Расплата

Когда на рассвете Дейдара, не выспавшийся, но от этого не менее довольный, заходит на кухню, Конан там уже колдует что-то себе и своему Лидеру, на столе досыпает последние минуты одетый в одни штаны Хидан, а напротив него сидит невозмутимый Учиха и пьет свой утренний кофе. И какого хрена ему понадобилось вставать так рано, думает Дейдара. Хидан-то понятно, Какузу уговорил его вчера пойти с ним на выгодную подработку, но этот самовлюбленный придурок что тут забыл в пять утра? Буркнув что-то похожее на приветствие, блондин принимается за поиски чего-нибудь съедобного, как вдруг осознает: да Учиха же просто не может спать. Сегодня же решится судьба его брата, и он просто не в состоянии спокойно лежать в кровати и нежиться в объятиях Морфея… Дейдаре приятно знать, что Итачи волнуется за жизнь Саске; блондин чувствует, что тот уже не вызывает у него такой лютой ненависти. Вернее, он не вызывает ее совсем; теперь подрывник ощущает невольное уважение к человеку, который в самом логове змей точит когти, нарушая их планы, спасая самые святые и крепкие узы, которые только могут быть у человека, и скрывая свое коварство за лживой маской покорности. Дей незаметно оглядывается через плечо на Учиху, и его охватывает приятное чувство единства с ним. Они теперь неразрывно связаны; они — два предателя, расшатывающие ненавистное сборище уродцев изнутри, они скованы общей тайной, тайной отступничества и измены, и теперь они гораздо ближе друг другу, чем своим напарникам. И это еще не говоря о том, что между ними был секс; рот на правой руке блондина до сих пор хранит в себе вкус чужой спермы, и Дейдара точно знает, что хотел бы это повторить, и, наверное, еще не раз. Тело Итачи горячее и отзывчивое, и подрывник уже не сомневается, что потребует с Учихи еще раз заплатить ему за жизнь брата, когда вернется с Джинчуурики. Впрочем, это и платой толком назвать нельзя, Итачи и самому безумно понравилось, так, что он жадно подавался навстречу, принимая его в свое тело, и наверняка стонал бы во весь голос, если бы на соседней кровати не медитировал в своем неживом сне Сасори. В прохладном полупогребке, скрытом от кухни невысокой дверью, на одной из полок находится кусок вареного мяса, и Дейдара, стаскивая со стола несколько кусков свежего хлеба, быстро сооружает себе шестислойный бутерброд. С наслаждением впиваясь в получившееся чудо зубами, он скашивает глаза на Итачи и замечает на себе пристальный, напряженный взгляд. Аппетит он, впрочем, у парня не отбивает, но теперь, задумчиво пережевывая вполне себе вкусный нехитрый завтрак, Дей пытается понять, связан этот взгляд с их договором или с тем, что произошло между ними ночью. Сасори заглядывает на кухню через минуту, и блондин, запихивая в рот последний кусок бутерброда, не оглядываясь следует за своим Данной. Пусть Учиха сидит себе и потягивает свою подгоревшую бурду, пока может. Уж Дей-то точно устроит ему такое, чтобы он не смог сидеть пару дней, ну, хотя бы с таким невозмутимым выражением на своем смазливом лице. Никто не выходит проводить их с Сасори, но блондин к этому уже привык: они взрослые люди, все необходимые указания получили еще вчера, и теперь сами разберутся, куда им идти и что делать. Но все же это дает Дейдаре очередной повод подумать, что они друг другу никто; они не семья, не друзья, не команда, они просто разрозненное сборище придурков, собравшихся, чтобы воплотить в жизнь затею главного пугала. Зачем им всем это нужно? Неужели они думают, что Пейн поделится хоть с кем-нибудь полученной властью, ну, конечно, кроме своей разлюбезной Конан? Ладно, допустим, остальные могут этого и не догонять, но что забыл в Акацуки Учиха, который точно прекрасно все понимает? Какую-то уникальную способность видеть все насквозь, все мысли и чувства людей, Дейдара уважал в нем еще тогда, когда ненавидел за все остальное, и теперь он просто не может представить, какие же причины побудили Итачи присоединиться к этой кучке наивных выродков. Данна, вопреки обычаю, неожиданно соглашается полететь на глиняной птице, и Дейдара с облегчением залезает рукой в сумку. Сасори оправдывается тем, что иначе они могут просто не успеть, но подрывник почему-то слабо верит в эту отговорку; скорее уж тот не хочет идти своими ногами, потому что Хируко он лишился еще в той давней битве с девчонкой и бабкой. Хотя какая ему должна быть разница, эти же ноги тоже не живые и точно так же не могут устать; в любом случае, Дейдара рад, что они могут не сбивать обувь о каменистые тропы, глупо растрачивая такие важные перед битвой силы, и не задает ненужных вопросов. Если все пойдет хорошо, то уже к вечеру они наверняка вернутся в свое логово, и там Лидер точно даст им хоть пару часов, чтобы отдохнуть. И Дейдара потратит это время не на сон, о нет, он с самого момента, как увидел утром Учиху, предвкушает, как снова овладеет его красивым и горячим телом… Полет действительно экономит им уйму времени, потому что проходит всего часа полтора, как Сасори приказывает ему остановиться. Кажется, кукольник чувствует чакру Девятихвостого, и Дей безраздельно ему доверяет в этом вопросе, поэтому птица кругами снижается и спускает двоих в черных плащах на землю. — Оставь ее тут, — произносит Данна, и Дейдара не возражает. Призвать птицу он всегда сможет, и она прилетит к нему за минуту, а вот в том, чтобы незаметно подкрасться к врагу и застать его врасплох, она будет только мешать. — Всех, кто с Джинчуурики, попробуй сразу взорвать, когда мы еще не покажемся им. Если у тебя получится, это здорово упростит нам всю работу, — негромко наставляет напарника Сасори, пока они пробираются к ощущаемой чакре сквозь залитый солнцем лес. Дей только молча кивает. Он уже знает, как ему изобразить смерть Саске, эта задача достаточно проста, чтобы не уделять ее обдумыванию много времени. Самым сложным, наверное, будет уговорить этого мелкого паршивца скрыться и засесть где-нибудь хотя бы на пару часов; разнести-то все вокруг своим искусством подрывнику не составит труда. И вряд ли Данна пойдет проверять, действительно ли сожженные ошметки тела усеяли округу. А если сделать взрыв достаточно сильным, то даже при проверке вопросов к отсутствию останков не возникнет. Сасори внезапно останавливается и бесшумно поднимает руку; Дей молча приближается и выглядывает из-за его плеча. Так и есть, вот они, четверо шиноби из Конохи; с тремя из них они уже сражались при их первой встрече, а четвертый, Учиха Саске, навсегда врезался в память Дейдары во время их единственной битвы. Подрывник тогда был ближе к смерти, чем в любой другой момент своей жизни, и ему невероятно повезло, что его трюк с клоном, пусть и с поправками на силу взрыва, прокатил во второй раз. Все они — розововолосая девчонка, которую с таким трудом победил, но так и не смог убить тогда Данна, Копирующий ниндзя, укравший шаринган, необходимый им Джинчуурики и сам брат Итачи — думают, что он мертв, что они оба с Сасори мертвы. Дейдара не взялся бы сказать, в этом их преимущество или слабое место; во всяком случае, он должен победить, не ради чертового Учихи, а ради защиты братских уз… И ради уничтожения этих мразей, объединившихся под именем Акацуки. Дейдара засовывает руку в сумку и загребает языком большой ком глины; челюсти старательно шевелятся, пережевывая вязкую массу и насыщая ее чакрой, а нукэнин в это время все ждет, когда же кто-нибудь из коноховцев заметит их присутствие. Он не верит, что такая сильная команда может долго не чувствовать приблизившегося врага, и потому спешит, вылепляя глиняных птичек; они получаются чуть корявее, чем обычно, но у Дея нет времени их сейчас переделывать. Белые неживые твари взмывают над ладонью их создателя, а потом резко устремляются к четверым шиноби. На каждого по две, чтобы атаковать с обеих сторон; бомбы летят так быстро, что их успевает заметить только зоркий глаз Хатаке, и, издав предупреждающий вскрик, он отпрыгивает в сторону. Поляну, через которую они шли, застилает белый дым, и Дейдара незаметно ухмыляется уголком губ: в такой суматохе Сасори точно не заметит, что бомбы, предназначенные Учихе, столкнулись между собой. Дым не собирается оседать, но схватка уже началась. Выпрыгнувший из мутных клубов Какаши бросается на них, и подрывник с чистой совестью оставляет его на Данну; сам он призывает свою птицу, и уже через несколько секунд ныряет прямо в густое облако. В тумане он замечает красное пятно; кажется, это та девчонка, и ее разорванная на части голова представляет собой не слишком эстетичное зрелище, но, кажется, она единственная, кто пострадал в этой схватке. Саске, понятное дело, не мог быть ранен, и Дейдаре предстояло еще найти его и увести подальше от Данны, а Джинчуурики он направил птиц не в голову, а в ноги, и тот, похоже, сумел их избежать. Внезапно, словно из ниоткуда, появляется блестящее лезвие катаны и рассекает птице голову; блондин едва успевает отпрыгнуть, чтобы этот выпад его не задел, и внезапно обнаруживает под ногами землю. Саске, кажется, старается не особо размахивать катаной, чтобы не зацепить скрытых в дыму товарищей, и Дей никогда бы не подумал, что будет так этому рад. Учиха силен, по-настоящему силен, кажется, он заметно вырос с тех пор, как они сражались, но не в привычках Дейдары сомневаться в своих силах. Подрывнику не надо опасаться кого-то задеть в начинающем рассеиваться облаке, и он упорно лепит мелких птичек и запускает их в легко уходящего от выпадов противника. Впрочем, это скорее видимость атаки, чем сама атака, потому что он намеренно не направляет их в жизненно важные части тела. Он не сомневается, что Саске увернулся бы, но у него есть цель, и он легко ее достигает: уже после пары брошенных в него бомб Учиха понимает, что подрывник просто играет с ним, даже не пытаясь убить, и, вырываясь из уже бледного дыма и выводя за собой противника, Дейдара видит, что тот просто закипает от злости. Шаринган, шепчут ему инстинкты, и блондин быстро опускает глаза. Новая птица уже давно слеплена, но у него нет времени, чтобы сложить печать, Саске не дает противнику и секунды передышки. Надо увести его в лес и убедить ненадолго исчезнуть, но если он просто побежит, Сасори может что-то заподозрить. Запустив еще одну бомбу, Дейдара быстро отпрыгивает и разворачивается так, чтобы увидеть Данну. Тот уже сражается с двоими, Хатаке и Джинчуурики; кажется, второго все-таки задел предназначавшийся ему взрыв, потому что он едва может наступить на окровавленную ногу. За Какаши тоже тянется кровавый след, и это уж точно заслуга Данны, но все равно, эти двое слишком сильны, чтобы у Сасори было время смотреть на напарника. Поэтому, не колеблясь ни секунды, подрывник увлекает за собой Саске в лес. Бегут они долго, щедро награждая друг друга взрывчаткой и Чидори и поспешно уворачиваясь от ответных атак; наконец Учихе это надоедает, и он, прекращая погоню, гневно кричит: — Какого черта?! Хватит играться со мной, я тебе не слабак, который не стоит серьезной битвы! Дейдара тоже останавливается и разворачивается, избегая смотреть Саске в глаза; в отличие от коноховца, его непривычное к физическим нагрузкам тело сильно устало, и ему приходится с минуту восстанавливать сбившееся дыхание, прежде чем ответить: — Я не играюсь. Я и правда не собираюсь тебя убивать. Похоже, Учиха не ожидал такого ответа; его губы слегка приоткрываются, но он явно не знает, что сказать. Тогда Дейдара берет все в свои руки и произносит: — Твой брат умолял оставить тебя в живых. Он многим пожертвовал, чтобы я спас тебе жизнь. Пафосно и неправда, зато срабатывает; Саске хотя бы понимает, что блондин действительно не будет с ним драться насмерть. Но упоминание брата приводит его в бешенство; точно, он же ненавидит Итачи, и теперь Учиха злобно выкрикивает: — Ты хочешь, чтобы я поверил в эту чушь? Он презирает меня и убьет когда-нибудь, если я не убью его, зачем же ему так печься обо мне? Дейдара хмыкает. Кажется, он еще может сделать гадость этому высокомерному придурку Итачи. — Он на коленях умолял тебя спасти. Он на самом деле любит тебя и готов лишиться всего, чтобы сохранить тебе жизнь. Видел бы ты его в тот момент, ты бы тоже это понял. Саске зол, на самом деле зол, и эти слова только еще больше его распаляют. Блондин не видит его глаз, но он готов поклясться, что они презрительно прищурены, и искривившиеся в ярости губы с ненавистью выплевывают: — Да ебал я его чувства. Дейдара почти не сомневался, что тот так и ответит, поэтому он решает наконец ударить в слабое место Саске. — Только так ты сможешь спасти Наруто. Рот Учихи приоткрывается; парень молчит, поэтому Дей, наслаждаясь произведенным эффектом, продолжает: — Когда мы уходили, оба твои оставшиеся в живых дружка уже были ранены и едва ли могли сопротивляться. Я не удивлюсь, если Данна их уже победил. А в одиночку если меня ты, может, еще и одолел бы, то уж точно не нас двоих. Если ты сейчас послушаешь меня и поможешь подстроить твою смерть, то у тебя будет больше трех суток, чтобы спасти своего Джинчуурики. Конечно, если ты не справишься, он умрет, но это уже будут твои проблемы. Дейдара, затаив дыхание, умолкает и ждет ответа; если это не прокатит, то ходить ему будет уже нечем, и придется просто оглушить несговорчивого мальчишку и спрятать куда-нибудь. Но ему не хотелось прибегать к этому способу, хотя бы потому, что тогда придется сражаться с этим парнем, а это риск просто не успеть все устроить до тех пор, как Данна разберется со своими противниками и придет ему на помощь. А он не может предать ожидания Итачи, тот ведь действительно его умолял, для него ведь это и вправду родной брат… — Как я могу верить тебе? — раздается наконец напряженный голос Саске. — Ты же принадлежишь Акацуки, с чего тебе их предавать? Дей усмехается. Кажется, у него все получилось. — Ненавижу этих ублюдков, — почти выдыхает он и делает шаг к противнику. Тот не двигается и ничего не говорит, и Дейдара задает единственный волнующий его вопрос: — Ну что, ты согласен? Молчание тянется недолго; Учиха достаточно умен, чтобы быстро просчитать все возможные варианты. — Да, — негромко, но уверенно отвечает он, и Дейдара широко ухмыляется. В глаза Саске он смотреть так и не спешит, но не сомневается, что тот прекрасно понимает причину. Хотя они сейчас и заключили такой странный договор, они все еще враги и должны ждать нападения в любой момент. — Тогда укройся где-нибудь, чтоб тебя не задел взрыв, и сиди там несколько часов. Потом можешь вылезти и делать, что хочешь, но чтоб хотя бы часа три от тебя не было ни звука. Саске разворачивается и мгновенно скрывается в деревьях; Дей слышит, как он быстро удаляется, а потом прожевывает рукой кусок глины и лепит себе новую птицу. Взрыв будет огромен, уж он постарается, поэтому ему придется как можно скорее отсюда убраться. Привычное движение — и летное средство стоит перед ним во всей красе; Дейдара сноровисто вскакивает ему на спину и поднимается в воздух. Уже наверху он снова лезет в сумку и отрывает еще кусок белой массы; на этот раз он делает это не зубами, а пальцами, а потом, склонив голову как можно ниже, бросает глину в раскрытый рот. Для такого большого взрыва нужна самая лучшая чакра, и Дей тщательно шевелит челюстями, готовя одно из своих лучших творений. Белая гадость отвратительна на вкус, и ему приходится следить, чтобы смешавшаяся с глиной слюна не стекла по пищеводу, и он думает, что заставит еще старшего Учиху заплатить ему за такие труды. В глазах начинает медленно плыть из-за быстрой отдачи чакры, и Дейдара выплевывает мерзкий комок на ладонь. Дрожащие от предвкушения шедевра пальцы плохо слушаются, создавая так любимого Деем ангела смерти, но блондин откровенно восхищен выходящим у него чудом. Белая фигура повисает в воздухе, и Дейдара на мгновение останавливается. В мыслях у него проносится, что еще не поздно все вернуть, догнать мелкого ублюдка и убить его, потому что взорви он ангела — и все будет решено. Их связь с Итачи станет неразрывной; убьют Акацуки одного — убьют и второго, и неважно, на ком из них это предательство вскроется. Они будут оба нести ответственность за жизнь другого, за жизнь своего собрата по отступничеству, и точно так же его собственная жизнь уже не будет зависеть только от него… Сомнения мелькают в голове Дейдары, но он внезапно вспоминает несколько минут назад произнесенные им самим слова: "Ненавижу этих ублюдков", сказанные тогда тихо и почти весело, но идущие от самого сердца. Все колебания тают словно дым; уверенно складывая печать, он позволяет ангелу разрастись до огромных размеров. Бомба теперь больше, чем птица, и она грузно уплывает вниз, устремляясь к земле, и блондин счастливо улыбается, складывая длинные пальцы: — Катц!!!