Слишком чужой, чтобы быть родным...

Он был болен. Так сильно и неисправимо, что ни одно зелье, ни одно лекарство было не способно вылечить его от того дурмана, который он некогда обрёл для себя. Сейчас было бы невозможным узнать истинную причину любви нелюдима и дерзкого стервеца к добродушной и дружелюбной феей. Почему именно она, а не красотка Стелла, к примеру? Ведь дело не в том, что у Блум не ладились отношения со Скаем, а сам Ривен не воспринимал Музу как свою девушку. Дело было в том, что специалист видел в феей нечто большее, скрытое от посторонних глаз. Он знал, что она та, которая способна как поставить на колени, так и возвысить к небывалым высотам, но… Душа феи принадлежала темному магу. Какая досада… Ему перешёл дорогу какой-то Валтор, высокомерный мерзавец, не желающий уделять внимание никому кроме себя самого. Однако, возможность всё изменить есть всегда, а потому, Блум сейчас принадлежала Ривену, ведь она не смогла бы теперь выжить без него, его любви и одержимости ею, которую фея пламени дракона должна была всячески поддерживать чтобы получать энергию. Да, это было мерзко и каждый раз она ненавидела себя всё больше и больше, но утешала лиль мысль о том, что она может найти Валтора, а для этого нужны силы и жизнь. Но, как бы фея ни старалась, побороть отвращение полностью было невозможно. Она ненавидела Ривена, а потому страдала от нахождения рядом с ним. Однажды, она решила что не будет вечером находиться с ним рядом, а потому, подлила снотворного в кубок специалиста, который ничего не подозревая, выпил всё до она, уснув через несколько минут. Он был в этот момент совершенно беззащитен и можно было бы устранить эту проблему раз и навсегда, став свободной, но… Тогда умрёт и она. Ривен придумал всё, ведь так хотел навсегда остаться самым сильным и желанным для Блум, но вместо этого толкал её на действия, которых она не хотела бы совершать. Тихо выбравшись из комнаты, она решила, что идти надо тихо, и тогда, плохо будет становиться постепенно и быть может, она успеет уйти, ведь быть вместе с ним больше невозможно. Говорить ложь невозможно, заставлять себя испытывать эмоции которых нет невозможно, но её вновь остановило чувство того, что она задыхается. Силы резко покинули её и она упала на пол, начав биться в судорогах, которые причиняли адскую боль. Через несколько минут ей удалось переломить боль настолько, что судороги прекратились, а она, схватившись за горло, стала молча задыхаться, не желая возвращаться обратно. Воспоминания о Валторе, который берег её столь трепетно и нежно, словно она была цветом лилии в понеследние дни лета, когда от любого неловкого прикосновения, лепестки могут осыпаться, оставляя израненный и никому не нужный стебель, нахлынули на неё, заставляя плакат. Ривен пытался внушить ей ненависть к тому, кго она любит, пытался сделать таа, чтобы она отреклась от него, и, ему это почти что удалось, за что самой феей было нестерпимо больно и стыдно. Как она могла?! Как смела усомниться в любви, которую он столько раз ей доказывал? Разве не он спасал её от озверевших «подруг»? Разве не он закрывал её собой от обезумевшей Фарагонды? Разве не был рядом в самые сложные для неё жизненные минуты, когда от неё отреклись все? Был, спасал, поддерживал. Он был чем-то большим, нежели просто парнем и любимым человеком для Блум. Да, поверьте, и такое возможно, когда встречаются не тела, а души. Тем более, души магов и ведьм. Им не столько важен телесный контакт, поцелуи, объятья, сколько то, чтобы охранять священное для них обоих воссоединение блуждавших душ. Ривен не был магом с самого начала. Он не был рождён им, а искусственно создал видимость наличия магических сил, ведь они не принадлежали ему, а были даны в момент продам души тьме. Он не испытывал тех эмоций, той боли и счастья, которые ощущались волшебными существами, поэтому Блум была так недосягаема для него и непонятна. Он пошёл наперекор воле самой Вселенной привязав к себе ту, которой судьбой намечен иной путь, а потому, их не ждало ничего кроме страдания, а именно — Ада. Он открыл его своей продажей души, ведь обязан был чем-то отплатить за ту силу, которую ему дали, и, сделал из Блум заложницу собственного контракта, обрекая их жизнь на муки ради наслаждения. Пытаясь вдохнуть малейший глоток воздуха, который организм не пропускал внутрь из-за сдавленности в лёгких и болью под ребрами, Блум поползла в сторону комнаты, которую с таким воодушевлением покинула. Тело её горело неведомым огнём, а в гортани першило так сильно, словно едкий пепел оседал внутри лёгких, доверься процесс горения уничтожением тела феи. Она не сдавалась, так как знала, что никто не сможет помочь ей сейчас, а чтобы жить, она должна добраться до Ривена, ведь она так далеко ушла от него. Сбивая локти и коленки в кровь, фея огня дракона ползла вперёд, не останавливаясь ни на секунду, так как слышала, что останавливается её сердце, бьющееся с каждым ударом всё тише и медленнее. Вот этот коридор. Осталось совсем чуть-чуть, самую малость. Она уже у двери, которую открывает ногтями, ломая их и вскрикивая от боли, течёт кровь, но она не останавливает фею, которая уже находится в комнате. Она видит Ривена, который лежит на кровати и подползает ближе. Его сердце тоже бьётся очень слабо, и, он умирает во сне. Лёгкий поцелуй возвращающий к жизни. Он открывает глаза после сна, который мог стать для них обоих последним и видит её: копна рыжих волос, огромные голубые глаза, парящая фигура и лучистая кожа, под которой словно течёт Млечный Путь. Богиня. Королёва. Она пришла к нему, она примет его. Ей нужно лишь время, которое у них есть, но нужно только не уходить. -Помоги… — тихий шепот, прервавший его мысли. — Конечно. — с готовностью отвечает парень, прильнув к губам возлюбленной и начиная отдаватть свою энергию: — Моя принцесса… Люблю тебя и лишь твой голос звучит в моей голове, днём и ночью. Ты моя болезнь и я неизлечимо болен тобой, не хочу поправляться. Хочу умереть в твоих объятьях, на твоих руках, глядя в глаза, дающие надежду, диктующие правила. Ты моя и не принадлежишь никому кроме меня одного. Ты не принадлежишь даже себе самой… Фея еле сдерживалась, чтобы не стошнить от таких мерзких для неё слов, но молчала, так как они давали ей энергию, которая шла через боль. Отслонившись от него через несколько минут, Блум сказала: — Оставь меня. Больше не нужно. — Когда же ты наконец поймёшь, что твоим господином могу быть лишь я и перестанешь противиться своей судьбе. — со злостью сказал Ривен, смотря на фею. — У меня нет господина. Я свободна. — холодно ответила Блум, стараясь не смотреть на ненавистного специалиста. — Нет есть! И он перед тобой! — взревел от негодования Ривен, стукнув кулаком по находящемуся рядом столу. — Я бог этой Вселенной, хозяин всего и всех, что находятся в ней, ты — не исключение! Блум стало мерзко от этих слов, и она, поспешила отойти подальше, насколько это возможно. Он решил, что имеет власть над ней и имеет право так говорить. Гордыня была неизменной спутницей Ривена, в принципе, как и ярость, жадность, алчность, жажда власти, которые правили им как марионеткой в руках опытного кукловода. Ривен уже совершенно не осознавал того, как далеко зашёл, ведь данные тьмой силы, давали власть и возможность творить то, что душа пожелает, а желала она очень многого. Одержимость феей подталкивали творить безумства, на которые адекватный человек был не способен, но ему было плевать. — Куда же ты уходишь? Неужели так желаешь чтобы стало плохо? — с некоторой издевкой сказал он, но подходить ближе не решился. Такое расстояние позволяло им чувствовать себя нормально, а потому, парень ждал ответа, сузив глаза. — Желаю находиться хотя бы на таком расстоянии от тебя. Не забывай, что я ненавижу тебя! — бросила Блум, не совладав с эмоции, а вместе с последней фразой, в глазах Ривена вспыхнул огонь. — Я обожаю твою ненависть. Чувство того, как тьма твоего сердца касается меня испепеляя насквозь, не давая возможности дышать даже несколько секунд. Ты думаешь, что мне это неприятно, но это одно из самых пьянящих чувств, которые ты способна мне подарить, так что, ненавидь меня. Сгорая от этого чувства и сожгли им меня. Давай сгорим вместе. — с этими словами он направился в сторону Блум, которая стала отходить, а потом с криком побежала прочь от сошедшего с ума парня. Однако, стоило ей оторваться от него на достаточно большое расстояние, как сердце кольнуло, дыхание спёрло, и она упала. — Куда же ты бежишь? Не стоит. — сказал Ривен, поднимая фею на руки и смотря в её глаза. — Ты прекрасна. Вновь поцелуй, вновь ощущение отвращения накрывающее с головой и резкая боль от происходящего. Прошло несколько месяцев. Ничего не менялось и Ривен всё так же омерзительно вёл себя, не желая контролировать ни одну из своих эмоций, а наоборот, ухудшая положение всех подданных, находящихся в пределах его владений. Он стал собирать чмс них дань, а для тех, кто не мог её уплатить, он придумывал более страшную плату — семья не способных заплатить налог, должна была отдавать одного из членов своей семьи в рабство к Ривену. Разумеется, они больше не могли бы увидеть или выкупить отданного. Были и те, кто отдавал своих сыновей, дочерей для короля и бога той Вселенной, но в этот день в доме воцарялся траур, ведь такая уплата долга была равносильна смерти собственного ребёнка. Для тех кто не готов был платить и отдавать в откуп членов семей, существовал иной обряд — очищения от скверны, как его называл сам Ривен. Он состоял в том, чтобы сжечь непокорное семейство дотла, тем самым освободив их от грехов и освободив рядом живущих соседей от лицезрения греха. В один из утренних дней, когда работы не было, а крестьяне старались усердно платить выдуманные налоги, Ривен пил чай. — Я хочу, чтобы сейчас ты была со мной. — холодно и безкомпромиссно сказал парень, даже не смотря в сторону Блум, а отстраненно помешивая чай серебряной ложкой. — Нет. — отрывисто сказала Блум, уже давно решившая, что этот кошмар необходимо прекращать. Если она этого не сделает, то Вселенная уничтожится от накопившегося зла, которое давно перевесило чашу весов в свою сторону. — Перечишь мне? Хах, это так глупо. Ты же уже поняла, что будет так, как скажу я. — Не в этот раз. — в тон самому Ривену, резко отрезала фея, отходя в сторону выхода из комнаты. — Тебе снова станет плохо и ты придёшь ко мне, лишь бы не испытывать ту боль, которая накрывакт и тебя, и меня, когда мы разлучаемся. Однако, Блум для себя всё уже давно решила, выбегая из комнаты и изо всех сил преодолевая сопротивление, которое сдерживало её иине давало отойти дальше положенного от специалиста, который, в свою очередь, тоде почувствовал боль. — Вернись! — услышала она крик парня, который уже почувствовал боль от того, что фея сбежала. Только она не остановилась. Чувствуя как её сердце замедляет своё биение, она наоборот, ускоряла свой бег, чтобы уметь отбежать так далеко, что Ривен не в состоянии был бы её догнать. Она знала, что сегодня примет смерть от того, что её рдце разорвется на сотни кусочков и она захлебнется собственной кровью, но именно сейчас была готова к этому как никогда. «Больше он не будет творить зло. Если я причина всех этих бед, то пора искоренить причину» — с этими мыслями, отчаянная фея продолжала своё движение, противоположное Ривену, который уже не мог даже бежать из-за одышки и сильнейшего кашля. Они одновременно упали на пол, хватаясь за горло. Судороги пронзили тела, а сердца молили о помощи и стучали то необычайно сильно, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь чообы помочь организма ху, то очень медленно, словно сдааясь и проигрывая бой. Фея уже не в состоянии была даже ползти. Боль сковала каждый сантиметр тела, лишая возможности двигаться, а ей это было уже не нужно. Она успела добежать до сада, где когда гуляла с Валтором, ещё в первые дни её пребывания в его замке. Сейчас она лежала на траве, смотря в голубое небо, которое казалось таким безработным и безбрежным, что дарило некоторое умиротворение, которого ей так давно не хватало. Она чувствовала, как душа отделяется от тела, становясь свободной от этого мира, от этого кошмара. Слышала, как в замке кричал Ривен, умоляя её прийти, но она больше не ощущала страха и привязанности к нему. Привязанность сгорала вместе с её жизнью, душой, мыслями, которые словно чувствовали, что их больше не будет существовать, спешили проявить себя в угасающем рассудке принцессы. " Валтор… Я никогда не забуду тебя и то, что ты совершил во имя нашей любви. Прости что не успела сказать тебе так многого из задуманного, что мы не смогли быть вместе столько, сколько задумали. Нам не повезло…» — слёзы потекла из глаз Блум, которая всматривалась в небо, словно надеясь увидеть там кого-то, кто простит её и отпустит все грехи, которые она успела совершить. Кровавая королева. Богиня. Громкие названия, но сейчас, пали все чары, наложенные на этот мир тьмой, и, пред взором неба лежала измученная и худая девушка, с белоснежной кожей и просвечивающимися венами. Впалые скулы и остекленевшие глаза, в которых отсутствовал любой огонь жизни. Слегка подрагивающие, синего цвета губы и застывшая безумная улыбка, коснувшаяся их. Такой была Блум. Уже давно. Но этого абсолютно не замечал Ривен, ведь тьма окутала его рассудок, создала иллюзию, что всё хорошо, но… Его любимая была не так прекрасна как он видел в своих безумных мыслях, его замок был разрушен и лишь ветер касался обвалившихся стен, некогда цветущий сад был пустым, а цветы завяли, склонив свои головы перед дыханием смерти, витавшим в воздухе. На столе давно не было тех прекрасных яств, которые представлялись им обоим. Там были лишь разбитые тарелки и гнилые животные, от которых исходили трупные испарения. Опарыши жадно копошились в кишках и прочих внутренностях дичи, оставляя за собой белый шевелящийся след, тянущийся к чашкам и кубкам с прогнившей болотной массой. Отсутствие зеркал стало замечено лишь сейчас, ведь отражать истину было невозможно, её там не было. По коридорам валялись гниющие трупы слуг, с отрубленными конечностями которых отдали в уплату долга. Они должны были служить напитками, а потому, вокруг каждого из них была размазана лужа крови и валялись железные бокалы, покрытые многовековой ржавчиной. Всего этого больше не видела Блум, лежащая в грязном платье на земле, она видела что-то в небе. Что-то хорошее и вселяющее надежду, которой никогда не было в этом замке. Её ногти были содраны от постоянного стучания об двери, сопротивления монстру, ноги сбиты в кровь, но на больше не чувствовала боли. Слыша как разрывается от во и крика Ривен, Блум становилось легче. Она погибает, но чудовище умирает вместе с ней, а значит, хоть что-то полезное она сделает для этого мира. — Любима-ая! Блу-ум! Я умираю без… Тебя! Молю… Приди… Но Блум не собиралась приходить. Раз так многие считали её ведьмой, то должны знать, что ведьмы любят свободу, а она теперь свободна. Она умирала в Аду, созданном Ривеном. Она умирала с ним. Открыв глаза, она поняла, что находится уже не в саду, а где-то в другом месте, которого она не знает. Каменные стены на которых висели факелы, напоминали древнюю крепость. Пройдя чуть дальше, она заметила, что впереди стоит огромное зеркало, а рядом с ним какой-то человек, к которому она и направилась, чтобы узнать, где же она находится. — Извините, но… Где я? — Ты умерла. — холодно отвечает ей незнакомец, чьё лицо закрывает капюшон. — Значит, всё же это произошло… Должно быть, теперь я заслужила лишь Ад… — с горечью в голосе сказала Блум, ожидая ответа мужчины. — Ты его уже прошла. — ответил он, вводя фею в необычайный ступор. — Как… Так?.. — А ты разве не заметила, что прошла все ступени и грехи Ада? Гордыня, ярость, похоть, чревоугодие, уныние, корыстолюбие, зависть. Все смертных грехов коснулись твоего сердца, оставляя на нём неизгладимые раны. — объяснял мужчина. — Но… В чем они состояли у меня? — непонимающе спросил фея? — Гордость зависть, корыстолюбие привели Ривена к сделке с тьмой, которая повергла мир в хаос. Чревоугодие — твоя жажда крови и эмоций были постоянными и неконтролируемыми. Они привели тебя к превращению в монстра, а следом за ней шла похоть — создание гарема для утоления жажды. Уныние постоянно пребывающее в твоём сердце было неискоренимо. Ты никогда не радовадась от чистого сердца. Ярость, в которую ты ввергала специалиста была бесчеловечной, животной, звериной. Вы уже не видели иллюзии происходящего, окунувшись с головой в грехи, которые разрывали вас обоих на части. — указывал он рукой в зеркало, где были показаны отрывки из жизни Блум, когда к ней приставал Ривен, кричал, ревновал, когда она была постоянно печальна, и, когда превратилачь в монстра, постоянно испытывая голод. — Вы были в Аду, а потому, вам больше он не нужен. Вы прошли его полностью, испытав на себе всю ненависть, злость и безысходность, а теперь, приблизились к свету. — ответил незнакомец, кривая в сторону ярко сияющего прохода, которого Блум раньше не замечала. Идя в ту сторону, фея испытывала смешанные чувства, а также ужас от того, что её ждала неизвестность.