Начало восьмеричного пути

Империя Зелла. Галактика Зеллион, система Колыбель Матери. Планета До-Тэ.

      Эта темнота сначала была такой ласковой, райской. Такой уютной, за мягкостью которой скрывались нежные объятия Матери. Этакая колыбель для неприкаянной души, разодранной на лохмотья. В нее Кайло могла кутаться сколько угодно, не задумываясь о времени. За плотной, упругой тьмой скрывались капельки голосков, щебечущих, как те смешные птички, о которых ей рассказывал Тейяр. Кайло даже посмеивалась тонкости и беззаботности этих звуков.       Но потом все оборвалось.       Режущий холод.       Тупая боль разрывала череп изнутри, толкалась сотнями камней, стуча гладкими (и) или рублеными боками. Перекатывалась внутри, сея тянущее жилы чувство неправильности, тут же кривыми линиями иссекая сознание. Эта боль сверлила лоб, потихоньку расползаясь на все лицо до самой шеи, беспощадно высекая колючие тонкие искры. Боль захватывала сантиметр за сантиметром, отвоевывала территорию к груди, пока не запечатала рот и горло, не давая вдохнуть ни малейшего глоточка воздуха. Странный бушующий ветер неуловимых чужих эмоций все рвет, дергает. Путает и без того затянутое болью в клубок сознание, добавляя новые нити ненастоящих чувств (не мое… или…). Новая сверкнувшая злая искра… и в легкие потекли блики воздуха, желанного и неповторимого.       Потом кончилась и боль.       Разве бывает так тихо?       Когда полезли воспоминания, Кайло изо всех сил желает, чтобы вернулась та, старая боль. Она по крайней мере была физической.       Новая волна была болью разумной, всепоглощающей. Новая боль казалась сферой, не позволявшей сделать хотя бы попытку сделать шаг вперед и вырваться из нее. Держала на месте, а потом и словно вовсе начала откатывать назад.       Та — которая застарелая, годами взращенная. И эта боль почему-то не забирала ничего. Только отдавала. Бездумно, безжалостно отдавала старые образы, которые хотелось бы отрезать от себя навсегда. Насильно всовывала эту память, ничуть не жалея ее расхристанное сознание.       Старая боль лакомилась телом, насытилась по уши и ушла. Новая же боль разъедала разум.       Под веками настырно высвечивались глаза, ставшие ненавистными. Объятия, одно осознание которых приводило в безумное бешенство. Взлохмаченные отцовской рукой волосы, тут же собранные материнскими руками в тугую косу. Вцепившиеся в махонький носик огромные грубые пальцы и издевательский (такой родной) хохот. Голоса, чаще ругавшиеся, чем просто разговаривающие. Голоса, непереваренным осуждением бьющие по ушам своим молчанием. Леденящее отчуждение, с каждым днем все больше расшвыривающее их по разные концы Вселенной.       Почему вы не любили меня, так как я любила вас? Почему?! ПОЧЕМУ?!       Яркое, как голофото, изображение стало концом адской пытки.       Папа, мама… и она, сидевшие за столом.       До Зеллы. Как же давно…       Мама в очередной раз листала в коммуникаторе какие-то сверхважные (важнее дочери) отчеты. Папа, скептически поджав губы, смотрел в сторону.       Тогда ужасно воняло горелым.       Тогда сгорело печенье и кухонный дроид, и эти запахи заставляли слезиться глаза. Она сожгла дрянного кухонного дроида, отказавшегося отдать ей то злополучное печенье без разрешения мамы. Спалила всю электронику в дроиде одним лишь взглядом. Но уже тогда их объединяло одно.       Страх.       Они боялись собственной дочери.       Делали спокойный вид, но она-то видела искры ужаса в их глазах. Видела, как дергаются их фигуры каждый раз, когда они видели ее.       Они ведь не знали, кто именно летит вслед за ними. Не знали, кто был в отстреленной спасательной капсуле.       Не знали.       НУ И ЧТО?!       Незнание ничуть не умаляло их вины.       Они ведь пустили вслед капсуле заряд.       Прорвавшаяся через гнев запоздалая мысль, о том, что ее родители наверняка просто хотели ее защитить от лап властей Альянса, искавшего таких, как она, замерла на краю бездны.       Они просто отказались от нее. Как от ненужной игрушки. Бросили. Поигрались в семью и хватит.       Еще мысль, что наверняка они пытались решить проблему иначе, тоже не обрела достойной опоры.       Они должны были придумать что-то еще, а не бросать ее. Она же не виновата в том, что у совсем обычных людей родилась такая дочь.       Тогда она не выбирала свою жизнь. А теперь могла. Но… Вопреки всему, Кайло всегда следила и будет следить за их жизнями. Она прекрасно осознает, что сама себе вредит этим знанием. Но это она не для себя знает, что та мама теперь уважаемый в Альянсе сенатор, а тот папа подался в контрабандисты. Знает, что мама скрывает ото всех, что у нее вообще была дочь, как и то, что муж стал криминальным элементом, грозившей ее политической карьере. Как и знает о том, что у нее есть (был?) родной брат, затерявшийся в Неисследованных Секторах. Пошел по стопам непутевого папаши и сгинул.       Очень хорошо помнит их проклятые имена, выжженные в памяти каленым металлом. Сенатор Лея Соло, пронырливый Хан Соло. Джейден Соло, бесследно пропавший мальчишка. Ее старое имя тоже вылезло наружу, напомнив ей, что она все еще человек.       Беджамина Соло.       Собственные мысли возвращаются и часть из них предельно лаконичны.       Нет.        Уже нет.       Кайло Реэн.       Шестое Дитя Императора Зейну. И это уже даже не обсуждается.       И пусть этот секрет останется невысказанным, сокрытым.       Паники больше нет. Задавлена, растоптана логическим, абсолютно прагматичным и обычным объяснением. Она бредит и дальше, но уже с четким пониманием о том, где она и что с ней. Будет бредить и дальше, благо если еще жива и ее глючит, то уж под медицинским наблюдением.       Ее держат в подвешенном состоянии долго. Вообще без понятия, сколько, но явно очень долго. Просто в какой-то момент открыла глаза. Оба глаза.       И встала.       Отросшие волосы своей длиной намекали, что прошло не меньше полугода. Из зеркала на нее смотрело все тоже лицо. Шрам загладили, зашлифовали, как будто ничего там и не было. Ну и ладно. Гораздо важнее, что у нее был новый глаз.       Было довольно странно смотреть обоими глазами одновременно. Мозг еще путался, наслаивая два изображения друг на друга. Голова закипала от смешанной картинки, стреляя по вискам колкими искрами. Кайло еще долго прикрывает живой ладошкой поочередно то родной глаз, то пересаженный, сравнивая.       Так вот как они видят…       Второй глаз видел как-то криво (почти нелепо).       Но так ярко, что Кайло почти задыхается от незнакомой доселе живости того, что она видит. Дыхание почти сбивается от странного восторга. Это как обычный пластик под пальцем кибер-руки вдруг стал живым. Богатым, полный жизни организмом. И это было настолько удивительно, что Кайло почти готова зареветь от нахлынувшей полноты чувств.       Но по-настоящему реветь она начнет гораздо позже, когда к ней зайдут Отец и Мать. И Отец окажется с одним ювелирно зашитым глазом.       — Папа… ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ? Зачем? Папа!       — Теперь в тебе есть частица меня, мое Дитя, — скажет отец, терпеливо снося скользящие по его лицу кибер-пальцы.       Только будет обнимать за плечи, прижимая ее голову к своей груди второй парой рук.       Живая рука крепко сжимает ворот его хламиды в пол, неживая почему-то вообще не слушается и висит плетью.        И они все отлично знают, насколько Кайло ему в тот момент благодарна. Настолько, что вместо каких-либо слов просто молча роняет слезы из обоих глаз. Ни Отец, ни Мать не сказали и слова против, когда она взяла его за руку… и Отцовским когтем прорезала на щеке очень глубокую рану, точь-в-точь повторяя тот рваный шрам.       Еще позже она узнала, что первые три глаза от различных доноров — не прижились. Мысль Отцу о пожертвовании ей глаза подала Мать. То есть, изначально именно Мать пожелала отдать ей глаз, но Император воспротивился. Глаз Отца влился в ее организм, по словам врачей и прочих умных голов, идеально. Еще чуть позже Отец явился перед ней с кибер-протезом глаза новейшей разработки.       Выбор оказался настолько удачным, что еще через недельку после пробуждения у нее начали выпадать все зубы на правой стороне, еще через пару дней с дикой резью прорвался целый ряд острых как бритвы, клиновидных зубов. Если с левой стороны ее геном человека еще держал позиции, справа зеллонианский глаз потихоньку отвоевывал себе территорию, распирая клетки организма и заставляя их мутировать. Еще через неделю Кайло от расстройства будет мрачно разглядывать себя в зеркале, не обращая внимания на скопившиеся дела. Мутация, так хорошо начавшаяся, заглохла окончательно, зацепив только правое ухо и зубы. Ну зато чип больше был не нужен. Она слышала речь детей Зеллы сама.       Больше всех ее виду радовался Тейяр. Седьмое Дитя, вообще не заморачиваясь, скакал вокруг и хитро требовал тоже себе что-нибудь переделать. Например, начать с руки. Отец дал ей месяц прийти в себя и привыкнуть к изменениям.       Через месяц Император мягко намекнул ей, что пора бы уже заняться делом. Хванжи сами себя не передавят.       В ее покоях ее ждут два силовых меча.       Отец отдал ей не только глаз. Отдал и свои мечи.       Уже через два стандартных дня она стоит на мостике системного разрушителя и любуется мерцанием далеких блестящих точек, позволяя умиротворению задавить все остальное. Вопреки первоначальному замыслу, она не позволила бывшему гранд-маршалу Сайтен покинуть флагман. Старый зеллонианец с поклоном и нескрываемым удовольствием передал ей все полномочия, при всех офицерах сняв с себя регалии и навесив их на ее плечи. Голограмма Императора уже было открыла рот, дабы сказать какую речь, но Кайло их всех опередила.       Уже просто маршал Сайтен был не просто старым опытным воякой, но и хорошим актером. Свое неудовольствие он удержал в себе, не дрогнув и мускулом на старческом лице. По ее приказу просто маршал был сходу назначен ее личным советником. О том, что она побоялась остаться со всем переданным барахлом наедине, Сайтену Кайло скажет наедине. За свою честность она сразу получила поклон и непритворное удовлетворение, укрывшим мягчайшим полотном. Удивительно мягкая энергетика старичка внушала непритворное спокойствие и подобие гармонии. Первое время так точно.       С Сайтеном за спиной будет намного проще вникнуть во все это.       Первая же стычка с обнаглевшими Хванжи не заставила себя долго ждать. Хотя, если уж быть совсем честными, координаты им подкинули Крии. И если уж совсем начистоту, ударный флот детей Зеллы сам нахально влез на территорию инсектоидов. Довольно приличную эскадру она разнесла на атомы, воспользовавшись несобранностью Хванжи. От неожиданности те не особо сопротивлялись, став безропотной мишенью. Ни один корабль не ушел в гипер.       Еще одни координаты расположения части разнокалиберного флота Хванжи передали те же злопамятные Крии. В ее вторую грандиозную свалку с наскока одолеть не удалось. Положение спас торчавший всегда за спиной Сайтен. В какой-то миг он, опытный стратег, полностью перехватил управление… и разбил наголо и эту армаду.       Но постоянные разговоры с бывшим гранд-маршалом давали отличные плоды. Кайло не гнушалась постоянно гулять по всему флагману чуть ли не под руку со стариком, отдавшим всю молодость и зрелость службе Императору, зачастую забредая в такие неведомые закоулки корабля, о которых она и не подозревала. Впрочем, дебри хитросплетений тактик и ведения космического боя ей давались относительно легко. Посеянные семена новых знаний дали отличные всходы. Схематические изображения расположения кораблей и орудий в возможном бою сами выстраивались в голове. Целый пласт новых знаний позволял оперировать данными как столовыми приборами. В своих снах она снова и снова прокручивала возможные действия каждого корабля противника.        Третье прямое столкновение с инсектоидами она уже распланировала сама. Не без помощи Сайтена, но все же.       Новое решение пришло в тех же снах.       Предложение переделать часть абордажных ботов, все время стоявших без дела, в летающие бомбы с возможностью прыгать в гипере буквально на доли квадранта, старик одобрил не сразу. Но когда понял, что прыгнувший в гущу вражеских кораблей, прикрытых дефракторными щитами и оттого недоступных орудиям зеллонианцев на дальних дистанциях, абордажный бот с запущенной детонацией принесет больше пользы, чем бесполезная трата энергии на дальний обстрел, то разулыбался… и потрепал ее по голове.       Она тоже улыбалась.       После третьего разгромленного относительно небольшого флота Хванжи, разведка детей Зеллы доложилась о том, что ею заинтересовался Альянс. Несколько кораблей инсектоидов успели сбежать, и этого оказалось достаточно для слухов. А где слухи, там и частичная правда.       Кайло же скрипела зубами. Вылезший Альянс со странными требованиями посадить на флот Зеллы своих наблюдателей (вот нахрена они суют свой гнилой нос?) поначалу вызвал почти гомерический смех. Но Сайтен только нахмурился, и Кайло сразу затыкается.       Ее то обливало жгучим потом, то морозило от ледяных переборок.       Но люди никак не желали угомониться, отчего ее начинало с каждым днем все больше распирать изнутри тягучими липкими волнами едкой желчи. Поборники насквозь прогнившей демократии пытались навязать ей какие-то правила, условия, но Кайло упорно делает безразличный вид.       И уводит флот все дальше от этих любителей всяческих референдумов и прочей чепухи. Отец молчит, значит, пока что она все делает правильно.       А потом на очередном ужине в компании Сайтена и высших офицеров корабля она хватается за нож. Кайло просто, не раздумывая, берет его в руки, но от наступившей тишины непонимающе опускает глаза на свою живую ладонь. Окровавленную, с жутким разрезом поперек судорожно стиснутой ладони.       Напряглись абсолютно все.       Кайло же просто аккуратно положила нож на стол рядышком с алеющими упавшими каплями крови и стянула разрезанную перчатку.       Насильно задавленные мысли при виде почерневших ногтей с легкостью вылезли наружу. Она не стала рвать и метать, швыряться вещами. Один долгий взгляд вокруг и сердце задергалось. Вместо ярких, но мягких цветов она увидела только потоки серой грязи, переливающиеся из угла в угол. Зеллонианский глаз почему-то сдавал позиции второму (обычному) и теперь все было намного мрачнее и злее. От вида однообразной мазни по начинающим плыть стенам стало тошно, но она сдерживает свой беззвучный крик, только рот пересыхает и горло быстро-быстро дергает связки.       Вдруг оказывается, что внутри у нее скопилось так много гнили, что та грозила прорвать все преграды и вынести потоком яда все самое хорошее.       А раньше в голову кому-нибудь мог запросто прилететь тот же нож.       Кайло сразу покидает столовую. Негнущиеся ноги сами несут ее в корабельный сектор, хотя она могла бы вызвать того же дроида в свои апартаменты. Два укола от сканера и бурлящие тени в голове вроде бы успокаиваются, пока хирургический дроид зашивает ей руку.       Но невовремя прибежавшему адъютанту в голову летит коммуникатор.       Солдат, не моргнув и глазом, перехватывает одной из четырех рук аппарат, тут же хладнокровно втискивая ей в руку.       Она почти не понимает, что от нее хотят. Голос говорившего больше спокойный, чем заискивающий или испуганный. И она в какой-то момент понимает, что вяло тащится за тем же адъютантом на главный мостик.       За бортом флагмана висит флот Крии, рваными очертаниями поднимая новую тошноту. Запущенная панель для разработки и отслеживания положения кораблей тут же трескается и осыпается на пол тончайшими чешуйками.       — Что происходит?       Непонимание чуть отступает, утягивая яд. Ей что-то отвечают, но она все равно упускает слова. Так и не надетая перчатка оттягивает кармашек.       Ясность разума возвращает огромная голограмма измазанного блеклыми красками лица крииден.       Опять он… какого дьявола ему снова надо?       Слова церемониального приветствия крииден она упускает.       Но улавливает лишь дерзкий, пышущий наглостью и самодовольством тон.       — Что?       От вопроса крииден замолкает, явно недовольный внезапным вопросом. Кайло же просто стоит и пытается додумать, что ему надо. И вдруг понимает, что за бортом не просто висит флот Крии, но и разбитые обломки судов Хванжи. Внезапно вышло, что те несколько минут в медицинском секторе оказались несколькими часами, за которые ее корабли прыгнули к некоей отметке и чуть не влепились в чужие суда. От понимания, что долбанные крииден ее опередили, Кайло только нелепо открывает рот. Задрожал весь корабль, едва слышно скрипя перегородками. На плечо тут же улеглась рука маршала, но ее Кайло сразу сбрасывает. Мозг спеленат яростью и невысказанными словами. И все что она может, это кривить рот.       — Это.была.моя.цель.       Выплюнутый яд Рейнар не оценил. Сразу ощетинился, тоже исказил линию губ.       — При всем уважении, гранд-маршал Реэн… Мы не могли ждать вашего позволения. Мало ли когда бы вы изволили привести свои корабли.       — Вот как. Значит, хваленый кодекс чести Крии — бесполезная труха, если вы позволяете себе такую наглость, украв у меня победу.       На мостике затаили дыхание все.       Лицо крииден не просто перекосило. На растрескавшуюся размалеванную маску налезло такое зверское выражение, что Кайло сразу понимает, что она сейчас ляпнула. Оскорбила не только принца, но и всех Крии до кучи, плюнув на их гребаный веками лелеемый кодекс.       — Вы ведете опасную игру, гранд-маршал.       Рейнар явно изо всех сил сдерживался, дабы не позволить себе лишнего. Но Кайло краем разума понимает, что она уже переступила грань. И позволяет себе нестись по кромке лезвия дальше.       — Опасную относительно чего? Относительно…       — Вы… идете по грани, гранд-маршал. Будь на вашем месте кто-то другой, я бы немедленно вызвал вас на дуэль. Один на один, Размазал бы, не раздумывая.       Принца тоже несло.       Это было очень странным. Двое из ряда самых могущественных существ во вселенной неслись по жуткой дорожке вниз, на самое дно.       — Один на один? Отлично. Если сам Рейнар Уничтожитель сомневается во мне, то я считаю своим долгом принять вызов. Прямо сейчас. Один на один.       Разговор получился комковатым, словно они говорили первое попавшееся на ум (ну так она точно). От него осталось странное болезненное удовольствие, сродни которому она так и не сможет найти аналогию.       Миг, и перекошенное лицо крииден исчезает. Кайло же просто бросает в сторону приказ, поглаживая на поясе рукояти двух мечей. Вместо страха почему-то наружу лезет только мандраж предстоящего боя… и глупое неуместное томление.       Будто на свидание пригласила мужчину, а не сразиться.       Сайтен делает вид, что не замечает красных пятен на ее лице.       — Миледи…       — Я спускаюсь вниз. Немедленно.       Глаз старого маршала она уже не видела, тот качая головой, уставился в пол.       Плевать.