***
Мин нечасто наведывается к кому-либо лично. Он король, и люди должны сами приходить к нему, поэтому Тэхен оказался озадачен, обнаружив его в своей камере. Они друзья, но скрытая иерархия, которой все следуют, все равно остается. Тэхен знает, что тюрьма наблюдает за ним, и то, что он собственнолично ожидает своего подчиненного, вредит его и так разрушенному имиджу. - Я ждал тебя, - говорит Мин, откидываясь назад, чтобы опереться спиной о стену. Тэхен поднимает бровь, Мин улыбается, и Тэхену не нравится, как он улыбается. Дело не в том, что он не хочет, чтобы его друг был счастлив, - видит бог, все, что Тэхен делал, все, кого он убивал с их первой встречи, - все было для Мина и для того, чтобы он был счастлив, но в этой улыбке нет ни капли счастья. Она натянутая, вежливая. - Босс, - Тэхен приветствует Мина, садясь на нижнюю койку, - я бы пришел раньше, если бы знал, что ты здесь. - Все в порядке, - отмахивается Мин. - Чонгук гораздо важнее. - Зачем ты здесь? Юнги замечает, что Тэхен не опроверг его утверждение. Это не секрет, он знал это уже давно, с того самого дня, когда Тэхен пришел к нему с этими своими большими глазищами, полными незнакомых эмоций, и сказал: «Там ребенок...». Юнги отпустил его к парню без всяких возражений, потому что Тэхен не был его собственностью, потому что тогда он впервые увидел в этих глазах что-то, кроме крови и убийства. - Просто хотел поблагодарить тебя. - За что? - За защиту Чимина. Он все еще улыбается, и Тэхен хочет попросить его прекратить это. - Пустяки, босс. Хороших людей нужно защищать от плохих. - Ты думаешь, он хороший? - спрашивает Юнги. Было странно слышать эти слова от Тэхена. - Он хорошо относится к моему Кролику. Это мое определение добра, - объясняет Тэхен, проводя рукой по своим серебристым локонам. Мин замечает, что корни уже отросли. - Я имел в виду в целом! - Он напоминает мне тебя, - Юнги не понимает, комплимент это или нет. Он никогда не задумывался о том, каким видит его Тэхен. - Я думаю, что мир не был добр к нему, - добавляет Тэхен, закуривая сигару. - Значит, он плохой? - Я думаю, он тебе нравится, босс, - он берет сигару большим и указательным пальцами, выдыхая. Серое облако на секунду закрывает его лицо. - Это все, что имеет значение. Юнги кивает, перенося вес тела на ноги. Есть еще одна вещь, которую нужно сделать. - Босс, - Тэхен окликает Юнги, когда он выходит из камеры. - Да? - В следующий раз не уходи, пока он не проснется. Я слышал, как он разговаривал с Кроликом, - ему это не понравилось. По какой-то причине краешки губ Юнги приподнимаются. Ему не все равно. - Спасибо, чувак, - бормочет Юнги. - Позаботься о них обоих. Тэхен хочет окликнуть его во второй раз, но молчит. Он здесь делает только грязную работу, остальное - на Сокджине. Нельзя отвлекаться. На этот раз Юнги не зажигает свечи, а просто сидит на скамейке и ждет. Чимин сейчас появится в дверях – он знает. Он не должен этого делать, это неправильно. Они в самом разгаре гребаной войны, и что он делает? Ждет какого-то парня. Любит ли он Чимина? Он не знает. Он знает, что хочет видеть его каждый день, чувствует потребность защищать его и вызывать улыбку на его губах... но любит ли? Он не уверен. Он пока не хочет спешить. Чимин рядом с ним, он следует за ним повсюду, но Юнги чувствует, что это не из-за любви. Он видит это в его глазах – тот странный, но знакомый взгляд, который он где-то встречал. Поэтому он не позволяет себе любить, не смеет думать о том, каково любить Чимина, потому что Чимин не полюбит его в ответ, и он не хочет застрять в жалкой петле односторонней любви. Это горько. Юнги не желает думать ни о чем из этого по крайней мере сейчас. Чимин рядом с ним – вот, что важно. Об остальном он позаботится завтра. Сегодня он может просто наслаждаться присутствием Чимина. Парня не приходится долго ждать, его шаги медленные, беззвучные, легкие, как всегда, и Юнги улыбается ему и машет рукой. Чимин садится на другую скамью, непонимающе уставившись на Юнги. Это не похоже на их обычные встречи, когда Юнги даже не замечает его присутствия, пока почти все свечи не растают. Сегодня он сидит и смотрит на него своими кошачьими глазами, как будто ждал его. - Ты пришел, - тихо произносит Юнги, и Чимин не упускает огонек в его взгляде. Значит, действительно ждал. - Сегодня нас не выпускали на улицу, - объясняет Чимин, стараясь казаться равнодушным, - церковь - единственное место с большим окном. Юнги смотрит в большое окно слева: снежное покрывало устлало двор, крошечные хлопья опускаются с серого неба. - Я хочу выйти на улицу, подышать свежим и чистым воздухом и, может быть, слепить снеговика вместе с Куки, - Чимин насупился, и Юнги захотелось придвинуться поближе, чтобы зажать его лицо в ладонях. Его расстроенное лицо незаконно обворожительно. - Это место пахнет... гнилью. Ты можешь просто сказать, что пришел увидеть меня? - Почему ты так любишь снег? - Потому что это были единственные дни, когда я мог видеть улыбку Сок-и хена. Юнги рассматривает его красивое лицо: на нем появляется тень печали, и Юнги осознает, что ничего не знает о жизни Чимина. Он знает, что у него есть старший брат, а мать погибла в автокатастрофе. Все. Он не знает ни о его прошлом, ни того, почему его брат всегда такой же грустный, как и он. - Ты, должно быть, очень его любишь? - Сок-и хена? - Чимин улыбается, думая о нем. Черт возьми, он должен быть там и наслаждаться белоснежным пейзажем вместе с ним. Наверное, ему очень одиноко. - Больше жизни. Будет ли Чимин когда-нибудь так улыбаться, думая о нем? - Ты хочешь выйти отсюда, Чимин? - А можно? - с энтузиазмом спрашивает Чимин, взволнованно округляя глаза. Юнги думает, что он похож на ребенка. - Я не имел в виду сейчас, - смеется Юнги. - Когда-нибудь... до того, как растает снег. - Правда? Юнги кивает, вставая на ноги, и улыбается Чимину в ответ. Ему нравится видеть счастье на его лице, надежду... жизнь. Чимин приподнимает голову, чтобы лучше разглядеть лицо мужчины, когда Юнги приближается к нему. Пришлось совсем запрокинуть голову назад, когда Юнги подошел к нему вплотную, касаясь его ногами. - Прости, что ушел сегодня утром, - тихо говорит он, пристально глядя в глаза молодого человека. - Я не хотел, чтобы заключенные видели, как мы близки. Бля, какие ж они красивые, аж дух захватывает. - Такого больше не повторится, - обещает он, обхватив ладонями лицо парня, совершенно явно ощупывая его, ощущая теплую нежную кожу своей более холодной. Губы Чимина раскрываются в потрясенном вздохе от этого прикосновения. Юнги хочет затеряться в этих светящихся звездах. - Теперь ты не боишься прикасаться ко мне, - смущенно лепечет Чимин, мягко опуская свою руку на руку Юнги. - Потому что я позабочусь, чтобы другие боялись прикасаться, - говорит Юнги. - Я буду защищать тебя, Чимин, я сделаю тебя недосягаемым. Даю тебе слово, - обещает он, нежно поглаживая большим пальцем мягкую кожу. - А когда придет время, пока снег не растаял, я возьму тебя с собой. - Почему? - невинно спрашивает Чимин. Он видит это в его глазах. Юнги не отвечает, и Чимин тоже не настаивает, просто наклоняется вперед и кладет голову ему на живот. Он крепко зажмуривает глаза, чувствуя, как длинные пальцы старшего перебирают его волосы, осторожно дергая пряди и отпуская их. Чувство вины скручивает грудь, потому что Чимин знает... черт, он знает, как сильно Юнги доверяет ему. Это не просто доверие... это больше ... может быть, привязанность? Он знает, что с каждым днем Юнги все больше привязывается к нему. Он не знает почему, но видит это. И он знает, что однажды, когда он предаст это доверие, он сломает этого человека. Они не должны сейчас обниматься, он не должен распалять любовь Мина к нему. Это неправильно, бесчеловечно, жестоко, и ни один человек, даже самый плохой, не заслуживает того, чтобы его так обманывали, но он все равно делает это. Разве не по этой причине Квон выбрал его из всех кандидатов? Они никогда не просили его напрямую, но Чимин знал, что и Квон, и Тэмин ожидали, что он соблазнит Мина. Чимин красив, у него феминные, но харизматичные черты лица и потрясающе невинные глаза. Чимин не отрицает своей красоты, он и раньше использовал ее в своих целях. Он не гордится этим, но, как говорил Квон... это для большего блага... верно? Его сердце будет разбито во имя добра. Более безопасный мир в обмен на разбитое сердце... звучит как честная сделка…***
[Флешбэк] Чимин молча сидел на кровати Хосока, глядя в окно. Шел снег, но он не мог попасть на улицу, не пройдя мимо гостиной и не получив еще больше порезов и синяков. Он вздохнул и снова посмотрел на Хосока, тщательно промывавшего порез Чимина на голове. Глаза хена блестели, несмотря на то, что это не он пострадал. Мне больнее, когда больно тебе. Чимин вздохнул, когда одинокая слеза скатилась по лицу хена, затерявшись в дрожащих губах. Еще несколько секунд, и парень разрыдается. - Хен. Я действительно в порядке, - Чимин попытался успокоить его, но это вызвало еще больше слез. Он просто хотел, чтобы Хосок перестал винить себя. То, что их отец был вечно пьяным ублюдком, не было его виной. Сегодняшний вечер начинался хорошо. Они провели его за просмотром нетфликса с Сок-и хеном, укутавшись одним одеялом и уплетая домашний попкорн, а потом, когда ветер стих, решили построить снеговика. Но тут открылась входная дверь, и появился их отец, от которого несло алкоголем и сигаретами. Хосок не успел затолкать Чимина обратно в комнату, как тот схватил младшего за волосы и повалил на пол. Бедный мальчик закричал от боли, ударившись головой о кофейный столик, и Хосок никогда в жизни не ощущал себя таким беспомощным. Застать Чимина в порезах и синяках - это одно, но видеть, как его избивают у него на глазах - совсем другое. Он почувствовал небывалое отвращение к себе: что за хен был таким слабым и жалким? Что за хен не мог спасти своего младшего брата? Он пытался. Он правда пытался остановить отца, но тот был больше и сильнее. Держать Хосока за руку и одновременно пинать Чимина в живот было для него сущим пустяком. Хосок знал, что если будет умолять, то мужчина только сильнее изобьет Чимина. Он знал это, потому что постоянно был вынужден наблюдать эту картину. Хуже всего то, что он понятия не имел, за что их бьют, а отца даже не должно было быть в городе на этой неделе. Хосок тяжело вздохнул, глядя на синяки на животе младшего, его красивая кожа теперь была покрыта багровыми и фиолетовыми отметинами. По крайней мере, ничего не сломано. - Прости меня, Чим. Чимин наклонился, чтобы опереться лбом на плечо хена, морщась от боли. Черт, так больно, но он не должен плакать. Нет, это просто опустошило бы Сок-и хена. - Ты не виноват. Так они простояли несколько минут. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь сопением Хосока и тяжелым дыханием Чимина. - Хен? - Хосок что-то промычал в ответ. - Не думаю, что смогу заснуть сегодня. Даже если бы он мог не обращать внимания на боль в животе и голове, удушливый комок в горле и тяжесть в груди не дали бы ему уснуть. - Ты хочешь выйти, Чим? - Но папа… - Прошел уже целый час, - объяснил Хосок, вставая и направляясь к шкафу. - Я уверен, что соджу вырубило его. - Он бросил куртку в сторону Чимина. - Вот. Надень мою. Чимин верил, что несправедливый мир не так жесток, как некоторые думают, иначе он не благословил бы его Хосоком. Сок-и хен был его ангелом-хранителем, его опорой, его героем, его всем. Он заставлял его счастливо смеяться в ночь, разрушенную отцом, чувствовать себя любимым и желанным в ночь, когда его избил человек, который должен был стать его героем. Для Чимина Сок-и хен был больше, чем старший брат… Он был отцом, которого у него никогда не было.***
- Ты можешь перестать ерзать? Ради бога, я пытаюсь спать здесь, - Чимин наконец срывается, прежде чем в отчаянии схватиться за волосы. Он уверен, что уже миновала полночь, но Чонгук не переставал метаться в своей постели, из-за чего дешевая двухъярусная кровать постоянно скрипела и тряслась. - Прости, - бормочет Чонгук, когда перестает трястись. Чимин хочет снова заснуть, но боль в голосе сокамерника заставляет его разлепить сонные глаза. - Ты в порядке, Куки? - осторожно спрашивает он. - Да. Прости. Не обращай внимания. Прости. - Звучишь не очень. - Просто... просто... - он замолкает, видимо, перебирая мысли. - У меня болит спина. Чимин хмурится. Это не в первый раз. В последние недели он заметил, что у Чонгука всегда болит спина, ноги или руки. - Куки? Кто-нибудь причиняет тебе боль? - Нет, - Чимину не нравится, как быстро младший отвечает, почти паникуя. - Просто... упал с лестницы. Чимин моргает быстрее, морщины на его лбу становятся глубже. Единственное место, где есть лестница, - это вход в церковь, и он знает, что Чонгук туда не ходит, потому что Мин всегда внутри. Их камера находится на первом этаже, как и у Тэхена... чушь. - Я могу сделать тебе массаж. - Нет, хен, спасибо. Я в порядке. Чимин хочет задать еще один вопрос, заставить мальчика сказать правду, но сдерживается. Зачем кому-то обижать Чонгука? Тэхен выставит их головы на всеобщее обозрение, если они посмеют прикоснуться к нему. Наверняка ничего особенного. Чимин накрывается одеялом и снова закрывает глаза. Он слышит неровное дыхание Чонгука. Завтра он попросит Тэхена заняться этим.