***
Темно, но на этот раз Чимин не возражает. Рука, обнимающая его, приносит покой, которого он давно не чувствовал. Грудь Юнги поднимается и опускается, соприкасаясь с его спиной, и они дышат в унисон. Ему больше не холодно. Юнги приятно согревает. Он слышит, как бьется сердце Юнги. Ему это нравится. Это как музыка, от которой хочется танцевать и летать. Чимин знает, что это лишь затишье. Но ничего страшного. Теперь можно притворяться, что бояться нечего, что вокруг только солнечные лучики и добрые люди. Можно верить, что надежда еще есть, что после всего этого он сможет остаться собой. Сегодня все хорошо. Благодаря Юнги. - Чимин? - М? - Ты не хочешь рассказать мне, что с тобой происходит? Если бы это был кто-то другой, Чимин бы рассердился из-за испорченного момента - он просто хочет слушать тишину и тонуть в ощущении тонких пальцев Юнги в его волосах. Но это Юнги, и его глубокий голос успокаивает и умиротворяет так же, как и тишина. Только одного его голоса достаточно, чтобы словить кайф. Он будет скучать по этому. - Неважно, - шепчет Чимин, уставившись в никуда. - Это важно, потому что тебе больно, - Чимин берет большие руки Юнги, лежащие у него на животе, и начинает играть с ними, сгибая и выпрямляя их обратно. – Малыш? - Не заставляй меня говорить об этом. - Ты не можешь страдать в одиночестве, Чимин. - Если я заговорю... если позволю своему разуму думать об этом, Юнги, это станет реальным. Это нереально, пока я не говорю об этом. - Боль никогда не пройдет, если ты не посмотришь ей в лицо. Чимин тяжело вздыхает, закрывает глаза и сжимает кулак Юнги своими пальчиками. - Это... это кошмары. - Какие? - Страшные. - Расскажи мне. Открыться, сдаться и позволить другому собрать его осколки вместе звучит очень заманчиво. Черт возьми, он должен быть жестким, ему же надо проникнуть в гребаную мафию, но... но Юнги... Юнги – это словно безопасный дом. Он не будет осуждать. Он просто волнуется. Он просто хочет сделать его счастливым. Так что же плохого в том, чтобы поделиться своими страхами и болью до того, как станет поздно? - Я... я не хочу убивать людей, - бормочет Чимин, перекатываясь на бок, чтобы зарыться лицом в грудь старшего, сжимая ткань его рубашки. - Красное. Все настолько красное, что я не могу дышать. - Тогда не убивай. - Это не так просто. - Это просто. Позволь мне делать это за тебя, малыш. Чимину хочется рассмеяться. Если бы только он знал, что один из тех, кого он должен убить, - это сам Юнги. Может, не буквально, но все же то, что он собирается сделать, ничем не отличается от убийства. Его это тоже ранит. Когда миссия начала ранить? - Я чудовище, - он издает сухой смешок. - Почему ты так говоришь? - Не могу поверить, что у меня хватает наглости жаловаться на кошмары после убийства людей. - Людей, которые заслужили смерть. - Это не меняет того, что я убил их. Хуже всего то, что, несмотря на удушающее чувство вины и ужасные кошмары, я не изменюсь и буду поступать так снова и снова, если придется, - объясняет Чимин. - Это делает меня чудовищем. - Малыш, если ты чудовище, тогда я тот, кем меня называл Чонгук. Да. Но я все еще люблю тебя. Юнги прижимает Чимина к себе, чувствуя, как дрожит его маленькое тело. Он знает, что слова не помогут ему почувствовать себя лучше. Они никогда не действовали на него. Никакие «все в порядке» и «ты не сделал ничего плохого» не смогут заглушить вопль сознания. Оно вопит, кричит и поедает тебя заживо изнутри, так что он лишь сильнее сжимает свою хватку, потому что это все, что он может сделать, это единственный способ показать Чимину, что он не должен проходить через это дерьмо в одиночку. Он помнит, как впервые убил человека. Внутри синего контейнера сидел мужчина, привязанный к стулу. Юнги до сих пор не знает, как он выглядел - Сокджин закрыл лицо жертвы. Сокджин холодно сунул ему в руки глок и сказал застрелить его. «Ты не сможешь выжить в этом мире, если не можешь убивать». Он помнит, что его трясло. Он помнит, что начал плакать, когда Сокджин прижал свой пистолет к его виску. - Убей его или я убью тебя. Лучше я убью тебя сам, чем позволю другим добраться до тебя. Он заплакал еще сильнее. Мужчина тоже плакал. Он умолял. Мужчина тоже умолял. Рука Сокджина не дрогнула. «Вот как устроен этот мир, Юнги. Либо ты, либо тебя. Тебе надо это усвоить». Он не мог... он действительно не мог ... наркотики - это одно, но это... мужчина умолял. У него были дети. Жена. Они ждали его возвращения. Как он мог разрушить семью? Как он мог отнять жизнь? Он был чьим-то мужем. Чьим-то отцом. Чьим-то сыном. - Пожалуйста, не заставляй меня, - он заплакал еще сильнее, когда услышал щелчок предохранителя. Сокджин не шутил. От этого никуда не деться. Он не хотел убивать. Но он не хотел умирать. По крайней мере, сейчас. Может быть, после… Он крепче сжал пистолет. Это произошло за долю секунды. Громкий стук, эхом отдающийся внутри контейнера, а затем - ничего. Полная тишина. Юнги не мог поверить, что смерть такая быстрая. Одна секунда. Человек умер. Он убил человека. Юнги услышал крик, громкий крик, когда пистолет выскользнул из его дрожащих пальцев, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что крик выходит из его собственного горла. Человек был мертв. Он убил его. Убийца. Это было нечестно. Он на это не подписывался. Он вдохнул, когда острая боль обожгла его лицо, а голова откинулась в сторону от силы пощечины. - Возьми себя в руки и перестань быть таким жалким перед своими людьми. Человек был мертв. Как он мог вести себя спокойно, когда это разрывало его изнутри? - Блядь, перестань плакать. Сокджин снова стал холоден, и ему это не понравилось. Ему нужны были объятия, щит. Чтобы кто-то сказал ему, что все будет хорошо. Хуже всего было то, что он знал, что Сокджин прав. Он был просто жалок. Он не мог. Он не мог сдержать рвущиеся из горла рыдания и знал, что единственное, что помогло ему выйти из контейнера с бесстрастным лицом, - это сахаристые таблетки, которые Сокджин сунул ему в рот. Таблетки были отличными. Он плыл в пустоте. Онемевший. Только когда они вернулись в его комнату, взгляд Сокджина смягчился, и он заключил его в объятия. Он сказал ему, что Юнги может плакать и быть слабым, когда они одни. Что он будет тем хеном, которого у него никогда не было, когда они наедине. Сокджин сказал ему, что этот человек насиловал старшеклассниц и заслуживал смерти. Что пистолет, который он приставил к виску, был не заряжен. «Я никогда не причиню тебе вреда, Юнги». Юнги было плевать. Островок оцепенения был гораздо более привлекательным, чем волна сладкой лжи. Он жаждал большего.***
[Флешбэк] Пятнадцатилетний Тэхен мог только сидеть и ждать. Веки открывались и закрывались каждые несколько секунд, и он не мог оторвать глаз от жеребца ростом в шестнадцать ладоней. Теперь он лежал на мокрой земле, его живот поднимался и опускался. Было ясно, что ему больно. Светоч был королем. Он всегда держал голову высоко и гордо, его мягкая и длинная грива развевалась на ветру, когда он скакал в океане зелени. Он шел уверенно и изящно. Он был быстрым и красивым. Тэхен его очень любил. Его испуганное фырканье всякий раз, когда он видел кошку, было милым, и Тэхен обожал, когда он утыкался носом в его ладонь или в голову. Тэхен знал, как ездить на лошади, но никогда не ездил верхом на Светоче. Он был не просто конем, он был его другом. Он знал, что Светоч любит его так же сильно. Всякий раз, когда он входил в конюшню, Светоч скакал к нему, будто он чувствовал его присутствие, и у Тэхена всегда были припасены кубики сахара в ладонях для его единственного друга. Светоч был его другом. Он должен был резвиться, а не лежать на грязной земле конюшни, глядя на него своими огромными глазами, полными боли. Его хриплое дыхание выдавало всю его боль, но Светоч молчал, слишком гордый, чтобы пускать слезы или скулить. Оставался королем до конца. Тэхен перевел взгляд на своего отца, сидевшего в другом конце конюшни и державшего на руках девушку, которой едва исполнилось двадцать и которая абсолютно точно не была его матерью. Тэхен предупреждал ее. Он просил ее не ездить верхом на Светоче, были ведь и другие лошади. Она могла бы выбрать любую, но захотела именно его, и отец позволил ей, хотя знал, что его сын категорически против этой идеи. А его король не привык к людям, его король ненавидел, когда кто-то, кроме Тэхена, прикасался к нему. Поэтому Тэхен не удивился, когда он попытался сбросить ее со спины. Он запаниковал. Он был напуган. Он просто хотел убежать, потому что не чувствовал себя в безопасности... потому что он чувствовал гнев и печаль Тэхена. Светоч был необыкновенным. Та сука заслужила это. Отец... черт... как он мог пнуть лошадь в ногу? Тэхен не знал, был ли это намеренный удар или случайность, но его нога была сломана. Так что остальное не имело значения. Его единственный друг был ранен, и теперь они ждали ветеринара, чтобы накачать его успокоительными и обезболивающими. Его отец обидел единственного друга сына, и ему было на это наплевать. - Я куплю тебе другого. Перестань вести себя как ребенок. Как будто какая-то лошадь могла заменить ему Светоча. А теперь он бесстыдно флиртовал с той сукой. Тэхен ненавидел их. Пиздец как ненавидел. Ему было больно. Светочу было больно, но Ким-старший абсолютно ничего не делал. Он даже не попытался успокоить коня. - Конь со сломанной ногой - это мертвый конь. Бесполезный. Его будет затратно содержать. Тэхен оглянулся на своего коня. Их взгляды встретились. Его сердце сжалось от боли, которую конь терпел, не издавая ни звука. Блядь. Он этого не заслужил. Он был хорошим другом. Но отец и его сучка должны были прийти и все испортить. Он провел рукой по своим темным волосам, глядя на конюха, прислонившегося спиной к стене рядом с конем. Его пальцы сжимали ствол охотничьего ружья, приклад которого касался земли. Мужчина всегда носил его с собой, чтобы отпугнуть незваных гостей или диких собак. Тэхен присел рядом с Светочем, протянув руку, чтобы погладить его дрожащий корпус. - Ш-ш-ш, мой король, ты отлично справляешься, детка. Я так горжусь тобой, - он наклонился и прижался губами к его лбу, замерев в таком положении на минуту и глубоко дыша, надеясь, что Светоч перестанет смотреть на него этими глазами. Тэхену тоже было больно. - Мне очень жаль, Светоч. Мне ужасно жаль. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, да? Дальше все произошло моментально. Он выхватил ружье из рук конюха и вскочил на ноги. Тэхен отвел цевье на себя, а затем передвинул вперед, приставляя ствол ко лбу коня. Светоч продолжал смотреть на него. Вот черт. Но это надо сделать. Он без колебаний нажал на спусковой крючок. Громкий хлопок - и все кончено. Светоч мертв. Он больше не чувствовал боли. У него грубо выхватили ружье из рук: - Какого хрена? Тэхен молча смотрел на разъяренного отца. Светоча бы все равно умертвили. Лучше пусть это сделает он, чем незнакомец. - Ему было больно, - объяснил он ровным голосом. - Я избавил его от страданий.***
Было бы откровенной ложью сказать, что Чимин не скучает по Чонгуку. Отчасти он жалел, что набросился на Тэхена. Если бы эти двое были в отношениях, Чонгук был бы здесь. Без мальчика камера кажется холодной и пустой, удушающе страшной, и теперь рядом нет никого, к кому можно было прижиматься, когда одолевают кошмары. Чимин не подозревал, насколько он зависел от Чонгука, пока не потерял его. И вот он в полной заднице. В переносном смысле, конечно. Он не сомневается, что Юнги согласится проводить с ним каждую ночь, даже перевестись к нему в камеру, но Чимин не хочет идти на такой риск. Находиться в его присутствии двадцать четыре часа в сутки - не самый разумный выбор. Одна простая ошибка или произнесенное неверное слово могут сорвать его прикрытие. Но отсутствие Чонгука имеет и преимущества. Нет Чонгука - нет Тэхена, значит, Юнги постарается держать его как можно ближе к себе. Теперь ему разрешено сидеть за их столом и гулять с их группой. Получать информацию стало намного проще: например, он узнал о новой партии огнестрельного оружия, которая должна прибыть через две недели, и о том, как старший брат Юнги контролирует всю торговлю огнестрелом в стране. Или как они ищут рынок для сбыта ЛСД, который они называют Люси*. - Твой парень раздражает меня, босс, - шипит Тэхен, туша сигарету о деревянную скамью и враждебно щурясь. - Что такое, Тэхен? - голос Юнги звучит очень устало. - Он пялится на меня. Чимин усмехнулся: - Я не на тебя смотрю. Ты загораживаешь вид на моего парня. Чимин знает, что это вранье. По правде говоря, он пялился именно на Тэхена. Даже если мысли были заняты другими вещами, он не мог перестать думать о парне, умершем у него на руках, истекая кровью, как свинья. Но Тэхен весь на взводе, ищет неприятности, а сам Чимин сегодня не в настроении. - Я знаю этот взгляд, Чимин. Этот дурацкий взгляд, как будто ты лучше всех. - Да ладно тебе, Тэхен, - отмахивается Юнги, бросая на Сокджина намекающий взгляд: сделай что-нибудь. - И он портит мне настроение, - беззаботно продолжает Тэхен. Чимин следит за каждым его движением. Ничто не указывает на то, что он собирается напасть или подраться, но он знает, что Тэхен может быть быстрым и непредсказуемым, и если он решит сделать хотя бы шаг, то Юнги и Сокджин не успеют отреагировать и остановить его, а остальным, вероятно, вообще плевать. Рука Юнги обхватывает костлявое запястье Тэхена, когда тот поднимается на ноги. Своей высотой он нависает над низкой фигурой Чимина, но черноволосый паренек даже не вздрагивает, отвечая на угрожающий взгляд серийного убийцы. - Тэхен? - предупреждающим тоном окликает Сокджин, наклоняясь чуть ближе. - Если у тебя есть ко мне претензии, выкладывай, - Тэхен рычит своим грудным голосом. - Только не смотри на меня так. - Ты прав, у меня есть претензия, - соглашается Чимин, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Юнги, брошенный в его сторону. Потому что... бля... как он посмел так бесстыдно вырезать свое имя на мальчике. – Занимайся своими мясницкими играми где-нибудь, где мне не придется созерцать их последствия. - Ааа, малыш расстроился, потому что увидел кровь? – насмешливо тянет Тэхен. Пальцы Чимина покалывает от желания врезать ему по лицу. К черту последствия. - Да, я расстроился. Я расстроился, потому что мальчик даже младше меня истекал кровью из-за прихоти какого-то ебаного психопата, - шипит Чимин, широко раскрыв глаза и презрительно скривив верхнюю губу. Три события следуют одно за другим: сначала Юнги резко отталкивает Тэхена за запястье, пытаясь дотянуться до Чимина. Затем Сокджин бросается перед парнем, выступая в роли щита, после чего Тэхен замахивается и бьет Юнги в челюсть. Чимин издает крик, хватаясь за свои черные локоны, когда Юнги со стоном падает на землю. Еще до того, как охранники добрались до них, еще до того, как Чимин успел подумать о том, чтобы помешать им, по меньшей мере пятеро заключенных пригвоздили Тэхена к земле. - Чертов идиот, - он слышит, как Сокджин ругается, прежде чем помочь Юнги встать на ноги. Левая сторона его лица покрыта таким количеством крови, что Чимин не может оценить серьезность травмы, однако знает, что это наверняка было очень больно. Удерживать Тэхена оказалось сложной задачей, потому что он продолжал пинаться и метаться, выпуская проклятия и угрозы. Но при необходимости выбрать между Мином и Тэхеном, ответ очевиден. - Юнги? – кричит Чимин скрючившемуся на земле Юнги, но тот просто поднимает руку, прося его остановиться на месте. Чимину остаётся лишь смотреть, как Юнги и Сокджин следуют за охранниками, которые утаскивают орущего Тэхена прочь. Какого хрена только что произошло?***
Чимин тушит наполовину сгоревшую сигарету, закуривая новую. Сок-и хен однажды сказал, что это еще вреднее для здоровья. Головокружительное приятное туманное чувство прошло уже давно, но Чимин не мог остановиться. Ему нужно что-то делать руками и ртом, иначе он сойдет с ума. Он осмотрел все: библиотеку, церковь и все камеры на первом этаже. Он даже спросил надзирателя, но получил в ответ «не лезь нахуй». Он не понимает, куда пропали все трое. Чимин уверен, что прошло не меньше часа. Он ненавидел находиться в неведении и не знать, что происходит. Он должен сохранять контроль, связывать нити вместе, однако опять провалился. Короче говоря, он до сих пор не знает, что за чертовщина тут творится. Чимин сердится на себя за то, что позволил Тэхену вывести его из себя. Если он не может сохранять самообладание со знакомыми людьми, как он будет общаться с людьми гораздо более опасными, чем преступники, с которыми он познакомился в тюрьме. - Что за дерьмо ты куришь? Чимин поворачивается на кровати, чтобы посмотреть на человека, стоящего у входа в его камеру. - Чонгук был моим поставщиком «Мальборо», - может быть, ему тоже нужно научиться воровать. - А где Юнги? - Все еще с Тэхеном, - пожимает плечами Сокджин и достает из кармана черную пачку. - Не хочу больше видеть здесь это дерьмо, - предупредил он, бросая ему упаковку. Чимин ловко поймал ее и тупо уставился: - Офигеть, - выдыхает он, – это ж сраное «Собрание». Сокджин хихикает. Удивительно, как этот мальчик способен удивляться мелочам. - Вчера была новая поставка из Японии, - объясняет он, входя внутрь и прислоняясь к стене. - Лично я предпочитаю «Данхилл Блю». Не знаю почему. Но я решил, что тебе больше подходит «Собрание Блэк Рашн», очень изящные, совсем как ты. Чимин не знает, комплимент это или оскорбление, но какая разница? Сравнение с «Собранием» звучит неплохо. Он бросает свою сигарету в раковину. Внезапно она кажется мусором. - Спасибо, - бормочет он, медленно потирая упаковку большим пальцем. Ощущается великолепно. - Чимин? - М? – хмыкает он, останавливаясь взглядом на российском гербе**. - Нам нужно поговорить. - Да? - он отрывает глаза от пачки и смотрит на Сокджина. Жаль, что мужчина не дает ему времени оценить красоту, которую он держит в руках. - Я связался с твоим адвокатом. Чимин хмурится, изучая лицо Сокджина. Это не может означать ничего хорошего. Конечно, его адвокат тоже участвует в игре и знает, как себя вести, но он все равно не может не беспокоиться, когда все заходит настолько далеко. Один промах, одна ошибка - и он окажется на дне реки Хан. - Зачем? - Мое заключение заканчивается. Я скоро выхожу, - объясняет Сокджин, перенося вес на одну ногу и складывая руки на груди. - И ты выйдешь со мной. - Я... я не понимаю. - Твое дело очень простое, Чимин. Семья жертвы снимет обвинения, и с нашими связями ты сможешь выйти. Чимин знал, что рано или поздно это произойдет. Квон сказал ему, что они скоро начнут выходить, но, честно говоря, он думал, что у него больше времени. Он не готов прыгнуть в логово льва. Он все еще работает над Мином. - Ч-что насчет Юнги? - Его дело немного сложнее, и семья не поможет, так что я должен выйти, чтобы вытащить его отсюда. - Но я хочу остаться с ним. Сокджин делает глубокий вдох и тихо выдыхает. - Когда я уйду, босс будет занят, и он не сможет встать на твою защиту. Чимин надувает щеки. Подумай. Нельзя уйти просто так. - Разве это не опасно, если... если ты оставишь его? Сокджин поднимает бровь, и Чимин замечает вспышку недоверия на его лице. - Что ты хочешь этим сказать? - Я имею в виду... я имею в виду охранников. Они нападут на него, если тебя не будет рядом. - Господи! - Сокджин откидывает голову назад. Его плечи трясутся от смеха, и Чимин выгибает бровь. Что тут смешного? - Ты действительно недооцениваешь его. - Но… - Ты не знаешь, на что он способен? - он кусает нижнюю губу, пытаясь взять себя в руки, чтобы не задохнуться. - Босс создал целую гребаную империю внутри этих стен. Он способен защитить себя сам. - Тогда почему он не может контролировать охрану, как ты? - Потому что никогда не стоит выскакивать на передовую, когда ты уязвим, - Сокджин говорит так, как будто это самый очевидный факт, а Чимин дурак, потому что не знает этого. Чимин действительно чувствует себя дураком. Чем больше он узнает об этих людях, тем больше он понимает, что не знает ничего, кроме лжи. - Когда я услышал, что его посадят, я сказал, чтобы он воспользовался этой возможностью, но всю работу по превращению тюрьмы в собственную крепость он сделал сам. Семья ему немного помогла, но в основном он сделал все сам. Он держит начальника тюрьмы на коротком поводке. - Я нихера не понимаю, - признается Чимин. Брошеная пачка давно забыта на матрасе. - Пока все, что тебе нужно знать, - это то, что тебя скоро выпустят. - Но я хочу остаться с Юнги, - скулит Чимин, проводя рукой по волосам. - Это не обсуждается, Чимин, - голос Сокджина звучит сурово. Его пронзительный взгляд возвращается, и Чимину хочется съежиться от него. Хотя этот взгляд не враждебный, он достаточно проницательный и неуютный. Возможно, это и не так уж плохо. Там больше простора для действий и больше шансов найти необходимые доказательства, к тому же не нужно беспокоиться о надзирателях и извращенцах. - Еще вопросы? Чимин облизывает пересохшие губы - до сих пор ощущается вкус той дерьмовой сигареты. - Почему ты вдруг так добр ко мне? Это искренний вопрос. Несколько недель назад Сокджин был готов разорвать ему глотку, а теперь он стоит здесь, предлагая свободу и бесплатные дорогие сигареты. Сокджин пожимает плечами. Его взгляд немного смягчается. - Может быть, потому, что ты похож на испуганного котенка. Безобидный. И Юнги так любит тебя… Безобидный? Ах. Если бы он знал правду. - Но пойми меня правильно, Чимин, - Сокджин продолжает, склонив голову и глядя на него сверху вниз. Неприятная дрожь пробегает по спине парня. - Если ты когда-нибудь предашь его или причинишь ему боль, я собственноручно размозжу тебе череп. Чимин знает, что это не блеф.