***
*Перед главой есть картинка: https://pm1.narvii.com/6425/87ded82d51f844e7bd09792c637cea3388b3e029_hq.jpg Чимин с удивлением понимает, что проснулся не от собственных стонов. Он догадывается, где источник этих тихих плаксивых всхлипов, поэтому пинает одеяло и выбирается из постели, дрожа от холода, заползающего под одежду. Растерянно нахмурившись, он смотрит на трясущегося и потного Чонгука, по лицу которого стекают ручьи слез. Он крепко сжимает простыни руками с побелевшими от напряжения костяшками и прерывисто дышит, так что Чимин задается вопросом, как Чонгук сам от этого не проснулся. По страдальческому выражению лица видно, что мальчику снится кошмар. Чимин не знает, как успокоить Чонгука, ведь обычно это ему снятся кошмары, обычно утешают именно его, а теперь придется взять на себя новую роль. Стоит ли его разбудить? Или обнять мальчика так же, как обнимали его самого Чонгук и Хосок? Краем глаза он замечает, что солнце уже выглянуло из-за горизонта, - значит, скоро их поведут на завтрак, поэтому он решает разбудить парнишку. А потом он сможет его обнять. Он осторожно протягивает руку, чтобы потрясти его за плечо, но, наморщив лоб, останавливается от вида чего-то темного: четыре явных красных рубца, похожие на следы от пальцев. Какого хуя? Он уже давно не разговаривал с мальчиком и тем более не интересовался его самочувствием, слишком сосредоточившись на своем задании и попытках заглушить бесполезные чувства, которые теперь были ни к чему. Впрочем, это открытие не было сюрпризом - еще до происшествия с Му с мальчиком происходило неладное, и Чимин намеревался спросить у Тэхена, но так и не спросил. Он осторожно оттягивает ворот, чтобы разглядеть порезы. Что-то подсказывает ему, что ниже будет еще больше порезов, и от этой мысли просто воротит. Как он мог пропустить такое? Они же сокамерники, черт возьми. Чимин вздрагивает, когда Чонгук резко распахивает глаза, вздыхая. Парень хлопает Чимина по руке и садится, схватившись за воротник, чтобы скрыть синяки. - Чимин, какого хрена? - Откуда они у тебя? - Чимин игнорирует Чонгука, требуя ответа. - Кто «они»? - Спускайся ко мне прямо сейчас, Чонгук. От напряжения в воздухе Чонгук, кажется, может задохнуться. Взгляд Чимина не терпит возражений. Бежать некуда, и судя по всему, Чимин, если потребуется, потащит его вниз силой. Он никогда не видел его таким серьезным: сведенные вместе брови, сжатые в тонкую линию губы. Поэтому он медленно спускается по лестнице, все еще вжимаясь пальцами в рубашку. - Покажи, - требует Чимин. Он неодобрительно хмыкает, когда младший качает головой. - Либо ты сам мне покажешь, либо мы сделаем это по-другому. Хочешь, чтобы я тебя раздел? Потому что я могу. Чонгук резко втягивает воздух, трясущимися пальцами расстегивает рубашку и закрывает глаза, услышав потрясенный выдох Чимина. Он и сам знает, что это ужасно. Чимин приподнимает верхнюю часть формы Чонгука и разворачивает его за плечо, осматривая спину, которая находится в еще худшем состоянии. Десятки шрамов усеяли кожу. Старые. Новые. Что бы это ни было, это продолжалось уже долгое время, а он абсолютно не знал об этом. Некоторые порезы еще свежие: алые и кровоточащие. Должно быть, они сильно болят, но мальчик не дрогнул, когда рука Чимина аккуратно коснулась ран. - Кто это с тобой сделал? - Чимину не нужен ответ, потому что знакомая буква на груди мальчика кричит о правде. - П-почему? - Все нормально, Чим, - шепчет Чонгук, пытаясь снова натянуть рубашку, чтобы скрыть шрамы. Чимин знает, что все не нормально. Младший даже не смотрит на него. - Ответь на мой вопрос, Чонгук. - Почему я должен отвечать тебе? Какого хера? - Я беспокоюсь о тебе, малыш. Твое тело... изрезано. Чонгук хмурится, прежде чем поднять голову и безжизенным взглядом уставиться на Чимина. - Я знаю. - Я думал, он любит тебя. Чонгуку нужно несколько секунд, чтобы успокоиться. Черт. Он знает, что это был Тэхен. - Он любит. Просто ему нравятся... ну типа... всякие штуки. - Мне поебать, что ему нравится. Скажи мне, Чонгук... - Чимин хватает его за подбородок, чтобы не дать ему отвернуться. - Посмотри мне в глаза и скажи, что тебе тоже нравится. - Мне... мне, - заикается Чонгук, чувствуя, как паника медленно нарастает в его груди, а сердце бешено скачет, пока он продолжает смотреть на старшего огромными глазищами, - мне... Чимин... мн… - почему он не мог произнести те слова, которые твердил себе все эти месяцы? Это всего лишь два слова: мне нравится. Он повторял это снова и снова, но не мог произнести вслух. Физически невозможно лгать, глядя в эти темные глаза. - Я его убью, - шипит Чимин, отпуская лицо Чонгука и делая шаг назад, чтобы прислониться к стене. Сейчас ему это необходимо. - Я его нахрен разорву. - Чим, пож... - фраза Чонгука теряется в громком звуке гудка. Никогда в жизни он так не боялся открывающихся дверей. Чимин уходит, прежде чем Чонгук успевает остановить его. Пот струится по всему его телу, словно Чонгук оказался посреди пекла. Ноги отказываются держать его, он сворачивается в клубок, а пугающие мысли продолжают наслаиваться, как каменный обвал. Он нервно вздрагивает, когда слышит громкое рычание. Он облажался. Он пиздец как облажался. Огонь вспыхивает в прищуренных глазах Чимина, когда Тэхен зовет его «сладкие щечки» и машет рукой, выглядя, на его взгляд, чересчур счастливым и выспавшимся. Как он смеет спокойно спать, когда его вроде как возлюбленный не может сомкнуть век без кошмаров, моментально напрыгивающих на него, стоит лишь закрыть глаза? Он резко заносит руку, как только подходит к нему. Пощечина звучит словно хлопок, заглушая весь шум в помещении. Все поворачиваются, наблюдая редкую сцену того, как страшно известному серийному убийце дают затрещину. - Ах ты сукин сын! - рычит Чимин. Ему плевать на то, что он закатывает сцену. Плевать, что Тэхен может разорвать его за секунду. Все, что его волнует, - это ранить его и дать ему понять, какой он отброс. Тэхен отворачивает лицо от удара - хотя это была обычная пощечина, она болела так, будто ему врезал кто-то сильный и могущественный, а не этот маленький разъяренный паренек перед ним. Красная отметина начала проступать на коже. Он поворачивает голову и смотрит на Чимина в неверии и гневе: как он посмел поднять на него руку? Чимин снова заносит руку. Несмотря на пульсирующую боль в ладони, он все еще не удовлетворен. Сильная хватка вокруг запястья останавливает его от нового удара. - Какого хуя ты творишь? – зло шипит Сокджин, глядя на охранников, которые размышляют, стоит ли им вмешиваться. - Пусти блядь, - Чимин сплевывает, пытаясь вырваться из рук старшего. – Пусти, позволь мне убить этого ублюдка. - Может, поговорим в более уединенном месте? - Чимин ни с чем не спутает этот мягкий, но глубокий голос. Юнги хватает его за руку и тянет в камеру Тэхена, жестом приглашая остальных следовать за ними. Тэхен прислонился спиной к стене, встав перед Чимином и сложив руки на груди, глядя на Юнги, который все еще пытался сдержать разъяренного Чимина. - У твоей сучки должна быть веская причина, иначе клянусь всеми богами, в которых не верю… - Этот ублюдок, блядь, издевается над Чонгуком, - Чимин кричит. Он понимает, что устраивает истерику, которую все слышат. Он знает, что надзиратели могут вмешаться, заступиться за Тэхена и снова бросить его в яму, но если он не может победить его физически, то попробует воспользоваться своим визгливым голосом. - Да ты обкурился, - говорит он Чимину, прежде чем взглянуть на остальных. – Он же под кайфом. - Чимин, ты, вероятно, что-то неправильно понял, - пытается успокоить его Сокджин, поскольку Юнги, похоже, не в состоянии подобрать правильные слова, никого не задев. - Тэхен любит этого мальчика. Чимин усмехается: - Любит? Больше похоже на одержимость. Безумие. Он использует ребенка, чтобы удовлетворить собственные грязные нужды, - он вырывает свою руку из хватки Юнги. - Я видел его тело, и меня чуть не стошнило. Сокджин хмурится: - О чем он говорит? Тэхен выгибает бровь, медленно осознавая, о чем говорит Чимин: - Да ладно тебе, Чимин. Пора взрослеть. Это же просто… - Это просто что? - срывается Чимин. - Не смей говорить, что это просто блядский кинк, потому что я клянусь, что вырежу свое собственное имя на твоем прекрасном личике, ты, коварная сука. - Моя и моего Кролика сексуальная жизнь - не твое, блядь, дело, - Тэхен невозмутимо смотрит на Чимина, стиснув зубы. Если бы это был кто-то другой, охрана бы уже пыталась оттереть его кровь. Он заставляет себя сделать глубокий вдох. Черт, не убивай его. - Ты издеваешься над ребенком и манипулируешь им, так что это мое, блядь, дело, уебок. - Это не издевательство, если ему нравится. - Какая неожиданность, но ему не нравится. - Я люблю его, Чимин. Остановись, пока я сдерживаюсь, - Тэхен уже закипает. Ему приходится собрать каждую крупинку самообладания, чтобы не наброситься на Чимина прямо здесь и сейчас. - Что? Меня тоже заклеймишь, как гребаную лошадь? - кричит Чимин, краснея от гнева. - Мальчик страдает от боли. Он засыпает, изматывая себя плачем… - Заткнись, - Тэхен кричит в ответ. - ...и даже тогда кошмары... – Чимин теряет воздух, когда Тэхен внезапно прижимает его спиной к стене, стискивая подбородок до хруста и приставляя что-то острое и холодное к его горлу. - Я же сказал тебе заткнуться нахуй. Паника в глазах Юнги говорит, что это нож. Он видит, как Сокджин и Юнги открывают рты, но не может разобрать ни слова из-за страха, затуманившего разум. Но Чимин знает, что не может проявить слабость, он не может отступить и сдаться, потому что... черт ... сломленный ребенок в его камере не заслуживает этого. Он слишком чист и невинен для такого дерьма. Поэтому он наклоняет голову, чтобы посмотреть в глаза Тэхену, хотя это маленькое движение открывает горло для лезвия еще больше. Один взмах - и он истечет кровью до смерти. Страх пробежал по всему телу, однако не добрался до лица. - Ну продолжай, если осмелишься. Рука Тэхена трясется от желания перерезать ему горло. Уже появилась слабая полоска, а немного больше давления и… Это не из-за неуважения к нему и не из-за жажды крови. Это потому, что он не хочет слушать, он не хочет слышать эти слова. Но он уверен в себе... он же уверен? Тогда почему он злится, вместо того чтобы просто отмахнуться? Почему он так чертовски напуган? - Тэхен, пожалуйста, - тихий высокий голос заставляет его крепче сжать нож, оторвать взгляд от Чимина и перевести его на Чонгука, неловко стоящего в дверях. - Не делай ему больно. Тэхен послушно отходит от Чимина, выпуская нож из пальцев. Он не может убить единственного друга своего Кролика прямо у него на глазах. Вина сжимает его сердце, когда Юнги подхватывает парня, которому он только что угрожал. - Малыш, о чем он говорит? - спрашивает Тэхен, и даже для самого себя он звучит испуганно. Чонгук дрожит. Блядь. Его трясет, слезы навернулись на глаза. Ему не нравится, когда мальчик плачет. - Неважно, Тэ, - отвечает Чонгук. Хотя голос его звучал спокойно, он обхватил себя обеими руками, дрожа от страха и шока. - Скажи мне, что ты этого хотел, малыш. - Ты же знаешь, что хотел. - Тогда скажи мне, Чонгук, малыш, пожалуйста, я умоляю тебя, пожалуйста, скажи мне, что тебе не снятся кошмары и что тебе не больно. Что ты тоже этого хочешь. Скажи, что ты меня не боишься, - его голос срывается. У Чонгука все на лице написано. Сомнения, поиск убедительной лжи. Стало слишком тихо, чересчур тихо. Он усмехается. - Ты и врать-то не умеешь. Тэхен медленно вздыхает, наблюдая, как Чонгук открывает и закрывает рот, но не издает ни звука. Удивительно, что он до сих пор стоит на ногах. - Ты солгал мне, Чонгук. Как иронично. -Нет, я... я не... то есть... Я... я не знаю, Тэ. Не знаю. - Ты сделал из меня ебанутого насильника, - Тэхен кричит, и Чонгук отступает. Лицо побледнело, а глаза готовы вылететь из орбит. Он действительно боится его. - Нет, - Чонгук отчаянно трясет головой, из глаз прыскают слезы. – Я же разрешил тебе. - И это должно помочь мне почувствовать себя лучше? - спрашивает Тэхен. - Почему ты солгал мне? - Ты этого хотел. Как я мог отказать? - Почему нет? - Потому что ты защищал меня, - бормочет он, опустив глаза. Тэхен прикрывает веки, как будто ему больно, медленно осознавая смысл этих слов. Он не сказал: «я сделал это из-за любви» или «я сделал это ради тебя». Нечестно. - Ты никогда не говорил «я люблю тебя». - Я… - Ты никогда не любил меня, - Тэхен открывает глаза. - Я был всего лишь щитом. - Малыш, не говори так, - Чонгук икнул, все его тело затряслось, пока он пытался проглотить слезы. - Я просто... мне просто нужно было как-то отплатить тебе за то, что ты меня защищаешь. «Почему ты не можешь сказать, что сделал это для меня?» «Просто скажи, что ты сделал это для меня». - Что я такого сделал, что ты так низко обо мне думаешь? Что заставило тебя потерять всякое уважение ко мне? - Тэхен сам себе тоже кажется побежденным. - Что я сделал, чтобы заслужить это? - Остановись. Прекрати, Тэ. Пожалуйста, - голос Чонгука срывается, и почему-то его безмолвный плач намного хуже слез или крика. Его глаза заполнила слишком великая для его возраста печаль. - Тогда скажи, что любишь меня, малыш. - Я люблю тебя, - Чонгук даже не колебался ни секунды, отчаянно пробормотав эти слова впервые. Тэхен качает головой: - Я тебе не верю, - он делает шаг назад, когда Чонгук приближается к нему. - Нет. Я люблю тебя. Я у тебя в долгу. Понимаешь... черт, Тэхен, пожалуйста, позволь мне объяснить. Пожалуйста, - умоляет мальчик, пытаясь сжать рукой ткань рубашки Тэхена. Тэхен откинул его руку, прорычав: - Не смей меня трогать, мать твою. - Тэ… - Отъебись от меня. - Нет, - Чонгук снова пытается схватиться за него. Трясущиеся руки нервно скользили по его груди и плечам. - Ты не можешь так поступить со мной, Тэ. Ты не можешь бросить меня. - Уходи. - Прошу, Тэ, - он умоляет. – Меня убьют. Меня разорвут на куски. Я умру. Пожалуйста, Тэ. Пожалуйста. - Отъебись нахуй от меня, Чонгук. - Я обещаю, что полюблю такое, пожалуйста. Я буду вести себя хорошо. Мне будет лучше. Я позволю тебе делать что угодно с моим телом. Не бросай меня. Тэхен, не контролируя себя, толкает мальчика, отчего тот падает на пол. Чонгуку больно. Бля. Ему больно, он плачет, и Тэхену просто хочется схватить его, прижаться к нему и осыпать любовью и извинениями, но… Он солгал. Он превратил его в насильника. Он превратил его в чудовище. Чонгук смотрит на него с чем-то похожим на осознание предательства, вытирая лицо тыльной стороной ладони и пытаясь подняться на ноги. - Уходи, - Тэхен наполовину умоляет, наполовину приказывает. Это больно. Это чертовски больно, и когда Чонгук уходит, он чувствует, что его сердце разбивается на две части. Может быть, его крестовый поход не был таким уж священным. Черт возьми, он действительно любил мальчика. Это нечестно.***
[Флешбэк] Юнги полный идиот. Юнги ненормальный. Он дурак. Или дураком был Сокджин. Юнги не мог поверить, что Сокджин действительно сделал его наркокурьером. К счастью, хотя бы не заставлял глотать запакованную в презервативы наркоту. Нет, ему сказали, что он еще не дорос до такого, да и ему все равно нельзя выезжать за пределы страны. Но это его от работы не освободило – он должен был доставлять наркотики в пределах Сеула, нацепив пакеты с ними на себя. Он был слишком симпатичным для подозрений и больше походил на популярного университетского мальчика-цветочка, а не на гребаного наркокурьера. Это было его первое задание. Ему дали пакет с наличными и адрес, где он должен был обменять его на десять пачек кокаина. Это должно быть легко, правильно? Просто отдать деньги и забрать товар. Но это не было легко. Он понял, что попал, в тот момент, когда мужчина вдвое больше завел его за руку в не совсем обычную гостиную, в которой запах чего-то сладкого перемешивался с душком металла и химикатов. Комната выглядела по-холостяцки: сломанный телевизор и уродливый зеленый диван, пустые банки из-под соджу и коробки из-под пиццы, разбросанные по всему полу. Внутри находились еще семеро мужчин, и по крайней мере двое были в стельку пьяны. Их глаза покраснели, и нечто, что точно не было обычной сигаретой, свободно болталось у них во рту. Чем дальше он заходил, тем сильнее ощущал запах огня, пепла и дыма. Это была какая-то дурь из разряда марихуаны, перебивающая вонью сладкий запах в комнате. Юнги неловко стоял, пока они пересчитывали деньги. Если не учитывать шуршание купюр, было слишком тихо. Во рту стало сухо, как в песочнице летом, и вскоре подкатил приступ тошноты. Как, черт возьми, его занесло в гребаный наркопритон? - Снимай одежду, - сказал человек, пересчитывающий наличные, складывая все обратно в сумку. Юнги втянул воздух, задержал его и выпустил через пару ударов сердца, прежде чем, наконец, ухватился за край своей черной мешковатой толстовки, приподнимая ее. Они глазели друг на друга. Ему стало не по себе. Ему не нравилось, как они пялятся на его тело, и не нравились слова, слетевшие с губ другого мужчины: - Остальную тоже снимай. - В-вы... в-вы можете обмотать их вокруг моего торса, - он запинался, бессознательно прикрывая грудь тканью, которую зажал в руке. Что-то было не так. - Это был не вопрос, - рычание заставило Юнги вздрогнуть и отступить на шаг. - Я обещаю, что меня не поймают. Просто обвяжите вокруг торса. - О, детка, мы не поэтому попросили тебя раздеться, - произнес другой мужчина, споткнувшись, пока вставал на ноги. Мужчина казался огромным, и Юнги сделал еще один шаг назад. Его рот открывался и закрывался, как у рыбы, которую вытащили из воды, но слова не выходили. Он знал, что это значит, и не хотел этого. - Ты тоже часть оплаты. Какого хрена? Это неправильно. - Раздевайся прямо сейчас, мать твою. - Будь хорошим мальчиком. - Это не займет много времени. - Просто... Просто отдайте мне наркотики, - у него задрожали руки, и он изо всех сил старался не разрыдаться. - П-пожалуйста. Мужчина цыкнул, раздраженно выгибая бровь. Юнги знал, что его поимеют как в прямом, так и в переносном смысле. Он был в явном меньшинстве. Это знание только усиливало тревогу. Он не даст им того, чего они хотят. Его мать умерла не для того, чтобы он пошел по ее пути и продал свое тело за долбаные наркотики. Поэтому он побежал, не оглядываясь, накинув свою толстовку, как только вышел за пределы помещения. Они не остановили его или, возможно, не ожидали, что он побежит. Потому что кто в здравом уме оставит и деньги, и кокаин? Юнги совсем не хотел возвращаться. Что он скажет боссу? Я бросил деньги, потому что испугался члена? Может быть, ему следовало позвонить Сокджину или вернуться и поговорить с этими людьми. Стоя перед своим грозным боссом, которого все называли «Чопок»*, он осознавал, что совершил ошибку. Он чуть не умер. Капелька холодного пота сбежала по его лицу, но он был слишком напуган, чтобы поднять глаза на человека, который бросился на него, как разъяренная собака, и ударом ноги в живот отправил его на пол. Когда он начал колотить, пинать, бить, все, что мог сделать Юнги, - это свернуться калачиком, пытаясь защитить лицо и голову. Сколько бы он ни кричал, ни плакал и ни умолял, его босс никогда не останавливался, это только еще больше разжигало его гнев, в потоке которого выливались всевозможные оскорбления, вызывавшие новые слезы на глазах. Юнги не знал, как долго продолжалось избиение, он помнил только последний удар, а потом чужая рука сдавила ему горло, перекрывая дыхательную трахею мертвой хваткой. - Мне плевать, что ты будешь делать. Ты заберешь кокаин, даже если придется раздвинуть ноги и стать шлюхой. У тебя есть час. Мужчина ушел, и все, что Юнги ощущал - это боль и страх. Все болело, и он не мог даже пошевелиться без слез. Его били и над ним издевались всю жизнь, но эта боль была намного хуже, чем все, что он когда-либо чувствовал. Теперь драки в школе казались дурачеством. Он не знал, сколько времени пролежал в луже собственной крови до того, как чьи-то мягкие руки под коленями и на талии легко приподняли его. Прикосновение было нежным и безопасным, и он позволил себе погрузиться в него. Не потребовалось открывать глаза, чтобы понять, что это Намджун, потому что мужчина ласково успокаивал его. - Я н-не хочу туда возвращаться, - прошептал Юнги умоляюще, пока слезы продолжали течь по лицу... - Об этом не беспокойся, - пробормотал Намджун как можно мягче, осторожно опуская его на кровать. - Я позабочусь об этом, - он натянул одеяло на свернувшегося клубком мальчика. - Просто оставайся здесь и не двигайся. Мне нужно сделать пару звонков сейчас, но я скоро осмотрю тебя, хорошо? Юнги было слишком больно, чтобы дать какой-либо ответ, кроме легкого кивка. Ему хотелось упросить Намджуна остаться: останься со мной, мне страшно, все болит. Но он лишь прикусил язык. Боже. Как же он скучал по маме. Прим.пер.: насколько я поняла, "чопок" - это какое-то сленговое название мафии, но буду рада, если знающий человек пояснит.