Госпожа Цзинь

      -Ох, молодой господин Цзинь, я вас везде ищу, где же вы были? — С неподдельным беспокойством звучит голос Сычжуя, выдергивая парня из неприятных мыслей.       -Ищешь? Сейчас же так рано, почему ты уже на ногах и как понял, что меня нет в комнате? Я бы в это время точно почивал, и тебе незачем было ко мне заходить.       -Да, вы правы, но в нашем ордене принято вставать в 5 часов утра, поэтому я «на ногах», а также, мои мысли в последнее время очень рассеянны — совсем забыл, что вы можете в это время спать и потому зашёл. Не знал, что подумать, ведь вы ничего не помните.       -Почему твои мысли рассеянны?       -Беспокоюсь о вас.       Это было приятно, потому хорошее настроение начало выползать из-за глыб, под название «проблемы».       -Зачем же обращаешься ко мне на «вы»? Мы же друзья, можешь вообще обращаться ко мне «Цзинь Лин» я не буду против, мне очень нравиться это имя! –С жаром щебетал Жулань.       Чуть помолчав, Сычжуй всё же ответил положительно, улыбнулся, и предложил позавтракать, и, если они всё равно уже не спят, отправиться в путь.       

***

      Возможно, из-за своего воспитания, Сычжуй не стал расспрашивать о том, почему его не было в комнате.       Дорогу решили сократить, идя по лугу. Красные, белые, жёлтые и фиолетовые цветы радовали взор. Цзинь Лин распорядился, чтобы Юань повторял за ним — делал венок.       Весело смеясь, парень прыгал по лугу как козочка, или как пчёлка, от цветка к цветку, закончив манипуляции, он призадумался, но вскоре надел свой красно-жёлтый венок на голову Сычжуя.       Подметив, что, всё же, лучше будет смотреться бело-голубой самого мужчины, хотел забрать творение своих рук, однако, подойдя поближе, почувствовал, что чужой венок уже покоиться на голове, а мягкий голос говорит — теперь они дополняют друг друга, главное не отходить далеко.       Наследника эти речи смущают, но с замечанием он согласен, потому оставшуюся дорогу они идут плечом к плечу.       Одно только беспокоит: идут они в клан Юнмэн Цзян, а там страшный дядя Цзян Цен, который «ноги переломает». Но делать нечего, в письме было указано именно это место, паренёк дороги не помнит в «свой» клан — добраться не сможет, а без Сычжуя и не нужно.       Делится своими переживаниями, а Лань улыбается, успокаивает. Рассказывает о дяде что знает, хоть и не много, но лучше, чем ничего, потихоньку разговор перетекает в рассказ о Вэй Ине — Цзинь Лину нравится этот весёлый, добрый и жизнерадостный человек, каким его представляет, опираясь на описание.       Сычжуй, однако, говорит, что отношения не ладились, а дядя Цзян Цен был примером для подражания, вгоняя в ступор Жуланя: как он может так неправильно расставлять приоритеты?!       И этим тоже делиться, получая грустную улыбку и обеспокоенный взгляд. Сычжуй извиняется, что не может рассказать всего, т.к. об этом очень больно говорить, и надеется о возвращении памяти своего друга скорее.       Солнце было в самом зените, когда Цзинь Лин выразил желание отдохнуть. Сказалась бессонная ночь, и сейчас неумолимо клонило в сон.       Устроившись под деревцем, парень вскоре задремал.       Умиротворённое и спокойное лицо Жуланя притягивало взгляд, до того оно было милым, что Сычжую было сложно сконцентрироваться на медитации и лишний раз не поглядеть на это великолепие.