Госпожа Цзинь

      Следующий день прошёл незаметно… Хотел бы сказать бедолага, которому нужно было прочитать 2000 правил ордена Гу Су Лань, но как можно так сказать, когда ты весь день вынужден читать эти самые правила!?       С горем пополам прочитав 1000, Цзинь Лин начал подумывать, что лучше бы его не нашли, и он остался в той яме ожидать смерти, чем сейчас сидеть здесь и проходить эту неспешную пытку!       Вот если бы он помнил своего дядю Вей Ина, которого заставляли переписывать эти идеологии, а не просто читать, может быть было бы легче, но этого узнать не получиться, т.к. парень забыл и этого человека.       Решив дочитать эту «нелепицу» позже, наследник пошёл развеяться, ну действительно, не в самом же деле он узник! Просто, как выразились «мучители», это для его же блага, поэтому, он сам может решить, читать это или… прочитать попозже.       Долго ли коротко ли бродил наш путник, но заблудиться он заблудился. За неимением лучшего выхода, решил лезть на дерево, чтоб окрестности рассмотреть и понять куда дальше путь держать. Может, повезёт – упадёт, память назад вернётся, тогда проблем меньше будет. Наверное.       Но, не судьба и тут:       -Ты куда?! – «И вот это мне вчера наказало прочитать все эти мудрования? Он сам когда-нибудь читал?» Негодовал Цзинь Лин на Цзинъи. – А ну спускайся! Мы тебя везде обыскались!       Вот только сказать легко, а сделать сложно. Оказывается, спускаться страшно.       -Тебе надо, ты и поднимайся, а я спускаться не собираюсь, я не для того залазил! –Вторит Цзинь, не собираясь выдавать своего страха, пусть лучше думает, что он вредничает.       -Ах ты! Ну, ты! – Не может подобрать слов «надоеда».       Парня на дереве эта ситуация веселит, может и посмеялся бы, если бы страшно так не было. Со стороны, наверное, очень напоминает кошку и собаку.       Цзинъи удаляется, ища Сычжуя, и возвращается уже вместе с ним, жалуясь на этого вредину по дороге, так, что на другом конце Гу Су слышно. Точно, точно, отмечает «везунчик».       -Вон! Посмотри, куда забрался! И спускаться не спешит. Ах, ещё и язык показывает! Ну погоди, вот спустишься, тогда…тогда…не будешь больше показывать!       -Как страшно, - закатывает глаза Цзинь Жулань, ещё крепче вцепившись в ветку, даже руки заболели.       Сычжуй смотрит внимательно, и вежливо отсылает Цзинъи куда подальше. Тот слушается, и когда двое остаются одни, мужчина спокойно спрашивает, что случилось.       «Сказать, не сказать? А может, всё-таки, сказать?» - Проносятся сумбурные мысли. Перевешивает второе, потому что слезть всё равно нужно, а этот человек единственный, кому не стыдно о таком говорить. Не смеялся же он над добрыми словами из уст сорванца, значит, не будет и тут смеяться, если он скажет, что страшно.       -Кажется, я боюсь высоты. – Сердечно признаётся парень.       Сычжуй молчит недолго, а потом спокойно улыбается, не пакостливо, как Цзинъи, чтобы подколоть или обидеть, а нежно, как будто понимает и пытается успокоить.       И глаза у него в такие минуты, добрые, добрые. Они конечно и обычно добрые, но в эти минуты особенно, что даже страх отступает.       -Как я могу тебе помочь? – Все также улыбаясь, произносит он, - могу тебя только поймать. – И руки расправляет, как крылья. Как тут можно не послушаться?       -Хорошо. – И опять он на ручках, и снова хочется, как кот, который сметаны наелся, улыбнуться.       А почему не улыбнуться? И он улыбается.