Глаза зверя

      Они спускаются в мрачный подвал, наверное, они во всех дворцах одинаковы — стены как будто давят на плечи, чадящие факелы дают гораздо меньше света, чем надо, и есть риск свернуть шею на крутых влажных ступенях каменной лестницы. Чимин послушно идет за Тэхеном, почти не понимая, чем он тут может помочь.       — Он долго держался, это делает ему честь. До сих пор он так и не сказал нам, где укрывается самозванец. Мне жизненно необходимо это узнать, понимаешь? Мне нужно как можно скорее оправдаться за свой промах, вывести из-под удара старшего Чона, дать императору надежду, что все будет хорошо. Я знаю, кто этот самозванец, знаю, чем он руководствуется. Мне надо просто его найти! — младший Ким почти в отчаянии. Прошло уже несколько дней с момента, как убийцу поймали прямо в тронном зале, а Тэхену все еще нечего сказать повелителю. Он еле дождался, когда Чимин придет в себя после ночи с императором, и тут же потащил его вниз, на ходу объясняя, что нужно сделать.       — Это же человек из твоего прошлого, так? — до паники Тэхену — меньше суток и еще один вопрос повелителя, поэтому мозг начинает работать прямо-таки на пределе. — Иначе быть не может, последние пять лет ты у меня на глазах, всех, с кем ты познакомился за это время, можно сосчитать по пальцам одной руки. Мы встретились, когда ты был ребенком. Всю твою семью казнили, значит, это не близкий родственник. Другой родни, по моим сведениям, у тебя тоже не осталось. Скорее всего, это кто-то из прислуги. Правильно?       — Чимин отрицательно мотает головой.       — Тогда… — Тэхен прищелкивает пальцами, перебирая в уме варианты. — Управляющий поместьем? Поверенный? Лекарь? — Чимин кивает, неосознанно туже запахивая куртку. — Сейчас, подожди, я вспомню, как же его звали…       Чимин касается чужого плеча и почти по слогам проговаривает имя, хоть и не издавая ни звука. Тэхен внимательно следит за движением его губ. Спрашивает неуверенно:       — Джису-ним?       Чимин снова кивает. Тэхен медлит всего минуту, когда разворачивается и начинает подниматься по лестнице обратно. Чимин растерянно цепляется за него, пока не слышит:       — Мне нельзя сейчас идти к нему, владея только обрывками информации. Я паникую из-за того, что слишком много времени упущено. Но сейчас все равно ночь, до утра у нас есть примерно три часа, и если ты за один из них расскажешь, кем он был в вашем доме, это только поможет мне. Утром я в любом случае пойду к повелителю, но хочу принести хорошие новости. Быстрее.       Свет от трех толстых свечей заливает бумагу теплым желтым светом. Чимин пишет быстро и аккуратно, почерк мелкий и четкий, он старается сделать все как можно быстрее, потому что край неба, видимый из окна, начинает светлеть.       В дверях появляется Тэхен, за его спиной маячит Хосок, держа в руках поднос. Младший Ким не смотрит на Чимина, не спрашивает, закончил ли он. Он молча проходит к окну, невидящим взглядом устремляясь к горизонту. Хосок тем временем разливает по чашкам какой-то отвар, ставит перед Чимином его порцию. Танцор даже не замечает этого, быстро дописывая что-то в конце свитка. Хосок ухмыляется краешком губ, подходит к Тэхену с чашкой в руках, бережно обнимает за плечи и подносит напиток к его губам.       — Хосок, я могу сам, — Тэхен все же отпивает несколько глотков и слабо улыбается. Он уже даже не помнит, которую ночь нормально не спит — третью или четвертую. Ему удается забыться коротким сном только в своем кабинете, когда его сознание отключается прямо над записями, уронив голову на скрещенные руки и со скрипом позволяя себе смежить веки.       — Разольешь, — голос Хосока хриплый, он до липкого пота и черных точек перед глазами только что отчитывал расчеты дворцовых патрулей. Впечатлились все, особенно когда тройки, охранявшие сад в ночь покушения на императора, вместо плетей он отделал голыми руками. Солдат унесли к лекарям, а остальные благодарили бога и своего командира за такую вспыльчивость. После нескольких переломов, спустя время, люди опять встанут в строй, а их семьи не лишатся кормильца, тогда как, если бы все шло по протоколу дворца, после двадцати плетей, они бы просто истекли кровью к утру.       — Вытяни руку, — Чон хрипит мягким баритоном, и Тэхен слушается. Его напряженная ладонь мелко подрагивает, пальцы бьет тремор, как у алкоголика. Зло прикусив губу, он прячет руки за спину и сцепляет в замок.       — Он почти дописал, — Хосок прижимается лбом к спине Тэхена, обнимая его, слова звучат глухо, почти неслышно. — Подожди еще немного, у нас еще есть время. Я пойду с вами.       — Я не нуждаюсь в помощи, — Тэхен зло щурится, глядя вдаль. — Это моя ошибка, и только мне за нее отвечать.       — Ты не можешь знать наперед абсолютно все, — Хосок сжимает руки крепче, почти делая больно. — Я хочу быть с тобой.       — Хосок-и, я пытаюсь защитить, — голос Тэхена дрожит, хотя лицо спокойно. — Если повелитель узнает, что ты вмешиваешься…       — Если я буду знать, что мог и не сделал, когда сегодня что-то пойдет не так, — Хосок разворачивает Тэхена лицом к себе, — я не прощу себе, если это будет по моей вине.       — Я могу утянуть тебя за собой, — Тэхен договаривает уже на автомате, переводя взгляд с родных встревоженных глаз на Чимина, что посыпает пергамент песком и размахивает им в воздухе, подсушивая чернила. — Он закончил.       Тэхен бросается к столу, хватает бумагу, торопливо читает, бегая глазами по строчкам. Постепенно до него начинает доходить смысл написанного, он читает внимательнее, более медленно вдумчиво. Хосок неторопливо прихлебывает чай, сидя на столе, Чимин в волнении расхаживает по кабинету. Наконец Тэхен говорит:       — Теперь я окончательно понимаю, почему ты ничуть не боишься повелителя. Пойдемте, я знаю, что делать.

***

      — Джису-ним!       Мужчина на грязном полу камеры вздрагивает, просыпаясь. Смотрит на человека, стоящего по ту сторону решетки. И не удивляется, когда слышит вопрос:       — Как вы выжили пять лет назад?       — Ты имеешь в виду, почему меня не было в особняке? — бывший лекарь не спешит подниматься, хоть и приходится смотреть снизу вверх.       — Да.       — Я уехал на Юг, помочь другу семьи Пак. Потом так и остался там. У меня не было ни жены, ни детей. Мне не к кому было возвращаться, — пленник горько улыбается.       — Точно? — Тэхен улыбается почти весело, от бессонных ночей и нервного напряжения в голове легко-легко. Все разыгрывается как по нотам. — Я думал, Чимин ваш ребенок.       Джису вскакивает на ноги, судорожно вцепляется в прутья, разделяющие их. Сипит еле слышно:       — Откуда? Никто не знал…никогда…       — Вы же хотели отомстить императору за смерть сына? Вот откуда эта жажда убийства, — Тэхен угадал. Облегчение, что он испытывает, почти заставляет подогнуться колени, но он только выпрямляет спину и продолжает. — А что, если я скажу вам, что он жив?        — Это невозможно, — Джису тяжело падает на колени, касается лбом холодного железа.       — И все-таки, — додавить, совсем чуть-чуть. Тэхен уже слышит хруст.       — Я сдам тебе Мингю, если ты пообещаешь, что с ним ничего не случится. О твоем слове в империи ходят легенды. Если конечно он вообще жив.       — Я могу пообещать только, что сделаю все, от меня зависящее, чтобы он остался жив, — дьявол кроется в деталях, а Тэхен дотошен до невозможного. — Если император захочет его смерти, я не смогу пойти против. Да и не буду.       — Все равно это не имеет никакого смысла, потому что он умер давным-давно, — Джису отворачивается, навалившись спиной на решетку. Слышит еще чьи-то шаги. — Что, утро я не увижу? Я так и думал.       — Обернись, — Хосоку пришлось встать вплотную к Тэхену, незаметно подпирая его плечом сзади — он держался из последних сил, на чистом упрямстве. — Чимин, иди сюда.       Мальчишка выходит из-за угла, где его оставили, попросив подождать. Смотрит внимательно на почти неузнаваемого человека напротив, вглядываясь, пытаясь понять, он ли это вообще.       — Чимин, — голос бывшего лекаря тихий, ласковый, — помнишь, как мы вместе проводили время? Как я читал тебе? Как защищал перед господином Паком? Я все еще помню, что ты любишь яблочный пирог, вот только сейчас мне негде его взять. — Мальчик широко распахивает глаза в удивлении и приближается к самой решетке, опускаясь на пол. — Ты стал таким красивым, знаешь? ребенком ты был просто очаровательным, но сейчас…ты прекрасен, почти как мать. Улыбнись, я хочу посмотреть, передала ли она тебе свою улыбку. Пожалуйста.       Чимин улыбается несмело, протягивая руку вперед. Джису тут же просовывает свою сквозь прутья и хватается за протянутую ладонь. Губы мальчика двигаются, он все повторяет и повторяет что-то, в его глазах начинают появляться слезы, и Тэхен слышит и не верит, настолько это тихо:       — Джису-ним, это ты…       — Я расскажу, где их лагерь, — несостоявшийся убийца глубоко вздыхает, не отпуская вновь обретенного сына. — Но помни, Ким, ты обещал мне.