок через голову. "Прости, Эрик, у меня нет выбора, у меня ничего нет, кроме самого себя". Судьи хищно ухмыльнулись.