Глаза зверя

      Тэхен вжался в холодное дерево массивной двери и старался даже не вдыхать слишком громко.       Прямо за его спиной, в личной спальне повелителя, нежный мальчик-танцор стонал высоко и чувственно. Громко, протяжно, умоляюще, срываясь на хныкающие еле слышные рыдания, просто рассыпаясь по постели. Тэхен внутренне холодел от мысли, что сейчас они могут его услышать. Он медленно, плавно сделал несколько осторожных шагов и отступил в тень, прячась от случайных глаз.       Он просто хотел прояснить у повелителя один вопрос, касающийся обязанностей Мингю. После отъезда Сокджина сводный брат императора занял его место, — не полностью, но все же. Более того, Тэхен перепоручил ему часть своих текущих дел из разряда неважных. Ведь Мингю так хотел заслужить прощение, так старался показать свою преданность, что глава тайной службы не смог хоть немного не помочь ему.       Но что-то поменялось. Взгляд знакомых и неуловимо отличающихся звериных глаз стал рассеянным, все чаще Тэхен заставал брата императора витающим в своих мыслях, будто потерянным. И не сказать, что он стал уделять меньше времени своим обязанностям или равнодушно к ним относился, нет. Он перестал гореть. Пламя, что жило в его глазах долгое время, осыпалось пеплом и отражалось серой безликостью во взгляде.       Тэхен знал, что дело в Чонгуке. Но ничем не мог помочь. Хоть младший и воспринимался бестолковым братишкой, о котором надо заботиться, он давно вырос. Тэхену нужно было дать ему право разобраться и решить самому. Ждать и бездействовать было тяжелее всего.       Скрипнула дверь, по гладкому мрамору пола поползла полоска света из спальни. Белый Лев замер на пороге, позвал негромко:       — Тэхен!       Он помедлил, чтобы не выдать, как долго он тут стоит, и вышел из тени:       — Что угодно моему господину?       — Я хочу, чтобы ты помог мне, — взгляд темных глаз пугающий, бездонный, и Тэхен понимает, что забыл о запрете. Он испуганно прячет глаза, но, к с своему изумлению, слышит, как повелитель хрипло смеется и приказывает:       — Забудь об этом приказе. Теперь неважно.       Младший Ким недоверчиво вскидывает голову и понимает, что открыто смотрит в лицо напротив. Как много лет назад, когда еще все было хорошо, и жизнь не успела сломать их. Чувствует, что ухмыляется криво, но не может справиться с собой и от досады прикусывает губу.       — Пойдем, — Юнги открывает дверь шире, пропуская его внутрь.       Оказавшись в спальне, Тэхен на мгновение теряется от открывшегося вида.       На разобранной постели лежит Чимин. Но боже, в каком виде! Обнаженный, он лежит на боку, подтянув одну ногу к груди и изящно прогнувшись в спине. Его глаза завязаны, а руки стянуты за спиной черной широкой тканью, надежно и умело. В двух местах — в запястьях и выше локтей, это держит его плечи напряженными и красиво обрисовывает грудные мышцы и плоский живот. Танцор тяжело дышит, по вискам бегут капельки пота…и он стонет?       — Я хочу поиграть, — низкий тембр вплетается в сознание Тэхена, пока он судорожно ищет выход. Хоть какой-то. — Хочу, чтобы ты трахал его, пока он мне отсасывает. Заставь его кричать под собой.       — Я…не уверен, что смогу это сделать, — он хоть и вырос в борделе, и видел и пробовал многое, но не хотел. Так — не хотел.       — Ты отказываешь своему императору? — Юнги в удивлении даже обернулся к нему, оторвавшись от сладких губ мальчишки. Тот разочарованно захныкал и потянулся вверх и вперед, за ускользающим теплом знакомых касаний.       — Нет, — он не сможет смотреть Хосоку в глаза, если выполнит приказ. Но и не выполнить его он не может. — Можно я сделаю лучше?       Император встал, оценивающе смерил его взглядом. Потом хрипло спросил:       — Что ты хочешь?       Тэхен шагнул вперед, совсем близко, так, чтобы ощутить жар чужого тела своим. Качнулся вперед, на выдохе обжигая горячим дыханием шею императора:       — Прошу, мой господин, просто позвольте мне показать.       Юнги замер, что-то решая. Тэхен мысленно попрощался с Чоном, но по тому, как медленно темнел взгляд повелителя, подумал, что, возможно, все же переживет эту ночь. Тонкая грань, танго со смертью — любимый танец главы тайной службы, вот только вдвоем в нем неудержимо страшно. Страшно не за себя.       Чимин громко, сладко вскрикнул, неловко проехавшись бедрами по постели. Император посмотрел на него и, не думая больше, кивнул. Тэхен счел это за разрешение.       Он поднял руки, провел ладонями по животу Юнги вверх, к плечам, сбросил ненужную сейчас рубашку. Ловко и быстро снял с него и штаны следом, мягко толкнул на постель, заставляя сесть.       — Мой господин, прошу, просто смотрите на него, — с этими словами он потянул Чимина вверх, заставляя того сесть на пятки. Сам же, не раздеваясь, расположился за его спиной, скользкий шелк его одежд цвета старого вина восхитительно оттенял медовую кожу танцора.       Тэхен уверенно сжал бока мальчишки, с силой огладил тонкую талию, спустился руками к низу живота, на бедра, к коленям. Силой развел их шире, открывая мальчика жадному взгляду императора. Чимин откинулся на грудь Кима, ища равновесия, от чего выгнулся еще больше. Он только коротко вскрикнул, когда пальцы Тэхена сжали его член, сочащийся естественной смазкой, и подался навстречу, закусив губу, не давая себе стонать.       — Нетерпеливый, — Тэхен отлично знал его тело, знал, как и где надавить, царапнуть, ущипнуть, чтобы превратить танцора в задыхающееся от возбуждения нечто. — Ты все так же любишь, когда тебя касаются здесь? — рука Тэхена сжала сгиб бедра с внутренней стороны, ладонь задела мошонку, Чимин рвано, беспорядочно задышал, его начала бить крупная дрожь. — А здесь? — вторая рука поднялась по животу вверх, остановилась на сосках, принялась кружить, дразнить, вырывая из груди мальчика новые стоны. — Я помню, ты любишь когда мокро, — он двумя пальцами раскрыл искусанные припухшие губы. — Соси.       Чимин даже не задумался, послушно впуская в рот два чужих длинных пальца. Он делал это десятки раз, в конце концов, Тэхен готовил его вовсе не к роли придворного лекаря. Он лизал, посасывал, втягивал глубже в горло, чувствуя приятную тяжесть на языке, подняв голову, чтобы открыть вид на точеную шею и острую линию подбородка. Кожу холодила стекающая с полных губ слюна, но Чимин только простонал громче, требуя еще.       Юнги не мог оторвать глаз. Он сидел на другом краю постели, удобно устроившись на горе подущек, и потягивал вино прямо из бутылки. Внезапно приказал:       — Не касайся его члена. Пусть кончит так.       Тэхен только ухмыльнулся на это. Приказ императора не шел вразрез с его планами.       Он потянул влажную ладонь изо рта танцора, обтирая ей еще и слюну с пухлых губ. Без предупреждения схватил Чимина за связанные руки, заставил чуть наклониться вперед, поднимая их. И бысто, не давая осознать свои действия, проник сразу двумя пальцами внутрь тела мальчишки.       Чимин кричал, Тэхен прекрасно знал, что он будет кричать. Громко и сладко, как раз так, как требовалось, чтобы Юнги не выдержал и начал неспешно ласкать себя свободной рукой, все так же не сводя с них обоих глаз.       — Скажи мне, чего ты хочешь, — Ким виртуозно играл на его теле мелодию, состоящую из страсти и похоти, отбивая последний разум. Он отпустил руки танцора, и тот упал на него, вскидывая бедра, желая получить еще больше, чем сейчас. Пальцы из него вынимать никто не собирался, легкое жжение и чувство растяжения подсказывало, что Тэхен наоборот, добавил еще. Чимин не успел остановить себя и неожиданно взвыл низко, стонуще, от ощущения наполненности и одновременно от того, что его так недостаточно. — Говори же, ну!       — Моего повелителя, — пересохшее горло не давало говорить в полный голос, и получилось совсем неслышно. — Пожалуйста, прошу…       — Мой господин, — Тэхен взглянул на Юнги поверх плеча мальчика, — вы разрешите ему?       Император смог только кивнуть, ослабевшей рукой находя на постели бутылочку с маслом для тела.       Тэхен поднялся, за руку вздернул Чимина вверх. Заставил подойти ближе, перекинуть ногу через чужие бедра и опуститься на них. Мальчик уперся коленями в постель, с трудом держа равновесие. Не смог и неуклюже повалился вперед, падая на Юнги.       Император поймал его, прижал ближе, не медля больше, одним движением насадил на себя влажное податливое тело. Чимин невольно прогнулся в пояснице, с криком откидываясь назад, запрокинув мокрое от слез лицо к потолку. Попытался двигаться сам, но был остановлен властными руками сразу двух человек.       — Вот так, — Тэхен потянул танцора за руки назад, усиливая ощущения от проникновения. Чимин глубоко, глухо застонал и сжался вокруг члена императора, не имея возможности двигаться. — Я вам больше не нужен, пойду спать.       — Тэхен, — несмотря на то, что руками он сжимал талию Чимина, а сам он находился внутри его тела, император говорил на удивление ровным голосом. — Утром зайди ко мне, я хотел поговорить.       — Как будет угодно моему господину, — поклонившись, он вышел, прикрывая дверь. В спину ему полетел первый протяжный крик Чимина, закончившийся разбитым всхлипом.

***

      Чонгук любил рассвет. Тот момент, когда край горизонта начинал светлеть и наливаться нежно-розовым светом, когда очертания и тени, пугающие во мраке ночи, становились привычными силуэтами знакомых вещей. Рассвет для него всегда означал начало чего-то нового, волшебного. Наблюдая за светлеющим небом, он снова чувствовал себя беззаботным ребенком, еще не знавшим горя.       Но сейчас он ненавидел рассвет.       Вторую неделю подряд, на каждой утренней тренировке он видел брата императора на краю площадки. Он просто сидел на земле и смотрел. Не пытался заговорить, не подходил, даже не встречался взглядами. Но Чонгук спиной чувствовал его пристальный взгляд.       — Чего ты добиваешься? — не выдержав, он заговорил первым. Если крик с середины поля можно считать за начало разговора.       — Чтобы ты меня простил, — пожал плечами Мингю. — Или хотя бы перестал злиться.       — Я не злюсь, — сказал Чонгук, подходя ближе и садясь напротив. — И никогда не злился.       — Почему тогда?       — Я не могу поверить, — младший смотрит в землю и так знакомо кусает губу. — Не могу поверить, что ты не бросишь меня еще раз. Не хочу этого еще раз.       — Я все еще люблю тебя, — вырвалось у Мингю. Он испуганно зажал себе рот, но поздно.       — Я тоже, — Чонгук сказал это легко, будто они разговаривали о погоде. — Что это меняет? — Он встал и пошел в сторону жилой части дворца, не дожидаясь ответа.       Старший молча смотрел ему вслед. Возразить было нечего.