Freed from desire

      Они гребут по очереди, и каждый раз, когда Тарну приходится брать в руки вёсла, он пытается сосредоточиться на бьющих о борта лодки лазурных волнах. Лишь бы не встречаться со взглядом напротив, что с упрямой настойчивостью словно приклеен к его лицу.       Минут через сорок они причаливают к белеющему песчаному берегу — что-то вроде дикого пляжа, явно не тронутого ни рукой, ни ногой человека. Если только… — Это и есть то место? — Не совсем, — загадочно ухмыляется Тайп. — Терпение.       Для пущей важности он поднимает вверх указательный палец и кивком головы приглашает Тарна последовать за ним.       Пять минут вдоль берега. Затем сворачивают в сторону зарослей — ещё немного и попадут в настоящие джунгли, — думает про себя Тарн. Но Тайп и не собирается заводить их туда. Ещё пару раз зигзагообразно свернув, они оказываются в совершенно отличающемся от остальной части острова пространстве. Гряды плоских скалистых камней; чуть поодаль слышится журчание небольшого водопада, а за ним — настоящий грот. Туда-то и ведёт его Тайп, включив фонарик.       В пещере пахнет влагой — но, к удивлению Тарна, вовсе не заплесневелой сыростью, наоборот, скорее это похоже на запах свежего раннего утра после ночной грозы. — Всё. Мы на месте, — резюмирует Тайп, пуская яркий свет фонарика прямо в лицо Тарну, отчего тот закрывает его рукой, но Тайп быстро переводит свет вниз.       Он снимает с плечей рюкзак и достает оттуда широкий и плотный плед, который складывает пополам, два контейнера с едой и теплый на ощупь термос. Приглядевшись, Тарн замечает внизу, возле одной из каменистых стен, что-то наподобие неширокого топчана, который и оказывается покрыт пледом. — Если холодно — в рюкзаке ещё один есть, скажи — я достану. — Все в порядке, Тайп, — несколько ошеломленно отвечает Тарн. — Ну, как хочешь, — он приземляется на приготовленное место и несколько раз хлопает ладонью рядом с собой. — Чего стоишь-то? Садись. Оказавшись рядом, Тарн все ещё не осмеливается смотреть ему в глаза. Только тихо спрашивает: — Откуда ты знаешь про этот грот? — Нравится? — вопросом отвечает Тайп, улыбаясь. — Здесь необычно очень и… красиво. — Ага. И самое главное — вокруг никого. На много миль. — В смысле? — Ты не заметил разве? На острове ни души. Ну, я о людях. Живности, конечно, полно всякой. А так… сейчас здесь только мы с тобой. И всё. — Ничего себе. — Страшно? — Нет, — пожимает плечами Тарн. — Это хорошо, что людей нет. — Да, — соглашается Тайп, беря в руки первый контейнер и открывая крышку. — Я это место нашел, когда мне было пятнадцать. Мне очень часто тогда хотелось побыть наедине с собой. Ну… Ты понял меня, наверное. Я рассказывал тебе про… — Да, помню, — впервые за утро улыбается ему Тарн. — Никто не знает об этом месте. Теперь, кроме тебя, получается. Тарн со всей серьёзностью складывает ладони в почтительном жесте: — Это честь для меня. — Скажешь тоже… ещё бы в ноги поклониться не забыл, — усмехается Тайп. — Но это правда секрет для остальных, okay? — Конечно, — кивает Тарн.       Какое-то время между ними — лишь дыхание обоих и шум падающей воды, что служит сейчас словно дверцей во внешний мир, полный разбитых надежд и непреодолимой тоски. А здесь так спокойно и совсем не хочется думать о том, что было и будет. Но обоим есть, что сказать друг другу. Тайп первым нарушает относительную тишину: — Давно ты ушел от родителей? — Чуть больше года. — Ого, — Тайп берет из контейнера завёрнутый в фольгу сэндвич и протягивает его Тарну. Тот с благодарностью принимает угощение: позавтракать он так и не успел. — И ты ни разу за это время не виделся с ними? — Нет. — Ну, они хотя бы в курсе, где ты, как ты? Тарн качает головой. — Охренеть! Ты нормальный? Да они же с ума сходят там, ты бы хоть позвонил им. Так сложно? Это ведь не обязывает тебя возвращаться, раз так не хочешь этого делать. — Вообще-то я писал им… когда работал в другом месте. Но они не ответили. — Да мало ли что могло случиться. А ты сам? Ты сам за них не беспокоишься? Знаешь, у нас с моим стариком всякое бывает, но даже я бы не смог так его бойкотировать и держать в неведении. — С ними все в порядке. Я знаю, не спрашивай только, откуда… Но им лучше меня не видеть. Хлопот я им доставил не мало. Незачем их почем зря тревожить. — Ну ты даёшь! Это же твои родители, не понимаешь? — Понимаю. Но будет лучше, если мы не станем больше это обсуждать. Прошу тебя… — Ладно. Тогда другое можно спросить? — Мм… Попробуй. — Что собираешься дальше делать? — «Дальше» понятие растяжимое. Например, сегодня вечером… — Да блин, Тарн! Не тупи, — фыркает Тайп, открывая термос, — черт, про стаканчики забыл, из крышки со мной попьешь? — Без проблем. — Так что? — Что «так что»? — Через три недели… всё, да? — Что «всё»? — Ты это, блядь, специально меня доводишь сейчас? — Тайп… — «Тай-п-п» — передразнивают в ответ. — Вот так просто уедешь. Наверное, даже и слова мне на прощание не бросишь? Так ведь? Просто сбежишь, как сбежал от своих родителей и от всей своей прошлой жизни? — Если бы я только мог сбежать «по-настоящему», Тайп… От всего того, что было со мной когда-то. Я пытался, это правда. Но у меня ничего не вышло.       Тайп молча запивает остатки сэндвича горячим чаем, затем наливает ещё и отдает Тарну. Но тот делает только пару глотков и возвращает крышку Тайпу: — Спасибо. Чай очень вкусный. — С персиком… Тайенг научила заваривать. Тарн одобряюще кивает, но Тайп отворачивает лицо и едва слышно произносит: — Неужели я совсем тебе безразличен? Его плеча касаются ладонью, совсем как тогда, в машине: — В том-то и дело, Тайп… Ты мне совсем не безразличен.       На этот раз Тайп не сбрасывает его руки, наоборот, накрывает ее своей и легонько сжимает тёплыми пальцами: — Так какого хрена ты так боишься стать ближе? — Я уже говорил тебе. — Помню. Про то, что пуст внутри и прочее… Но почему ты и мысли не допускаешь о том, что кто-то хочет заполнить эту твою пустоту? — Тайп… — Задрал уже! Помню я, как меня зовут, — Тайп резко разворачивается корпусом, оказываясь лицом к лицу к молча таращащемуся на него Тарну, а затем обхватывает его лицо ладонями и глядя прямо в глаза шепчет с надрывом: — Плевать мне, что остались лишь эти три гребаные недели — я хочу быть с тобой. И не буду жалеть об этом. Понимаешь? Придурошный ты Тарн! — А я — буду, — хрипло выдыхает Тарн. — Но не о том, что ты был со мной… А о том, что после этих недель я навсегда исчезну из твоей жизни, в очередной раз подорвав твою веру в людей. Пусть хотя бы этого греха на мне не будет. Позволь мне его не совершать? — Нет, — Тайп сильнее сжимает ладонями его скулы, — нет. Надоело слушать про эти запреты, которые ты сам себе напридумывал, — его лицо все ближе и ближе к лицу Тарна. — Я тебе не безразличен, так плюнь хоть раз на эти условности! Знаешь, если бы я мог — я бы стоял с тобой рядом, держал тебя за руку и пусть весь мир перед нами рушится… Я бы не отпустил твоей руки.* Тарн только и может, что приоткрыть рот. Дрожащие губы его выдают: — Я не тот безымянный рассказчик с раздвоением личности. — А я не Марла Сингер. И нам не нужна чужая история. У нас будет своя. История Тарна и Тайпа. Хочешь? — Да, — одним почти что беззвучным выдохом.       Больше Тайп не желает ждать. Не спрашивая разрешения, не отнимая ладоней от его лица, накрывает губы Тарна своими, чувствуя, как трепет разливается по всему телу. Эйфория от первых прикосновений друг к другу рассеивается быстро. Тайп отрывается от чужих губ и несколько мгновений лишь наблюдает, как они поблескивают в темноте, влажно отражая свет брошенного на дно пещеры фонаря. Он слушает тяжелое дыхание Тарна. Отнимает ладони от его лица и, опустив их вниз, соединяет их руки, переплетает пальцы. А затем вновь начинает целовать Тарна. Губы его — мягкие, живые, такие теплые и на вкус отдают недавно выпитым персиковым чаем. Тарн сам подается вперед; его пальцы скользят между пальцами Тарна, но не решаются их покинуть. Вот уже он — тот, кто ведет в поцелуе, тот, кто чувствует — Тайп последует любому его движению. Примет его. Не задавая лишних вопросов безропотно согласится перейти черту. Но этого он не может позволить себе самому. — Тайп… стой, — сейчас он размыкает их губы, но Тайп будто не слышит… и что только он там навоображал о его податливости?       Тайп запрокидывает затылок, обнажая его губам красивую шею, раскрыл ключиц. Футболка почти съезжает с одного плеча, когда Тарн, забывшись, дает себе волю и осыпает короткими щекочущими поцелуями всё лицо Тайпа, спускается ниже, сильнее стискивая в своих его ладони. Тайп обессиленно падает лицом ему на плечо, а Тарн шепчет ему в макушку:  — Тайп… прошу тебя. Давай вернемся в отель… еще немного и назад пути точно не будет.  — Не хочу я туда возвращаться, — чуть ли не скулит Тайп, прикусывая на его плече футболку вместе со складочкой кожи. Хоть и больно немного, но Тарн терпеливо выдыхает и, освободив свои руки, обнимает Тайпа, притягивая к себе на грудь:  — Тогда просто вот так… посидим. Ладно? Не надо другого… ты же понимаешь и сам.  — Боишься… как всегда. Да?  — Перестань, — Тарн целует его во взъерошенную макушку.  — Ладно, живи, — укоряюще ухмыляется Тайп. — Не изнасилую я тебя.  — Такой смешной ты, Тайп.  — Какой есть.       Еще долго будут сидеть, обнявшись. Слушать, как гулко бьются сердца друг друга. Тарну даже покажется, что Тайп, зевнув, задремлет у него на груди, а в голове его зачем-то промелькнет то ли тенью, то ли ее силуэтом: Наше прошлое — это уже только история. И как только вы это осознаете, оно больше не имеет власти над вами.