Начало восьмеричного пути

Империя Зелла. Галактика Зеллион, система Колыбель Матери. Планета До-тэ.

      Память отказывалась предоставлять ей знание о том, как она вообще добралась до дома. Ну вот нет ничего, и сиди, дрыгай от беспомощности ногами в питательной жиже. Эти две недели она пролежала в восстановительных капсулах, изредка просыпаясь и видя вживленный в кость остов протеза. Иногда она очухивалась, а этот протез уже приобретал что-то новенькое, нарастая в полноценную человеческую руку. Рваную рану на щеке уже зашили, но едва к ней подъехал косметический хирург, она забилась в панике. В том украденном видении она была со шрамом.       Значит, оставит его.       Исправить можно в любой момент, а пока что это будет ей постоянным напоминанием. Очередной памяткой о собственной слабости и глупости.       Она пожалеет об этом решении не раз и не два.       Жаль, руку уже не вернуть, но и протез был отличным решением. Что делать с глазом — она решит чуть позже.       К ней никого не допускали, даже прислугу. За ней ухаживали только медицинские дроиды. Эту изоляцию по приказу самого Отца Кайло переносила легко.       Она понимает. Все понимает. Отец лишь хочет оградить ее от волнений.       Все что надо, она узнает потом.        Вновь и вновь вылезающее под закрытыми веком, украденное у крииден, воспоминание будоражило, вызывая столько вопросов без ответов, что голова шла кругом. Что если это лишь фантазия?       Но вот она — без глаза, без руки, со шрамом.       Если этот говнюк действительно видел будущее, значило ли, что его возможности перешли на новый уровень? Кайло еще никогда не слышала о тех, кто мог видеть будущее. Повелевать, управлять живыми и мертвыми с помощью своей воли, убивать. Читать все самое сокрытое и ворошить память, двигать предметы. Это умела и она.       Но не видеть будущее.       Это воспоминание могло быть и навязанным мороком, но тогда вообще терялся смысл. Хорошо просчитанный акт агрессии, попытка управления? Деталь логически выстроенного плана? Слишком много если и катастрофически мало информации для анализа. Сейчас бесполезно что-то думать. Полная изоляция не позволяла что-либо делать без доступа к информации.       Кроме мести.       Месть.       Не за свое оскорбление. Не за свой глаз и руку.       За гибель детей Зеллы.       Да и думать о мести тоже не очень хорошо удавалось. Дело было даже не в том, что она хотела отомстить. По-честному, конечно, она хотела мстить. Но опять-таки, неизвестно, что произошло и что происходит сейчас, пока она бесцельно болтается в питательном бульоне. Но множество мыслей вертели, крутили разум.       Это было подобно удару под дых.       Месть привнесла в общий план множество новых факторов и причин действовать по-новому.       Через две недели Отец и Мать лично принесли ей новую одежду. Она тогда просто бесхитростно заплакала, глядя на них с пола.       Кайло радовалась общности мыслей, радовалась единению мнений, искоса разглядывая свою новую руку. Произведение искусства, кибернетики старались не на страх, а на совесть. Кибернетики действительно старались. Если не смотреть оставшимся глазом, то протез был как живой. Под изящными металлическими прутиками, сформированными по подобию ее старой (уже неживой) руки, ощущались даже пылинки. И слушался он лучше живой руки. На порядок лучше.       А потом внутренности начало крутить и выворачивать. С онемевшего языка все рвались едкие слова, но время еще не пришло, и она просто сидела и бездумно пялилась в пустоту над головой сидевшего напротив зеллонианца.        Сидела и с невыразимым желанием спрятаться под стол глядела в пустоту. Лишь бы никто не бросил в ее сторону и толики жалости, лишь бы пожалуйста, только не смотрите на мое лицо.       А с глазом Отец попросил немного подождать.       Что именно хотел сделать Император, Кайло не поняла, слишком отстраненны были мысли Отца.       Но ему она доверяла.       От киберпротеза глаза она отказалась, решив, что дождется решения Отца. Но уже через пару секунд после принятого решения сумела откопать в сумбурных завалах памяти воспоминания.       Зеллонианский глаз.       Порыв сорваться с места и бежать к Отцу рассказывать она подавила. После совещания она это обязательно сделает.       Собрание всех советников Императора началось давно, но Кайло вдруг уловила выжидательную тишину. Множество лиц уставилось на нее в ожидании ответа на вопрос, который она умудрилась прослушать. Она умудрилась прослушать почти все.       С поверхностью стола что-то было не так, и Кайло, не глядя, водила по нему подушечками кибернетических и живых пальцев в попытках понять, что было лишним.        Почему-то сейчас это казалось важнее всяческих обсуждений.       Когда поняла, что именно там было, то улыбнулась почти так же, как улыбалась она кому-то в тех украденных у принца крииден воспоминаниях. Под пальцами кривые, едва уловимо тонкие, бороздки выстроились в целый рисунок, корявенько подписанный огромными триглифами письменности детей Зеллы.       Мама, папа. Ниже шесть кривых карикатурных очертаний, призванных изобразить детей Императора.       Он даже пытался интуитивно отобразить их возраст разницей в высоте нарисованных фигурок. И себя тоже нарисовал, рядышком с теми шестью уродцами самой маленькой фигуркой. Подписал просто и коротко — я.       И ее он нарисовал, точно так же, как изобразил по мере своих детских сил остальных.       Он вообще не видел разницы между ней — человеком и остальными — истинными зеллонианцами.       Лишь одно существо могло оставить столь своеобразное послание. Седьмое дитя прекрасно знало, где ее постоянное место за общим столом. Самый любимый брат оставил ей это.       Седьмое дитя искренне не видело разницы. Для него она была такой же зеллонианкой, как и все вокруг.       Кайло лишь могла мечтать, чтобы его детство оставалось как можно дольше в своей наивности и непосредственности.       Это стало началом пытки. Адской, мучительной, сбивающей напрочь дыхание.       Мир еще был ровным, но линии уже кое-где искажались. Один мельком брошенный взгляд на ногти живой руки подстегнул желание спрятаться где-нибудь в самом заброшенном бункере.       Чтобы там и остаться до конца жизни.       Чтобы никто не увидел ее позора.       Почерневшие лунки ногтей водили по исцарапанной поверхности, отчетливо давая понять, что ее заражение уже началось. Заражение гнилью человека. Без обряда очищения она станет скоплением ярости, тлена и злобы. Бездушным комком плоти, сеющего разруху и боль. Концентрацией гнили, позорного вируса, выводящего ее разрушительный хаос на совсем иной уровень, где это станет началом цепной реакции саморазрушения.       И тогда ее больше никогда не допустят к нему. Ей больше никогда не получится обнять Седьмое Дитя, что с хихиканьем запрыгнет к ней на живот, обхватив всеми маленькими четырьмя ручонками ее плечи и шею, и сцепив хворостинки ног у нее за спиной, начнет задавать миллионы вопросов, преданно заглядывая в глаза.       А может действительно пора спрятаться в каком-нибудь бункере?       — Шестое дитя!       Ментальный зов Отца вышвырнул ее из ямы самоуничижения. Наконец-то он захотел выслушать и ее. При всех.       — Я… задумалась.       — Тебе есть что рассказать.       Это не было вопросом. Отец был умен и прозорлив. Отец не был подвержен человеческой гнили.       — Возможно — акт агрессии со стороны Крии. Мой созданный образ простой девицы из обслуги принес плохие плоды. Рейнар посчитал меня пешкой. Он чуть не выжег мне мозги. Что именно искал — мне до сих пор непонятно. Сколько информации он украл — тоже. Я… не смогла противостоять ему. По крайней мере сразу.       — Император Крии уже принес свои неофициальные извинения. Личный разговор с ним прошел на обычном уровне. Итоги разговора обсудим позже.       — Я считаю, что действия принца Крии были спонтанными. Я видела его лицо. Он не знал, кому в голову лезет. Наверняка, своему правителю он уже рассказал, кто я.       — Рассказал.       — Не уверена, что обо мне знает руководство Наивэ. Иначе они бы не посмели напасть. Люди посчитали меня очередной пешкой. Мою гибель они бы замаскировали как несчастный случай. Наивэ дважды откладывали завершение строительства. Перед инцидентом я заметила наши чертежи перед глазами крииден. По каким причинам люди позволили себе нарушить пункт договора о конфиденциальности — мне пока что неизвестно.       — Крии отрицают причастность к этому.       — Крии не лгут. Они могут промолчать.       Недоговорить.       — Крииден прямо заявили, что не собирались красть чертежи.       — Значит, хотели просто ознакомиться и запомнить.       — Возможно.       — Я не буду отправлять Наивэ рекламацию.       — Поясни.       — Сначала уточню, что там происходит. Сколько инженеров там осталось?       — Все.       Это был… вполне ожидаемый поворот. Приказа уходить им никто не отдавал. Ответ уже давал советник Кимал. Горло сразу стянуло тугой удавкой. Его третий сын Шим погиб из-за нее.       Его кровь была на ее совести.       Но Кайло сразу повернулась к говорившему. О мести советник Ним узнает одним первых.       — Они живы?       — Все.       — Как… я спаслась? Я лишь помню, что дети Зеллы заносили меня в человеческий бот. Дальше пустота.       — Бот был доставлен прямо к До-Тэ на буксире абордажником Крии. Возможно, таким образом Крии пытались сгладить инцидент до нападения. Автоматический абордажник покинул систему сразу после обнаружения патрульных отрядов.       — Он выполнил свое назначение и улетел. Что ответило руководство Наивэ?       — Был отправлен запрос о твоем местонахождении, Шестое Дитя. Люди отговорились незнанием. По их словам, ты получила ответ и сразу улетела.       — Они думают, что погибла. Еще один повод не отправлять претензий. Пусть побудут в заблуждении подольше.       — Что ты намерена делать дальше? — проскрежетал Отец.       Кайло даже не поморщилась. Ее новый чип исправно переводил речь Отца.       — Мстить. Не сейчас. Не завтра. Когда будет нужный момент.       — Поясни.       — Я… заберу Наивэ. Это будет достойной платой за смерть шестерых.       Советники даже не переглянулись. Словно ожидали и этого.       И все, что делает Кайло — слабо улыбается. Она даже примерно понимает, насколько это мерзкая и противная улыбка. Вкупе с изуродованным лицом — еще и страшная. А советник должен был быть доволен. Она лишь слегка, мягкой лапкой коснулась его разума, чтобы понять, что да, за безразличным лицом советник Кимал был абсолютно доволен.       — Альянс будет против, — хитро усмехнулся Отец.       — Когда Наивэ будет принадлежать мне, Альянс уже ничего не сможет поделать.       — Проект Кокона далек от завершения.       — Ресурсы для постройки нашей верфи я переброшу. Нужно ускорить разработку поглотителей. Нам не нужно будет строить верфь, если у нас будет Наивэ.       — Это поменяет слишком много пунктов намеченного плана, Шестое Дитя. Масштаб этой конструкции поистине грандиозен.       — Я уверена, мы скоро найдем способ решения этой задачи.       Первые годы она еще искала причины, по которым Отец беспрекословно одобрял ее решения. Хотя он не лез к ней в голову, она сама ему все показывала. А Император доверял ей. Если доверял он, то и все остальные тоже. Червяк мнительности от привычки постоянно искать подвох грузом на сердце тоже очень долго висел.       — Итогом разговора с Императором Тетаром Безжалостным стало решение уступить нам очередность и часть ресурсов Наивэ. От тебя, Шестое Дитя, он ждет личного решения. Чего ты хочешь за проступок принца Ниммара.       — Не знаю, Отец. Пока… не знаю. Он не просто чуть не разрушил мое сознание. Он что-то искал. А потом почему-то расслабился. И я смогла пролезть в его голову. Но я увидела там кое-что. Это… выбило меня из колеи. Я растерялась, мой повелитель.       — Покажи.       Она показала.       Всем.       Они зашевелились, забурлили шепотками.       И Кайло их прекрасно понимает. Для нее это видение тоже стало полной неожиданностью. Зато чувствует, что еще нет той самой липкой жалости. Только удивление.       — Я еще не слышал о подобном проявлении воли. Тем более у Крии. Немыслимо… Видение будущего…       — Я не вижу иного объяснения, Отец. Для него это тоже стало откровением. Только воспользовавшись его слабиной, я смогла вырвать… это. Если крииден могут предсказывать будущее, нам придется пересмотреть многие задачи.       — Что именно тебя беспокоит?       — Сам факт.       — Уверена.       — Да… Нет. Это слишком странно.       В задумчивости она упустила шелест одежд советников. В какой-то миг Кайло понимает, что в огромном зале остались только она и Отец.       — Что ты решила? Чего затребуешь от Крии? Оплата твоей чести должна быть достойной.       — Не знаю. Не хочу, чтобы моя личная вендетта помешала нашим планам.       — Предпосылок к войне с Крии пока что нет. У тебя есть время подумать о плате до сумерек. После заката Зеллы я жду тебя для личного разговора с правителем крииден.       — Хорошо… Мне… я забираю флот, Отец.       — Уверена?       — Да. Пора переходить к следующим пунктам. Необходимо чуть ускорить процесс. Брошенных на дело ресурсов не хватает.       — Хорошо. Гранд-маршал Сайтен с гордостью уступит тебе свое место. Действуй на свое усмотрение, Гранд-маршал Реэн.       Время тянулось бы нескончаемой резиной, если бы не бьющий в глаз божественно-умиротворяющий свет Зеллы. В ее покоях, дома, всегда было много света. В нем можно было купаться. Добрый, успокаивающий. Всегда приносящий ей тишину. Еще несколько лет назад (восемь? девять?) этого сияния было достаточно, чтобы избавить ее от плесени. Но с каждым днем требовалось все больше благодати Зеллы. Теперь ей помогает только обряд Очищения.       Кайло так и сидит прямо на полу, в одной длинной майке, открывающей столько кожи, что будь с ней кто из ее любовников, спокойно посидеть бы ей не дали.       Теперь человеческим мужчинам придется пересиливать себя. Или делать вид, что не замечают ее лица.       Плевать.       Впрочем, секс сейчас не так важен. Не такое уж и хорошее впечатление на нее производили эти еженедельные попытки играть в физиологию. Гормональный баланс ей будут приводить в порядок медики.       — Больно?       Тихий скрежет был искренним.       Она услышала шорох чужих одежд давно, но Мать почти час стояла позади и смотрела на ее спину. Она никогда не лезла Матери в голову. Матерь Миррим и так никогда не скрывала своего отношения к ней. Поначалу язвительная и недоверчивая, Мать стала ей настоящей поддержкой и опорой. Как и Отец. Спустя время ее приняли почти все. Кроме Четвертого Сына. Тот все еще иногда был неприкрыто пренебрежителен и горделив по отношению к ней.       — Нет, мама. Зелла забрала боль.       — Но не забрала отчаяние.       От Матери никогда ничего нельзя скрыть. Мать видела ее насквозь. Перед глазами еще скакали образы и чужие мысли. Мечущиеся горящие тела все еще выли в ушах. Спины и лица мертвых сыновей Зеллы ещё поднимали тлеющий гнев.       И стыд.       — Ты заболеваешь.       Нестабильна. Уже несдержанна.       — Обряд все исправит, — гневно процедила Кайло. Слишком резко обернулась на мать, аж шея заболела. Если Мать заговорила об этом, значит, Отец тоже заметил ее начинающие чернеть ногти. Пришлось стиснуть зубы и не обращать внимание на витающую в воздухе недосказанность. Все гораздо хуже, чем она думала.       — Я… выдержу, — это вышло гораздо мягче, намного тише. Покорнее.       — Конечно выдержишь. Никто в тебе не сомневается, мое Шестое Дитя.       — Пожалуйста… Мама… Ты ведь знаешь, я никогда… Не причиню ему вреда, мама. Пожалуйста. Дай мне поговорить с ним. Всего минуточку.       Прошло уже четыре года, но в этом отношении Отец и Мать… все еще сомневались. Четыре года назад она не дотерпела до обряда.... и Седьмое Дитя Тейяр чуть не пострадал от ее ярости. Новорожденный, беззащитный, без единого шанса вынести чужой гнев. Этот же младенец и остановил ее своим мяуканьем из колыбельки. Им всем тогда повезло и обряд Очищения был проведен вне очереди, без подготовки, без предупреждения. И им всем тогда повезло, что Седьмое Дитя после обряда все же узнало мать.       Но потянуло ручонки к ней.       Не к матери. К ней.       С тех пор это могло бы быть унизительным — выпрашивать… Могло бы быть. Но ногти уже начали чернеть и Кайло не могла позволить себе допустить повторения прошлого. Она отлично понимала и принимала ситуацию.       Но вместо ответа Мать… ушла. Молча прошелестела одеждой и исчезла. Правда, уже через доли секунды появилась снова.       С ним.       С тем, кто четыре года назад стал важнее Отца, важнее Матери. Важнее всех остальных Детей Императора.       Он что, все это время честно торчал за дверью?       Шлепки босых пяток застучали, разрывая душу и Седьмое Дитя с разбегу запрыгнул в раскрытые объятия. От маленьких губ, ткнувшихся в зашитое веко, сердце чуть не выскочило.       — Я тоже хочу такую руку, но мама не разрешает, сказала, что когда я вырасту, то только тогда решу, какую руку я хочу. А правда, что у тебя у тебя будет новый глазик? Папа показал мне, что у тебя будет новый глазик. А ты зачем оставила себе это шрам? Он такой некрасивый. Больно?       — Нет, маленький мой. Уже нет. Ты поцеловал и все, больше не болит.       — Давай я еще раз тебя поцелую. Тогда долго болеть не будет. До обряда как раз хватит. А если не хватит, я буду приходить и целовать тебя, пока не перестанет болеть.       — Обещаешь?       Мешанина из зеллонианского и общегалактического… умиляла. Седьмое Дитя не заморачиваясь, лепетал на обоих языках, смешивая в неразрывную кучу слова.       — Хочешь сказать, у тебя хватит терпения приходить ко мне и целовать меня? Ты ведь забудешь об этом уже завтра.       — Честно, не забуду. Если только ребята не позовут играть. Или не заставят учиться.       — До обряда еще очень долго. Ты забудешь.       — Нет. А вот и нет. Мама сказала, Третье Дитя Миатра уже вот-вот принесет домой дочь. Значит, еще… — Тейяр принялся складывать пальцы на всех четырех ручонках, пытаясь подсчитать непосильное, непостижимое для него пока что время.        Двадцати пальчиков не хватило.       — Еще год, Тейяр. Целый год.       — Это много?       — Очень. Но если ты обещаешь…       — Обещаю. Потом обряд все исправит.       — Исправит… Все исправит.       Ей дали не просто минуточку.       Кайло сидит с Тейяром до самого заката. Все это время Седьмое Дитя без устали болтал обо всем, иногда слезая с ее рук, дабы показать какую очередную смешную птичку он увидел в саду, или какого страшного зверя с вооооот такими клыками (и вот клянусь — острее, чем у меня) он увидел в клетке на прогулке. Но всегда забирался обратно к ней на колени. И говорил, говорил. От щебета Тейяра у нее кружилась голова. От умиротворения, от радости. От тишины и детских пальчиков, нет-нет осторожно тычущих ей в искривленную щеку. Кайло же ощущала себя по-настоящему нужной для того, кто был неотъемлемой частью его жизни.       Покои застыли желейным сумраком, Начавший зевать Тейяр говорил все медленнее, тише, пока в какой-то неуловимый момент банально не заснул у нее на руках. Кайло держала бы его еще вечность, но новый шелест от входа выдернул из тишины.       — Шестое Дитя. Отец ждет тебя.       Точно, ведь Отец ее предупреждал. За временем, проведенным с Тейяром, она совсем позабыла об этом. Пришлось натягивать на себя всю церемониальную одежду, провожая глазами спины нянек, уносивших прочь Седьмое Дитя.       Тронный зал был очень далеко от ее покоев, и в нем свет Зеллы пока еще мерцал остатками бликов. Голограмма правителя Крии была очень четкой, словно тот сидел здесь вживую, контрастируя хищными прямыми, как сами крииден, линиями панелей трона с ажурными очертаниями постамента Отца.       Едва она дерганым шагом подошла к ним, бездна глаз чужого монарха медленно повернулась к ней, застывшими глазами оглядывая ее с ног до головы, чуть застряв на лице. И только она собралась поприветствовать гостя, как краем глаза увидела его.       Замерший за троном принц Рейнар стоял каменным изваянием, глядя гадкой личиной прямо на нее. Нет, конечно, у него было относительно приятное лицо, ну… насколько это можно было судить по разводам краски. Наверно, даже приятная полуулыбка и для кого-то даже приятный голос. Но все инстинкты орали, что за этим почти обезличенным фасадом скрывалась такая отвратительная, мерзопакостная суть, что от вида его безразличной маски в душе сразу поднялись волны злорадства и чудовищной, поглощающей остатки света ярости.       И паники.       Обычная голограмма вдруг показалась ей настолько отчётливой, что Кайло вдруг подумала, что еще миг, еще чуть-чуть, и крииден… нападет.       — Все знали, что у Вас семеро детей, Правитель Зейну. Но никто не говорил, что один из них — человек.       Ну да, назови еще Отца извращенцем, породившим ребенка от человека, и тогда будет отличный повод развязать войну. Это будет гораздо раньше, чем я планировала… Но все же.       На эту почти бездушную реплику с идеально завуалированным намеком Отец лишь… усмехнулся.       — Физическая оболочка не столь важна, Правитель Тетар.       — Нам искренне жаль, что знакомство состоялось при очень неудачных обстоятельствах, — чуть наклонила голову голограмма.       — Позвольте представить. Мое Шестое Дитя, Гранд-маршал Кайло Реэн.       Ей наверняка не показалось, что оба крииден усмехнулись. Жаль, что она не может сейчас залезть к ним в головы, поглядеть на их выводы. Сомнение в словах и адекватности Отца читались даже в их провалах глаз.       Двое на голограмме презирали ее.       Это тоже отчетливо неслось неосязаемой волной он их надменных поз.       Ну да, какой нормальный монарх поставит девятнадцатилетнюю девчонку (человека!) во главу боевого флота детей Зеллы. Впрочем, думайте что хотите. Я покажу вам всем, чего стою.       Кайло все выжидала дальнейших слов, но обе стороны почему-то молчали. Пришлось схватиться за резную спинку и прятать перекошенное лицо за троном, сознание вдруг взбрыкнуло, словно мерзкий Рейнар снова лез в ее сознание. Ажурное плетение отчетливо заскрипело под ее металлическими пальцами.       Она уберет руку.       Вот сейчас, прямо сейчас, только дай мне сил сдержаться и не заорать прямо у всех на виду. Глаза Рейнара перестали рвать плечи, соскальзывая на протез, стискивающий орнамент трона. Если прямо сейчас не убрать руку, Отцу придется заказывать новый постамент. Кайло внезапно думает, что та, отрубленная рука — теперь самая чистая ее часть.       Потому что уже отделена от общего тела.       — Кто знает о том, что я выжила?       Судя по возникшей гробовой тишине, она явно влезла посреди разговора о чем-то сверхважном. Она явно выпала из реальности, увязнув в своих попытках удержаться на ногах. Перед глазом мелькнула рука с почерневшими уже наполовину ногтями.       Так быстро? Зелла, дай мне сил!       Кайло силится уловить остатки витающего разговора, но слова ускользнули туманом недосказанности. Она потом спросит, о чем они говорили.       — Никто, — снисходительно выдал Тетар. От него несло пакостной жалостью.       — Никто не должен узнать, кто я, как и то, что я выжила. Это будет платой за агрессию Вашего сына. Иначе я вырежу свое имя у него на лице.       Еще бы узнать, что именно искал Ниммар, и что он успел украсть.       — Шестое Дитя! — даже Отец был возмущен. Чуточку, самую малость. Она даже поверила бы.       Но на лицах крииден все то же безразличие и… спокойствие? Те, кто славится своей безрассудностью и вспыльчивостью, сейчас взирали на нее с несокрушимым спокойствием. Будто не она сейчас выдала эти слова.        Это было грубо, да. Опрометчиво, необдуманно.       Но двое на голограмме лишь молчаливо упивались собственным (настоящим, не мнимым, как у людей) превосходством и самодовольством.       — Это… справедливо, — ехидная улыбка чуть тронула уголки измалеванных губ правителя Крии.       Что? Они проглотят и это оскорбление? Что же, продолжим.       — Что Ваш сын искал?       Кайло уже и не ждет ответа, спрятавшаяся за спиной Отца и потому ответ был неожиданным.       — Намерения против Крии.       Если искал эти намерения, то наверняка нашел. Четко сформированное решение идти войной на Крии было. В планах. Но перед этим пунктом было слишком много других. Кайло не будет спрашивать крииден, нашел ли он эти самые намерения. Если эти ублюдки не захотят ответить, то…       — Не нашел, Гранд-маршал Реэн. В виду некоторых событий, мой сын немного… несдержан.       Да ладно? Что, правда что-ли.       — Относительно недавно я потерял часть флота. Мой сын… сумел надавить, и верфь Виктория были предоставлена под наши нужны. Сожалею, что сроки сдачи Вашего корабля были безжалостно сдвинуты, но мы до последнего момента не знали об этом заказе. Иногда Альянс… очень скрытен.       Одно то, что крииден вообще давали ответы на незаданные вслух вопросы, поражало.       И как он вообще продавил людей.       Что такого тот сделал?       — Чертежи лежали на виду.       — Досадная случайность, Гранд-маршал.       — Хорошо… Я поверю. В этот раз… Откуда у вашего сына то… видение? — голос почти сорвался на последней фразе, полуистеричным выкриком взлетая вверх высокой нотой.       — Я ищу ответы.       Голос впервые открывшего рот принца был гулким, давящим на разум многотонным булыжником. Чуть шипящий, надменный. Надтреснуто-глуховатый, до бешенства спокойный. Голос будто накрыл ее с головой, запирая в клетке.       Это пересилило все.       Кайло заставила себя выбежать прочь из тронного зала, ощущая спиной грызущий (вопросительной злобой) взгляд. Она в полудреме с абсолютно пустой головой бродила по коридорам, нечаянно натыкаясь на охрану или прислугу, пока поступившее сообщение не вернуло в пласт настоящей реальности. Отец снова приглашал ее посетить его.       Голограмм там уже не было. Но была еще и Мать. Ее ласковый взгляд и нежное касание к изуродованной щеке чуть не подкосило ноги.       — Отец? Мама…       — Крии сами не понимают, как принц Рейнар смог увидеть… тебя. Как и не знают, кхм, с кем именно он тебя увидел.       — Слишком странно… Что произошло у Крии? Почему сам Рейнар занимается этим, а не их безопасники?       — Шесть покушений на жизнь Правителя. Постоянные стычки с Хванжи и отщепенцами Альянса. Они в ярости. При виде строящегося корабля крииден заподозрил наше участие во всем этом. С одной стороны, неожиданный акт агрессии со стороны принца махом отмел любые подозрения. Это… взыграло в нашу пользу. Но узнать поточнее, сколько информации он успел украсть у тебя, не вышло. Крии — известные любители отмолчаться.       — Крии потрепаны. Они ослаблены. Но у них все еще достаточно мощи.       — Восстановление численности флотилий — первоочередная задача у крииден. Но… если мы продолжим удерживать нейтралитет… Ударим сами по Хванжи... и тогда Крии будут у нас в долгу.       — Но… Но тогда это даст им время снова устаканить положение, Отец. Мы снова останемся третьими по силе после Альянса и Крии.       — Мы отведем им глаза… Десять из двенадцати новорожденных цивилизаций под протекторатом Торговой Федерации оказались подвержены влиянию Хванжи. Поодиночке эти зародившиеся новые культуры мыслящих существ не опасны. Некоторые на момент открытия даже не покинули пределов материнских систем. Но сообща и под руководством инсектоидов оказались весьма серьёзной угрозой.       — Сборище отбросов и юнцов может вырасти в нечто действительно опасное не только для Крии. Проект Кокона еще слишком далек от завершения. Только под ним мы сможем дышать свободно без опасения. Куда смотрели торговцы?       — Пока непонятно. Разведка не принесла особой информации.       — У нас не было в планах союза с Крии. Только нейтралитет и…       — Война с Крии пока тоже под большим вопросом, мое Дитя.       — Один случай и столько потерянных возможностей. Этот крииден сломал слишком много из Плана.       — Одна досадная случайность. Но время не повернуть вспять. Займись своей частью Плана.       — Я поняла, Отец.       — И прежде чем ты улетишь из дома… Глаз. Еще утром я получил предварительный анализ возможного вживления зеллонианского глаза. Но… у тебя лишь малый шанс выжить, мое Дитя. Твоя оболочка еще не готова к такому вмешательству. Если надумаешь, лаборатории будут готовы принять тебя в любой момент.       — Я… готова, Отец.       — Ты уверена?       — Да, готова. Да! Прямо сейчас!       Готова ведь?       — Во избежание… страданий… попрощайся с Тейяром.       — Нет. Я… справлюсь.       Она понимает, что ей будет достаточно мельком снова увидеть Седьмое Дитя… и она сломается, испугается. Не пересилит свой страх и откажется. Странный писк раздался откуда-то сбоку, но она уже не увидела источника.       Последнее, что она увидела перед темнотой — легкое движение кистью от Матери и ее полные боли глаза.       А может… действительно стоило чуть-чуть подож…