Глаза зверя

      Их семеро в этом зале, за окном глубокая ночь. Непогода бушует второй день, Тэхен невесело думает про себя, что стихия, наверное, чувствует настроение их господина.       Император сидит на троне, откинувшись на спинку и подперев рукой подбородок. Его взгляд тяжелый, мрачный, под глазами темные круги, а бледная кожа отдает фарфоровой прозрачностью. Чимин, прячущийся в занавесях за троном, с тревогой подмечает, что пошли третьи сутки, как повелитель не спал нормально.       — Как ты мог? — вопрос обращен к человеку перед троном, что сидит прямо на полу, скрестив ноги. Его руки связаны за спиной, но это не мешает ему улыбаться насмешливо и зло, с толикой превосходства. Сокджин смотрит на двух почти одинаковых людей и думает. что это похоже на кошмарный сон. Или он просто пьян, это бы все объяснило.       — Я должен был, пока ты окончательно не сошел с ума после смерти отца, — черноволосая копия императора в драной куртке имеет голос чуть выше, а плечи чуть уже. Разрез глаз тоже отличается, он не такой звериный, но заметно это, только если двойник щурит глаза. — Ты вырезал треть дворян, казнил всех несогласных с тобой советников отца, полностью сменил начальников стражи и генералов обоих армий — Южной и Имперской. Любое недовольство короной топилось в крови. Я решил, что ты тронулся умом на безопасности страны. На ее будущем. Не этого хотел от тебя отец, я чувствовал, что нужно вмешаться.       — Подстрекая к волнениям и бунтам? Расшатывая трон подо мной? — Белый Лев почти шипит от бешенства. — Ты подумал о том, кто займет мое место? Кто возьмет все в свои руки, если меня не станет?       — У тебя есть Сотня, — пожимает плечами двойник. — И Сокджин.       — Они не принадлежат к династии, идиот. — император встает, достает кинжал из-за пояса. В последнее время он предпочитает его мечу, стремясь овладеть им как можно лучше, сделать продолжением своей руки.       — Что, убьешь меня? — взгляд невозможных карих глаз пронзает снизу вверх, и в нем нет ни тени страха. — Давай, докажи мне, что ты зверь, лелеющий кровь и смерть!       Император стоит в двух шагах от пленника, сжимая холодную рукоять кинжала, и не двигается.       — Мой господин! — Тэхен как всегда принимает удар на себя. Хосок едва не дергается за левым плечом повелителя, но вовремя ловит себя и остается неподвижным. — Он сдался сам, не надо.       Император не поднимает взгляд от пола, когда спрашивает:       — Почему?       — Вы пожалеете, мой господин, — Намджун в дорожной одежде, пыльный и грязный. Они вместе с Сокджином едва успели слезть с лошадей, как император потребовал их и пленника к себе. Пришлось идти как есть и быстро собирать остальных. — Это же ваш молочный брат. Он ваша единственная семья, кроме отца.       — Он просто сын кормилицы, которую нашли для меня, не более, — император поднимает лицо к потолку, закрывает глаза. — От всего остального он отказался сам, когда сбежал.       — Ты притащил во дворец мальчишку, перерезав перед этим всю его семью! — пленник неловко падает лицом вперед, подбирает под себя ноги и встает. Они даже одного роста. — Зачем? Чтобы помучить? Добить?       — Отец этого мальчишки хотел убить меня и подмять под себя страну! — глаза императора, кажется, мечут молнии, а в голосе явственно слышны раскаты грома. — А потом эта стая стервятников растащила бы по кусочку все, что с таким трудом создавал наш отец. Я не имел права на слабость и жалость. Никогда. Если не я, то кто?       — Ты прав, конечно. — Человек напротив злится не меньше. — Ты же воин. Ты наследник престола. Ты уже император. Ты привык решать все один. Остальным оставалось только исполнять, как марионеткам. Я уже не знал такого Юнги. То, во что он превратился, не было моим братом. Я начал бояться тебя. Того, на что ты способен.       — Ты был мне ближе всех, — Белый Лев горько улыбается. — Ты тот, кто первым обещал умереть за меня. Почему ты оставил меня одного?! — император почти кричит, но не осознает этого. Наместник Юга подходит ближе и осторожно кладет руку повелителю на плечо.       — Ах да, — Император переводит на него мрачный взгляд. — Ты так и не объяснил, почему на твоих землях скрывался государственный преступник, а ты схватил его только сейчас. Ты с ним заодно?       — Моя верность и жизнь принадлежат империи, — в ответе Намджуна нет даже секундной задержки. Сокджин в восторге на долю секунды прикрывает глаза, сохраняя бесстрастное лицо. — Моему повелителю достаточно приказать, и я с радостью умру за него.       Император переводит взгляд на брата. Пусть не по крови, но все же. Тихо спрашивает:       — Почему?       — Я испугался, — связанные руки затекли, невыносимо хочется пить, но он продолжает. — Я испугался тогда, что ты способен на любые зверства ради процветания империи. Я знал, как ты любил отца. Я тоже любил его, не так как ты, но все же. Я не мог позволить, чтобы его замысел был испорчен.       — Лучшее — враг хорошего? — Император вдруг улыбается краешком губ, совсем чуть-чуть. Мужчина напротив с облегчением кивает. — Идея с подменой младенцев остроумна, признаю.       — Ты позволишь помочь тебе? — император и его черноволосое отражение все так же стоят друг напротив друга, и Чимин видит отраженную на похожих лицах улыбку.       — Не сразу, — Юнги задумчиво качет головой. — Мне нужно снова тебе поверить.       — Хорошо.       Белый Лев осторожно разворачивает пленника за плечо спиной к себе. Подцепляет чужие руки за локти, тянет на себя. Уже заносит кинжал, когда из-за трона вываливается растрепанный Чимин и повисает на императоре, не давая сделать удар.       — Ты что здесь делаешь? — Юнги думал, что мальчишка греет ему постель, а не подслушивает совет. — Кто позволил?       Чимин мотает головой и пытается вытащить кинжал из его руки. Император произносит негромко:       — Тэхен.       — Тот тут же подходит сзади, хватает Чимина за руки, заводит их ему за спину. Удерживает крепко, хватка на запястьях железная. Вот только пальцы влажные и слегка подрагивают.       — Зачем ты здесь? — император поднимает лицо мальчика за подбородок, нежно проводит пальцами по его губам. — Я скоро приду.       Чимин подается вперед всем телом, умоляюще смотрит прямо в глаза повелителю. Его губы беззвучно шевелятся, император завороженно вглядывается в бездонные глаза мальчишки, в поисках хоть какого-то ответа. Видит бездну обожания, нежности, просьбу и обещание. Говорит в ответ:       — Я не собирался. Верь мне сейчас.       Чимин замирает натянутой струной в руках у Тэхена, а император возвращается к пленнику. Снова поднимает кинжал, целится в шею пленника. В последний момент меняет траекторию лезвия, подцепляя из-за ворота куртки веревку, свободный конец которой тянется к связанным рукам. Легко срезает все, освобождая. Командует:       — Отпустить, — младший Ким разжимает руки.       Чимин валится на императора, обнимая и всхлипывая. Юнги машинально обнимает его рукой, в которой все еще зажат кинжал, и приказывает:       — Мингю оставить во дворце, относиться как к гостю. Выставить двойную стражу, не дать сбежать. Тэхен, ты отвечаешь.       — Да, мой господин.       — Я не могу начать верить тебе, будто ничего не было, — ровно обращается император к сводному брату. Мингю лишь остолбенело наблюдает, как к Белому Льву ластится мягкий котенок в обличье золотоволосого краснеющего мальчишки.       — Ничего, — похоже, он ошибался в Юнги. Тот, кто вызывал животный ужас, убивая даже за попытку перечить, не мог так бережно прижимать к себе…да, пожалуй, никого.       Доброй ночи, — император подхватывает танцора на руки и идет в свои покои, оставляя советников в немом ступоре. Сокджин смотрит им вслед и поспешно захлопывает открывшийся от удивления рот, пока никто не заметил.