Сожги это

      Впервые за месяц я спал так крепко, без каких-либо сновидений, и проснулся бодрым, не чувствуя внутри искорёженных ржавых кусков волнений и странных мыслей. Я сразу вспомнил, что сегодня воскресенье, и пора бы уже полить цветы, но стоило открыть глаза, наткнулся на пустую половину кровати, и воспоминания о вчерашнем дне нахлынули словно цунами. Я подскочил с кровати, испуганно озираясь, и, даже не потрудившись одеться, выбежал в коридор, проклиная себя.       Юнги нигде не было. Я не чувствовал его присутствия в квартире.       Я снова упустил его.       Не зная, куда себя деть от отчаяния, я вернулся в спальню. В комнате было душно и все еще неуловимо пахло потом и нашими телами, одежда была разбросана на полу, но ножа я не нашел. Наверное, Юнги положил его на место, когда уходил. Я чувствовал себя полным неудачником. Помню, еще совсем недавно клялся себе, что во что бы то ни стало узнаю его номер, а теперь, когда представился случай, знатно проебался. Вот такой вот Пак Чимин.       Я поднял одежду с пола и оделся, открыл окно. Досада ела меня изнутри. Несмотря на то, что я чувствовал себя неплохо и от воспоминаний о вчерашнем сексе все тело блаженно ломило, я не был удовлетворён. Во всех смыслах. В самом главном — самим собой. Каждую секунду я корил себя за то, что забыл взять его номер. Надо было сделать это с самого начала.       Но на кухонном столе меня ждал сюрприз. Самый приятный сюрприз в моей жизни.       Я собирался налить воды, но так и не дошел до своей кружки, зацепился взглядом за рваную бумажку на столе, да так и замер.       Быть не может.       Наверное, я не двигался так быстро, даже когда убегал с Юнги от преследователей. Бумажка была клочком какой-то тетради, но самое главное — ровный ряд цифр. Без каких-либо подписей. Но я и так знал, что это было.       Не помня себя от счастья, я побежал искать свой телефон, осознавая, что на лице расползается глупейшая улыбка. Включив телефон, я посмотрел на экран и устало застонал, поняв, что вчера забыл о кое-чём важном.       Десять пропущенных от Тэхёна. Три от Хосока. И двадцать семь сообщений.       Я даже не сказал ему, что ухожу.       Я поспешил забить номер Юнги, подписав его просто именем, и на свой страх и риск нажал кнопку вызова. Звонил не Юнги. Наверное, он был занят. Не знаю. Я собирался расставить мысли по полочкам и подождать хотя бы до вечера.       Мне ответили после второго гудка.       — «ЧИМИН?!»       — Привет, Тэ, — протянул я, едва не закрывая уши от его вопля.       — «ТЫ! ТЫ ХУДШИЙ ДРУГ! Я ДУМАЛ, ТЕБЯ ПОХИТИЛИ, ПОКА НЕ УВИДЕЛ, ЧТО МАШИНЫ НЕ БЫЛО! ЗНАЕШЬ, КАК Я ВОЛНОВАЛСЯ?!»       Я вздохнул, собираясь начать извиняться, но мне не дали вставить и слово.       — «НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ! ПОЧЕМУ ТЫ ВООБЩЕ УЕХАЛ?»       Он больше не звучал так рассерженно, и я попытался объясниться:       — Я встретил кое-кого. Прости. У меня не было времени тебе написать.       Я не хотел рассказывать ему, несмотря та то, что мы были очень близки. Юнги был моим маленьких секретом. Только моим и больше ничьим. Я боялся, что если расскажу о нем, все, что случилось между нами, превратиться в сон. Но Тэ, кажется, было нужно не так уж и много.       — «Ооооо, удачный улов, Чимини?»       — Можно и так сказать. Он оставил номер, — я спешил поделиться с ним радостью. Одно упоминание об этом заставляло щеки болеть от улыбки.       Тэхен замолчал ненадолго, но я не придал этому значению.       — «Ты звучишь довольно, — протянул он задумчиво. — Ты никогда раньше не брал номер.»       Я набрал в грудь воздуха, прежде чем тихо выдохнуть, не чувствуя своих конечностей:       — Мы встретимся еще раз. Я позвоню ему вечером.       Снова наступило молчание. Мое сердце быстро билось, было легко, и я чувствовал себя счастливым.       — «Влюбился, что ли?» — спросил Тэ, прекрасно зная, как раньше я изо всех сил старался избегать этого слова.       — Влюбился.       — «Хорошо», — я слышал в его голосе улыбку. — «Удачи».       — Спасибо.       Разговор закончился. Я не хотел говорить ни о себе, ни о Юнги, ни о Тэхёне. Мне было хорошо и так. Номер Юнги был теперь в моем телефоне, и больше не было ничего нужно.       Весь день я думал о том, как могу ему помочь. Где-то в шкафу у меня было около пятнадцати тысяч, накопленных кровью и потом и спрятанных на чёрный день. Но вдруг я осознал, что этот день никогда не настанет. У меня не было никакой мечты, я не собирался путешествовать — у меня была и любимая работа и квартира, и не было ничего, что я хотел бы прямо сейчас. Ничего кроме Юнги. Я был уже счастлив со всем, что имел прямо сейчас, и нуждался только в нем.       А если что-нибудь действительно случиться, у меня был отец и друзья. Я никогда не был один.       С этими мыслями я все решил.       Я позвонил Юнги вечером, как и обещал себе. Было около шести, и я сидел в гостиной, сминая от нервов диванную подушку.       — Да? — его хриплый недовольный голос раздался прямо около уха, и я крупно вздрогнул, хоть и готовил себя изо всех сил.       — Юнги-хён? Это я…       — Чимин? — он заметно смягчился, и мне стало спокойнее. — Ты что-то хотел?       Я пожевал губу и обнаружил, что запихал бедную подушку между коленей, нещадно ее сминая. Опомнившись, я поспешил ее вытащить.       — Ты занят сейчас? Может, хочешь встретиться и погулять?       — Чимини, я немного занят… — протянул он, и я тут же представил его в клубе, похожем на вчерашний, с рюкзаком за плечами. Мне поплохело.       — О, точно, ничего, прости… Тогда, когда ты освободишься?       Он замолчал. Я чувствовал, что мне было жизненно необходимо увидеть его как можно скорее. Это было похоже на зависимость, но я не боялся, потому что это был Юнги. Потому что это был я.       Больше я не боялся.       — Ты так сильно хочешь встретиться?       — Да.       Юнги снова помолчал. Я был готов умолять и уговаривать его как угодно.       — Ладно, — вздохнул он. — Я скину тебе адрес. Не против погулять в парке?       — Не против, — я едва не пищал от радости. — Увидимся.       Он завершил вызов, и тут же следом пришло сообщение с геолокацией. Парк находился в соседнем районе, и я понадеялся, что Юнги тоже живет где-то рядом.       Небо темнело, было прохладно, и я застегнул джинсовую куртку, идя вдоль главной тропинки в поисках знакомой фигуры. Юнги ждал меня на одной из лавок и, заметив меня, медленно поднялся и пошел навстречу. Все тело покалывало. Вспоминания о вчерашнем вечере все еще жили в моей голове, никак не хотели прощаться, и я чувствовал себя беспомощным перед ними. К Юнги хотелось прикасаться. Гладить его теплую бледную кожу и слушать хриплый голос.       Я был так одержим этим желанием, что без заминки мог сказать, что влюблен в него.       — Привет, — заулыбался я, когда мы оказались на расстоянии шага.       Юнги кивнул в ответ, и мы двинулись в глубь парка. Я старался не думать много о рюкзаке на его плечах.       — Как прошел день? — он тряхнул темными волосами, мол, не спрашивай, и я продолжил: — Я много думал о тебе. Как я могу помочь.       — Чимини… — он остановился и недовольно взглянул на меня. Я знал, что он собирался сказать. Мне было все равно.       — Отказы не принимаются. Я помогу тебе. У меня есть пятнадцать тысяч. Это уже сможет покрыть хоть какую-то часть.       — Мы даже не знаем друг друга, — сказал он неуверенно, и я его перебил:       — Мы знаем друг друга.       Я смотрел прямо ему в глаза. В эти чёрные, красивые глаза, которые полностью пленили меня и подарили свободу. Я чувствовал, что он не смел перечить мне в этом сейчас, словно я тоже имел над ним какую-то власть.       Мы молчали, играя в гляделки.       Юнги проиграл, первым отвернувшись и продолжив идти по дорожке.       — У меня есть примерно двадцать, если учитывать помощь одного друга… — по его тону я понял, что ему не нравилось просить у кого-то что-либо.       — Что насчет времени?       — Я должен собрать все до конца следующего месяца, иначе они добавят еще тридцать тысяч.       Это означало, что у нас было чуть больше одного месяца. Дней сорок. Все равно чертовски мало.       Прежде чем я успел осознать свои действия, я протянул руку и взял его ладонь. Юнги удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал, лишь сжал руку в ответ.       — Все будет хорошо, — заверил я.       Я чувствовал это. Вместе мы могли легко преодолеть это.       — Спасибо, — внезапно услышал я.       От его голоса в сердце что-то треснуло. Он, наверное, даже не представлял, как сильно помог мне. Я тоже не мог понять это полностью.       — Тебе спасибо.       Наши слова были волшебными. Мы говорили друг с другом и понимали, что действительно хотел сказать другой, о чем он думал, и что ему было нужно. Может, убывающая луна, которая смотрела на нас в этот момент, тоже видела это. Может, она молилась за нас, чтобы мы оба смогли найти выход, который так ищем. Я не знал. Мне было все равно. Ни одни молитвы не могли помочь нам. Только мы сами.       Я захотел заговорить об этом.       — Юнги, как ты узнал, что должен был сделать? Тогда, вчера.       Он отвернулся от меня, смотря куда-то в тёмные кроны деревьев.       — Я встречал это раньше. Моя мать не смогла найти выход. Мне было четырнадцать.       От его голоса стало не по себе. Я заглянул ему в лицо и на мгновение перехватил взгляд, полный эмоций.       Потому что он знал, как люди ломаются. Он видел это собственными глазами. Там были и слезы, и кровь, и боль, и сожаление, и отчаяние, и он не хотел больше никогда это видеть. Это случалось с людьми, со всеми, и кто-то выдерживал и выходил из бури победителем, а кто-то не был таким же сильным, и выходил мертвецом на петле.       И он боялся стать одним из последних.       — Думаешь, я нашёл выход?       — Пока нет. Но найдешь. Очень скоро.       — А ты?       Он не ответил. Ни через минуту, ни когда мы дошли до конца тропинки и стали прощаться. Юнги отпустил мою руку и медленно поцеловал, ласково обводя языком контур моих губ, словно растягивал удовольствие.       Я сел в машину, наблюдая, как его спина удаляется от меня.       Он не ответил.       Буря накроет нас в любом случае, в самый неподходящий момент, и мы должны быть готовы. Помнить, кто мы есть, и упрямо быть собой, потому что сбежать из бури невозможно. Она и есть мы. Она будет преследовать нас, сколько бы мы не убегали. И даже если на мгновение покажется, что у нас получилось, она вновь настигнет нас с еще большей силой. Поэтому мы не будем убегать.       Но я чувствовал её приближение, и мне было страшно. Я продолжал ходить на работу и взял пару интересных заказов, надеясь хоть как-то отвлечься, и упрямо выполнял их, хоть это и не помогало. Начал просыпаться раньше и во время последнего похода в магазин купил две новые щётки, на всякий случай, потому что была акция. Хоть я и надеялся на многое.       Неделя проходила спокойно. Пару раз встретился с друзьями и приятно провел время в небольшой закусочной около танцевальной студии Хосока. Навестил отца и помог убраться в доме. Какая-то часть меня надеялась, что буря прошла стороной, но я знал, что она была неизбежна.       В дверь постучали поздним вечером пятницы, в 22:17, если точнее. Я стоял у открытого окна в зале и размышлял, какое дерево подойдет для последнего заказа, так что услышал не сразу.       Постучали еще раз, словно были уверенны, что я дома.       Я подорвался с места, беспокойно закрывая окно, а в коридор вошел на цыпочках. Медленно открыл глазок и увидел знакомый темный затылок. Дверь открыл не раздумывая.       — Юнги…       Я осекся, отступая назад. Парень повернулся ко мне, и в свете из коридора были четко виды синяки на его лице, свежие, кое-где чуть кровоточащие. Сердце смело пропустило удар, а затем еще один, пока я вновь не пришел в себя.       — Аптечка есть? — спросил Юнги с порога.       Я закивал и отошел, позволяя ему пройти в квартиру, закрыл дверь. Он хромал, когда прошел в главную комнату и без сил упал на диван. Я стоял на пороге и просто смотрел на него, не понимая, что должен делать. Заметив мой взгляд, он ободряюще улыбнулся и тут же болезненно поморщился.       — Я не могу просить тебя об этом, но я уже здесь так что… Подлатаешь меня?       Голосовые связки у меня, очевидно, работать отказались. Я помчался в ванную в поисках аптечки, а когда вернулся, застал ещё более ужасную картину. Юнги разделся по пояс, и мне бы это очень понравилось, если бы на ребрах у него тоже не светились синяки, кровоподтеки кое-где. Он еле откинулся спиной на диван и прикрыл глаза. Всхлип-вздох застрял у меня в горле, я подошёл к нему и разложил аптечку на диване, не зная, с чего начать.       — Дышать хоть можешь? — голос подвел и сорвался на дрожащий бас в конце.       — Да, — ответили мне, но я верил с трудом.       Синяки были чертовски большими и не вселяли надежды на целые ребра. Но выхода не было. Юнги, скорее всего, ни за что бы не согласился ехать в больницу. Я вытащил кусок ваты и смочил его перекисью. Щипать будет ужасно, но лучше уж так, чем заражение.       От первого прикосновения к скуле Юнги зашипел и дернулся как ужаленный. Я схватил его за плечо, на котором не было синяков, и почувствовал, что начинаю злиться.       — Терпи! — грубо получилось, но я не жалел. — Подавятся, подавятся! Доигрался.       Юнги ничего не ответил — сжал челюсти и больше не двигался, пока дело не дошло до рёбер. Он обхватил мое запястье ладонью, останавливая, и его рука очевидно дрожала.       — Дай мне отдохнуть, — попросил он.       Я вздохнул, но послушался и начал наносить на его лицо заживляющую мазь. Раньше я занимался танцами, и она была постоянным моим спутником. Но рёбрами все равно нужно было заняться. Я старался прикасаться к нему аккуратно, как только был способен, но злость делала движения рваными. Юнги громко шипел мне на ухо от каждого действия.       — Что случилось? — потребовал я.       — Да так… — и он снова зашипел-зарычал, потому что я специально сильно нажал на синяк.       — Говори.       Я поднял на него голову, пытаясь донести, что так легко я не отстану. Он видел это и сдался, откинув голову назад. Я продолжил обрабатывать ссадины, слушая его напряженный голос.       — Я снова был в клубе. Не в том, где мы встретились. В другом. Вчера. На меня напали. Наркоманы какие-то. Таблетки нужны были, а платить не хотели. Пытались отобрать товар, — небольшая пауза. — Отобрали.       Я замер, волоски на руках встали дыбом. Даже не зная, что это все означало, мне уже становилось дурно.       — И что дальше? — странная усмешка над ухом.       — Позвонил начальству. Сказали, или выплачиваю пропавшее из своего кармана, или мой полуживой труп находят в канаве за городом. Там было тридцать тысяч. Примерно столько я и успел накопить за это время. Я всё отдал. Всё, что было.       Я прикусил губу, сдерживая дрожь в теле. На Юнги даже не смотрел. Его отчаянного голоса хватало с лихвой.       Может быть, где-нибудь существовала вселенная, где все шло так, как нам хотелось, но она определенно не была этой. Но отчего-то мне казалось, что это была не сама буря. Я ее не чувствовал. Нас ждало что-то ужаснее, и я боялся именно этого.       — А синяки? — уж больно они были свежими, на вчерашние не походили.       — Начальство постаралось. Решили преподать урок, чтобы больше не был так беззаботен с товаром.       И как бы я на него ни злился, сердце от его голоса болело сильнее. Юнги больше ничего не говорил, даже не издал ни звука, пока я заканчивал обрабатывать его рёбра и крепко заматывал их бинтом. Эх, если бы это могло залечить не только рёбра. Если бы существовал большой бинт, которым можно было бы замотаться целиком, и никакая буря не смогла бы нас задеть.       Я видел, у него был какой-то план. Другой, возможно, или он просто был полон решимости. В любом случае это было лучше отчаяния.       Я заставил его остаться на ночь и перед сном поцеловал его руку, где снова были содраны костяшки. Юнги повернулся ко мне, но в темноте я не видел его лица. Я знал, что когда проснусь, его уже не будет рядом, и, может, мы не увидимся еще пару дней, и уже безумно по нему скучал. Уверен, он тоже чувствовал приближение бури, и ему тоже было страшно. Я искал спасение и успокоение в нём, хоть и знал, что, когда час настанет, ответы будут только во мне самом.