Обречённые Отношения

      2 сентября 1998 года       Со стороны Чёрного озера дул лёгкий бриз, холодя кожу. Укутавшись в плед, Гермиона перелистнула пожелтевшую страницу старого издания «Грозового перевала», что было одолжено в бабулиной библиотеке, и вернулась к чтению. К концу октября ей необходимо наверстать огромный пласт информации маггловской школьной программы, чтобы в ноябре прийти на подготовительные курсы в полной боевой готовности. Не могла же она опозорить бабулю, которой пришлось договариваться аж с самим ректором, чтобы её внучке дали шанс поступить в университет и стать «нормальным» членом общества.       Не то чтобы Гермиона была против. Разве ей помешает дополнительное, пусть и бесполезное для устройства на работу в Министерство магии, образование? Да и классическая английская литература всегда ей откликалась. Да, ей нужно сосредоточиться на занятиях в Хогвартсе и в конце учебного года достойно сдать ЖАБА, а подготовительные курсы по выходным совсем не оставят ей времени на полноценный отдых, но, если честно, эта нагрузка была Гермионе только в радость. Она мечтала об этом каждый день, что провела за поиском крестражей. Мечтала о том, как вернётся в родной Хогвартс и всё станет как прежде.       До войны.       И вот — её мечта исполнилась. Только вот после всего пережитого первый учебный день в знакомых аудиториях не принёс Гермионе столь желанного облегчения и умиротворения. Хотя, казалось бы, всё действительно вернулось в своё русло. Та же лёгкая щемящая тоска от очередной разлуки с семьёй, которая — спасибо приятелю профессора Филитвика — вспомнила «блудную дочь». Те же каменные стены, летающие призраки, бормочущие что-то себе под нос статуи рыцарей и говорящие портреты. Тот же приятный до одури запах старины и воска. И волшебство, подстерегающее за каждым углом: некогда от него захватывало дух — теперь это стало обыденностью. И вроде всё как прежде. И вроде всё по-другому. Амбивалентно.       Улыбки на лицах студентов поблекли — ушла прежняя беззаботность. В воздухе витала почти осязаемая напряжённость. Даже Филч, казалось, растерял весь свой пыл. Но время лечит. Быть может, пройдёт несколько месяцев, и в Хогвартс вернутся краски. Быть может. Жаль, что ни Гарри, ни Рона рядом с Гермионой не будет, чтобы всё действительно стало «как прежде». Зато у неё осталась Джинни — её… хорошая приятельница? Боевая подруга? Сестра её… парня?       В голове отчего-то по-прежнему не укладывалось, что Рон — её парень. Что они вместе. Что у них всё по-взрослому. Может, дело было в том, что они слишком мало времени провели наедине с тех пор, как сблизились — уже в конце июня Рон стал пропадать на изматывающих тренировках, которые сложно было совмещать с отношениями. А может… может…       Всё это не укладывалось.       Позади послышались бойкие шаги. Не оборачиваясь, Гермиона спросила:       — Закончила на сегодня?       — Фу-ух, да, — вытерев полотенцем взмокшее от пота лицо, Джинни положила метлу на землю и устало рухнула рядом с Гермионой на плед. — Никак не получается этот дурацкий элемент.       — Ты только начала тренироваться, ничего удивительного.       — Такими темпами к более сложным элементам я приступлю не раньше октября, а первые отборочные к «Гарпиям»…       — Только марте. У тебя уйма времени.       — Мадам Трюк сказала, что освоила этот элемент за неделю, а его уже месяц мучаю, — Джинни подтянула колени к груди и вздохнула. — Я должна стараться лучше. Не хочу, чтобы меня взяли в команду за «заслуги»… как некоторых.       — Рон прошёл отбор наравне со всеми.       Кажется, Джинни хотела оспорить эти слова и даже открыла рот, чтобы ответить, но тут её губы скривились, будто она заметила что-то неприятное. Гермиона захлопнула книгу и обернулась, чтобы лично узреть причину изменения настроения подруги: к их уютной компании приближался Забини, а за ним неторопливо, будто нехотя, волоклись Малфой и Нотт.       — Какого гриндилоу им надо?! — тут же ощетинилась Джинни.       — Успокойся, Джин, — шепнула Гермиона.       — Не могу, — в тон ей ответила та, сверля Забини раздражённым взглядом. — Этот придурочный меня сегодня своим трындежом на трансфигурации достал…       — Села бы с кем-нибудь другим.       — С Малфоем, что ли? Нет, спасибо.       — А вот не нужно было опаздывать, и села бы со мной.       Фыркнув себе под нос, Джинни встала на ноги и, демонстративно сложив руки на груди, двинулась навстречу Забини, чтобы затем замереть в паре шагов от него. Поодаль остановились и Малфой с Ноттом. Гермиона поймала на себе пристальный взгляд серых глаз, упрямо поджала губы — ну и пожалуйста. Разумеется, она не ждала от него благодарности за то, что переступила через свои принципы и ради него поставила на кон репутацию. Она вообще ничего от него не ждала. Это сугубо её личное дело — никто никому ничего не должен. Но предъявлять ей что-то? У Малфоя всё в порядке с головой или совсем мозги отшибло после Азкабана?       Невозможный человек.       Она вернула своё внимание на Джинни и Забини: со своего места она не могла услышать, о чём у них пошёл разговор, но видела, как Забини вынул что-то из внутреннего кармана мантии и передал Джинни. Та, помявшись пару секунд и кивнув, развернулась и направилась обратно, сжимая в руках учебник по трансфигурации. Гермиона вопросительно приподняла брови.       — В кабинете забыла, — буркнула Джинни, присаживаясь на плед.       Усмехнувшись, Гермиона проводила взглядом три удаляющиеся в сторону замка фигуры. Джинни иронии не оценила — ещё несколько минут ворчала, что в гробу видала решение профессора Макгонагалл допустить некоторых личностей до повторного года обучения.

***

      2 сентября 2004 года       Четверг       Она проворочалась всю ночь, не сумев сомкнуть глаз. Тупо пялясь в потолок. Выпитый накануне вечером бокал вина не помог ей заснуть, а лишь усугубил ситуацию: к странным навязчивым мыслям в голове добавилась ещё и давящая на виски тупая боль. Раздражающая. Не дающая думать. Тягучая, словно мёд. Будто у Гермионы и без этого было мало проблем. Её прочная нервная система, как она сама думала до этого назначения, дала трещину. Последний месяц вымотал. А вчерашний день почти добил.       Гермиона готовилась к этому дню. Морально. Физически. Всё должно было пройти идеально, потому что иначе и быть не могло. Не для Гермионы, чёрт возьми, Грейнджер. Она уговорила Джинни прибыть в Хогвартс на два дня раньше, чтобы та помогла ей со всеми организационными моментами. Сама же Гермиона носилась по замку уже пару недель, контролируя и проверяя, всё ли готово к приезду студентов и преподавателей. Думая, в каких местах лучше поставить патрулировать авроров — с этой задачей хотя бы Гарри помог. Разгребая завалы в документации. Параллельно с этим вскрывая громовещатели и выслушивая по несколько разгневанных незнакомцев в день. Причём бо́льшая часть недовольных, к удивлению, возмущались тем, что Джинни покинула команду, тем самым лишив «Холихедских гарпий» шансов на победу в следующем сезоне. Решение Гермионы принять на работу в школу бывшего Пожирателя тоже горячо осуждалось некоторыми, не способными смотреть дальше своего носа людьми. Подобных громовещателей у неё накопилось аж целых семь штук, но в сравнении с фанатами «Холихедских гарпий»… Нет, тут даже сравнивать было бессмысленно — фанаты «Холихедских гарпий» вне конкуренции.       Но это были лишь мелкие неприятности в сравнении с тем, что после того, как Забини и Малфой побывали в её доме, Гермиона ни на день не переставала думать об этом — что за нелепое прозвище? — хорьке. Какое-то странное, совершенно новое волнующее ощущение растекалось по её телу, когда этот человек смотрел на неё. В его взгляде читалось такое… участие? Да, пожалуй, участие. И ещё целая гамма эмоций, в которых ей отчаянно хотелось разобраться.       Хотелось разобраться.       Образ Малфоя будто выжгли под её веками раскалённым железом: его гладкие, цвета белого золота волосы, прямой нос без намёка на горбинку, острые скулы и холодные серые глаза, которые…       И отнюдь не это было самым странным. Страшным. Тем, что её по-настоящему пугало. Холодило кровь, разносясь по венам и доходя до самых кончиков пальцев.       Она редко видела сны, раз в полгода, не чаще. Ещё реже — запоминала их. Но в последние пару недель всё круто изменилось. Каждый чёртов вечер после изматывающего рабочего дня она возвращалась в свою новую комнату в башне преподавателей, выпивала бокал вина, ложилась в постель, закрывала глаза и видела… ярчайшие сны, главным героем которых был дурацкий Драко Малфой. Там, в этих снах он делал с ней такие постыдные вещи, о которых даже думать — истинное проявление непотребства с её стороны. Малфой… Он… Он был рядом. Нависая над ней. Проникая в неё. Покрывая её кожу горячими влажными поцелуями. Задыхаясь ей в шею. А утром Гермиона просыпалась в холодном поту с самым премерзким чувством на свете, думала о Рональде и пыталась оправдать свои постыдные фантазии почти годовым отсутствием какой-никакой близости в их отношениях. Она… Она ведь просто человек, да? Гормоны. Нервы. Стресс. Напряжение, которому требуется выплеск. Физиология, не больше. Банальные низменные потребности, что время от времени напоминали о себе.       Но это никогда не помогало. Стыд. Отвращение. И, должно быть, впервые в жизни Гермиона чувствовала себя по-настоящему грязной. Дурной. Падшей.       Как? Ну вот как?       Это же просто Малфой. Казалось бы, ничего особенного. Казалось бы. Ну поговорил он с ней пару раз «нормально», ну провонял своим дурацким запахом её квартиру, ну помог он немного с бумажной работой. И что дальше? Неужели этого достаточно, чтобы Гермиона начала вести себя как глупая школьница, запавшая на «того смазливого актёра». Ей и правда так мало надо?       Дура. Дура. Просто дура.       Когда вчера она снова воочию увидела его, стало ещё хуже. Будто в пубертат вернулась, хотя даже тогда она не испытывала ничего подобного. Гермиона не могла дышать рядом с Малфоем. Не могла спокойно говорить, опасаясь, что от волнения ляпнет какую-нибудь чушь. Малфой смотрел на неё так, как, кажется, Рональд не смотрел на неё в первые годы брака. С Рональдом вообще всё было иначе: он знал её как облупленную, и даже когда их отношения перешли на новый, более интимный, уровень, почти ничего не изменилось. Эмоции не были так обострены, как у Гермионы, например, это случалось с Виктором, когда каждое общение с ним сопровождалось приятным мандражем.       Вот и с Малфоем тоже мандраж, но будто выкрученный на максимальные настройки и… не сказать, что сильно приятный. Какой-то… щемящий, что ли? Ещё и коленки слегка подрагивали. И сам Малфой не помогал — делал лишь хуже. Вот вчера, например, он изучал её. Она это точно видела. Говорил что-то в своей дурацкой язвительной манере, раздражающей всё её нутро. Кривил свои дурацкие губы. Дурацкие, дурацкие губы. А Гермионе хотелось свернуться клубочком под одеялом и молить Мерлина, чтобы Драко не заметил её внутренних метаний. Ведь если заметит… Годрик, у него же есть невеста. Как же это всё… грязно и неправильно.       Гермиона зажмурилась, пытаясь отогнать мельтешащие в голове мысли.       Вдох-выдох. Вдох-выдох.       Открыла глаза и посмотрела на настенные часы: завтрак закончится через пятнадцать минут, а это значило, что очень скоро начнётся планёрка, и Гермионе придётся покинуть свой укромный уголок и отправиться в учительскую, где будет находиться Малфой весь преподавательский состав.       Прекрати думать об этом придурке! Сейчас же!       Ну да. Сейчас. Разбежалась.       Из груди невольно вырвался душераздирающий стон. Отчаянно хотелось похоронить лицо в ладонях и не поднимать его до конца учебного года. Или хотя бы до момента, когда сердце прекратит делать кульбиты каждый раз, стоит Малфою проникнуть в её мысли.       — Проблемы, мисс Грейнджер? — насмешливо-надменный голос профессора Снейпа заставил её вздрогнуть.       Вы себе даже не представляете…       — Девушка просто волнуется, Северус, — мягко произнёс профессор Дамблдор.       — Всё просто замечательно, спасибо, — Гермиона одарила портреты вежливой сухой улыбкой и продолжила бездумно пялиться на часы.       Годрик… как же её достали эти портреты за две недели. На самом деле, Гермиона была благодарна им за помощь, но иногда этой помощи становилось… чересчур много. Первые дни она стоически выдерживала на себе взгляды всех предыдущих директоров Хогвартса, что дотошно наблюдали за её работой, то и дело, будто невзначай, подсказывая, как правильно оформить отчёт для Попечительского совета, наладить контакт с мистером Филчем и где именно поставить печать школы. С портретом Макгонагалл было сложнее всего — профессор в основном молчала и лишь изредка давала комментарии. Надо сказать, довольно дельные комментарии, но это не отменяло того, что слышать слегка надтреснутый голос профессора было невыносимо больно. Как и видеть из окна кабинета полностью восстановленную после войны сторожку, где прежде жил Хагрид.

***

      За пять минут до начала планёрки в учительскую зашли Джинни и зевающий Забини, за ними в закрывающуюся дверь ловко проскочил Малфой. Стоило ему оказаться в поле зрения Гермионы, как к ней незамедлительно вернулось то самое щекочущее грудь чувство. Ну вот, а ведь ей почти показалось, что она сумела взять себя в руки. Почти.       — Почему тебя не было на завтраке? — спросила Джинни, присаживаясь на один из стульев. Возле неё, на соседний, тут же плюхнулся Забини и, беспардонно положив — это что за новости? — голову на плечо подруги, прикрыл глаза.       Гермиона едва открыла рот для ответа, как рядом с ней, облокотившись о край стола и заслонив обзор на остальных, встал Малфой, весь вид которого выражал недовольство, предназначенное явно для неё.       Ну и что она сделала?       — Как спалось, Грейнджер? — раздражённо прошипел он, не отрывая от неё цепкого взгляда.       И снова этот-его-дурацкий запах проник в нос. Мерлин… как же приятно.       — Прекрасно, а тебе? — она неловко прервала зрительный контакт, не желая выдавать свои грязные секреты.       Драко Малфой. Грязные секреты. Ей нужна помощь.       — Рад за тебя, — протянул он сквозь зубы.       — Что-то не так?       — Твой облезлый книззл.       — Глотик? — Гермиона удивлённо вскинула брови. — А что с ним?       — Что с ним будет, ты хотела спросить? Твой Глотик… — он скривил губы, словно ему было противно произносить это слово, — всю ночь проорал под дверью моей комнаты.       Вот же чёрт. Это следовало ожидать: с тех пор, как Гермиона перебралась в Хогвартс, разумеется, прихватив с собой Глотика, питомец каждый вечер отправлялся на длительную прогулку по замку и в частности — крыше башни, пробираться на которую было удобнее всего именно из той комнаты, где по итогу разместился Малфой.       — Я… разберусь с этим.       — Ты уж постарайся, — всё так же сквозь зубы протянул он и, с силой оттолкнувшись от края стола, направился к самому дальнему от входа стулу, тому, что находился у окна.       Спустя несколько минут учительская наполнилась людьми: Камилла Твинс, Батшеда Бабблинг, Элиза Палмер, Сивилла Трелони, Филиус Флитвик, Невилл, Аврора Синистра, Клод Фабре, Клементина Грейсон и даже Катберт Бинс — все они, даже будто бы с интересом, выслушали долгий монолог Гермионы обо всех нововведениях, планах на текущий учебный год и надеждах на плодотворную работу. Ощущать себя в роли руководителя тех, кто прежде учил её саму, было некомфортно. Мягко говоря. Куда ей до большинства из них? И десяти лет упорной работы не хватит, чтобы встать вровень с опытом, которым они обладали. Какой-то фарс — этого Бруствер добивался? Тем не менее, они её слушали, даже что-то фиксировали в своих записных книжках.       Несмотря на то, что Гермиона почти физически ощущала на себе изучающий взгляд серых глаз, она старательно избегала смотреть на Малфоя, что, признаться, было не самой простой задачей — волнение брало своё, и каждое новое слово давалось ей всё труднее. Она начала сбиваться. Несколько раз ей даже приходилось прерываться, чтобы глотнуть кофе — горло промочить. Наверное, если бы не опыт проведения собраний для своего отдела, на которые Гермиона была обязана явиться в любом состоянии, то уже через пять минут от начала планёрки её нервы не выдержали бы. А так… всё шло достаточно сносно. Могло быть и хуже.       Танцевальные вечера по пятницам вызвали неоднозначную реакцию: кому-то придётся дежурить в Большом зале и коридорах, пока студенты отдыхают, а это дополнительная нагрузка. Мадам Пинс согласилась взять на себя книжный клуб по субботам, однако предупредила, что готова работать только со старшими курсами — и на том спасибо. Идея о возрождении Дуэльного клуба была принята холоднее всего, но одобрение на уровне министра — это одобрение на уровне министра. Придётся смириться и подчиниться.       В конце планёрки Гермиона ещё раз напомнила об аврорах и о том, что к ним всегда можно обратиться, если кто-нибудь заметит что-то подозрительное: поджигатели «Трёх мётел» по-прежнему разгуливали на свободе. Почему Аврорат работает так медленно? И на платформу вчера кто-то пытался проникнуть… Странно всё это… Нехорошо.       — …начиная с сегодняшнего дня и всю следующую неделю, я буду посещать ваши занятия, так что будьте готовы к этому и не удивляйтесь моему приходу.       — Вы сомневаетесь в наших профессиональных навыках? — озадаченно спросила профессор Твинс.       — Это… — Гермиона замялась. — Это будет касаться, в бо́льшей степени, новых преподавателей. Открытые уроки — отличная возможность со стороны посмотреть на свои ошибки. Особенно для тех, кто только начал педагогическую деятельность.       Кроме того, должна же она убедиться, что люди, которых она взяла на работу, — не совсем безнадёжны. И если в Джинни и Фабре Гермиона почему-то не сомневалась, то к остальным было бы неплохо присмотреться. Обычная подстраховка, не более. В случае чего за всех отдуваться перед Попечительским советом и министром ей придётся в гордом одиночестве.       — Я полностью поддерживаю Гермиону. В смысле, профессора Грейнджер-Уизли. Это очень хорошая идея, — кивнул Флитвик со своего места. — Я готов оказать любую посильную помощь новым коллегам.       — О, да! Это просто замечательная идея, профессор Грейнджер-Уизли, — язвительно протянул Малфой.       Змеёныш.       — Благодарю за поддержку, профессор Флитвик! — проглотив образовавшийся в горле ком, Гермиона нервно улыбнулась. — И вас… профессор Малфой.       — Это всё? — подала голос Грейсон. — Я бы хотела успеть подготовиться к первому занятию.       — Разумеется, профессор. Ещё несколько минут, и вы можете быть свободны, — Гермиона открыла стоящую перед ней на столе шкатулку. — Сейчас я раздам каждому из вас по значку. Они именные, так что закрепите их на одежде и постарайтесь не терять.       — Что за зна́чки? — спросил профессор Фабре.       — Это средство связи, — Гермиона взяла в руки шкатулку и вышла из-за стола. — Если что-то случится и возникнет необходимость срочно передать сообщение коллегам, воспользуйтесь ими.       — Протеевы чары? — догадался Забини. — Умно.       — Спасибо. Джинни, ты не поможешь раздать их?       Подруга с готовностью вскочила со своего места и подлетела к Гермионе. Уже совсем скоро сие нехитрое дело было сделано, и Гермиона с чувством выполненного долга объявила о завершении планёрки. Годрик… она справилась. И она обязательно отметит этот небольшой успех несколькими затяжками красного «Мальборо» и бокалом вина — вечером, разумеется.       Джинни, Невилл, Малфой и Забини не успели покинуть учительскую, когда в дверях показался взволнованный Гарри — растрёпанный и будто не спавший всю ночь. Неужели всё настолько серьёзно?       — Гарри! — не стесняясь свидетелей, Джинни обняла его и обеспокоенно погладила по щеке. — Всё в порядке?       — Я в норме.       — Что вчера произошло? — Гермиона настороженно посмотрела на друга. — В подробностях, если можно.       Гарри мягко отстранился от Джинни и, окинув присутствующих взглядом, многозначительно посмотрел на Гермиону, мол, не сейчас. Малфой громко кашлянул.       — Рассказывай, Поттер. Нам всем очень интересно, не так ли, Лонгботтом, Блейз?       — Конечно, — почти одновременно ответили те.       — Это тайна следствия, — с нажимом сказал Гарри. — Герм, попроси их уйти. Я не могу распространять такую информацию в присутствии…       — Меня, Поттер? — хмыкнул Малфой.       — Да. Мне нужно объяснять почему?       — Не утруждай себя, я сообразительный.       Каждой клеточкой своего тела Гермиона ощутила, как резко накалилась атмосфера в учительской. Протяни руку — обожжёшься. Прекрасно осознавая, что сейчас будет выступать в качестве адвоката дьявола, Гермиона постаралась придать лицу самое уверенное выражение, на которое только способна, и встала между Гарри и Малфоем. Вскинула подбородок для пущей убедительности.       — Гарри Поттер, кажется, ты стал забывать о том, кто бросил тебе ту чёртову палочку в решающий момент битвы с Волдемортом! — Малфой за её спиной усмехнулся, и от его смеха по коже пробежали мурашки. — Кроме того, если это касается безопасности студентов, мы все обязаны знать, что произошло. Поэтому, будь так добр, повзрослей и веди себя как профессионал, а не как обиженный подросток.       Быть может, она слегка перегнула, но иначе нельзя: поджёг «Трёх мётел» был для Гарри не обычным рядовым случаем. Его личная трагедия, которую он, возможно, переживал острее остальных. Это был его день — его праздник, его близкие друзья и бывшие соратники, его… Хагрид. Часто чувство вины перетягивает на себя другие эмоции, затмевая рассудок, отсюда и желание бросаться обвинениями. В произошедшем были замешаны люди в масках Пожирателей смерти, и Гарри сейчас глубоко плевать, что некогда он защищал Драко Малфоя перед лицом закона. Оступившийся единожды всегда будет первым под подозрением. Ничего личного.       — Ладно, ладно! — Гарри поднял руки, капитулируя. — Ты права. Но это не значит, что я доверяю ему. В любом случае, извини, Малфой.       — Я почти растроган, Поттер, — саркастически протянул тот. — Ну так что? Мы ещё постоим и посмотрим друг на друга, или ты всё-таки расскажешь, что за ушлёпок вчера пытался пробраться на платформу?       Лицо Гарри выражало такой бешеный океан эмоций, что Гермиона была готова поспорить: дай ему волю, и он прямо здесь и сейчас, не стесняясь свидетелей, запустит в Малфоя Сектумсемпру или ещё что похлеще. Годы шли, а друг так и не сумел научиться отключать эмоции, когда те брали верх. Наверное, поэтому Гарри до сих пор не стоял во главе Аврората. Может, через пару лет?       — Ладно, я расскажу, — друг устало потёр покрасневшие глаза, присел на ближайший стул и, дождавшись, пока все остальные последуют его примеру, начал рассказывать: — Этот парнишка, которого мы поймали, два года назад закончил Хогвартс. Дилан О’Конелл — рядовой сотрудник Отдела магических игр и спорта в Министерстве. Мы использовали на нём сыворотку правды. И «правда», которую он поведал, скажем так, весьма специфична. Он был под Империусом, когда пытался проникнуть на платформу. Заклинание на него наложила неизвестная женщина в маске Пожирателя. Во всяком случае, ему показалось, что это была женщина. Он сказал, что она напала на него, когда он выходил из «Дырявого котла». Очнулся в незнакомом доме — обездвиженный.       — Замечательно, а цель-то у всего этого какая? — Малфой приподнял бровь. — После фейерверка в «Трёх мётлах» выглядит мелковато.       — Мелковато, — согласилась Гермиона, — но это прецедент.       — Что ты имеешь в виду? — спросил Невилл.       — Люди и так напуганы, а тут ещё и в работе Аврората вылезают осечки… — вместо неё ответил Забини. — При большом желании и безопасность школы тоже можно поставить под сомнение.       — Это не самое важное, — встрял Гарри. — Важно то, что, когда О’Конелл очнулся, он услышал, как та женщина общалась с кем-то по каминной сети. И этот кто-то говорил о том, что у Волдеморта есть ребёнок. И якобы около него будут собираться новые Пожиратели.       — Может, «преемник»? — недоверчиво уточнила Гермиона.       — Именно, что — «ребёнок», Герм.       На несколько показавшихся вечностью секунд все присутствующие, казалось, перестали дышать, обдумывая услышанное. Первым в себя пришёл Забини.       — И ты поверил в эту чушь?       — Я… не совсем, но… — Гарри осёкся. — О’Конелл был под сывороткой. Он не мог врать.       — Зато тот, кто говорил весь это бред, мог, — сказала Гермиона.       — И всё же… Мы должны проверить этот «бред», — покачал головой друг. — И быть начеку. Это может быть отвлекающий манёвр, а может…       — Ты в своём уме, Поттер? Кто в здравом уме стал бы с ним трахаться? — поморщился Малфой.       — А это вообще возможно? — осторожно вклинилась в разговор Джинни. — Он же не совсем человек… технически.       — Вообще-то, я читала о подобном.       Несколько удивлённых пар глаз одновременно впились в лицо Гермионы.       — С этого места подробнее, пожалуйста, — попросил Гарри.       — Сразу уточню, что информация весьма, эм-м… расплывчата, но в одном справочнике по чистокровным семьям я читала о древнем ритуале, который якобы проводили с новобрачными, которые не слишком «жаловали» друг друга. Браки далеко не всегда заключались по любви, и часто супруги отказывались делать наследника традиционным способом. Теоретически — это вполне возможно, но практически… Этот ритуал очень сложный, там замешана магия на крови. Кровь обоих родителей, если точнее. И проводят его в определённые дни года.       — Это типа… как волшебная сперма?       Мерлин…       — Да, Забини. Волшебная… кхм, она самая.       Пока все крепко задумались, Гермиона слегка опустила голову в попытке разложить новую информацию по полочкам. С одной стороны, так называемый «ребёнок Волдеморта» действительно мог бы сплотить вокруг себя фанатичных последователей, что остались после войны. На это указывали как минимум два фактора: маски Пожирателей и «особый привет для Гарри Поттера». Но с другой… почему тогда они затихли, раз у них на руках есть столь жирный козырь? Чего выжидают? Особого лунного цикла? Существуй «ребёнок Волдеморта» на самом деле, Пожиратели уже давно громко заявили бы о себе. А может… Нет, абсолютно исключено. Дело в чём-то другом. К тому же, как заметила Джинни, после возрождения Волдеморта сложно было назвать человеком. Во всех смыслах. Так что шансы на существование «ребёнка» минимальны — всё-таки полностью исключать подобную вероятность было бы глупо. Однако ещё до того, как Гермиона успела озвучить свои мысли, Невилл вдруг сказал:       — Думаю, все согласятся, что Беллатриса достаточно сумасшедшая для чего-то подобного.       Точно по команде, все резко посмотрели на Малфоя, на что тот скривил губы. Дурацкие, дурацкие губы. Прекрати.       — Она почти всё время провела в Мэноре, я бы заметил её раздувшийся живот.       — Но ты ведь и в школе был долгое время, — Гарри упрямо мотнул головой. — Мог и пропустить «радостное событие».       — Уверен, мать была бы в курсе. Есть варианты получше?       — Ребёнка могли от всех скрывать. В том числе — от родной сестры.       — Гарри, она ведь была замужем, — с сомнением заметила Гермиона. — Хочешь сказать, ‎Родольфус закрыл бы глаза на то, что его жена…       Кажется, Малфой поперхнулся воздухом. Или смешком. Сощурившись, Гермиона перевела на него взгляд, протянула сквозь зубы:       — Я сказала что-то смешное?       — Святая наивность, когда это наличие мужа или жены кого-то останавливало?       — Много когда.       — Как скажешь.       Прозвучало многозначительно, будто играючи. Даже слишком. А может, просто показалось? Зардевшись, Гермиона заставила себя отвести взгляд. Мерлин, Моргана иже с ними, она могла только надеяться, что никто — в частности, сам Малфой — не обратил внимания на её пунцовые щёки.       — Прежде всего Беллатриса была фанатичкой, — отрезал Гарри. — Мнение Родольфуса никого бы не волновало.       — Жёны, мужья, дети Змееглазого… чушь собачья, — фыркнул Забини. — Я правильно понимаю, что это вся информация, которой Аврорат стал располагать за месяц работы? Поттер, если что, претензия не к тебе лично. Просто хочу понять общую картину.       — Ну… — Гарри неловко взъерошил волосы. — Общая картина такова, что… да, это вся информация. От свидетелей мы ничего полезного для расследования не узнали, а всё остальное продвигается довольно тухло. Многих авроров задействовали для патрулирования Хогсмида и Хогвартса, и Кингсли этого достаточно.       — Звучит не очень, — вздохнул Невилл.       — Как есть.       Следующие пару минут прошли в задумчивом молчании. Гермиона всё порывалась озвучить свои мысли насчёт «ребёнка Волдеморта», но лицо Гарри, на котором отпечатались следы бессонной ночи, заставило её передумать — на эту тему она поговорит с ним вечером. Скажем… после ужина. Сейчас же её другу требовалось хотя бы минимальное количество сна: хорошо, что сегодня она отменила первые уроки, как раз будет немного времени на отдых.       — Кхм-м, полагаю, на сегодня это всё, — прервала затянувшуюся тишину Гермиона. — Гарри, твой первый урок после обеда, иди поспи немного.       — Мы ещё вернёмся к этому разговору, — он встал со стула и, взяв Джинни под локоть, направился к выходу, на ходу бросив: — Малфой, и всё-таки попробуй расспросить родителей про Беллатрису.       Вместо ответа Малфой состроил страдальческую мину, однако промолчал. Будто с ленцой поднялся со своего места и, что-то шепнув Забини, подошёл к Гермионе, которой только и оставалось, что наблюдать, как вслед за Гарри и Джинни Невилл и Забини ретируются из учительской.       Она вдруг почувствовала, как в груди бешено заколотилось сердце, не позволяя ей сделать глубокий вдох.       Держи себя в руках, Гермиона.       — Ты… Ты хотел о чём-то поговорить? — с напускным равнодушием поинтересовалась она.       — Да, — Малфой сощурился и слегка склонил голову набок. — Как продвигаются поиски книги?       — Я в процессе.       Она даже не соврала: время от времени она действительно возвращалась к поиску нужной книги — в перерыве между работой и сном, поэтому… да. Она пусть и в медленном, но процессе. Хотя какая вообще разница, если Малфоя её честный ответ явно не удовлетворил.       — В субботу.       — Что «в субботу»?       — В субботу мы с тобой пойдём в библиотеку и поищем информацию.       «Мы с тобой?»       Гермиона проглотила ком в горле, показательно-равнодушно пожала плечами.       — Если хочешь.       Не соизволив произнести более ни слова, Малфой развернулся на пятках и покинул учительскую, оставив Гермиону наедине с судорожно мельтешащими мыслями. В полной панике и непонимании, что ей делать со всем этим дальше.       Земля вызывает Гермиону Грейнджер! Что у вас там случилось? Приём.       Боюсь, Хьюстон, у нас очень большие проблемы. Приём.

***

      3 сентября 2004 года       Пятница       Драко показалось, что его первый рабочий день тянулся бесконечно долго, а ведь вчера он провёл всего два занятия. Два. Сегодня его ожидали ещё четыре таких же круга Ада: пустой трёп, нескончаемый поток глупых вопросов и, конечно же, просьбы показать Метку.       Метку, блять!       «Не обращай внимания, Малфой. Меня, например, весь день просят шрам показать. Это же дети. Вспомни себя в их возрасте».       Пошёл ты, Поттер. Это ни разу не одно и то же.       И только мысль о том, что завтра выходной, немного грела душу. Не то чтобы за один день Драко устал от новых обязанностей, но от необходимости трындеть полтора часа к ряду, пусть и с короткими перерывами, его язык с непривычки начинал заплетаться уже на десятой минуте урока. Вот Блейз — этот балабол — наверняка быстро адаптируется. Лонгботтом сказал, что через пару недель эта «проблема» исчезнет, а ещё посоветовал запастись у мадам Помфри леденцами с шалфеем, мол, под конец рабочего дня ты либо охрипнешь, либо твой голос сядет так, что на следующее утро говорить совсем не сможешь.       Раздувающее и сдувающее зелье нужно изучать параллельно или, на крайний случай, друг за другом, а не с разницей в полгода. С сонным зельем и его антидотом — то же самое… Какой идиот составлял этот учебник?       — Правда, здесь стало уютнее с тех пор, как мы выпустились?       Он оторвался от содержания учебника по зельеварению для четвёртого курса и поднял глаза на стоящую в дверях его кабинета — а по совместительству и бывшего кабинета Снейпа и Слизнорта — Грейнджер. Она неловко переминалась с ноги на ногу, крепко держась за чёрную папку в своих руках, и отрешённо рассматривала стоящий неподалёку стеллаж с учебными пособиями. Даже на расстоянии десяти футов Драко услышал, что сегодня от неё приторно-сладко — приятно до одури — пахло какой-то смесью кофе, ванили и корицы. И этот запах настырно проникал в носоглотку, вытесняя собой всё остальное.       Драко прочистил горло.       — Тебя не учили стучать в дверь перед тем, как войти к кому-то?       — Вообще-то, я стучала, — Грейнджер поджала губы. — Ты не ответил.       — Потому что… — Драко отложил в сторону учебник и, вальяжно облокотившись на спинку стула, сложил руки на груди, — Впрочем, неважно. Чего тебе?       — Я не застала тебя на завтраке и пришла предупредить, что сегодня в течение дня посещу один из твоих уроков. Не знаю, одна я буду или нет, но… просто имей это в виду, — так и не подняв на него глаз, протараторила она и тут же потянулась к дверной ручке, чтобы уйти.       — Стой.       Грейнджер замерла у порога в полуобороте. Её губы сжались в тонкую ниточку. О, ей определённо не понравился его тон, но она, к удивлению Драко, промолчала. На него она по-прежнему не смотрела, вперив взгляд в стену позади него. В чём дело? Почему она постоянно отводит свои грёбаные глаза, когда разговаривает с ним? Это выводило.       Посмотри на меня.       Не посмотрела.       — Я тебя очень внимательно слушаю, Малфой.       — Это насчёт завтрашнего дня. Ну, помнишь… Ты. Я. Библиотека, — Драко постарался не думать о том, насколько многозначительно это прозвучало.       Ему показалось, или она покраснела?       — Та-а-ак? — на выдохе протянула Грейнджер.       Нет, не показалось. Покраснела.       — Предлагаю пойти в библиотеку сразу после завтрака. Мне нужно после обеда отлучиться по делам домой… На все выходные. Это же не проблема? — он попытался поймать её взгляд, но она упорно продолжала пялиться в стену.       Да в чём дело?       — Нет, никаких проблем. За этим нам камин и нужен, ведь так? — слабо улыбнувшись, ответила она. — Тогда… ты спросишь у родителей про… Ну ты понял.       — Понял, — Драко пришлось собрать всё своё самообладание, чтобы не скривить губы. — Я спрошу.       — Спасибо и… И до встречи.       Грейнджер шумно выдохнула и, нервно заправив выбившуюся из высокого хвоста прядь за ухо, скрылась за дверью. С ней явно что-то не так. Она что, его боится? Но с чего вдруг? Раньше она всем своим видом показывала, насколько ей откровенно плевать на него и его язвительные комментарии в её адрес. Всегда так было.       Негласное правило их взаимоотношений. Сейчас-то что поменялось?       Подумаешь, один раз заметила, как кое-кто пялился на неё, как херов кретин. Дальше что? Грейнджер думает, что он что-то замышляет против неё? Или боится, что он зажмёт её в каком-нибудь тёмном безлюдном коридоре, схватит за раздражающие растрёпанные волосы, а потом намотает их на кулак и…       Стоп. А что, собственно, он сделает?       Ничего. Ничего ты не сделаешь, потому что это грёбаная Грейнджер.       И всё-таки с ней что-то не так.       А с тобой «всё так», хочешь сказать?       Блять, заткнись…       Потом. Он подумает об этом потом. Сперва ему нужно пережить второй рабочий день и в процессе сгоряча не отправить в пешее эротическое какого-нибудь студента-недоумка.

***

      Грейнджер прискакала к нему на третий по счёту урок — сдвоенное занятие у четвёртого курса Слизерина и Гриффиндора, которые накануне ввели обычно готового к любым превратностям судьбы Блейза в состояние полного ахуя недоумения тем, что на протяжении полутора часов изучения преобразующих заклинаний представители мужской части факультетов не прекращали попыток менять местами бюстгальтеры однокурсниц. Пусть и тщетных попыток, но всё же…       Сам факт. Сам факт.       Ты действовала наверняка, да, Грейнджер?       Но Грейнджер не отвечала.       Тихонечко сидела себе на заднем ряду, что-то конспектируя в записную книжку, и, слегка склонив голову набок, слушала, как Драко представляется классу и просит студентов назваться в ответ. Студентов, которые, к слову, вели себя так, словно перед ними стоял не Драко Малфой, а как минимум сам Мерлин. И Драко был почти наверняка уверен, что такие перемены в поведении вызваны сидящим в аудитории директором. Но даже так… нашёлся один, недовольно сверливший его взглядом — засранец из Гриффиндора, который в самый первый день во время праздничного ужина гневно пялился на него.       — Меня зовут Дик Берри, — сквозь зубы пробурчал парень и, не сказав больше ни слова, сел на место.       Если все окажутся такими же немногословными, как мальчишка Берри, есть вероятность, что занятие пройдёт спокойно. Драко не сказать чтобы переживал из-за открытого урока, где за его работой будет внимательно наблюдать не абы кто, а сама Гермиона — та ещё дотошная заноза в заднице — Грейнджер, однако нервы брали своё. С другой стороны, ну вот что она сделает, если он провалит первую же проверку? Уволит? Ну может, пальчиком пригрозит, а потом уйдёт восвояси. Это максимум. Здесь не о чем было переживать, но и выставлять себя полным кретином перед Грейнджер тоже не особо хотелось. Зато хотелось… хрен знает чего.       — Меня зовут Челси Токер. Мой отец — маггл. Он обожает футбол, отсюда и такое имя. Так называется его любимая команда, — нервно озираясь по сторонам и теребя края мантии, тонким голоском пролепетала невысокая светловолосая гриффиндорка. — В будущем я бы хотела посвятить себя волшебной медицине, и поэтому зельеварение — один из моих любимейших предметов! В прошлом году я лучше всех на курсе сварила зелье от кашля.       — Потрясающе. Это всё, мисс Токер?       — Нет, то есть… — студентка осеклась и, задумавшись на секунду, выпалила на одном дыхании, — профессор Малфой, а когда мы будем изучать зелье амортенции? Я так много читала о нём и…       — Если вы, мисс Токер, так любите зельеварение, то должны знать, что амортенция и антидот к ней по программе обычно изучаются на шестом курсе. Иногда, по желанию преподавателя, даются раньше, на пятом.       — Оу, да, конечно, профессор, — щёки студентки заалели.       — Что, Челси, уже потеряла всякую надежду залезть к Флинту в штаны? — язвительно произнёс какой-то темноволосый парень с ряда слизеринцев, чьего имени Драко не запомнил.       Флинт? Уж не родственник ли это Маркуса?       — Заткнись, Хаунд! — рявкнул мальчишка Берри.       — Что, Берри, защищаешь свою подружку? А я думал, что ты уже смирился с тем, что она предпочла тебе кого-то из наших.       По аудитории пробежалась волна едких комментариев и смешков. Кто-то со стороны слизеринцев присвистнул. Казалось, никого из студентов не смущало присутствие двух преподавателей, один из которых, к слову, по совместительству ещё и директор. Малолетние кретины. Снейп уже наверняка бы всёк учебником одному из них без зазрения совести.       Драко поймал на себе встревоженный взгляд Грейнджер. Согласно кивнул ей.       Да, мы не были настолько отбитыми. Хотя с какой стороны посмотреть. Возможно, мы были ещё хуже.       Нужно прекращать этот цирк.       Он громко кашлянул, привлекая внимание студентов. Практически все мгновенно закрыли рты. Все, кроме…       — …Этим змеёнышам место в Азкабане. Как и нашему профессору. Знаешь, в каком шоке был мой отец, когда узнал, что этот Пожиратель будет чему-то меня учить? — не замечая притихших однокурсников и внимательного взгляда Драко, продолжал шептать Берри своей соседке по парте.       Блеск. Просто блеск.       — Не знал, что вас так заботит моя скромная персона, мистер Берри, — иронично протянул Драко.       На мгновение студент стушевался, но тут же, гордо расправив плечи, бесстрашно — где-то я уже это видел — посмотрел Драко прямо в глаза.       Берри. Знакомая фамилия. Но где он мог её слышать?       Сто-о-оп. Берри. Точно. Такая фамилия была у одного из надзирателей в Азкабане — того самого, который обращался со всеми заключёнными как полный обмудень. Швырял еду в камеры, точно кость — собакам. С одолжением. А в день, когда Гойл решил свести счёты с жизнью, громко — чтоб остальные обязательно услышали — и с издёвкой заметил, что если бы все Пожиратели не доживали до суда, сэкономленные на их содержании галлеоны можно было пустить на что-то полезное. Например, на увеличение зарплаты надзирателям.       — Меня заботит, что все делают вид, будто это не вы были сторонником Того-кого-нельзя-называть. Мой отец рассказывал о том периоде, когда вы сидели в Азкабане. И… Таким, как вы, не место здесь, в Хогвартсе.       — По крайней мере, меня не зовут Дик, — равнодушно пожал плечами Драко и тут же прикусил язык. Да твою же…       Новая волна смешков. Покрасневшая рожа Берри. Охреневающее лицо Грейнджер на задней парте, которая — ну наконец-то! — посмотрела ему в глаза. Её влажный приоткрытый рот, невольно сложившийся в немом «О». Её…       Свихнулся. Ты, блять, свихнулся.       Одёрнул себя. Перевёл взгляд обратно на студентов. Ещё раз громко кашлянул.       — Закончим со знакомством, пожалуй. Итак, сегодня мы будем изучать раздувающее зелье. Его ингредиенты, применение и способы снять действие зелья. На следующем уроке вы попробуете его сварить самостоятельно, — Драко задумчиво потёр подбородок. — Прежде, чем мы начнём, я бы хотел задать вам несколько общих вопросов. Кто может назвать мне основную классификацию зелий?       Воцарившаяся тишина, казалось, оглушала его. Смешила и раздражала одновременно. Захотелось назвать студентов тупоголовыми кретинами или ещё как-нибудь похлеще. Но ему вроде как нужна — всяко лучше, чем то, что у него было, — эта работа, тем более что Грейнджер по-прежнему внимательно смотрела на него, а потому вслух он произнёс лишь вдруг вспомнившуюся ему фразу Снейпа, которую тот обычно говорил в подобных ситуациях:       — Я разочарован.       Откуда-то с задней парты раздался тихий и сдавленный смешок.       Грейнджер. Она поняла?       И совершенно некстати в мыслях всплыл знакомый образ едва ли не подпрыгивающей на стуле от нетерпения выскочки, отчаянно пытающейся выпендриться своими бесценными знаниями перед однокурсниками. Раздражающей своей занудной прытью даже преподавателей.       — Мисс Грейнджер, поделитесь с классом?       Он что, это вслух сказал?       Бля-я-ять.       В немом оцепенении Драко метнул взгляд в сторону Грейнджер, которая сейчас смотрела на него с каким-то новым выражением в глазах. А ещё она улыбалась.       — Конечно, профессор Малфой, — мягко произнесла она, показательно не обращая внимания на вылупившихся на них студентов. — Зелья можно разделить по трём основным критериям: по цели применения, по степени воздействия и, разумеется, по составу. Рассказать подробнее про каждый критерий?       Расскажи мне лучше, может ли этот урок стать ещё более кретинским?       — Может, всё-таки найдутся ещё желающие? — он вновь обратился к классу. — Или к четвёртому курсу вы не выучили даже базовых вещей?       Вверх поднялось несколько неуверенных рук, и Драко облегчённо выдохнул.       — Замечательно, мисс Хэмлок, прошу.

***

      Он не знал, чего ждать от вечерней планёрки. Грейнджер должна — нет, просто обязана — была что-то сказать по поводу его позора, однако промолчала: бегло подвела итоги недели и отпустила основной пласт преподавателей восвояси, попросив остаться в учительской Драко, Поттера, Блейза и Уизлетту с Лонгботтомом с явным намёком на продолжение их вчерашнего разговора. И Драко уже был морально готов к новому витку увлекательнейших рассусоливаний на тему «могла ли Беллатриса заделать ребёнка от Тёмного Лорда», но вместо этого Грейнджер последние минут десять отчитывала Блейза, который, решив, что лучший способ общения со студентами — покурить с ними, — начал налаживать доверительные отношения рядом с теплицами Лонгботтома, где последний и застал нового преподавателя трансфигурации за этим совершенно идиотским занятием.       — …декан факультета! — Грейнджер порывисто мерила шагами учительскую. — О чём ты вообще думал?       — Успокойся, Кудряшка. Как ты там говорила? Я просто прощупываю почву?       — И при чём тут это, чёрт возьми? — она резко обернулась на Блейза, наверняка мысленно посылая в того Аваду.       — При том, что мне нужно знать, кто из себя что представляет, если я хочу, чтобы они мне доверяли, — с абсолютной уверенностью в голосе парировал друг. — Знаете, что я понял за эти два дня?       — И что же? — Драко чуть приподнял бровь.       — Как же всё-таки удобно и здорово быть преподавателем! Какую бы чушь ты ни сделал, всегда можно сказать, что это такой тест на сообразительность. Так вот, директор, это был такой тест, благодаря которому я теперь более-менее в курсе, чем вообще дышат наши студенты, — ответил Блейз и снова получил в свой адрес взгляд не хуже Авады, но уже не от Грейнджер.       — Ты такой придурок, Забини, — фыркнула Уизлетта.       — А ты очень мило пытаешься убить меня взглядом, Рыжуля.

***

      4 сентября 2004 года       Суббота       Стены горячо любимой библиотеки сегодня давили на неё. Мысли то и дело разбегались, не давая ни единой надежды на то, что следующие пару часов пройдут продуктивно. Гермионе отчаянно хотелось, как раньше, обложиться книгами и пергаментами и в спокойной обстановке посвятить себя поискам нужной информации. Без посторонних глаз. Ладно, ладно. Без одних конкретных посторонних глаз.       Мерлин, она что, так много просит?       Но Её Величество Судьба в последнее время не особо жаловала Гермиону, подкидывая ей всё новые поводы для «радости» и бесконечных размышлений о том, в какой именно момент своей жизни она свернула не туда. И как же так вышло, что утро своего действительно первого выходного дня на новой должности, она проводила в компании Малфоя, от осознания самого присутствия которого с ней в одном помещении у неё мокли ладони. Гермиона не могла сосредоточиться. Не могла думать ни о чём другом, кроме того, что Малфой сейчас сидел в паре футов от неё и дышал своим дурацким идеально-прямым — даже намёка на горбинку нет! — носом. Да, он просто дышал, а она вслушивалась в каждый его вдох. Это было так… волнительно. Интересно. Будоражаще. Неправильно. И глупо. Очень-очень глупо.       Ненормальная реакция. Пугающая. Заставляющая внутренности сжаться от ужаса. Этого достаточно, чтобы обратиться за помощью в Мунго?       «По всем симптомам у вас в мыслях опасная передозировка Драко Малфоем».       «Это лечится?»       «Да, курс из нескольких «Круциатусов» в день в течение недели — и ваши мозги встанут на место».       — Грейнджер, ты меня вообще слушаешь?       — Конечно.       — Неужели? — Малфой пододвинулся к ней чуть ближе, коварно сверкнув глазами. — И о чём же я только что говорил?       Круцио. Круцио. Круцио. КРУЦИО.       — Ты говорил о… О… — она нервно облизнула пересохшие губы и вздохнула. — Ладно, ты победил.       — Я по-бе-дил? — он самодовольно ухмыльнулся. — Я, пожалуй, отмечу этот день в календаре.       — О, развлекайся, как хочешь, — наигранно отмахнулась Гермиона и потянулась к столу за новой книгой. — Ну так… о чём ты там говорил?       — О том, что на втором курсе ты продолжительное время провела в состоянии камня, а книг здесь всё равно больше, чем среднестатистический студент открывает за пару лет обучения.       — Заметь, это лишь те книги, которые на втором курсе я брала до того, как стала камнем.       — Ещё хуже…       Гермиона прыснула и вновь опустила глаза к аннотации. Они с Малфоем сидели в библиотеке уже пару часов, и это была пятая по счёту книга, которую Гермиона просматривала в надежде найти необходимую информацию. У самого Малфоя набралось примерно столько же, и живущий под ложечкой въедливый червячок сомнения начал напоминать о себе. А вдруг Малфой решит, что она вообще выдумала эту книгу с проклятием, чтобы… например, поиздеваться над ним. Или ещё чего-нибудь себе навоображает. Что тогда?       Нужно найти эту чёртову книгу.       — Я прогуляюсь, — вдруг бросил Малфой, вставая со своего места и потягиваясь.       — Ты куда? — не отрываясь от чтения, спросила Гермиона.       — Размять ноги. Заодно отнесу просмотренные книги Пинс.       — Понимаю. Мы и правда тут засиделись…       Малфой как-то неопределённо хмыкнул в ответ и, собрав книги, оставил Гермиону одну в дальнем углу библиотеки. Наконец-то, теперь она действительно сможет погрузиться в чтение. Хотя бы ненадолго. Потом Малфой вернётся, вновь начнёт около неё дышать, говорить и приятно пахнуть, и тогда сконцентрироваться на деле станет для Гермионы непосильной задачей.       Годрик, Годрик, Годрик… А ведь она с лёгкостью могла избежать этой вынужденной близости с Малфоем, если бы просто уделила данной задаче чуть больше времени, пока занималась подготовкой к учебному году. Можно ведь было пожертвовать несколькими часами сна в угоду этому, а не бросать книги на полпути, когда глаза только-только начинали слипаться. Можно ведь было? Ну конечно же. Полноценный сон, пусть и с отвратительными по своему содержанию снами, оказался милее и дороже.       Пожинай, что посеяла.       Может, домой сегодня отлучиться? Или завтра. Выходной ведь. Узнать, как там Рональд… Они ведь уже две недели никак не контактировали. Как он там без неё? Соскучился ли? Хотя… если бы он и правда соскучился, отправил бы сову или нашёл способ наведаться в Хогвартс — тут от Хогсмида рукой подать. Аппарируй туда и вперёд. Значит, ему нормально без неё. Да и ей самой, пожалуй, тоже вполне неплохо. Разве что…       Мельком глянув на место, где сидел Малфой, Гермиона открыла объёмный томик «Проклятые и Обречённые» Дамиана Талли и пролистала до страницы с содержанием. Взгляд почему-то сразу зацепился за главу «Опасные связи». Она определённо это видела. Определённо. Не теряя ни секунды, Гермиона открыла книгу на нужной странице с помощью заклинания и углубилась в чтение.

«В прошлых главах я уже говорил, что проклятия чаще всего обусловлены самыми обыкновенными человеческими эмоциями — злостью, завистью и ревностью — и могут быть наложены неосознанно, даже магглами. Однако существуют и проклятия иного рода, порождённые похотью и непринятием чьих-то отношений. Пожалуй, самым известным видом подобных проклятий можно назвать «libido periculo». Самое не очевидное, оттого и самое чудовищное, ибо направлено оно на самое ценное, что может быть у человека — его потомство».

      Гермиона удовлетворённо прикрыла глаза — это точно оно. Её «внутренняя ботанша» ликовала.

«…Одними из первых, кто испытал на себе последствия этого проклятия, были король Англии Генрих VIII Тюдор и его вторая супруга Анна Болейн — талантливая волшебница, подарившая миру заклинание «Авис». Известно, что решения и поступки короля нередко вызывали ворох недовольства как среди приближённых к королевской чете, так и обычных придворных. Отлучение короля от Апостольского Престола и принятие «Акта о супрематии», согласно которому Генрих провозгласил себя Главою Церкви Англии, стали последней каплей для многих его сторонников. В помутнении разума короля обвиняли Анну Болейн, слухи о дьявольском происхождении которой активно ходили и среди знати, и среди простолюдинов. Некоторые современники вспоминали, что самым яростным ненавистником новой политики короля был маггл Джон Фишер, который за несколько минут до своей казни, глядя прямо на короля, на глазах у собравшейся толпы громко и отчётливо произнёс: «Не видать процветания Англии, пока похоть и тщеславие стоят во главе королевства. Не видать счастливых и здоровых потомков тем, кто потерял Веру и забыл о своём предназначении». Считается, что именно эти последние слова епископа Фишера и стали роковыми для короля и его молодой жены…»

      «Некоторые современники вспоминали». Гермиона фыркнула. Годрик, как же она «обожала» подобную конкретику в исторических сводках. Да если бы она написала нечто подобное в своей выпускной работе, Лондонский университет в жизни не допустил бы её до защиты — отправил бы узнавать, что это за «некоторые современники» и почему их воспоминаниям вообще можно доверять.       Просмотрев по диагонали ещё три страницы и не найдя там ничего полезного, Гермиона наконец наткнулась на знакомые фамилии.

«…ещё один случай, имевший место в XVII веке с Шарлоттой Гринграсс и Люсьеном Малфоем, чья свадьба была отменена из-за измены жениха за несколько дней до церемонии. Узнав о предательстве, невеста бросилась с обрыва, а её отец в порыве гнева и отчаяния применил к Люсьену Малфою убивающее заклинание, после чего был сослан в Азкабан и вскоре казнён. Говорят, что перед вынесением приговора отец невесты сказал следующее: «Этот союз не принёс счастья нашим семьям. И пусть никогда не соединится наша кровь в одно. И да будет так всегда»… Нельзя утверждать наверняка, можно ли отнести данное назидание убитого горем отца к проклятиям типа «libido periculo», однако все последующие попытки этих двух семей породниться не имели успеха, что, по скромному мнению автора, уже говорит о многом».

      И снова это дурацкое «говорят». Ну и каким образом Гермиона должна проверять информацию? А если ей нужно получить больше конкретики? Что тогда? Верить на слово этому Талли? Ерундистика какая-то. Только воду зря взбаламутили.       — За что я люблю Хогвартс — здесь ничего не меняется! Кудряшка в библиотеке, а я бегаю по замку в поисках Драко. Где он, кстати? — не дожидаясь ответа, Забини прошёл к ней и плюхнулся на стул, на котором прежде сидел Малфой.       — Откуда ты знаешь, что он должен быть здесь?       — Филч вас видел, — он пожал плечами. — И, знаешь, я был несколько шокирован, когда узнал об этом. И оскорблён до глубины моей изнеженной души.       — В каком смысле, «шокирован и оскорблён»?       — Вы двое пошли развлекаться без меня. Меня, понимаешь?! — наигранно обиженным голосом воскликнул Забини. — После того, что произошло между нами троими в твоей квартире, я думал, мы станем новым «Золотым трио». Нет, не так… — он театрально взмахнул рукой. — Новым…       — Мерлин… — Гермиона прервала поток бреда и закатила глаза. — Ты вообще можешь быть более серьёзным? Ты всё-таки преподаватель.       — Во-первых, сегодня у меня выходной. А во-вторых, быть преподавателем — вовсе не значит быть вечным занудой. Нужно уметь расслабляться и делать что-то для себя любимого, иначе очень быстро выгоришь. Например, ты.       — Что «я»? — Гермиона напряглась.       — Ну-у-у… — протянул Забини и улыбнулся. — Хоть я и кажусь полным придурком время от времени, но я не идиот. И не слепой. Ты изменилась.       Это что, настолько заметно?       — Какое «потрясающее» умозаключение. Все мы…       — Я не о том, что мы повзрослели, и прочей чуши, которую ты сейчас хотела сказать, — взгляд Забини вдруг стал очень серьёзным. — Ты какая-то затравленная и будто в панике, что ли? Я понимаю, что последний месяц тебя вымотал, но…       — Это не так.       — А как?       — Я…       — Блейз, отвали от неё и исчезни с моего места, сделай нам всем одолжение.       Она невольно вздрогнула и переметнула взгляд на стоящего перед ними Малфоя, в руках у которого находились две дымящиеся кружки. Судя по аромату, вмиг ударившему в нос, внутри был кофе. А вторая кружка… Вторая для Гермионы, что ли?       — Как успехи? — поставив кофе перед ней, он кивнул на открытую книгу.       И правда для неё… Внезапно.       — А чем вы тут, собственно, занимаетесь? — Забини показательно проигнорировал просьбу уйти с занятого стула и, скрестив руки на груди, остался сидеть на месте.       — Занимались, — поправила его Гермиона и с победной улыбкой посмотрела на Малфоя. — Я нашла.       Ухватившись пальцами за края плотной обложки, Гермиона уже хотела было передать книгу Малфою, но он за какие-то доли секунды — она даже возмутиться не успела — оказался за её спиной, а затем, опалив дыханием её шею и перегнувшись через её плечо, начал жадно вчитываться в текст. Он будто бы и не замечал застывшую в оцепенении Гермиону, у которой — Мерлин, за что? — в очередной раз перехватило дыхание от его внезапной близости. Его запаха. Эти древесные нотки и… До неё вдруг дошло, что это его собственный, сносящий крышу запах. И как же не вовремя она поняла это.       Дыши, Гермиона, дыши. Здесь нет ничего такого.       «Ничего такого… Ничего такого…» — продолжала она мысленно убеждать себя, пока сердце в груди заходилось в чечётке. Годрик, хоть бы Малфой не слышал этого бешеного стука, хоть бы не принял на свой счёт. Её горящие щёки он точно видеть не мог, в отличие от кое-кого другого. Это катастрофа… Ей так душно. Ещё и отодвинуться совершенно некуда. А речи о том, чтобы попросить Малфоя чуть меньше прижиматься торсом к её лопаткам, вообще не шло — голос бы точно сорвался на писк.       Вдох-выдох. Вдох-выдох.       Забини с удивлённо приподнятыми бровями какое-то время молча наблюдал за столь неловкой для Гермионы сценой, а затем не выдержал и спросил:       — Так вы поделитесь с классом? Или мне с другой стороны нужно пристроиться?       Гермиона тихо прочистила горло, прежде чем ответить:       — Кхм, мы… Мы искали информацию по проклятию Гринграссов и Малфоев. Я нашла кое-что, но здесь всё очень расплывчато и очень мало конкретики, — торопливо объясняла она, стараясь не думать о нависшем над ней Малфое. — Если исходить из того, что написано об Анне Болейн и короле Генрихе, то у мисс Гринграсс и Мал… Драко могут возникнуть проблемы с продолжением рода. У Анны и Генриха родился только один ребёнок, остальные беременности закончились выкидышами. В конечном итоге, род прервался на их единственной дочери Елизавете, а для Анны всё закончилось очень плачевно. У Генриха, конечно, потом ещё четыре жены было, но это не относится к делу…       — Ага, — кивнул Забини. — И ты думаешь, что у Драко и Тори то же самое?       — Моё мнение в этой ситуации не имеет значения. Я лишь излагаю сухие факты.       — Ага.       — И что мне с этими фактами делать? — где-то над ухом спросил Малфой. — Это как-то можно исправить? Или лучше отменить свадьбу, пока не поздно?       — Драко, ты это…       — Блейз, не сейчас. Ну так что, Грейнджер?       — Я не знаю.       — В смысле, «ты, блять, не знаешь»?       — Вся информация перед тобой. А если тебе нужен специалист по проклятиям, обратись в Отдел тайн.       — Я уже обратился к тебе, так что, будь добра, включи сраный мозг. Ты же хренова Гермиона Грейнджер — энциклопедия на ножках.       Задохнуться от возмущения ей не дало лишь внезапное осознание, что говорящие все эти неприятные слова губы находились в нескольких дюймах от её уха. К щекам предательски поступила кровь. Шея горела. Гермиона осторожно повернула к Малфою голову через плечо и заметила, что его взгляд порывисто блуждает по её лицу. И наконец останавливается… на её губах.       Рональд. У неё есть Рональд. Она за-му-жем. А у Малфоя есть невеста, ради счастливого будущего с которой он был вынужден провести время в компании с грязнокровкой Грейнджер. Мерлин, Моргана… она сейчас рассуждала так, будто в принципе существовала вероятность…       Гермиона с трудом подавила внутренний порыв облизнуть губы. Из груди вырвался короткий рваный выдох.       Этого хватило.       Малфой резко отстранился от неё и, облокотившись о стеллаж с книгами, потёр виски. Стараясь заглушить чрезмерно громкие мысли в голове, Гермиона повернулась обратно к Забини: его взгляд метался от неё к Малфою и обратно. Несколько секунд тишины показались вечностью. И снова это ощущение, будто стены вокруг них смыкаются. Нужно как-то разрядить обстановку. Что-то сказать и…       — К твоему сведению, я не энциклопедия на ножках.       Серьёзно, Гермиона? Ничего умнее не придумала?       Малфой склонил голову набок и притворно ахнул:       — Так ты все эти годы притворялась?       И, как по щелчку чьих-то невидимых пальцев, внутри вдруг начала расти обида и… злость. На саму себя. На Малфоя и его странное, режущее острым лезвием её внутренности поведение. На Забини, всё ещё пристально наблюдающего за ними. На…       — Знаешь что? Сам разбирайся со своей невестой, — с глухим хлопком Гермиона закрыла книгу и встала со стула. — Энциклопедия на ножках уходит.       — Грейнджер, стой.       Демонстративно проигнорировав полуприказной тон Малфоя, она торопливо забрала со спинки стула свою сумку и, кивнув на прощание Забини, пулей вылетела из библиотеки, всё ещё ощущая на затылке пристальный взгляд серых глаз.       Как там говорят? «Хорошая мина при плохой игре». Да?       Только вот у Гермионы ни черта не получается.

***

      — Это был один из самых странных диалогов, что я видел между вами за все годы обучения. Вы с Грейнджер молодцы.       — Отвали.       Несколько минут назад Драко чуть не… поцеловал Грейнджер? Зачем он хотел это сделать — уже другой вопрос. Для начала, Драко просто хотел это сделать. Она так его разозлила. А её приоткрытые губы были такими… манящими — лишь чуть подайся вперёд, сомни их своими и попробуй на вкус. И всё остальное неважно.       Не-важ-но.       Ещё раз: он чуть не поцеловал Гермиону Грейнджер. Ещё мгновение и… всё.       Но она застыла с таким огромным вопросищем в глазах, ответ на который ей мог дать любой, у кого мозги не были засраны мозгошмыгами, но явно не Драко. Потому что он сам ни хера не понял, что произошло. Могло произойти на глазах у Блейза.

***

      В гостиную Мэнора Драко вышел из камина на ватных ногах. Судя по часам, он как раз успел к обеду. И действительно — эльфы суетливо накрывали на стол в смежной столовой, пока мать и Астория что-то бурно обсуждали, сидя у камина. Завидев его, эта сука встала с дивана и бросилась к нему на шею, встречая робким — отвали от меня, женщина! — поцелуем в щёку. Мать последовала примеру Астории и подошла ближе.       — Я так рада, что тебе удалось вырваться! — восторженно прошептала Астория ему на ухо.       — Да меня всего несколько дней не было.       — Я всё равно ужасно соскучилась… К тому же, у нас для тебя сюрприз.       Драко криво улыбнулся и потянулся во внутренний карман пиджака за серебристым конвертом.       — У меня тоже… сюрприз.       — Что это? — она выхватила конверт из его рук и нетерпеливо открыла. — Это… Приглашение на свадьбу Гарри Поттера и Джинни Уизли? Ого! Восемнадцатого сентября. Какой это день недели?       — Суббота, — ответила за Драко мать, заглянув в приглашение в руках Астории. — Ох, Драко, сообщи, пожалуйста, мистеру Поттеру, что я не смогу присутствовать на церемонии. Не могу же я оставить Люциуса на целый день совсем одного?       — Думаю, он как-нибудь переживёт, — фыркнула Астория.       — Я тоже не собираюсь идти. Не думаю, что мне будут рады.       — Но приглашение… — мать нахмурила аккуратные брови.       — Передали мне через Блейза. И то, мне кажется, это лишь жест «доброй воли». Мы вроде как коллеги и прочая чушь, но я пас. В любом случае.       — Но я хочу пойти, милый, — Астория капризно надула губы.       Как будто забыла, что ему плевать на её показательно кретинские обиды.       Драко мысленно закатил глаза. Постарался хотя бы временно выбросить из головы информацию, которую сегодня нарыла для него Грейнджер, но тщетно. Разве можно прекратить об этом думать? Салазар, если из их с Асторией отношений и правда ничего хорошего не выйдет, то… Нет, оно так и так не вышло бы, но сейчас… Сейчас это звучало как шанс. Призрачный, но всё же шанс, что у него получится отменить свадьбу без лишних проблем и избавиться от этой су… Астории. Даже её папаша против не будет — возьмёт да и поставит дочь вместе с её капризами на место.       И как же это, чёрт возьми, обнадёживающе звучало. Словно кто-то ослабил удавку на шее. И дышать вдруг стало легче. Даже приятнее. И Грейнджер сказала, что не знает, как это исправить. Грейнджер.       Грейнджер, блять.       Соберись.       — У нас своя свадьба на носу, зачем идти на чей-то ещё парад тщеславия и самолюбования? Тем более… Поттера и Уизли.       Астория переглянулась с матерью и настороженно посмотрела на Драко.       — Об этом я и хотела поговорить, — сказала она после недолгой паузы. — Нам придётся перенести свадьбу. Думаю, на май или июнь. Мы с папой ещё обсудим этот вопрос. Вообще-то, я, наоборот, подумывала сыграть свадьбу раньше, но твоя мама меня переубедила.       — Поверь, будет гораздо лучше, если перенесём на попозже. Свадьба — это нервы, суматоха. Ты ведь захочешь сама всё проконтролировать. Зачем оно тебе сейчас?       — Вы правы, миссис Малфой.       — Мне кто-нибудь объяснит, в чём дело?       Робко улыбнувшись, Астория с трепетом положила ладонь на живот. Это же не то, о чём он только что подумал? Ну не-е-ет. Мерлин, нет. Она ведь пила эти свои женские зелья, да и он сам был… осторожен. Какова вероятность, что…       — В четверг утром я была у нашего семейного целителя, и он сказал, что я беременна. Три месяца уже почти, представляешь?       Никакой вероятности.       — Оу, — это всё, что он смог из себя выдавить.       Просто неловкое «оу».       Зашибись.