Территория власти Хванжи. Галактика Туманность Волос Девы. Система L1-106/75/2358Dnt-14.
Кайло откровенно ликует, с радостной улыбкой разгуливая по флагману. Все нужные им звезды были освоены. Все двести сорок. И еще двадцать — на всякий случай. Каждый транспортник уже висел в режиме максимальной невидимости от всевозможных радаров в нужных точках. Сам поглотитель Кирие уже отогнали к дому и он висел в родной системе, радуя глаза патрульных. Омрачала лишь недалекая мысль, что заслуга Крии во всем оказалась очень весомой. Нервничающий и недоумевающий происходящим Альянс уже давно строил всяческие козни, вплоть до попыток явного саботажа, но Кайло отлично понимает, что если бы не прямолинейная поддержка Крии, дети Зеллы не справились бы так быстро. Незваная мысль раздражает пониманием, что если бы не Крии — воплощение ее плана затянулось бы намного сильнее. И вопреки ее ожиданиям, принц на горизонте если и появлялся, то только в виде голограммы, демонстративно разговаривая лишь со стариком Сайтеном. Правда, она и сама больше не рвалась навалять Рейнару, помня о своей импульсивности и поспешных решениях. Ей хватало выпущенного пара в погонях за Хванжи и прочим отребьям, уже остерегавшихся летать на собственной территории. А потом Альянс оступился. Кайло смутно понимала, что именно понадобилось Четвертому Сыну Серафу на этой полузаброшенной планете Альянса. Но от непонимания не спасал факт того, что его захватили. События развивались так стремительно, что едва она привела часть флота к той злополучной системе, похитители уже выставили требования. Ей было бы смешно от мелочности захватчиков, если бы не липкий ужас, плотно засевший в груди. Они хотели денег и корабли с гипер-двигателями и прочей чепухи. Жизнь Четвертого Сына не имела цены. В ее понимании жизнь Четвертого Сына была бесценна. Как и жизни остальных. Дети Зеллы без проблем собрали нужную сумму. Даже освободили целый транспортник и прилагающиеся к нему суда сопровождения. Кайло не знает точно, что там внизу происходило, но брата оттуда забрали именно солдаты Крии. Живым. И почти целым. Его доставили сразу к ней, она даже побежала навстречу садившемуся кораблику крииден в ангаре ее флагмана. Бежала, не скрывая перекошенного от страха лица и злых слез. От вида вышедшего на своих ногах зеллонианца — подкосились ее. С кучей рваных ссадин по всем телу, страшного вида гематомы усеивали живот и плечи. Но хуже всего выглядел обрубок одной руки, плоть которой свисала нитями, несмотря на старательную обработку при первой помощи. Даже оттуда она сполна ощущала волны его боли и усталости. Брат же лишь дернулся к голограмме Отца, стоявшей рядом с ней, но замер, услышав его тихий приказ. — Не сейчас, гранд-маршал. Сераф скривился, разозленный безразличием Отца… и просто ушел в сопровождении медиков. Он даже не дал себя обнять. Впрочем, Сераф никогда не позволял ей сблизиться с ним. Гораздо позже сам Сайтен расскажет ей, какую бойню устроили внизу солдаты Зеллы и крииден. Но она снова пропустит его речь мимо ушей, стараясь забрать все злые эмоции спящего изможденного брата, сидя у его кровати. Ей было плевать, что живая рука у нее уже будет пованивать, еще несколько суток назад имевшая лишь черноту на ногтях. Ей абсолютно плевать на потери среди людей, но старается запомнить поименно каждого зеллонианца, погибшего внизу. Кайло уже тогда знает, какую цену заплатит Альянс за руку Четвертого Сына и убитых детей Зеллы.Империя Зелла. Галактика Зеллион, система Колыбель Матери. Планета До-Тэ.
— Это просто рука, Шестое Дитя, — ровно проговорил Император Зейну, не глядя на стоявших неподалеку детей. — Рука! Четвертого! Сына! От ее криков поморщился даже Четвертый Сын. Сераф давно перестал пытаться влезть в ее перепалку с Отцом, отчётливо видя упорность обеих сторон. Матерь Миррим просто сидела, больными глазами переводя взгляд то на нее, то на сына, то на мужа. — Я запрещаю тебе воплощать свою месть, пока не будет завершен Кокон, — все так же безразлично выдал Император. — Потерпи… — Нужно преподать урок людям, пока они вконец не обнаглели, Отец! — Это мой окончательный приказ, гранд-маршал. Потерпи… Уже скоро, мое дитя. На прямой приказ она только капризно кривит губы и демонстративно кривляется в поклоне, внутренне кипя от агонизирующего бессилия. Благо никто и не видит, как ей уже плохо. Никто не знает, насколько изнутри ее распирает от невысказанных слов. Живая рука уже живет отдельной нежизнью, самовольно все время сжимаясь и разжимаясь в кулак в попытках спрятать чувства. Слабакам здесь не место. Голова все чаще раскалывается, а дыхание все прерывистее день ото дня, но Кайло стойко переносит все это, не понимая, что ее движения все больше похожи на рывки испорченного механизма, чем на жесты живого организма. В какой-то миг она почти перестает спать. Якоря, удерживавшие ее клетке логики, уже шли грозными трещинами, обещая разлететься ржавыми трухлявыми кусками. Ее все глубже затягивало в болото гнили. Пузырящаяся внутри плесень упорно требовала выхода, но Кайло лишь спустя какое-то время понимает, что за попытками сдерживать себя — попросту пропустила подготовку к развертке Кокона. Все это время проведя на флагмане, она очнулась, только ей доложили о приказе Правителя возвращаться домой. Это должно было стать началом новой эры. Эры новой жизни Зеллы. Дети Зеллы возвращались домой, независимо от того, чем они были заняты вне родной системы. Яркие мелкие вспышки долетали до До-Тэ с огромным опозданием. За долгие часы перед каждой далекой искрой прилетали сухие, четкие отчеты с кучей данных об очередном опустошенном транспортнике или неудачной развертке сегмента энергетической аномалии, для простоты названной Коконом. От мысли, что где-то взорвался очередной транспортник и страдали дети Зеллы, непосредственно на месте управлявшие всем действом, ее сердце сжималось. На самом деле детям Зеллы понадобилось всего десять часов. Через десять часов, которые она честно отсидела снаружи, в саду, выглядывая каждую искорку, бескрайний космос побледнел. Серел на глазах, запирая в себе несколько систем родной галактики. Еще через трое суток прилетел последний отчет, ознаменовавший начало новой истории. Сообщения о полной замене всех гиперстанции внутри Кокона она даже читать не стала. Кайло и так знает, что теперь без разрешения никто не проникнет к ним домой. Зелла была надежно завернута в одеяло. Зелла теперь в полной безопасности. Она, конечно, знала, что когда-нибудь, через несколько сотен тысяч лет кокон начнет распадаться, станет дырявым решетом. Сузится настолько, что центром кокона будет лишь Зеллион. Но к тому времени потомки что-нибудь придумают. А пока им самим предстоят ежедневные отчеты на протяжении нескольких лет с данными о проверке каждого клочка Кокона на наличие дыр не больше игольного ушка. Едва был брошен последний взгляд на голопанель с данными, Кайло снова улыбнулась. А вот и пришло время мести. Никто из советников даже не поморщился от ее страшной мелкой улыбки, когда она созвала их всех сообщить о своих планах первой мести. Впоследствии она так и не узнает, кто вел подготовку, проведя все время в некоем подвешенном состоянии, когда слова уже не столь важны. Мысли текли очень тягуче, иногда колыхаясь странной взвесью тоски. Вместо положенного ликования от завершенного великого Плана она ощущала лишь горечь. В какой-то момент Кайло даже понимает, что она чувствует… пустоту и ненужность внутри себя. После ей и просыпаться не хотелось. Пробуждение по утрам казалось совсем бесполезным действом. Приходившие по ночам сны были вялыми, некрасиво скукоженные. В этих снах больше не было ничего важного — просто какие-то призраки, слоняющиеся мимо без четкого назначения. В этих снах она словно гуляет по пустоте, слишком близко подходя к черте, где начиналась смерть и не было ни кусочка жизни. Внутренности под слоем мышц на животе крутит уже постоянно, бесноватая крутящая боль не отпускает ни на минуту, словно она уже вся сгнила и теперь там только гнилая лужа на дне аквариума. Постепенно и те мысли о достойной мести стали бесполезным прахом и пылью, осев на дно ее безвылазной ямы комочками равнодушия. Потому она следит издалека за снующими истребителями и тягачами сквозь туман безразличия. Видя, как в космосе разлетаются полыхающими обломками защитники Наивэ, обескураженные наглостью детей Зеллы, внутри не дергается ни единой нити, кроме как легкой тревоги за жизни ее солдат. Наблюдая, как медленно отодвигаются ото всех конструкции выброшенные спасательные капсулы и хрупкие тела не сумевших сбежать людей, Кайло только бессмысленно водит по ним глазами. Люди не успевали ничего сделать, растерявшись. Наверняка, кто-то и сумел запереться в изолированных отсеках и недостроенных чужих кораблях, но ее это тоже не сильно беспокоит. Зелла потом выкурит их всех, а там пусть Отец сам разбирается, что делать с ними. Она так же безразлично наблюдает, как стыкуются во множестве местах к несущим осям тягачи, с уже настроенными передатчиками отхода в гипер. Почти наяву слышит скрежет и вой всей верфи, возмущенной столь чудовищным обращением с собой. Ей абсолютно все равно на великолепную искру идеально высчитанного синхронизированного гиперпрыжка всех тягачей. Пустота в обозримом пространстве, там где еще секунду назад висела громадина верфей, сравнима лишь с черной дырищей внутри нее. Ей оставалось отстраненно убедиться, что все до единого обломка разбитых корабликов детей Зеллы подобраны и надежно спрятаны в недрах сборочных транспортников. Несмотря ни на что, она намеревалась забрать всех зеллонианцев до единого. Верфи Наивэ теперь принадлежали ей. Это была достойная плата за смерть шестерых зеллонианцев. За гибель других детей Зеллы она уже придумала новый план. Флот уходит домой вслед последнему транспортнику. Гневные выпады и множество бессмысленных претензий Альянса проходят мимо нее. Кайло даже и не собиралась заморачиваться этим. Зелла была так надежно укрыта Коконом, что уже никто и не пытался прорваться через искусственно созданную аномалию. Все операции по выкуриванию оставшегося на Наивэ старого персонала тоже не отпечатались ни единым словом. Она как пустая кукла, оставшаяся без набивки, и двигающая телом только из мелких инстинктов, вроде как посетить уборную или душ или сделать вид, что она хоть что-то ест. Спустя три дня, как Зелла заполучила в свои владения верфи, Кайло снова собирает советников. В этот раз все кривятся и перешептываются. Даже Отец слегка призадумался, но быстро вздернул бровь, ментально разрешая ей делать все, что ей вздумается и хочется. Отец сам же и отправил Сенату Альянса некое громоздкое заявление, в котором людям давалось двое стандартных суток на эвакуацию. Кайло даже не сомневается, что Император намеренно упустил информацию о том, кому именно нужно делать ноги. Если разведка и безопасники Сената не совсем полные идиоты, они должны понять. Через двое суток Кайло уже смотрела бессмысленным взором на планету за бортом. Та самая планета, на которой Четвертый Сын Сераф по тупости людей лишился руки. Системный разрушитель, притащенный ею в эту систему, использовал свое чудовищное оружие лишь три раза со времени постройки. И то для актов устрашения. Не то чтобы она не собиралась использовать это оружие, но вроде и не давала никакой отмашки, и даже для нее огромный столб энергии, ударивший в планету, стал полной неожиданностью. Планета еще аннигилировала у нее на глазах, выворачивая наизнанку тектонические плиты, как еще одним сюрпризом стало появление вдалеке туши Кирие, сразу начавший разворот жерла поглотителя в сторону системной звезды. Поглотитель едва успел снять корону звезды, как начал прибывать разозленный Альянс, но Кайло не дала космическому бою развернуться. Краткий приказ и из системы одним махом ушли все дети Зеллы. Правда, по прибытии домой ее не ждала тишина и бездонная тоска. Кайло даже не успела как следует вымокнуть в обычной ванне, дававшей ей чуточку спокойствия, как шуршание одеяний оповестило о незваных гостях. Ей даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять, кого держит Сераф тремя живыми и одной кибернетической рукой. Тейяр обиженно сопел, прожигая ей спину, но она все равно сидела, так и не подняв голову и даже не обернувшись, но изо всех сил вцепившись обеими руками в бортики ванны. — Зачем… Унеси его… Она даже чуть засомневалась, услышал ли ее Сераф, настолько глухо и задушено прозвучал ее голос. Для удивления, что сам Четвёртый Сын впервые соизволил прийти лично, да еще и прямо в ванну, сил уже не оставалось. Еще больше задумалась, когда услышала тихое ворчливое бурчание малыша. Несколько шорохов и по полу зазвучали мелодией шлепки босых пяток, чуть не разорвавших сердце. Липкий страх зазвенел натянутыми струнами, едва она ощутила маленькую ладошку на своих пальцах. Робко брошенный искоса взгляд сразу зацепился за миниатюрные пальчики, оттягивающую ее живую руку. Эта маленькая ручонка сразу всколыхнула в ней дичайшее желание схватить его. Сжать в объятиях до хруста гибких костей. Обнять его, прижав к себе как можно сильнее, сдавить как можно крепче, чтобы Седьмое Дитя наконец смогло понять, насколько она его любит. И сломать его, чтобы точно понял. Она вырвала свои пальцы из слабенького захвата, тут же рывком выкидывая вбок руку. Но Сераф оказался быстрее, и вместо детского плеча она схватила пустоту. — Уведи! Сераф! Уведи его! Холод пробирал до самых внутренностей, остужая голову и оставляя грызущий стыд и вину. Кайло сразу отвернулась, пряча яркую досадную злобу в глазах и жалобно выкрикивая истерику. Ей было очень больно от собственного жуткого порыва. Но вместо гневной жалости от Серафа и недоуменного ужаса от малыша до нее донесся шепоток. — Пойдем. Ну пойдем. Все ждут только тебя. Пойдем, а? Хочешь, я поцелую тебя? Ты покажешь, где болит, а я тебя еще разок поцелую, а? Глазик болит? Давай поцелую и он перестанет болеть, да? — Позволь помочь тебе, Шестое Дитя, — прогудел Сераф, протягивая ей тунику. Кайло почти не понимает, куда идет, автоматически переставляя ноги. Все, что ее сейчас волнует, это маленькая тень на грани восприятия, вертящаяся где-то под полами одеяний серых фигур, окруживших кольцом. Тень все ускользает, уводя ее все дальше и дальше, и хотя она все время осаживает себя, слишком уж часто ее руку перехватывают или очередной серый образ жестко хватает ее за талию. У нее все равно не хватает сил противостоять им. Только растет желание впиться зубами в чужие лапы выгрызть себе путь к… да хоть куда-нибудь. Усталость резко испарилась, едва она осознает, куда ее привели. Хотя ее упорно тянули за руки и подталкивали всю дорогу, сейчас она сама рвется к ближайшему ложу, манящему своей белизной. Кайло все еще не понимает, кто держит ее за руку, но уже отчетливо знает, кто лег в самых ногах и недовольно ерзает, навалившись на ноги и обхватив разом обе лодыжки. Она уже знает, что не шелохнет ни единым мускулом. Позволит этому малышу устроиться поудобнее, как он сам того захочет. Ярчайшее сияние, как всегда неожиданно, залило все вокруг. Благословенный свет ей показался самым теплым одеялом, в которое можно кутаться бесконечно, оградившись от трескучего холода. Жар Зеллы, сконцентрированный множеством установок и направленный через дыру в потолке прямо на установленные кушетки, с лежащими на них в самых разных позах семью телами, по всем законам материальной физики должен был сразу сжечь все живое. Но для нее это было самой нежной лаской. Свет безоговорочно выжигал из нее всю гниль, беспардонно выталкивая прочь тьму, не оставив той и шанса. Тепло неумолимо распространялось по всему телу, проникая иглами в каждую пору. Едва свет разогнал всю заразу в ее голове, Кайло смогла выдохнуть. От облегчения, от неслыханного восторга и ощущения чистоты в себе. От чувства единения со всеми детьми Зеллы в этом прогнившем напрочь мире — разревелась безмолвными слезами от осознания причастности к столь великолепному единому сознанию, коим стали дети Императора, описать она не смогла бы до самого конца своей никчемной жизни. И позволила себе уснуть целительным сном, купаясь в лучах блаженства. Она проснулась последней. Очнется, ощущая себя по-настоящему чистой (уравновешенной). Безо всякой тяжести внутри, без единой пылинки гнили. Долгожданная легкость в мыслях и теле буквально подбрасывает ее с места, срывая в желании поделиться светом в своей голове. Безо всяких сомнений, ей нравится то, как она проснулась — с проблесками приятной и несомненной живости во всем теле. В соседнем зале вся семья уже в сборе. Недолго раздумывающий Тейяр первый подбежал к ней, и снова удивляя всех своей прыгучестью, уютно устроился на ее животе, безостановочно тараторя. Кожа ребенка почти обжигает ее, но Кайло только крепче прижимает малыша. Очень крепко обнимает, но без того черного желания показать свою любовь в той крайности, когда это уже идет во вред. Неторопливыми шагами она подходит к остальным улыбающимся детям и Матери Мирим, что уверенно, но мягко вынимает Седьмое Дитя из кольца ее рук. Широкие полосы яркого теплого света окутывают покрывалом фигуру Отца на соседнем диванчике. Кайло не выдержала первой — заревела молча, чуть кривя и без того обезображенное лицо. У нее никак не хватало слов выразить одно банальное, но очень важное спасибо за то, что они вообще у нее есть. Ее семья. Не скрывающие своих желаний, мыслей и чувств. Но это была и дань благодарности Зелле за чистоту в душе. Едва первая слезинка скатилась по ее шраму, заплакали все. Очень по доброму, озорно и расслабленно улыбаясь друг другу. Чудовищная доселе мощь больше не трясет фундамент, робко расползаясь по воздуху ласковыми порывами ветерка. Никто больше не чувствует напряжения, витавшего в воздухе и очень плотно сплетенного в одну тугую косу страха и бешенства с умопомрачительным, выжигающим дотла разрушительным гневом. Теперь она просто бездельничает. Гуляет, играет с неугомонным Тейяром. Ей банально скучно. До безобразия скучно. В итоге она все чаще проводит время, отираясь неподалеку от трона, или сидит и молча наблюдает, как Отец и правитель крииден, азартно переругиваясь, играют в непонятную для нее игру. Они болтают обо всем и ни о чем, но она и не вслушивается почти в их разговоры. Но потом как камнем по голове прилетает знание, что она осталась не у дел. Вдруг оказалось, что она не понимает, почему радость жизни вдруг сменилась апатией. И хотя теперь она была полностью предоставлена сама себе, что позволяла вполне трезво оценивать положение дел, почему-то как никогда в ее жизни не было все так нечетко и непонятно. Да, конечно, она таки добилась того мира, где дети спокойно живут со своими родителями. Нет множества страхов, порожденных извращенными мыслями порочных существ. Зелла почти ограждена от того скопления гнили и заразы, превращающих в грязь все, с чем когда-либо соприкасается. Ну, по крайней мере, ей так казалось. Наверно. После обряда очищения все вокруг воспылали к ней какой-то неправильной любовью. Всегда рядом находились зеллонианцы или люди, принявшие подданство Зеллы. Первое время даже нравилось подобное подобострастие. Ну да, теперь-то благостный свет светила не уходит в пустоту и уловители сейчас работают в полную мощность. Только вот потом она начала себя чувствовать непонятным цветком, который берегут изо-всех сил. А он все равно гниет. От этой же банальной скуки Кайло снова влезает в клоаку политики. Прошлые события вылезают в совсем ином свете, и она пораженно выстраивает логические цепочки событий. И только тогда понимает, сколько ключевых моментов чуть не были запороты ее поведением. От стыда она забрасывает напрочь это направление. Позже, в очередной проблеск энтузиазма она влезает к разведчикам, но и там было слишком все запутанно. Единственный интерес остался к поведению Крии за Коконом… и контрабандистам. Ну, по-честному признаться, только к банде одного из них. Глава этой банды Хан Соло, оказывается, развернулся за полную катушку. Не стесняясь самому сидеть в самом центре событий, будь то просто перевозка груза или перестрелка в захудалом городишке за право садиться в космопортах вне очереди, старый проныра успевал везде. Кайло почти забрасывает доклады о нем, зачастую предпочитая отложить чтение о его подвигах на потом, как в какой-то миг не ловит одну строчку. Затесавшиеся слова среди множества сухих фраз почти физически укололи ее. Хан Соло, оказывается, уже лет десять как интересовался одаренными людьми. Вернее, местами их отсидки от гончих Альянса. Она поначалу нервно думает, что чертов контрабандист вконец очерствел, и теперь работает на ищеек людей. Но еще пара строчек ее переубедили — Альянс назначил за его голову немаленькую сумму. Старикан выискивал одаренных… и увозил куда подальше от Альянса. Еще одна новая строчка в докладе перевернула ей жизнь. Хан Соло привозил одаренных к детям Зеллы или к Крии. Как и тех, кто прятал у себя подобных. Суммы, уплаченные ему зеллонианцами, были до ужаса смехотворными. За такие деньги едва можно было бы купить топлива для перевозки. Символические гроши для того, кто работал за идею. На следующую встречу детей Зеллы с ним Кайло летит тоже. Секретность всей операции такова, что она думает о серьезности всей ситуации. Думает, что ее немного даже поражает отточенность и согласованность всех действий персонала с пиратами. Несколько прыжков в гипере, и вот она уже наблюдает ставший непривычным настоящий цвет космоса за бортом. Небольшой, какой-то неказисто-дребезжащий (наспех собранный неумелыми техниками из всего, что было под рукой) корабль на удивление изящно и красиво садится в ангаре зеллонианского транспортника. Немного перетягивает горло при виде десятка детишек самого разного возраста, выскакивающих из погрузочного шлюза и затравленно озирающихся при виде высоких серых фигур с оружием наперевес. Еще несколько секунд и каждого прибывшего увели в недра корабля и Кайло больше ими не интересовалась. Вышедший вслед за детьми худощавый жилистый мужчина прытко подскочил к главе всей экспедиции и быстро затараторил. Ее он видеть не мог, стоя спиной и жестикулируя размашистыми жестами. Неслышимый приказ… и мужчину просто ставят на колени перед ней и удерживают под несколькими дулами бластеров. Ее лица контрабандист так и не увидит под сферой шлема, но его морщины и сжатые в полоску губы она разглядела хорошо. Кайло не дала ему и шанса спросить хоть что-то. Она хотела как можно мягче сделать задуманное, но нервозность чуть перекосила сознание. Она переворачивала пласты его памяти и мыслей не очень аккуратно, но и не грубо. Как позволял разум, так и высматривала. Несколько секунд и освобожденный от ее цепких ментальных когтей мужчина валится лицом вниз, скрежеща зубами и тихо матерясь. Он не злился, от его всё понимающего взгляда даже стало немного совестно. Контрабандист сам встал и кивнув кому-то в сторону, ушел на свою лоханку. Его судно уже покинуло ангар, а Кайло все так и стоит посреди посадочных стоек. Мысли никак не собирались в кучу, и она все пытается впитать нагло украденную память. Все прошлая жизнь схлопнулась. Почти все старые обиды оказались пылью. Она хорошо осознает все те правильные слова, которые старый пройдоха сказал каждому из детишек. Что увозит к детям Зеллы как раз подальше от Альянса. Рассказал, почему теперь в Коконе они будут в настоящей безопасности. Втолковал, что произошло бы, если бы они остались в том огромном красивом доме на берегу озера. Как смог объяснил, что делает это только потому, что в свое время не смог уберечь дочь. Она до сих пор видит, как он на прощание обнимает каждого из этих детей, старательно затирая непрошеные слезы. Кайло все никак не может переварить знание о том, что этот проныра до сих пор бережет каждую крошку информации о произошедшем очень и очень давно. До сих пор хранит воспоминания. И до сих пор самыми злыми словами корит себя. И окончательно понимает одну очень важную вещь. Он с мамой боялся не ее. Он с мамой боялся за нее. Осознание волной смыло все чувства, оставив только бездонную яму внутри. Они боялись не ее. Они боялись за нее. За нее… Он все время искал ее. И до сих пор ищет, не позволяя надежде заглохнуть. Одни и те же слова крутятся у нее по кругу. Последней каплей стала очень ясная мысль. Она простила их обоих. В себя Кайло пришла уже дома. Она показала память старика Отцу и Матери, на что они лишь синхронно вздохнули. И окутали ее своей добротой и отзывчивостью. Только вот желанной легкости это не принесло. Стало еще тяжелее. Стало еще хуже. Когда же советники, спустя очень долгое время, перешептываясь, начнут ей рассказывать пунктах списка претензий от Альянса и покажут сумму, назначенную за ее голову, Кайло только улыбнется милой кроткой улыбкой. И выставит напоказ почерневшие ногти. По-страшному она ухмыльнется, углядев на коммуникаторе (совсем случайно) статейки о себе. Без малейшего сожаления о содеянном, она почти взахлеб прочитает огромные простыни текста. Кто-то называл ее монстром, которому не место в этом мире, кто-то возвел ее в ранг мессии, пришедшей вершить справедливость и прочее. Нет-нет проскальзывали теории, предполагавшие ее то неким гибридом, мутантом, выведенным в лабораториях, то еще Зелла знает каким неопознанным существом. Вот тогда-то к ней и пришли те сны, суть которых она не сразу поняла. Но после них если снова не хотелось просыпаться. Не потому, что считала пробуждение ненужным. После этих снов ей хотелось оставаться в них вечно. Неопознанный, толком не сформированный голос по ночам обещал весь мир. Кайло упивалась этими снами, встречая каждый день хорошим настроением. Пока до нее не дошло, кому принадлежал этот ласковый, шепчущий нежности голос. Пока не поняла, чьи жаркие руки обнимают ее и чьи же губы дарят счастье. В ту же ночь неясный силуэт приобрел четкие очертания громадной фигуры принца Крии, многообещающе скользившего языком по ее телу. Вместо того, чтобы избавиться от этих снов любым способом, Кайло позволяет себе и дальше упиваться ими, все больше теряя грань между мирами. Наоборот, строит в голове всевозможные сценарии возможной жизни, где они были бы… вместе. Придуманная жизнь иногда колола в виски своей правдоподобностью. И убивала своей запретностью и недосягаемостью. Четкое ясное понимание, что она в кои-то веки по-настоящему хочет кого-то, до кучи заставляло нервничать. Но все же мост в виде снов, связавший сокрытое в подсознании с разумом, вытащил наружу все тайные страхи и желания. Зацикленные в бесконечное колесо мысли и мечты подминали под себя все больше времени, и в какой-то момент Кайло понимает, что она… почти натурально влюбилась. Она банально хотела его. Факт, что он был недосягаем (он ее и без этого терпеть не может), только подстегивал. Это убивало не хуже мысли, что она оказалась подвержена чисто человеческой заразе. Это люди хотели то, что обычно было недоступно. Но Кайло и не сопротивляется себе, каждый вечер укладываясь с мыслями, что он снова ей приснится. Подготовка к передаче поглотителя Кирие в полное владение Крии застает врасплох. Сразу вылезла куча вопросов, но ни один из них Кайло не задаст вслух. Она уже понимает, что снова выпадает из реальности. Потому и не очень-то понимает смысл приказов Отца, отправивших ее на Кирие. Все идет под откос, едва она слышит звуки сирен на Кирие. Не сразу осознавая, что туша поглотителя раз за разом содрогается, Кайло непонимающе следует за адъютантами, вскользь улавливая слова. Диверсия, устроенная людьми, настолько масштабна, что уже отдан приказ на эвакуацию. Она покорно бежит к ангарам, пока ее не толкает ощущение неправильности происходящего. Короткий, но уверенный приказ, и она уже остается одна в стремительно опустевшем коридоре. Ее почему-то упорно тянет в реакторный отсек и вот она снова одна-одинешенька стоит над бездной гипер-двигателя на смотровой длинной площадке, как в нее бьет присутствие чужаков совсем близко. До боли знакомый хаос мыслей буквально за стенами перегородок и решение приходит за доли секунды — шепот ближайшему дроиду и тот сразу откликается перемигиванием диодов на командной панели в знак подтверждения приказа. Кайло терпеливо ждет, с чуть кривой улыбкой глядя на набежавшую по всем переходам и лестницам вооруженную толпу. Завывание сирен отвлекает не так сильно, как мигающие проблесковые маяки на стенах. Красное освещение все время мигало, на несколько мгновений сменяясь синим и снова становясь мертвенно-багровым. Чудовищная тряска рушащихся конструкций не сильно беспокоит и все что делает Кайло, это держится за перила опасно накренившейся площадки. Не потому что ей не страшно, нет. Потому что в кои-то веки протез почему-то отказывается служить. Подкравшийся с другого края площадки мужчина настороженно глядит, прорезая ей спину неприкрытым возмущением и некоей толикой горечи. Она первая нарушит их обоюдное напряженное молчание. — Какая ирония… И с чего вдруг контрабандист заделался террористом? Несмотря на все усилия, ее голос был больше усталым, чем ехидным. Но толика яда все равно проскользнула мелкой змейкой. — А ведь и правда, какая неожиданная встреча. Огромный корабль, но нарваться именно на вас. Гранд-маршал Реэн, если не ошибаюсь. Поправьте меня, если это не так, — злостно прошипел Хан Соло, снимая с предохранителя выставленное оружие. — Вы, люди, так непостоянны. Еще недавно вы возили нам детей, а теперь… Площадка под ногами уже недвусмысленно содрогается и страх замерших повсюду людей щекочет нервы. — Вы… не боитесь, да? Вам не страшны последствия, Хан Соло? — Дети Зеллы даже не узнают, кто причастен к разрушению этого корабля. Обещаю, соглашения насчет детей будут в силе и дальше. — Чем же Альянс заставил вас действовать против нас? Деньги? Списание грехов? За вашу голову назначена немалая сумма. — Как и за вашу, гранд-маршал. Это неслыханная удача. Альянс не будет преследовать меня, до кучи я получу и целый грузовик денег за вас. А теперь, прошу вас, не сопротивляйтесь и вы не пострадаете. Хотя моя бы воля, я бы прямо тут, на этом же месте казнил бы вас. Заведите руки на спину. — Сколько пафоса, Хан. Вы очень убедительны. Но да ладно. Может быть, я сделаю, как вы хотите, только позвольте узнать… За что вы так меня ненавидите? — Вы чудовище. Неужели вы думали, что гибель миллиардов людей просто так сойдет вам с рук? Сенат Альянса заставит вас ответить за это. — Отвезете меня прямо в руки своей бывшей жене, Хан? Могу поклясться Зеллой, это она заставила вас участвовать в этом цирке? Что она пообещала? Прощение? А вы? Вы сами, Хан? Вы хоть осознаете, сколько детей Зеллы погибнут. Корабль вот-вот взорвется, и все, кто не успел эвакуироваться, сгорят заживо. Вы… чем вы лучше, а? Зло… оно подстерегает повсюду. И я не самое страшное его проявление. Не мне вам об этом рассказывать… — Хватит заговаривать мне зубы. Не двигайтесь и заведите руки за спину. Старику явно надоели разговоры и он первый сделал несколько шагов. Но сразу замер от ее слов. — Неужели даже не спросите, откуда я знаю вас и вашу бывшую жену, Хан? Мы ведь знакомы лично. — Что… что вы несете? Какого… — Присмотритесь ко мне, Хан. Внимательно посмотрите. Кайло намеренно повернула лицо левой стороной, давая ему обзор получше. Хотя в багровом освещении даже она мало что могла разглядеть. Зато протез решил послушаться, самовольно разжав металлические пальцы. — Откуда же… вы знаете о… о нас? — О. О! Я многое могла бы рассказать в подтверждение своих слов. О вас. О вашей жене. О вашем потерянном в неизведанных секторах сыне. Сколько ему могло бы сейчас быть? Девять лет? Бедный семилетний несмышленыш, сбежавший от собственной матери в поисках отца и нарвавшийся на плохую компанию отбросов общества. Знаю о вашей потерянной очень давно дочери, которую вы всего лишь хотели оградить от ищеек Альянса. Знаю, что вы лишь хотели обеспечить ей относительную безопасность, но до сих пор корите себя. Ведь сколько непонимания можно было бы избежать… если бы вы просто додумались произнести тогда несколько слов. — Откуда… — Простите, Хан, но любой из присутствующих тут скажет, что родители из вас вышли так себе… Ну же, Хан. Неужели ничего не замечаете. Вам… вам не кажется знакомым мое лицо? Он почти сразу выронил из рук оружие. Негнущимися ногами подошел так близко, что занервничали его люди вокруг. Посыпались крики, но контрабандист словно не слышал их. Крики усилились, едва он поднял свои руки. Она позволила его шершавым пальцам судорожно огладить свое лицо, горько опуская от непрошеной ласки уголки губ. — Не может быть… — неверяще шептал ей Хан. — Почему нет… папа. — Не может быть… Как… Как такое возможно. Беджамина, милая. Доченька. Живая. Живая. Ты живая. — Живая, папа. — Я… Я не верю сам себе, детка. Живая. Я так долго искал тебя. — Я знаю… знаю. Я видела это в твоей голове, папа. Теперь все будет, хорошо, папа…. Скажи… твой потайной кармашек на месте? Ну, тот кармашек, в котором ты хранил свое обручальное кольцо? — О чем ты? Ах, да! Я… там теперь и твое любимое колечко. Помнишь его? То, красное с черным. Оно тебе было велико и ты все время его теряла. Оно… Хан не договорил. Только недоуменно переводил глаза с ее лица на торчащее из своей груди силовое лезвие. Корабль снова завизжал сминаемыми переборками, а решетка площадки под ногами содрогнулась, подгибая колени. Кайло ничего не замечала. Ни грохота вокруг, ни визгов людишек, ни скрежета металла площадки, грозившей вот-вот накрениться и вовсе рухнуть в бездну. Она могла лишь молча наблюдать пустоту, подхватив завалившееся прямо на нее тело. Могла лишь горько смотреть, как медленно разглаживается хмурая трещинка на лбу этого отца и неторопливо закрываются его глаза на лице, выпустившее усталую легкую улыбку. Кайло пришла в себя, едва окончательно расслабилось тело у нее в руках. Звуки ворвались в уши и она попросту стряхнет его на решетку, как мешок мусора. — Давай, работай, — бросила она в пустоту, оглядываясь на враз опустевшие переходы и лестницы. Народ сбежал, бросив командира, посчитав того убитым. Никто даже не выстрелил в ее сторону из мести за убитого. Она не стала смотреть, как подкативший дроид манипуляторам цепляет за одежду тело и волоком утаскивает прочь. Ей совсем не до этого. Глаза застилает мрак, выпячивающий острые углы выворачиваемого пространства. Взрывы почти наступают на пятки, но Кайло бежит в ангар изо всех сил не поэтому. — Мы! Не! Закончили! — кричит она вслед разбегающейся по корабликам цепочке людей. Мощь уже давно рвется наружу, навязывая мысли о том, что она должна отомстить перед отлетом хотя бы этим трусливым псам. Чудовищная мощь вырывается из протянутой в сторону ближайшего бота руки, и тот, едва успев оторвать опоры от пола, тут же с жутким грохотом падает обратно, полыхающий крупными языками огня и смятый неведомой силой почти всмятку. Перед тем, как подобным образом уничтожить еще один чужой бот, она взглядом провожает улетающий одинокий зеллонианский истребитель. Остальные боты она отпускает без повреждений, отвлекшись на ментальное сканирование погибающего корабля на наличие живых. Тугая пружина беспокойства отпускает сразу, только она понимает, что эвакуация прошла почти идеально. Погибшие получат свое отмщение. Она уже ищет себе ближайший истребитель, чтобы свалить и самой, как в спину ее толкает чужое присутствие. Непонятно как, но она уже знает, кто сейчас выйдет из-за разбитых машин. Непонятно почему, но Кайло чувствует его злую ауру. Ловит его присутствие настолько безошибочно, будто ее инстинкты настроены на его волну. Вместе с искривленной ухмылкой пришло и смущение. Нервно-гулкое, тянущее и чуть подергивающее жилы. И предвкушение чего-то сладко мучительного до приятной дрожи в коленках. Вместе с откровенным гневом эта смесь взбудоражила ее до помрачения рассудка. Кайло уже и не знает, чего ей хочется — убить его на месте или… вгрызться поцелуем в измазанные черным губы, как можно ласковее уложив ладошки ему на щеки. Что это крииден делает среди этих террористов и клоунов? Еще больше вопросов приходит, когда она замечает выставленный вбок силовой меч и явно боевую стойку принца с очень плохим взглядом. Не безразличным. Очень острым, как тончайшее лезвие. Таким взглядом смотрят на злейшего врага, когда намереваются растоптать его, уничтожить. Действительно убить. Руки отказываются крепко держать рукоятки собственных мечей, коленки трясутся уже от обиды. Потому Кайло почти не сопротивляется, с трудом отбиваясь от его замахов. После лишь тупая боль врезается тараном в затылок и резкая темнота обрубает все вопросы.