О, прекрасный Туссент! Мир начал и концов, Мир красивых легенд О любви, глупых строф. Солнца ясного мир, Дом двух лун и гонцов, Главных слов ювелир, Ку́зня для гордецов. О, Туссент, милый мой! Говори, не томи, Любишь ты? Если лжёшь — Возвращайся домой! (Из поэмы Лютика «Кровь и Вино»)
Солнце медленно клонилось к западу, окрашивая княжество Туссент в оранжевые и бордовые цвета. Тёплый вечер окутывал долину лёгкой дымкой, затихали чудовища, прячась в своих норках. Негромко распевались соловьи и иволги. Впервые молчала высокая пожелтевшая трава, кишащая кузнечиками. От речных заливов дуло тёплым ветром, нежно качающим кленовые и дубовые ветви. Невдалеке светился жёлтыми и пурпурными огнями неусыпный город Боклер. В порту тихо колыхались деревянные парусные лодки, разрезая носами зеркальную гладь воды. Корчма «Куролиск» приглушённо шумела над рекой. Стены, сколоченные из рыжих досок, отражали огни свечей. Широкие столы, разбросанные в шахматном порядке, ломились от явств и винных бокалов. В помещении витал лёгкий аромат Эст-Эста. Но только один стол не был забит снежно-белыми тарелками. На лакированной поверхности стояло два бокала вина, наполненных до краев, лежали нетронутые столовые приборы. Йеннифэр, прекрасная чародейка с волосами цвета воронова крыла, сидела спиной к остальной части зала. Геральт же, наоборот, был к нему повернут, но всё его внимание было целиком и полностью поглощено белозубой улыбкой. — Геральт? Ты меня слушаешь? — она щёлкнула пальцами у самого его носа и, видя, как тот от неожиданности вздрогнул, хихикнула. — На что ты засмотрелся? — На тебя, — ведьмак улыбнулся, сделав несколько глотков вина. — Ты великолепно выглядишь, Йен. — Только сейчас? — чародейка усмехнулась, тоже пригубив бокал. — Всегда, — ответил Белый Волк. — Ну, не льсти мне, Геральт, — черноволосая качнула головой. — Расскажи лучше, как прошла ваша поездка. — Хорошо, — согласился ведьмак, откинувшись на спинку стула. — Мы выехали из Каэр Морхена рано утром, к обеду добрались до большака. Там сменили лошадей. Представляешь, — воскликнул он, — Цири возомнила себя нарекателем лошадей, авторитетно заявив мне, что мою Плотву стоит назвать Плотвой. Было забавно, но всё же. Потом мы поехали в Ард Каррайг, увиделись с рыцарем Мильтоном де Пейрак-Пейраном, отправились сюда. Ехали долго, а зима, мороз. Ты бы нам пригодилась. — С чем? С шубками что-ли? — не поняла чародейка. — Нет, с согревающим заклинанием, — рассмеялся Геральт, — хотя, ты и без заклинания… согреваешь. — Давай выпьем, — предложила Йеннифэр, обезоруживающе улыбнувшись мужчине. Ведьмак согласно кивнул и наполнил бокалы. За окном окончательно стемнело. Крохотные огоньки звёздочек отражались в воде, словно веснушки на ровной глади. Стих ветер, замолкли и птицы, устроившись в своих гнёздах. В корчме оставалось все меньше и меньше людей. Тишину ночи нарушали звуки скользящих по полу ножек стульев, задвигающихся уходящими посетителями. — Так что было дальше? — отодвинув от себя бокал, спросила чародейка. — Ард Каррайг заняли нильфгаардцы, градоправителя повесили, устроили погром. Нас стражники даже впускать не хотели, мы оттуда быстренько уехали, ночевали, где попало. Под Доль Блатанной наткнулись на гуля, в Каэр Мырквиде встретили фламинику, поговорили. Она обещала холодов в Мидинваэрне, но я не понимаю, как это возможно здесь, в Туссенте… — А как раз по этой причине я и приехала сюда, — перебила его Йеннифэр. Анарьетта говорит, что неполадки с магическим полем Туссента, и вполне возможно, что из-за ночи Midinvaerne оно совсем развалится. А ты можешь себе представить, что случится, если здесь пойдёт снег и грянет мороз? — Неразбериха, голод и потеря урожая? Не могу. — Геральт хмыкнул. — В Туссенте никогда так не было. — Мы приехали с Фрингильей, как уже представленные ко двору чародейки. Она проверяет границы, ищет магический след, который мог изначально колыхнуть поле, но пока ничего, — она глубоко вздохнула. — Я здесь для того, чтобы в случае чрезвычайной ситуации постараться продержать поле максимально долго, пока не подоспеет подмога. — Это опасно? — серьёзно спросил ведьмак. — Не знаю, зависит от того, на сколько сильно оно будет колыхаться. Могу отделаться обмороком, могу и умереть, отдав все силы, но я не хочу об этом думать сейчас. — На Содденском холме* ты уже умереть пыталась, так что я тебе больше не позволю. Я постараюсь помочь, но. Ты права, сейчас не время для этого разговора. Давай выпьем? — Геральт поднял бокал. — За тебя. — За нас, — поправила его чародейка, улыбнувшись. — Раз уж ты отказался меня отпускать, надо пить сразу за двоих. Они выпили. — Я люблю тебя, Йен. — И я тебя. — Йеннифэр взяла его за руку, но осеклась на полуслове. — Ты в курсе, что впервые сказал это вслух? — Разве? — неподдельно удивился ведьмак, поглаживая ее ладонь большим пальцем. — Я говорил это неоднократно. — Ты только думал об этом неоднократно, а я считывала на автомате, — возразила чародейка. — Но сказал ты это впервые, я уверена. — Для тебя это так важно? — Более чем, — она попыталась вырвать свою руку. — Тогда я скажу это ещё раз. Я люблю тебя, Йеннифэр из Венгерберга! Чародейка отвела взгляд, улыбнувшись, но руку вырывать перестала. Близилась полночь, из посетителей в корчме остались лишь неусыпные пьяницы, горланящие песни, а в другом конце зала и пара таинственных мужчин в черных балахонах. Не считая пьяных песен, в помещении уже было тихо. Бутылка вина безнадёжно заканчивалась, догорала свеча, стоявшая в середине стола. — Я думаю, нам надо идти. Цири вряд ли ляжет спать без тебя, да и уже поздно, тебе не кажется? — тихо сказала Йеннифэр. — Ты права. Я бы с удовольствием провёл бы всю ночь с тобой, но это было бы безответственно по отношению к Цири, — ответил Геральт, вставая и помогая отодвинуть стул чародейке. Он помог накинуть ей на плечи легкую шаль и под руку вывел из корчмы, не забыв расплатиться за ужин. На улице было совсем тихо. Не журчала даже река — был полный штиль. Ночь в Туссенте несколько прохладнее дня, так что выйдя из помещения хотелось зябко передёрнуть плечами. Лошади тихонечко фыркали в стойле, дожидаясь хозяев. Ведьмак помог Йеннифэр оседлать вороную лошадь, сам уселся на своей гнедой и медленно вышел из стойла. — Может, разумнее будет открыть портал? — предложила чародейка, вглядываясь в лицо Белого Волка. — Ты же знаешь, я не люблю порталы. — Геральт слегка поморщился. — Да и лошади не очень к ним лояльны. — Тогда наперегонки? — с блеском в глазах спросила Йеннифэр, улыбнувшись. — Тебе придётся меня догонять, — вернул ей улыбку ведьмак. — На счёт три. Один. — Два, — сказала черноволосая. — Три. Плотва, вперед! — крикнул Геральт, рывком вырвавшись вперёд. — Тундра, в галоп! — чародейка не отставала и в повороте, взяв более узкий радиус дуги, обогнала его. — Кто проиграет, тот будет укладывать Цири! Ведьмак ускорился, но не намеревался обгонять чародейку. Он скакал в нескольких метрах от неё, давая ей победить. Вот впереди показались резные ворота винодельни Корво Бьянко. Двор пустовал, в маленьких домиках было тихо. Все спали, но только в верхней комнате хозяйской усадьбы горел свет — это не спала княжна. Они бесшумно ворвались во двор, Йеннифэр тихо засмеялась. — Я победила! — шёпотом похвасталась она, обнимая ведьмака за шею. — Я и не сомневался, — заверил её Геральт и, наклонившись, поцеловал.* * *
Опустив, наконец, Йеннифэр, Цири вбежала в усадьбу. Изнутри она выглядела немного старомодно, но жить можно было. Со входа было видно гостиную, стены которой увешаны всевозможными картинами баталий. Рядом с ней была столовая — большой круглый стол в центре комнаты и несколько табуреток вокруг. Оттуда куда-то вела дверь, видимо, на кухню. Слышался звон посуды и шум воды. С другой стороны было несколько глухих деревянных дверей, разделённых стойками для доспехов и толстенными вазонами с разными травами. Первой комнатой была ванная, немного грязная, но довольно просторная и светлая. За второй дверью скрывался кабинет, и он был поистине роскошным. Западную стену закрывали огромные книжные шкафы с тысячами разных книг и собраний — видимо, прошлый владелец дома собирал коллекцию. У окна стоял высокий письменный стол, заваленный бумагами чародейки — она это место уже присвоила. У подсвечника на длинной высокой ножке, стоящего в дальнем углу, пылились два стареньких кресла. Третьей комнатой была небольшая спальня, светлая за счёт множества тоненьких окошек. У стены перед кроватью стоял комод, предназначенный для хранения одежды, рядом с ним находилось овальное зеркало на ножках. Голубые шторы, прикрывающие окна, слегка колыхались на ветру. Впервые зайдя в дом, Цири не сразу заметила тоненькую лестницу, ведущую на второй этаж. Там располагалась четвёртая комната, с первого взгляда полюбившаяся девочке. В комнате было два окна, одно из которых выглядывало во двор винодельни, а другое открывало прекрасный вид на изумрудные виноградники. В углу, под одним из окон, стояла кровать, застеленная пледом из какого-то меха, на полу лежал огромный круглый ковер. С другой стороны стоял узенький письменный столик, совершенно пустой и немного пыльный. Сбоку от двери стоял деревянный комодик, над которым висело зеркало. Но самое главное, что стены были увешаны множеством полочек и картин. В комнате было очень уютно и тепло. Перепрыгивая за раз через три ступеньки, Цири ворвалась в гостиную, из которой слышала приглушённые голоса ведьмака и чародейки. — Геральт, а мы останемся в этом домике жить? — звонко спросила она. — Он такой замечательный! — Цири, ты же знаешь, что перебивать чужую беседу неприлично, — упрекнула её Йеннифэр. — Только если это место тебе нравится. Пока что мы здесь устроим, так сказать, убежище или базу, если угодно, но всё зависит от твоего желания. Работы в Туссенте не мало, да и давно пора обзавестись домом, — ответил девочке ведьмак. — Это место мне очень-очень нравится! Тут красиво и тепло, и ещё дом уютный! Я чур занимаю комнату на втором этаже! — и, не дожидаясь согласия или возражения, девочка помчалась обратно, но замерла на полпути к лестнице. — Геральт? — Да, Цири? — ведьмак снова прервал беседу с чародейкой. — А ты не хочешь комнату на втором этаже? — Я бы с удовольствием, но, во-первых, староват я для ежедневных пробежек по лестнице, да и рад видеть, что тебе там нравится. А во-вторых, я думаю, Йеннифэр не откажется разделить ее комнату со мной. Так что нет, можешь забирать комнату себе, — он улыбнулся. — И спасибо, что спросила! Девчонка быстро кивнула и, стрелой поднявшись по лестнице наверх, радостно открыла дверь своего нового убежища.* * *
Геральт открыл дверь в дом, пропуская Йеннифэр вперёд себя. На первом этаже было темно и прохладно. Тихим щелчком пальцев чародейка зажгла свечи. Помещение окутал мягкий жёлтый свет, слегка качающийся из стороны в сторону. Стараясь не скрипеть и осторожно ступая по полу, она положила свою шаль на комод и подала знак Геральту подниматься наверх. Цири не спала. Она лежала на своей кровати, листая книгу с яркими гравюрами. Занавешенные шторами окна не пропускали в комнату лунный свет, но, как и на нижнем этаже, здесь было много свечей. — Геральт! Йеннифэр! Вы вернулись! — она быстро закрыла книжку и, засунув её под подушку, уселась на кровати. — Надеюсь, мы не заставили тебя долго ждать? — улыбнувшись, спросила её черноволосая. — Почему ты не спишь, утёнок? — Как уснуть, когда все вокруг спят, а вас нет? Даже дворецкий ушёл в свою комнату! Вы представляете, тут даже есть подвал! — воскликнула княжна, заворачиваясь в легкое одеяло. — Но ведь, когда мы уходили, ты спала! — возразил Геральт, отчётливо помня то, как он переносил спящую девочку с дивана на её кровать, чертыхаясь про себя на лестнице. — Я не спала, мне просто понравилось, когда меня носят, — призналась Цири, нагло улыбаясь. — А давай ты меня каждый вечер относить будешь? Ведьмак ничего не ответил, только укоризненно взглянул на ребенка. — Геральт, а ты пришёл, чтобы снова рассказывать мне сказку, да? — она забралась под одеяло. — Ты обещал! — Ты рассказываешь ей сказки? — приятно удивилась Йеннифэр, усаживаясь за письменный стол. — Тогда и я послушаю, раз уж на то пошло. — Я ничего тебе не обещал! — возразил Белый Волк, но, видя заинтересованность чародейки, согласился. — Ладно, будет тебе сказка. Мужчина сел на край кровати, плотнее укрыв ребенка, и на секунду задумался. Цири заёрзала. — Ну, хорошо. Много-много лет назад, когда людей ещё не существовало на свете, в дремучем лесу жили Кот и Волк, — начал он. — Они были совсем не похожи, да и мир видели с разных сторон, потому и не дружили. — Геральт, — перебила его Цири, — это скучная сказка! Расскажи такую, как в прошлые разы, когда мы путешествовали! Про твои приключения с друзьями! — Но… — растерялся ведьмак. — Я не знаю, что ещё можно рассказать. — У меня есть идея, — тихо предложила Йеннифэр. — Расскажи ей историю о том, как мы познакомились. — Ты уверена? — Геральт дождался кивка чародейки и откашлялся. — Тогда, стало быть, я начинаю? — Тебя не заставить говорить! Мы ждё-ом! — протянула Цири. — Хорошо, хорошо. — И ведьмак начал свой рассказ. — Это было не так давно, несколько лет назад. Было лето, теплое и очень-очень плодотворное, причём во всех смыслах. Мы с Лютиком были в Каэдвене, недалеко от Венгерберга, где тогда жила Йеннифэр, — он взглянул на неё, удостоверившись в точности своих слов. — Заказов было тьма-тьмущая, мы не успевали проспать и получаса, как прибегал гонец с новой просьбой за плату. Вернее сказать, уставал и мучился только я, Лютик же спал в седле и издалека смотрел, как я выполняю заказы, слагая потом песни про двоих освободителей Венгерберга. — Геральт усмехнулся. За окном начался дождь. Сначала он медленно отстукивал румбу, оставляя следы на стеклах окон, как вдруг полыхнула молния и капли побежали в ритме пасодобля.** Небо немного посветлело, светясь черной синевой на фоне молний. — Одним вечером я получил заказ на чудище, обитавшее в болотах. Его описывали по-разному, ведь у страха глаза велики. Каждый свидетель решил своим долгом сказать мне, что оно было страшным и ужасным, — продолжал Геральт. — Ну, а как же иначе? Все чудища страшные! — сонно воскликнула Цири, переворачиваясь на другой бок. Йеннифэр, не отводя глаз, смотрела на Геральта, вслушиваясь в каждое слово его бархатного голоса, словно упиваясь этой очень даже правдивой сказкой. — Мы с Лютиком немедля поехали на место убиения местной травницы, чья смерть и послужила созданию заказа. Бард присел на дерево, вроде бы то была берёза, или вяз… Я уже не помню таких деталей. Не успел он и один разок дернуть струны своей лютни, как из болота показалась кикимора. Вела она себя странно — не пыталась напасть, почти не атаковала. — Ведьмак прочистил горло. — Я тогда решил, будто она что-то охраняет, поэтому я медленно пошёл по краю болота, всматриваясь в то место, которое она так тщательно оберегала. Чтобы не рисковать жизнью, кикимору всё-таки пришлось уничтожить, но главное, что я достал её сокровище. Это была медная лампа очень странной формы, выгнутая и с тонюсеньким носом. Лютик признал в ней лампу джина, и понеслось. — Что понеслось? — перебила его Цири. — Всё понеслось, — лаконично ответила за ведьмака Йеннифэр. — Продолжай, Геральт, — тихо попросила она. — Его желание испортило все наши планы. Не умея толком формулировать то, чего он хочет, Лютик напросил себе долгую и болезненную смерть. Мы отправились в город, чтобы просить о помощи, но каждый со страхом отвечал, что поможет тут только Она. Мы пытались её найти, но никак не получалось. А потом мы случайно наткнулись на особняк на окраине Венгерберга, где и встретили Йен. — Ведьмак запнулся, взглянув на чародейку. Цири заворочалась. — Давай, дальше я, — предложила чародейка. — Да! Так будет ещё интереснее! — попросила Цири. Геральт молча кивнул, положив ладонь девочке на плечо. — Они вломились в мой дом, требуя помощи. Я и помогла, потребовав у Геральта взамен выполнение желания, так как денег при себе у него не было. Я хотела проверить его на слово, отправив мстить и хулиганить. И он выполнил свою часть, хотя я и за километр чувствовала его острое нежелание. Я была возмущена и зла, я не понимала, почему благородный ведьмак согласился на это. Другой частью своей души я понимала, что восхищена этим поступком, поэтому к выполнению своей части я приступила незамедлительно. Вылечивая барда, я заметила у него лампу и осознала своё могущество. Чего могла желать молодая чародейка? Правильный ответ — всего, — она замолчала, глядя в глаза ведьмаку. — Прям совсем-совсем всего? — зевнув, спросила девочка. — Да, утёнок, — ответила ей чародейка. — Я не понимала насколько это опасно и делала глубоко неправильные вещи. Я хотела подчинить себе джина силой, потребовать исполнить моё самое заветное желание, но это должно было меня убить. Я чувствовала, как ты, Геральт, очнулся в камере, прочла твои мысли, сама того не понимая. И, когда ты прибежал, чтобы меня спасти, я злилась. Очень сильно злилась. — А как Геральт мог тебя спасти? — спросила Цири. — И что ты собиралась пожелать? — Геральт должен был загадать своё желание, у него оно было последним. Тогда джин снова бы заперся в лампе и не смог бы мне навредить. А желала я дочь. Но, к сожалению, это бы изменило мой организм и могло бы меня убить. — Йеннифэр горько вздохнула и подошла к кровати Цири. — Твой ведьмак меня спас, утёнок, и я его полюбила. А теперь спи, моя девочка. Чародейка поцеловала девочку и направилась к двери. — Но ведь твое желание сбылось! У тебя есть я, а я твоя дочь! И почему Геральт — мой ведьмак? Он и твой тоже! — воскликнула маленькая княжна. — Тебе и правда пора спать, дочка, — тихо сказал мужчина, поглаживая её по голове. — Спокойной ночи. Нагнав Йеннифэр, Геральт взял ее под руку и вывел в ночь. Дождь уже прекратился, и в воздухе витала бьющая в голову свежесть. Они молча сели на скамью. Чародейка прижалась к ведьмаку, положив голову ему на плечо. — Геральт, а что же ты загадал тогда? — шепотом спросила она. — Быть с тобой, Йен, — также тихо ответил ведьмак, приобняв чародейку свободной рукой. Он чувствовал, как она еле заметно подрагивает, как слезы капают ему на рубашку. Ведьмак не говорил ничего, он просто был рядом. Внезапно во двор вбежал запыхавшийся мужчина, сжимая в руках жёлтую бумажку и тоненький рог. Его огромные глаза светились чистым ужасом. Он трижды протрубил в рог и громко закричал. — Не выходите на улицу! Заприте двери и окна! Бестия из Боклера напала во второй раз! — гонец закатил глаза и рухнул наземь.