Не нравится мне такое будущее

Близнецы напросились на это Рождество в гости к сестре и её мужу. Та, не особо долго раздумывая, согласилась. Теперь Гидеону и Фабиану оставалось только отпроситься у родителей, но и это оказалось не проблемой. Мистер и миссис Пруэтт спокойно отпустили сыновей, зная, что если они этого не сделают, то те приедут домой, а ничем хорошим приезды этих сорванцов обычно не заканчивались. Даже сейчас, когда им обоим по шестнадцать лет, за ними нужен глаз да глаз, чтобы дом и его обитатели оставались в целости и сохранности. Потому было решено, что если уж они решили на этих каникулах мучать Молли, то никто не будет им мешать. Братья сошли с поезда и отправились прямиком к Косому переулку, откуда можно было без препятствий переправиться в дом к Уизли по каминной сети. Молли, разумеется, была предупреждена, как именно они доберутся до её дома, и потому не особо удивилась, когда из камина возникла довольная улыбающаяся физиономия Гидеона. — Сестрёнка! — воскликнул он, двинувшись в её сторону. Но не успел он сделать и шага, как повалился вперёд, сбитый появившимся из камина Фабианом. Тот извиняться не спешил, а только засмеялся, шагнув вперёд и «случайно» наступив брату на ногу. — Привет, Молли! Как жизнь? — улыбнулся Фаб. — Добровольно взяла на свою голову ещё двоих детей, — улыбнулась она, подавшись вперёд, чтобы обнять обоих братьев сразу. — Мы соскучились, — хором произнесли мальчики. Молли оторвалась от них и, уперев руки в бока, критично осмотрела наведённый ими беспорядок. — Сейчас же уберите всё это, — махнула она в сторону беспорядочно лежащих рюкзаков и повыпадывавших из них вещей. — Ну Моллиии, — простонали близнецы. Молли только ещё более строго на них посмотрела, укоряя даже без слов. Пруэттам ничего не оставалось, кроме как подчиниться. — Гидеон, ты забыл кое-что, — через пару минут, когда всё было собрано, и близнецы уже уносили сумки в отведённую им комнату, сказала Молли. Она держала в руках футболку, протягивая её брату. Гидеон взял футболку, задумался на секунду, и на лице его появилась шкодливая улыбка. — Сестрёнка, — грустно протянул он, — я не Гидеон, я Фабиан! Разве ты не видишь? Да, шутить чужие шутки — низко и недостойно настоящего хорошего шутника, но… Он лишь хотел проверить, сработает ли это на Молли сейчас. Она остановилась, прищурилась, будто пытаясь получше рассмотреть его, и сказала: — Нет, ты Гидеон. Ну вот, не сработало. — Нет, я же… — хотел было продолжить убеждать её в обратном он, но Молли его перебила. — Не держи меня за дуру! То, что я давно вас не видела не значит, что я не могу вас различать, — уже начиная сердиться заговорила она. В этот момент из комнаты вышел Фабиан. Молли схватила его за руку и поставила рядом с братом. — Ну вот, вы совершенно разные, — критично оглядев их, заявила она, — Ты — Гидеон, а ты — Фабиан. И не нужно пытаться пудрить мне мозги! На этом она, сердито топая, ушла на кухню. Примерно через полчаса показались и двое младших Уизли после дневного сна. Зашедший на кухню пятилетний Билл удивлённо уставился на неожиданных гостей. — Вы кто? — любопытно склонив голову, пролопотал он. Конечно, Молли представила сыну своих младших братьев. Через какие-то десять минут она точно также представила их маленькому Чарли, которого сама привела перекусить. Чарли воспринял появление своих дядей со всем спокойствием, на которое только способен трёхлетка, а вот Билла это, кажется, ввело в глубокую задумчивость. Он с таким неподдельным интересом переводил взгляд с Гидеона на Фабиана и обратно, что казалось, будто перед ним чудные волшебные звери, а не люди. Наконец он заговорил: — Почему вы одинаковые? — спросил он с самым озадаченным видом. Братья растянулись в шкодливых улыбках и уже было начали говорить: — Просто мы… — но Молли не позволила им договорить. — Они близнецы, — сказала она, попутно вытирая рот Чарли, — Близнецы рождаются в один день и поэтому очень похожи, — постаралась она объяснить, — Но они не одинаковые, Билли, если ты присмотришься, то поймёшь, что их можно различать. Близнецы скисли, одинаково обиженно смотря на Молли, которая не дала им наболтать всяких баек племяннику. Та предпочла их взгляды игнорировать. От Билла же после этого объяснения посыпалось ещё больше вопросов, и он стал только внимательнее приглядываться к своим дядюшкам, чтобы усмотреть различия, о которых говорила мама. В этом он не преуспел. Следующие несколько дней Молли готова была рвать на себе волосы и проклинать тот день, когда она утвердительно ответила на письмо младших братьев с просьбой о визите. В доме творился сплошной бедлам, дети будто с цепи сорвались, а Артур… Артур ничем не помогал. На самом деле, её муж, кажется, был полностью доволен приездом близнецов. Молли видела, с каким упоением они все втроём беседуют о всяких магловских штучках, и не могла не беспокоиться. Она любит мужа и любит братьев, но друг на друга они очень плохо влияют. В одно утро Молли проснулась от детских криков и чуть не упала в обморок, когда прибежала в гостиную и обнаружила левитирующих под потолком хохочущих сыновей. Вечером следующего дня она обнаружила Чарли и Билла с ног до головы испачканных краской. Билл нарисовал гнома, рисунок Молли сохранила, — небольшое утешение. Рождество прошло для семейства Уизли и близнецов Пруэттов удивительно хорошо. Этот декабрьский день выдался на редкость погожим, только в обед прошёл небольшой снегопад. Днём, когда Артур ненадолго отлучился, а Молли готовила праздничный ужин, близнецы отправились на прогулку с племянниками. Снег был липким, а потому во дворе Норы разверзлась настоящая снежная битва. Чарли оказался в команде с Фабианом, а Билл с Гидеоном, но как-то так вышло, что в процессе игры младшие Уизли объединились против своих дядюшек. Те, конечно, поддались и были в сухую повержены. Вечером наступило время подарков. Маленькие Уизли радостно вскрывали подарки от родителей и от дядюшек. Близнецы ликующе дали друг другу пять, когда увидели, как засияло лицо Чарли при виде маленького игрушечного, но очень реалистичного дракончика. Молли уже было хотела со спокойной душой выдохнуть, решив, что праздник прошёл без происшествий, когда Гидеон воскликнул: — Артур, а у нас и для тебя подарок есть! — Для меня? — лицо Артура удивлённо вытянулось. Близнецы закивали, одинаково предвкушающе улыбаясь. Фабиан на какую-то минуту скрылся в комнате и вернулся уже со свёртком. Конечно, он был не таким ярким и красочным, как для Билла и Чарли, но саму суть неожиданного подарка это не отменяло. — Вам не стоило… — взяв в руки свёрток, тихо проговорил Артур. — Ну конечно стоило! Ты же, вроде как, часть семьи, — отмахнулся Гидеон. Артур снял упаковку и вытащил из коробки подарок. Там оказалось две маленькие чёрные коробочки с дырочками, а на коробочках были короткие чёрные твёрдые палочки. Он повертел их в руках, критично осматривая со всех сторон, и наконец спросил: — Что это? — Это рация! — поучительно ответил Фабиан. — С её помощью два человека могут общаться на далёком расстоянии, — продолжил Гидеон. — Это магловское изобретение, — как бы между делом добавил Фабиан. И уже через пару мгновений они получили тот эффект, на который рассчитывали: глаза Артура заблестели огоньком интереса, теперь он смотрел на маленькие устройства в его руках, как на невероятное чудо. Где-то сбоку Молли с чувством ударила себя ладонью по лбу. — И как они работают? — нетерпеливо спросил Артур. В ответ на это Фабиан выхватил одну из раций из его рук и, невзирая на вечерний холод, выбежал с ней на улицу. В это время Гидеон нажал кнопку на той рации, что осталась в руках старшего Уизли. — Фабиан, сейчас же вернись, ты простудишься! — кричала Молли, открыв дверь. Тот только махнул рукой и продолжил отбегать как можно дальше от дома. Артур заинтересованно наблюдал за ним через окно, Билл и Чарли пристроились рядом с отцом. Через минуту раздался голос: — Вот так они работают! Артур испуганно подскочил, чуть не сбив с ног Чарли. Он вопросительно глянул на Гидеона. — Мы тебя слышим, братишка. Как обстановка? — весело проговорил он, наклонившись к рации. — Тут чертовски холодно! — последовал ответ. — Почему дядя Фабиан там, а его голос здесь? — поражённо выпучив глаза, вопросил Билл. — Это волшебство, — еле-еле пролепетал Чарли. Все трое Уизли, отец и сыновья, были так заворожены рацией, что не обращали никакого внимания на недовольное бурчание Молли в стороне. — Никакого волшебства, Чарли, только технологии, — донёсся из рации голос Фабиана, — Пойду-ка я в дом, пока… — и голос его оборвался. Сказать, что Молли была недовольна таким подарком — ничего не сказать, но сделать она ничего не могла. Она лишь смотрела насколько счастлив муж и не могла просто взять и затушить всю эту радость. Однако от Артура её недовольство не укрылось. — Ну же, булочка, не злись, это просто подарок, — сказал он, чмокнув её в щёку, — К тому же, тебе сейчас нельзя волноваться. — Почему это нельзя? — вклинился в их диалог Фабиан. — Молли беременна, — нежно обняв жену за плечи, объявил Артур. — В этот раз точно будет девочка, — с толикой надежды сказала Молли, садясь в кресло. Близнецы переглянулись с какими-то подозрительными хитрыми улыбками и дружно покачали головами. — Не-а, — протянул Гидеон. — Мальчик, — уверенно заявил Фабиан.

***

В этом году Северус остался на Рождество в Хогвартсе. Как и в прошлом году, и в позапрошлом, и во все года после поступления в школу. Родители его не особо ждали, а даже если бы и ждали, то Северус всё равно бы не приехал. Только не ради того, чтобы вновь слушать пьяную ругань отца и плач матери, этого ему с головой хватало и за два месяца лета. Но сейчас, когда школа уже день, как затихла и почти опустела после отъезда большинства студентов, Северус начал сомневаться в своём решении. Ему было, кто бы мог подумать, одиноко, а от этого он начинал думать о том, о чём думать совсем не хотелось. Окружающая тишина этому только способствовала. Кто знает, может, если бы он поехал домой, то хотя бы не находил времени для хандры. Да и ко всему прочему, там была бы рядом Лили без Поттера, вертящегося вокруг. А так… А так он не мог перестать думать о том, что потерял Лили. Почти две недели назад он видел её, гуляющей по Хогсмиду в компании Поттера, а уже через пару дней эти двое начали встречаться. Как так?! Когда он упустил момент, когда Лили начала относиться к Поттеру по другому? Это Поттер во всём виноват. Северус был в этом убеждён. Он был убеждён, что тот самый «пакт о ненападении» был не более, чем уловкой, на которую он, Северус, повёлся. Надо признать, сначала ему даже понравились условия этого договора — как всё-таки хорошо жить, когда тебя никто не дразнит! Как хорошо жить, не оглядываясь на каждом повороте в ожидании розыгрыша! Видимо, радость от этих чувств не позволила ему сразу увидеть истинных намерений Поттера. Этот договор был вовсе не для благополучия Лили, а для благополучия самого Поттера. Этот лохматый придурок наверняка рассказал ей, как он «благородно» решил примириться с врагом, выставив себя в лучшем свете. Северуса это жутко злило. Ну почему что-то хорошее всегда сопровождается чем-то плохим?! Северус со вздохом поднял глаза от книги. Какой смысл читать, если сосредоточиться на строчках всё равно не получается? В Большом зале, помимо него было не так уж и много людей, обычно забитые под завязку факультетские столы сейчас стояли почти пустыми. Самое обыкновенное зрелище на Рождественских каникулах. Конечно, ведь большинство студентов уезжают, у большинства есть любящие семьи, к которым хочется вернуться. За слизеринским столом сейчас было от силы десять человек: два семикурсника, девочка с шестого курса и кучка младшекурсников. Ни с кем из них Северус не общался. Не то чтобы он горел желанием с кем-то пообщаться, но в это Рождество он чувствовал себя как-то особенно одиноко. — Привет, — услышал он слева от себя. Рядом с ним, сохраняя небольшую дистанцию, села кареглазая кудрявая девочка. Северус мог поклясться, что уже где-то видел её, но как он не копался в своей памяти, вспомнить её имени так и не смог. — Ты кто? — после минуты неловкого молчания спросил он. — Я Мэри, — тихо проговорила девочка, — Мы с тобой встречались раньше, я подумала, что ты… Помнишь меня, — сникла к концу она. — Нет, — просто ответил Северус, вновь открыв книгу, дабы сделать вид какой-то деятельности и не смотреть в глаза этой Мэри. — Ну, ты ведь тоже ходишь на приёмы к профессору Слизнорту, — пролепетала Мэри, схватив одну из своих чёрных кудряшек, — Мы несколько раз общались. У меня кстати тоже высший балл по зельям, как и у тебя. — И что? — Северус скосил глаза в её сторону. Чего она от него хочет? К чему всё это рассказывает? Мэри с большей силой вцепилась в кудряшку, начав наматывать её на палец. Через полминуты молчания она сказала: — Мне очень нравится то, как ты описываешь волшебные зелья, нравится твой подход. Эти твои слова про красоту кипящего зелья, про великое искусство и… И всё другое. Это просто потрясающе, — на выдохе закончила девочка. Северус в лёгком удивлении даже оторвал голову от книги, которую вовсе не читал, и теперь смотрел прямо на собеседницу. — В последний раз, когда мы были у профессора Слизнорта, ты так увлёкся, — продолжила она, — я не могла не слушать. Ты был таким… Таким восхищённым. Северус отвёл глаза и постарался вспомнить последнюю встречу «Клуба Слизней». Он тогда действительно был необычайно разговорчив, но, как ни старался, не мог вспомнить Мэри среди всех людей на том вечере. Быть может потому, что там была Лили. На Лили в тот вечер было такое красивое голубое платье, и Северус не мог смотреть ни на кого, кроме неё. — Тааак, это… Приятно, наверное, — выдавил из себя Северус, стараясь не смотреть на девочку. Её глаза блеснули, она закусила губу и придвинулась чуть ближе. — Так я вот что подумала, — вкрадчиво начала она, — может быть, мы сходим в Хогсмид и ты… Расскажешь мне всё о зельях и заклинаниях. Так сказать… Продолжим разговор, который начали у Слизнорта, — хохотнула Мэри. Северус её веселья не разделял. Он сощурился и задумался. Его приглашает в Хогсмид девчонка которую он знает… Сколько? Пятнадцать минут? Да, если не считать тех встреч в «Клубе слизней», которые не сохранились в его памяти. Да он даже с однокурсниками или с Регулусом ходить соглашается раз через раз, чего уж тут говорить! — Нет, — мотает головой Северус, — У меня много дел. — Что? Но сейчас каникулы! — слышит он, уже встав из-за стола. Северус поворачивается, чтобы посмотреть на неё. Мэри красивая, но жалобно смотрящие сейчас на него глаза карие, а не зелёные, волосы — аккуратные чёрные кудряшки, а не огненно-рыжие волны. Как бы он хотел, чтобы всё, что говорила Мэри, сейчас говорила Лили. Как бы он хотел… Но этого не будет. Северус уходит. Но отчего-то все оставшиеся дни каникул он постоянно натыкается взглядом на кудрявую макушку Мэри, куда бы он не пошёл. Он видит её за гриффиндорским столом в Большом зале, в библиотеке, во дворе, даже в Хогсмиде. И, может быть, только может быть, в эти моменты совсем ненадолго его мысли перестают быть зациклены вокруг прекрасной, но недоступной Лили Эванс.

***

В купе Хогвартс Экспресса Регулус ехал один. Нет, конечно, брат звал его в своё купе, но он сам отказался. В купе вместе с Сириусом наверняка будут его друзья-гриффиндорцы, с которыми Регулус предпочитал лишний раз не контактировать. Одно дело… Одно дело, если бы они с Сириусом ехали вдвоём, как братья, как друзья, — это было бы прекрасно, потому что, несмотря ни на что, Регулус любил компанию старшего брата. С Сириусом ему было весело, с ним же он мог поговорить, если не обо всём, что его волновало, то о многом. В детстве они были лучшими друзьями. Конечно, а как иначе? Два брата с разницей в два года, которые имеют весьма ограниченную возможность общения с детьми своего возраста. Как тут не быть лучшими друзьями? Они вместе играли, ночевали в одной комнате во время грозы или после ссор с родителями, разделяли один страх к мерзким отрубленным головам эльфов на лестнице. Они почти всегда были вместе. Но Регулус понимал, что так не может продолжаться вечно, — в конце концов Сириус уедет в Хогвартс на год раньше, найдёт там себе друзей и забудет про тихоню братишку. Так и случилось. Сириус со своим характером просто не мог не завести себе компанию. И лучшего друга, столь не похожего на Регулуса. Может быть их дальнейшему отдалению посодействовали разные характеры, распределение на разные факультеты, влияние родителей, новые друзья Сириуса, — Регулус не знал. Он не хотел в этом разбираться, потому что понимал, что от этого будет только больше погружаться в уныние. Но последние месяцы… Кажется, Сириусу действительно не плевать на жизнь младшего брата. Они вновь разговаривают, обмениваются новостями, Сириус ходит на его матчи по квиддичу. И он позвал Регулуса отметить Рождество вместе. Конечно, обманув родителей, но вместе. На платформе их с Сириусом встречает молодой мужчина с русыми волосами и светло-карими глазами. Сириус радостно здоровается и пожимает ему руку, Регулус же мнётся в стороне, неуверенный в том, что он должен делать. — А ты должно быть, Регулус? — обращается к нему мужчина, — Тед Тонкс, — представляется он и протягивает руку. Регулус глубоко вздыхает. Перед ним сейчас маглорожденный муж его кузины-предательницы крови, с которой ему строго настрого запретили общаться. Он должен был подготовиться к встрече с этим человеком, он знал, куда едет, это было неизбежно. — Приятно познакомиться, — криво улыбается в ответ Регулус, ответив на рукопожатие. Его голос дрогнул, и это не укрылось от Сириуса. — Приятно? — саркастично спрашивает он, — Неужели? Регулус что-то невнятно бурчит в ответ. В доме Тонсков их встречает Андромеда. И Регулус на самом деле ожидал каких-то изменений. Но на деле его любимая кузина за четыре с лишним года почти не изменилась, — она всё также по-Блэковски красива, держится всё также гордо, даже волосы убирает всё на ту же сторону… Единственное существенное изменение — маленькая черноволосая девочка на её руках. — Меди! Тонкс! — кричит Сириус, радостно взмахнув руками. Андромеда сдержанно улыбается, передавая ему хихикающую дочку, чтобы повернуться к Регулусу. — Рег, как давно я тебя не видела, — мягко говорит она, — Ты вырос. — Люди имеют такое свойство, — от неловкости говорит он первое, что приходит в голову. Где-то сбоку фыркает Сириус. Меда только треплет его по волосам и коротко обнимает. — Я соскучилась. — Я тоже, — после короткой паузы говорит Регулус. Неловкости становится одновременно и больше и меньше. — Нимфадора, знакомься со своим дядей, — смешок, — Регулусом. Та самая маленькая девочка, что вместе с Сириусом уже успела переместиться на диван и, о да, начать заплетать ему косички (хотя, результат на косички был похож максимально отдалённо), подняла голову и гневно уставилась на мать. Её чёрные, как у Меды, волосы покраснели до цвета раскалённых углей, встав дыбом на подобии иголок дикобраза. — Я Тонкс! — взвизгнула она, заставив всех присутствующих в комнате сморщиться. Андромеде понадобилось ещё некоторое время, чтобы успокоить дочь. Столь же времени ей понадобилось, чтобы объяснить Регулусу, что её маленькая до жути громкая дочка-метоморфиня до скрежета зубов ненавидит своё имя. Меда считает, что всё это — детские капризы, и скоро они пройдут. Регулус с ней согласился. Хотя основным аргументом, который убедил Регулуса приехать и стала маленькая метаморфиня, но в дальнейшие дни в доме Тонксов он проводил с ней не особо много времени. Да, Нимфадора — очень милый ребёнок, да, её дар восхищает, да, она его первая и пока единственная племянница, но… Всё это не отменяет того факта, что из Регулуса получалась плохая нянька. Он не понимал половины слов, что она говорила, не хотел и не умел притворяться весёлым для игр, не очень любил носить её на руках. И вообще маленькие дети не вызывали в нём умиления и восхищения. Сириус — совсем другое дело. Он малышку просто обожал, а она обожала его в ответ. Кажется, Сириусу не составляло никакого труда катать Дору на плечах или изображать лошадку, лепить с ней снеговиков на улице, танцевать под какую-то глупую мелодию на радио. Сириус соглашался с ней играть, рисовать, один раз он даже помог уложить её спать, за что Меда была ему крайне благодарна. Регулус редко присоединялся к их играм, основное своё время он проводил в компании Андромеды. Тихо пить чай за несмешными разговорами — это им обоим было по душе, а в Рождественские праздники можно было себе это позволить. Но на следующий день после Рождества случилось то, чего ни Регулус, ни Сириус точно не ожидали. В дом семейства Тонкс явился никто иной, как Альфард Блэк — их достопочтенный дядюшка, так часто ссорившийся со своей сестрой Вальбургой. Регулус было подумал, что Сириус знал о приезде родственника заранее, но хватило одного взгляда на его удивлённо-радостное выражение лица, чтобы понять — он тут ни при чём. Как выяснилось, дядя Альфард прибыл после письма Андромеды, в котором она сообщала, что оба его дражайших племянника сейчас гостят у неё. Дядюшка просто не мог пропустить такой возможности застать их вместе и отдельно от пристального взгляда мадам Вальбурги. Подарков он не привёз. Дело было в том, что близко общался Альфард только с Сириусом и мог правильно подобрать лишь подарок для него, но вот выбрать что-то для младшего племянника для него было проблематично, потому он выбрал самый беспроигрышный вариант — деньги. Он подарил по маленькому мешочку золотых галеонов обоим мальчикам, настаивая, чтобы те тратили их с умом. Регулус был безумно рад, хотя и пытался этого не показывать. Это Рождество оказалось лучшим с тех пор, как они с Сириусом были детьми. Нимфадора прелестная, Тед Тонкс оказался не таким ужасным, как его описывала матушка, Андромеда и дядя Альфард всё такие же, какими он их всегда любил. А Сириус… Сириус был рядом. Они отметили это Рождество вместе, обмениваясь поздравлениями и подарками. Первое Рождество за пять лет. Прямо, как в детстве, когда они были лучшими друзьями.

***

С поезда Лили сошла вместе с Джеймсом. Он настоял на том, чтобы проводить её, как минимум, до парковки, где её должны встретить родители. Лили не была сильно против, но она заставила его пообещать, что к её родителям он приближаться не будет. Джеймс согласился. Ещё на платформе они распрощались со всеми, с кем ехали в одном купе: Сириус ушёл искать в толпе Регулуса, Римус двинулся на встречу встречающим его родителям, а близнецы направились к выходу с платформы. Джеймс также, каким-то невиданным Лили способом смог отыскать во всей этой гудящей толпе Питера, чтобы пожелать тому хороших каникул. Когда они вдвоём шли уже по магловское части вокзала, Джеймс неожиданно потянул Лили влево, что-то радостно воскликнув. Как выяснилось, Джима тоже должны были встретить. — Пап, познакомься, это Лили, — сказал Джеймс, после коротких радостных объятий с отцом. — Так вы и есть та самая прекрасная Лили Эванс, — улыбнулся мистер Поттер, — Джеймс говорит о вас больше, чем о мировой квиддичной лиге, — со смешком продолжил он. Лили покрылась смущённым румянцем. Джеймс рассказывал о ней родителям? Как много? Она так надеялась, что он не успел рассказать о их недавно начавшихся отношениях. — Па, не смущай, её, — притворно-возмущённо воскликнул Джеймс. Мистер Поттер захихикал. К счастью для Лили, дальнейший разговор не заставлял её так заливаться краской, да и был он не долгим, — всё-таки её ждут родители. Лили была до безумия рада встретиться с мамой и папой. Конечно, она любила Хогвартс, ей нравилась учёба там, там были её друзья и, с совсем-совсем недавних пор, молодой человек, но ничто из этого не заменит ей родителей. В этот раз их встреча была особенно тёплой — Лили ещё помнила в первой книге краткое, косвенное упоминание того, что через пару лет она осиротеет. Лили наконец смогла показать родителям, как выглядит Хогвартс, — всё-таки Питер не зря одалживал ей камеру. Они пришли в восторг. — Я не ожидал, что он такой… — тихо проговорил мистер Эванс. — Огромный… И красивый, — продолжила за ним миссис Эванс. — Да, — кивнул он. Но всё это было не столь важно. Главное, что Лили хотела сделать на зимних каникулах — это поговорить с сестрой. И именно этим она занялась на следующий день после своего приезда. Лили постучала в дверь комнаты старшей сестры, в ответ услышав что наподобии «ааха-аа?». Она решила, что это можно котировать, как разрешение на вход. Петунья сидела за своим туалетным столиком с двумя разными серёжками в руках и поочерёдно прикладывала их к уху, присматриваясь к своему отражению. — Ты не занята? — тихо спросила Лили, закрывая за собой дверь. Петунья вздрогнула, услышав голос сестры, и совсем немного сморщилась. — Занята, — выпалила она, даже не взглянув на Лили. — Петунья, нам нужно поговорить, — произнесла Лили, глубоко вздохнув. Старшая Эванс вновь вздрогнула, на этот раз уже повернувшись к сестре. Что-то не так. Лили никогда не называла её полным именем. — О чём? Если снова о твоей глупой влюблённости, то можешь уходить, — махнув в сторону двери, отчеканила она. — Нет, поговорить нужно о нас. О наших отношениях, — со вздохом начала говорить Лили, — О том, как мы дошли до такого. Мы ведь были лучшими подружками, помнишь? Это было всего пару лет назад! Но что-то изменилось и… — Что-то?! — яростно перебила Петунья сестру, — Что-то?! О да, давай, продолжай делать вид, будто ты не понимаешь, что изменилось! Продолжай строить святую наивность! — Я не… — запнулась Лили. — Ты понимаешь! — рявкнула Петунья, — Ты стала якшаться с этим неряхой Снейпом! Он научил тебя всем этим магическим пакостям! О да, радуйся, малышка Лили, тебя удалось обдурить маму и папу! Они теперь думают, что иметь в доме собственную ведьму весело! — Обдурить? Но я… — но сестра не давала Лили закончить. — Конечно, ты теперь любимица! Красавица умница Лили стала ведьмой! А кому нужна я?! О да, я ведь не Лили. Не умею творить всякую ересь силой мысли! — в отчаяньи вскричала она, — Это ты виновата! — В чём?! — не выдержала Лили, — В чём я виновата, Петунья? В том, что родилась волшебницей, а ты — нет? Ну прости, я за это не отвечаю! — Ну да, скажи ещё, что это не ты запудрила мозги родителям, — скрестила на груди руки старшая Эванс. — Что? Нет! — воскликнула Лили. В комнате повисло напряжённое молчание, сёстры упорно отводили взгляды друг от друга. — За что ты так ненавидишь меня, Туни? — тихо и надломленно спросила Лили спустя несколько минут. — Ты — урод, сломанная деталь в механизме, та, кого не должно быть в нормальном обществе. Приличные люди никогда не будут общаться с такими, как ты, — вздёрнув нос, закончила она. Лили закрыла глаза. Она глубоко вздохнула, сжав кулаки и почувствовав, как в ней закипает гнев. — Ну и отлично! — с чувством крикнула она, — Раз ты так хочешь меня ненавидеть — пускай! Я не буду больше пытаться с тобой мириться! И, пока все новые слова, что она хотела сказать в адрес сестры не успели вырваться из её рта, она выбежала из её комнаты, громко хлопнув дверью. Рождественские каникулы Лили прошли в очень двойственном настроении. Она была рада видеть родителей, не рада — Петунью, но ничего не могла поделать.