Легенда о Крови

Под метелью, с утра, Начинался поход… Два меча, глаз искра, Что случайно мелькнёт. Мимо зверя пройди, Пока он не уснёт. До рассвета уйди, Затуши огонёк. (Из поэмы Лютика «Кровь и Вино»)

      — Геральт, а куда мы идём? — спросила Цири, взметнув пепельными волосами и дёрнув поводьями, крепко зажатыми в тонкой девчачьей руке.       — Сейчас — на большак, — ответил ведьмак. — Там мы продадим лошадей и купим подороже и повыносливее, затем поедем в сторону Ард Каррайга, где встретимся с одним моим знакомым.       — А этот твой знакомый, он какой? — заинтересовался ребёнок, приостановившись. — Он хороший?       — Да, и ты его уже знаешь. Он из сказки — рыцарь Мильтон де Пейрак-Пейран, помнишь? Путь продолжим с ним, заночуем недалеко от Доль Блатанны, Долины Цветов. — Геральт наклонился к девочке и прошептал: — А оттуда, огибая Лирию и Ривию с востока, сквозь долину Доль Ангра, мы отправимся в Туссент, только никому не говори об этом.*       — А почему? Это что, военная тайна? — юная княжна подалась вперёд, а её глаза словно засветились энтузиазмом.       — Не совсем, — ответил ведьмак. — Сейчас Туссент является одновременно и отдельным княжеством, и провинцией Нильфгаарда. Многие мои неприятели могут воспользоваться данной информацией, это раз, а ещё сейчас идёт война, поэтому на нас могут вылить ведра гнева, посчитав, что мы переметнулись на вражескую сторону.       — А зачем выливать гнев из ведер? Разве гнев осязаем, чтобы его выливать? — Цири серьёзно нахмурила бровки и задумалась.       — Не придирайся к словам, это такая метафора. Пообещай, что будешь держать рот на замке, хорошо, Цири?       — Конечно-конечно! Я буду молчать как рыбка! — девочка изобразила жест, словно застегивает рот на молнию и выбрасывает ключик куда-то за спину.       Ведьмак кивнул, давая ребёнку понять всю серьёзность его просьбы.       Солнце стояло высоко над горизонтом, в небе совершенно не было туч, что обещало день без осадков, а это было на руку путешественникам. Деревья, усыпанные снежными шарфами и маленькими украшениями — птицами, одиноко молчали. Вдали виднелись темно-зелёные кончики елей — граница Брокилона.       Большак был, по обыкновению своему, шумным и многолюдным. Тут и там стояли палатки и шатры со столами, усыпанными разным товаром. С каждого угла какой-нибудь особенно громкий продавец радостно зазывал к себе проходящих мимо путников. В воздухе царил аромат острых южных специй и кованого железа. Ведьмак, взяв Цири за руку, подошёл к торговцу лошадьми и внимательно осмотрел нервно фыркающих кобыл.       — Молодой человек, вам нужна лошадь? — спросил старик за прилавком. — Можете смотреть, цена по сорок за одну штуку.       — Этих двух возьмете? Быть может, скидка какая-никакая будет? Хотя бы на лошадку поменьше, для моей дочки. — Ведьмак дружелюбно улыбнулся, показав сначала на двух кобыл, виляющих хвостами за их спинами, а затем на Цири.       — Если так, то по тридцать пять отдам. А кобылки-то ваши старые, али как? — продавец задумчиво почесал подбородок.       — Обеим не больше пяти, — кратко ответил Геральт. — Ну так? Берете?       — Конечно-конечно! Грязноватые они у вас, милсдарь**, конечно, но на безрыбье и рак рыба, как говорится. Выбирайте себе новых лошадок, будьте добры.       Белый Волк, не долго думая, указал на невысокого рыжего жеребца, затем на худую пятнистую лошадь.       — Вот этих двух, пожалуйста. — Ведьмак кинул отсчитанные семьдесят монеток на стол и снял сёдла со своих лошадей. — Цири, умеешь правильно застегивать?       — Да! — девчонка радостно подбежала к своему жеребцу и с легкостью установила седло.       — Счастья вам, милсдарь, да вашей дочурке! — расплылся в улыбке продавец, пересчитав деньги.       Поблагодарив его, ведьмак и юная княжна оседлали лошадей и выехали из шатра. Солнце нещадно слепило глаза, отражаясь от чистого белого снега. Перейдя на рысь, наездники переглянулись.       — Геральт, а как ты назовёшь свою лошадку? — спросила Цири, крепче ухватившись за поводья.       — Хм, — ведьмак притворно задумался. — Наверно, Плотва. Или всё-таки Плотва?       — Ну так же не интересно! — засмеялась девочка. — Ты всех своих лошадок зовёшь Плотвами! Что прошлую, гнедую, что ту, которая была до нее!       — Я обычно не успеваю придумать стоящее имя для лошади, — признался ведьмак. — Потому и зову всех одинаково. А ты как назовёшь своего жеребца?       — Орешек! Ведь он такой же рыженький! Похож, правда? — воскликнула Цири.       — Да, действительно, — ведьмак улыбнулся. — Ну раз со мной едет специалист по лошадиным именам, как же мне назвать свою?       Цири нахмурилась.       — А знаешь, этой лошади правда больше всего подойдет именно имя Плотва! Тебе повезло, Геральт!       Белый Волк засмеялся.       — Ну что же, раз сама Цири мне об этом говорит, нарекаю тебя, лошадь, Плотвою. Ты согласна?       Кобыла весело фыркнула и дёрнула головой. Они помчались галопом, как только большак остался за их спинами.       Их дорога шла через несколько маленьких уютных деревушек, домики в которых стояли вплотную, а в воздухе витал аромат хлебных лепёшек. Снежные сугробы тут и там ловили невнимательных путников. Широкая дорога была тщательно расчищена, и на ней было множество переплетённых между собой следов от телег, тяжёлых мужских сапог или маленьких заячьих лап. Изредка подвывал ледяной северный ветер, от которого парализовало ладони, а меховые куртки покрывались тонким слоем инея.       Спустя несколько часов верховой езды, когда ноги уже отказывались слушаться, перед путниками возникли тяжёлые кованые ворота Ард Каррайга. Большой и шумный город был подозрительно тихим. Геральт осторожно подъехал к одному из стражников.        — Что здесь произошло? — спросил ведьмак, оглядев пустынную улицу за решеткой ворот.       — Как, вы не знаете? — удивился стражник. — Так дня два назад здесь нильфгаардцы прошли, грозили сжечь город дотла, если не сдадимся. Так градоправитель здешний и сказал впустить армию и слушаться, мол не станут же они терроризировать мирно сдавшийся город! Да только впустили этих чёрных, так сразу жён наших стали насиловать, требовать еды забесплатно и воровать отовсюду! Народ заперся в домах, на улицу без надобности никто не выходит.       — А градоправитель что на это сказал? — встряла в разговор Цири, выглянувшая из-за плеча Геральта.       — Что сказал — не помню, — растерялся стражник. — Но его повесили вчера вечером, так сказать, в пример. А городом сейчас какой-то нильф управляет.       — Ясно, — протянул Геральт. — В город-то пустите?       — А вам зачем? Хотя. Ладно уж, проезжайте. — Стражник махнул рукой другому, что был ближе к воротам. Тот дёрнул за рычаг, и тяжелая железная конструкция со скрипом подалась вверх.       Ведьмак и Цири медленно проехали ворота и свернули на одну из боковых улочек. Через окна, завешанные всевозможными тряпками, на путников глядели испуганные лица. На каждом углу стояли стражники в черно-жёлтых доспехах, негромко обсуждавшие что-то на всеобщем языке. Их акцент был характерен для Нильфгаарда — протяжно выговариваемые гласные и грубые, острые согласные.       Наездники ещё раз свернули и подъехали к большой деревянной вывеске в виде руки, держащей стакан вспененного пива. И слегка корявая надпись гласила: Корчма «Семь Котов».       Несмотря на внешнюю холодность и тишину города, внутри корчмы было много народу и, стоит заметить, не было нильфов. На небольшой возвышенности, называемой сценой, плясали девушки под веселую музыку дудки и лютни. На столах то и дело пополнялись пивом большие стеклянные стаканы. Кто-то свистел и хлопал, многие громко обсуждали что-то и хохотали, и только в самом углу, за маленьким столиком, сидел мужчина средних лет, который не пил и не веселился. К нему-то путникам и нужно было попасть.       — Мильтон? — Геральт, взяв Цири за руку, подошел к столику.       — О, Геральт! Сто лет, сто зим не виделись! Присаживайтесь, присаживайтесь, поболтаем сначала и только потом поедим, — пригласил рыцарь гостей за стол. — Дочка твоя?       — Да, она самая. — Геральт кивнул.       Цири радостно улыбнулась и протянула Пейрак-Пейрану тоненькую ладошку.       — Я Цири! А ты Мильтон де Пейрак-Пейран? Рыцарь, который не хотел убивать суккуба?       — Да, это я, — хохотнул он, пожимая ладонь девочки. — Вижу, Волк, ты ей всё рассказал!       — Вообще-то не всё! — насупилась княжна. — Он закончил сказку на самом интересном месте!       — Пива? Иль чего поесть желаете? — к столику подошла молодая подавальщица.       — Я не голоден. Для Цири давайте рыбную похлёбку, только не острую, — ответил Геральт. — Мильтон?       — Мне тоже самое, что и девочке, пожалуйста.       Подавальщица записала всё на клочке бумаги, кивнула и отправилась на кухню. Ведьмак оглядел корчму. Стены, обитые досками из рыжеватого орехового дерева, были увешаны многочисленными трофеями с лесной охоты, небольшими картинами, изображающими тёмные пейзажи Брокилона или Каэд Мыркида. Столики, невысокие и сделанные из того же ореха, стояли на большом расстоянии друг от друга. Помещение выглядело дорого, пусть и не сильно богато. Видимо, ремонт за счёт помощи Нильфгаардскому гарнизону сделали. Ни для кого уже не секрет, что корчмы, продающие армии еду и алкоголь, выживают в войне без проблем, да ещё и с ремонтом, и с постоянным доходом.       — Приятное место ты выбрал, однако, — сказал Ведьмак, кивнув подавальщице, принесшей обед.       Цири тут же накинулась на еду, активно черпая железной ложкой горячую похлебку. Рыцарь ел неспешно, то и дело поглядывая на Геральта исподлобья. Ненадолго за столом возникла уютная тишина. Ведьмак откинулся на спинку стула, наслаждаясь теплом, льющимся из камина у стены напротив.       — Анариетта тебе уже все рассказала? — спросил Пейрак-Пейран, покончив с обедом.       — Ну, она решила меня не навещать, только лишь отправила с гонцом письмо, в котором коротко, но вполне ясно всё описала. Я так понимаю, Бестия напала слишком неожиданно и все улики указывают на кого-то, — ведьмак кашлянул, — или на что-то, с чем Боклерская гвардия справиться не в силах, так?       — Вообще, ты прав. Дамьен приказал не распространяться, но, видимо в гвардии завёлся очередной болван, не держащий язык за зубами. В народе говорят, что кровосос какой-нибудь, так как на шее следы укусов. Но зачем тогда раздирать уже мёртвое тело когтями — не ясно.       — Оттого княгиня ко мне и обратилась, — резюмировал Геральт. — Потому что, прости, Цири, ни хрена здесь не понятно.       — Ты не был первым, к кому она обратилась, Волк, — заметил боклерец. — Но, пожалуй, лучше ты узнаешь всё сам.       — Жду не дождусь, — усмехнулся ведьмак и, поднявшись, бросил на стол несколько монет. — Должно хватить за наш обед. Цири, давай скорее.       Дождавшись, пока девочка наденет тяжёлый пуховик, Геральт взял со стула шарф и обмотал шею княжны до самого носа. Цири что-то возмущенно буркнула, возмущаясь, но серьёзный взгляд ведьмака порубил ее попытки непослушания на корню.       Путники вышли из корчмы и оседлали лошадей. Путь предстоял неблизкий, так что нужно было хорошо подготовиться. Проверив наличие обоих мечей и эликсиров, Белый Волк исподлобья взглянул на девочку, затем на Пейрак-Пейрана и кивнул, словно давая разрешение ехать.       От каменной дороги веяло вечерней прохладой. В воздухе стоял лёгкий морозец, кусающий путников за кончики пальцев. Дёрнув поводьями, все трое рысью вышли из города и перешли в галоп, чтобы не терять времени. В дороге ведьмак изредка спрашивал у рыцаря о ситуации в Туссенте и мире в целом, ведь за те два с половиной месяца, проведённые в Каэр Морхене, из новостей приходили только редкие письма от Йеннифэр, в которых о политике не было ни слова. Тот отвечал ему кратко и сдержанно, иногда поглаживая свободной рукой бороду. Цири же ехала молча, осматриваясь по сторонам и почти не слушая разговор. Политика её интересовала меньше всего, ведь именно о ней она не хотела говорить совсем. Тяжелое прошлое девочки, вызванное войной, притупилось за счёт многочисленных воспоминаний о Геральте, Йеннифэр и Лютике, о новых приключениях. А темы войны и обстановки в мире навевали грустные мыли о Цинтре, королеве Калантэ, Мышовуре и всех тех людях, которые знали прошлую, старую княжну по имени Цири. Сейчас это был уже совсем другой человек.       Они остановились у развилки дорог. Одна из них крутым поворотом уходила вправо и, согласно указателю, вела к Венгербергу, вторая указывала влево, к дольне Доль Блатанна. А третья всё ещё шла прямо, но была перекрыта большим поваленным деревом.       — Вряд ли это эльфы постарались, — заметил Геральт, — ведь они ценят жизнь дерева выше человеческой.       — Может, это Каэдвенцы? Зная страсть скоя'таэлей к пусканию стрел в печень, они постарались защитить глупых путников, — предположил Мильтон.       — Но ведь, если я правильно поняла, эльфы защищают свою территорию, а эта дорога совсем не похожа на Долину Цветов! — возразила Цири.       — Или они решили играть по новым правилам. Нам нужно быть очень осторожными, — предупредил ведьмак. — Давайте держаться вместе. Проедем вперёд немного, потом свернем в сторону Венгерберга, там должно быть несколько закрытых полянок.       — Надеюсь, нам в печень ничего не всадят, — вымученно улыбнулся рыцарь.       Преодолев барьер, всадники осторожно направились по дороге. Густая темно-зелёная чаща слева неприветливо шевелила ветвями на ветру. Усыпанные снегом кусты рябины ломились от тяжёлых рубиновых ягод, однако собирать их и подходить ближе желания не было ни у кого.       Наконец, появилась долгожданная тропинка, уходящая влево. Геральт, ехавший самым первым, повернул и прислушался. Впереди шуршал заиндевелой травой заяц, но впереди было что-то ещё. И по ощущениям ведьмака, настроено оно было очень недружелюбно.       — Оставайтесь на месте и не привлекайте внимания. Мильтон, головой отвечаешь за Цири, — приказал Ведьмак.       Серебряный меч блеснул в тяжёлой руке Белого Волка. Руны на нём полыхнули красным цветом. Крадучись, Геральт выглянул на полянку через кусты, и монстр напал. То было большое чудовище с острыми шипами и уродливыми сильными ногами, заканчивающимися разрывающими землю когтями. Чёрно-рыжие отметины монстра блеснули в свете луны. Ведьмак обошёл трупоеда по кругу и, сделав финт, ранил его сбоку. Затем, не переставая крутить меч, что сбивало монстра с толку, сделал ещё несколько быстрых атак. Чудовище ощетинилось и ловким прыжком повалило Геральта на землю, вспоров когтями его куртку. Однако ведьмак не был бы ведьмаком, если бы не вывернулся из-под острых когтей монстра и не пронзил бы его насквозь мечом. Издав оглушающий рёв, уродливое существо повалилось на бок и больше не шевелилось.       — Это был альгуль, верно, Геральт? Он тебя не ранил? А почему на гравюре в книжке из Каэр Морхена он выглядит менее страшным? А правда, что для того, чтобы убрать его шипы, нужно шарахнуть его знаком Аксий? — засыпала ведьмака вопросами девочка.       — Да, Цири, это был альгуль. Я в порядке, — тяжело выдохнув, ответил ведьмак и убрал меч в ножны за спиной. — Часто они охотятся поодиночке, так что мы можем спокойно идти дальше.       Мильтон де Пейрак-Пейран кивнул и, слегка вздрогнув, дёрнул за поводья. Путники отправились дальше, настороженно прислушиваясь. Цири неустанно задавала ведьмаку вопросы, и он, по обыкновению своему, отвечал честно и кратко. В конце концов, девочке надо было учиться и в дороге, а такая встреча послужила ей хорошим уроком.       Наконец, они выбрали подходящую поляну для ночлега. Со всех сторон она была закрыта плотными ежевичными кустами, сохраняя внутри тепло. В середине была угольная насыпь, что позволяло развести огонь, а мягкий травяной покров так и тянул ко сну. Сложив пальцы знаком Игни, Геральт обеспечил путникам свет и возможность согреться. Ведьмак расстелил себе и Цири тёплые пледы на земле, чтобы было мягче и теплее спать. Мильтон привязывал к высокому ветвистому дереву лошадей, чтобы те не сбежали. Цири грела ладошки у огня. Луна стояла высоко в небе, что говорило о наступлении полуночи.       — Цири, тебе пора спать, — заметил Геральт и указал рукой на её спальное место.       — А как же сказка? — возмутилась девочка. — Ты же обещал сказку!       — Я ничего не обещал, — растерялся ведьмак.       — Ну может и не обещал, но в прошлый раз ты закончил на таком интересном месте! Это нечестно!       — Ладно, — согласился Белый Волк. — И на чем я остановился?       — На том, как вы с рыцарем Мильтоном и Лютиком веселились в Боклере, а княгиня на вас сердилась. Что было дальше?       — Ээх, — зевнул Пейрак-Пейран, — я об этом вспоминать не хочу, так что сам рассказывай.       Геральт, скосив глаза на рыцаря, фыркнул и продолжил сказку.       — По ведьмачьему кодексу мы не убиваем разумных существ, а суккуб является именно таковым. Мы с Лютиком долго спорили на эту тему, ведь он боялся гнева Анны-Генриетты, а я не желал нарушать кодекс. В конце концов, мы выяснили даже то, что он был по уши в неё влюблён, да и она тоже.       — Что? — перебил его рыцарь. — Наш Лютик и княгиня Туссента? Не может такого быть!       — Может, Мильтон, — возразил ведьмак. — Так вот, поссорились мы с ним тогда сильно, но я всё же решил попробовать объяснить все Анариетте. Обидно только, что она меня и слушать не желала, а сразу же засунула в темницу, пригрозив эшафотом.       — А что такое эшафот? — встряла Цири.       — Это когда головы отрубают, — ответил за ведьмака Пейрак-Пейран, взглянув на девочку.       — Вы мне позволите продолжить? — раздражённо спросил ведьмак.       Девочка с рыцарем одновременно кивнули.       — Спас меня из той передряги всё тот же Лютик, — продолжил Геральт. — Он неизвестным мне образом забрался в темницу, вызволил меня оттуда, и мы сбежали на север, в Велен. Как выяснилось позже, он подкупил главу стражи, и бедняга сел вместо меня. По-моему, именно тогда главой стал Дамьен. Я прав, Мильтон?       Рыцарь захрапел в ответ.       — Наверно, да, — растерянно ответила за него Цири. — А ты мне покажешь этого Дамьена?       — Естественно, — пообещал ведьмак. — Так вот, после этого княгиня написала мне письмо, в котором поблагодарила за хорошую работу и простила, хотя суккуба я не трогал, а Лютику запретила въезжать в княжество за подкуп.       — Как-то несправедливо, — задумалась девочка. — Ну да ладно, княгиня эта интересная. Ты же нас познакомишь, да?       — Непременно, — Геральт улыбнулся девочке и обнял её.       Цири легла на подстилку, укрывшись парой пледов, и повернулась на бок. Ведьмак лёг неподалёку, укрывшись только одним.       — Геральт, ты забыл про мораль, — шёпотом сказала Цири, но никто ей не ответил.       Белый Волк крепко спал.