***
5 сентября 2004 года Воскресенье Ей срочно нужно было с кем-то поговорить. Срочно. Поговорить обо всех тех странностях, что с ней происходили в последнее время. Если даже Забини заметил, что с ней что-то не так, какова вероятность, что не заметили остальные? Испытывать судьбу ей хотелось меньше всего: лёд под её ногами день ото дня и так становился всё тоньше. Казалось, ещё чуть-чуть, и она рухнет под воду. Без шансов всплыть на поверхность. Именно поэтому, едва в башне преподавателей стихли голоса, и даже сэр Кэдоган оставил свой пост, Гермиона украдкой, словно кто-то мог её осудить за ночные прогулки, вышла из замка и направилась к единственному, по её мнению, человеку, который мог выслушать и, возможно, помочь советом. Они никогда не были особо близки с Луной, но отчего-то Гермионе казалось, что сейчас во всём Хогвартсе не найдётся более надёжного человека. Такого, которому можно было доверить свои постыдные тайны. Несмотря на поздний час, в окнах сторожки горел свет. Гермиона вздохнула с облегчением — ещё не спит. Несколько неуверенных стуков в обветшалую дверь — и вскоре Луна уже стояла на пороге, вглядываясь в силуэт незваной ночной гостьи с недоумением в глазах и мягкой улыбкой на губах. — Доброй ночи, Гермиона. Что-то случилось? — Нет, то есть да. Мне нужно поговорить с кем-нибудь. Знаю, уже два часа ночи, но ты единственная, к кому я могу обратиться с… этим, — виновато потупив взгляд, протараторила она. — Разумеется. Пройдёшь? Или хочешь прогуляться? Здесь есть очень милая поляна неподалёку, — Луна кивнула куда-то в сторону Запретного леса. — Давай сходим к Чёрному озеру, у меня там есть «любимый» камень, на котором мы сможем посидеть и… — Гермиона достала спрятанную под мантией бутылку сухого красного, — пообщаться. — О, так это один из таких разговоров? — Вроде того, — Гермиона нервно хихикнула. — Тогда не будем терять ни минуты, — Луна потянулась к напольной вешалке с пёстрыми мантиями. — Сейчас, я только что-нибудь накину на себя. Через несколько минут неспешной прогулки они подошли к западному берегу Чёрного озера. Луна грациозно присела рядом с Гермионой на гладкий булыжник и, поправив полы мантии, начала меланхолично вглядываться в чёрную водную гладь, на поверхности которой рябили небольшие волны, переливающиеся серебристым светом от полной луны. Блаженная почтитишина, разбавленная лишь шумом воды и их ровным дыханием. Даже въедливые мысли в голове умолкли на несколько минут. Гермионе хотелось, чтобы эти минуты превратились в часы, но она не за этим вытащила человека из постели посреди ночи, и поэтому… — Мне кажется, я схожу с ума. — Все мы иногда сходим с ума, — не отрывая взора от воды, невозмутимо произнесла Луна. — Или думаем, что сходим, не разобравшись в истинных причинах этих мыслей. — Может быть, — нехотя согласилась Гермиона. — Поэтому я и пришла к тебе. Мне нужно кому-то выговориться и получить мнение со стороны. — Почему я, а не Джинни? Мне казалось, вы всем друг с другом делитесь. Всем, да не всем… — Скажем так, это явно не та тема, которую я могу с ней обсудить. — В таком случае, я вся внимание, — Луна перевела взгляд на Гермиону и сочувственно улыбнулась. Прикусив нижнюю губу, Гермиона шумно выдохнула носом. Судорожно попыталась сообразить, с чего именно начать столь неприятный разговор. Сразу в лоб или лучше начать издалека? Сухие факты или эмоциональный всплеск? Это же Луна — возможно, самый понимающий человек из всех, кого знала Гермиона. Луна не осудит. Наверное. — Можем начать с открытия вина, — с улыбкой намекнула Луна и, забрав из рук Гермионы «Каберне Мерло», открыла его с помощью заклинания. Затем отпила немного прямо из горла и, забавно поморщившись, вернула бутылку Гермионе. — Австралийское. Производится в Долине Иден. Мама передала это вино к нашей с Роном годовщине, но… — с грустью глядя на откупоренную бутылку, произнесла Гермиона. — Он забыл? — Ну нет! Рональд, конечно, никогда не был мастером запоминать информацию, но даже он на такое не способен! — она почти возмутилась от этого предположения. — Он… Он просто вручил мне букет красных роз и умчался с Гарри и Дином на какой-то матч по квиддичу. В день нашей годовщины, представляешь? Вроде как «отстрелялся». И ты не подумай, я вовсе не думаю, что он должен бросать ради меня все свои дела, но… Дьявол… Прости, меня всегда начинает заносить, когда дело касается Рональда. — Всё в порядке, — Луна улыбнулась, а затем, притянув колени к груди, обхватила их руками. — В любом случае, ты явно не об этом хотела поговорить. — Да, — Гермиона отхлебнула вина. Для храбрости. Только для храбрости, ибо, видит Годрик, сейчас она обливалась холодным потом лишь от одной мысли, что ей придётся с кем-то поделиться своим грязным секретом. Но и молчать она уже больше не могла. Ей-Мерлин, хоть бери и снова личный дневник заводи. Дорогой дневник, с тех, как я в последний раз обращалась к тебе, прошло уже почти десять лет. Не знаю, хорошо это или плохо, но жизнь складывается совершенно не так, как я себе её представляла в четырнадцать. Совершенно не так. Хуже того — я теряю чувство контроля. Я выбита из колеи. — Если не хочешь рассказывать, можем просто посидеть здесь и подышать воздухом. Папа говорит, что иногда это не менее действенный способ привести мысли в порядок, чем… Рубить, так уж с плеча. — Всё началось примерно месяц назад, когда меня назначили на должность, и я искала новых преподавателей. Тогда в мою жизнь вновь вошёл человек, о котором я практически и думать забыла после окончания школы. Вошёл и пустил корни в моей голове, как сорняк на клумбе. Мне снится… всякое. И с каждым днём становится всё хуже. Чем чаще я его вижу, чем больше с ним разговариваю, тем больше погружаюсь в эти мысли. Неуместные. Грязные. Въедливые. И они не покидают меня. Всего лишь один неосторожный взгляд с моей стороны — и он поймёт. Поймёт… И что тогда? Если я сама себя не понимаю. Спасительный глоток вина. И ещё один. — Значит, ты влюбилась в Драко Малфоя, — преспокойно подытожила Луна — Я не влю… — Гермиона даже не смогла произнести «влюбиться» и «Драко Малфой» в одном предложении, настолько у неё всё внутри сжалось от ужаса. — Это не совсем то слово, которое характеризует мою ситуацию. — А как ты это называешь? Гермиона хорошенько задумалась, пытаясь подобрать наиболее удачное выражение для своих ощущений. Ну… ей определённо нравилось, как от него пахнет. Да и в целом он очень даже привлекательный мужчина — раньше-то она на это не обращала внимания, зато сейчас… разглядела. И от тембра его голоса слегка подкашиваются колени. А когда он ухмыляется, ей хочется не только, как обычно, закатить глаза, но и ухмыльнуться ему в ответ. И эти его едкие замечания… не только бесят, ещё и в краску вгоняют. — Меня тянет к нему. Не знаю, как ещё описать. — Значит, ты не отрицаешь, что этот «человек» — Драко Малфой? Чёрт. — А смысл? — Гермиона улыбнулась одним уголком губ. — Как ты поняла, что я говорю о Малфое? Это настолько очевидно? Или… — Иногда ты слишком громко думаешь, — Луна пожала плечами. — Пару раз я видела его образ в твоих мыслях, но тогда не придала этому значения. Сейчас же понимаю, в чём дело. — Ты телепат? — Не совсем. Папа считает, что мой дар, как он это называет, нечто среднее между легилименцией и телепатией. Я могу неосознанно урывками слышать фрагменты мыслей и образов окружающих меня людей. Обычно я пытаюсь абстрагироваться от этого, но иногда что-то, да просачивается. Если я сниму «блок» и сконцентрируюсь, смогу проникнуть глубоко в чужое сознание. С каждым годом всё лучше и лучше. Прекрасно. Просто прекрасно. — И что именно ты видела в моей голове? Насколько сильно я должна паниковать? — Неважно, — уклончиво ответила Луна и отвела взгляд. — Всё очень плохо, да? — Только ты можешь ответить на этот вопрос. У Луны всё так просто. — Это сводит меня с ума, — горько прошептала Гермиона, нервно теребя обручальное кольцо дрожащими пальцами. — Сжирает изнутри. Я не могу смотреть в глаза Гарри и Джинни. Не знаю, как посмотрю в глаза Рону, когда его увижу. Да я на себя смотреть без отвращения не могу. Умом-то я понимаю, что должна сосредоточиться на новых обязанностях, на этих… Пожирателях. Должна поддерживать Рона после всего того, что случилось, но… не могу. Не хочу. Я устала получать «ты не понимаешь» в ответ на попытки понять и вытянуть из очередного приступа самобичевания. Просто сил никаких не осталось. А Малфой… Он принимает мою помощь. Более того, он в ней нуждается. А я, как последняя дурочка, готова в лепёшку расшибиться, лишь бы… лишь бы снова почувствовать себя по-настоящему нужной. А Малфой… Знаешь, он словно понимает меня. Словно не было всех этих лет взаимных оскорблений. Правда, мне кажется, что после четвёртого курса они стали, скорее, чем-то вроде дежурного приветствия. Это его «грязнокровка», а потом моё — «змеёныш». И всё. Все формальности были соблюдены, и можно дальше заниматься своими делами. И… Мерлин, что я несу? — Ты отвечаешь на собственный вопрос. Гермиона застыла от этой фразы. Попыталась переварить собственные слова. Ну ничего себе… «Выговорилась», называется. Зато, кажется, ей действительно полегчало. Камень с души, конечно, не свалился, но спокойнее стало. — Что мне делать? — наконец спросила Гермиона после очередного глотка вина. — Если тебя действительно это так беспокоит… — Да. — Попробуй игнорировать его. Нет его — и всё тут! Так ты будешь чувствовать, что можешь контролировать ситуацию. — «Хорошая мина при плохой игре» — не про меня, — отмахнулась Гермиона. — Не уверена, что правильно поняла твою мысль. — Я пыталась не обращать на него внимание. Не получается. — Тогда вспомни, почему Гермиона Грейнджер никогда в жизни не стала бы думать о Драко Малфое как о… мужчине, — Луна задумчиво постучала пальцем по носу. — Вспомни самые неприятные моменты за школьные годы, связанные с ним. Это может помочь, когда ты в очередной раз будешь готова поддаться эмоциям. — Не думаю, что это именно так работает. — Когда мы с Невиллом расстались, я всячески пыталась заставить себя игнорировать его присутствие в своей жизни. Было очень больно и сложно, ведь каждый раз, когда я его видела, вспоминала, как мы друг друга поддерживали после битвы. После всего того, что с нами случилось. Как он успокаивал меня, когда мне снились кошмары о времени, проведённом в подвалах Малфой-Мэнора. Как всё было идеально до того момента, когда мы вдруг поняли, что кроме этого нас ничего не связывает. И тогда он ушёл. А я вспоминала все самые нелепые ситуации, в которые он попадал. И смеялась. Смеялась так громко и долго, что, в какой-то момент, начала злиться на него из-за того, что скучаю. — И это помогло игнорировать его? — В какой-то степени. Злость помогала не видеть его в каждом встречном, я предпочитаю не вглядываться в то, что вызывает неприязнь. Позже пришло безразличие, а потом и вовсе обрубило. Но я никогда не воспринимала Невилла как… того самого, понимаешь? Возможно, поэтому мне и удалось выйти из этих отношений с минимальными потерями. — Я не воспринимаю Малфоя как «того самого». — А Рона? Хмыкнув себе под нос, Гермиона достала из кармана сигарету, а затем, подкурив её кончик палочкой, глубоко затянулась. Луна поморщилась и шмыгнула носом от горького дыма, но никак не прокомментировала пагубную привычку. Затяжка. И ещё одна. — Неприятные моменты, значит, — Гермиона начала всматриваться в тлеющий кончик сигареты. — Он первый, кто осмелился назвать меня грязнокровкой на людях. После чего все остальные слизеринцы подхватили это прозвище и с упоением бросали мне его вслед. Особенно — Паркинсон. Это считается? — Пожалуй, да. — Он всегда был трусливым и подлым папенькиным сынком. Чёртов эгоист и самовлюблённый болван. Чистая кровь и грязные поступки. Он отравлял жизнь близких мне людей. Оскорблял их. Унижал Рона и Джинни. По-хамски относился к Хагриду. Применил к Гарри Дантисимус, но попал в меня. Из-за него чуть не казнили Клювика. Он помогал этой змеюке Амбридж. Он каждый раз вынуждал меня встревать в их с мальчиками разборки, хотя я искренне хотела держаться от всего этого подальше. Я наврала Визенгамоту, чтобы его не отправили в Азкабан, а он даже спасибо мне за это не сказал. Я… Я не знаю, что ещё сказать, — Гермиона сделала последнюю затяжку и потушила догорающую сигарету о камень. — Ты не сказала ни слова о том, что он был Пожирателем. Гермионе захотелось лишь отмахнуться от этого замечания, но недоумевающий взгляд Луны заставил её объясниться: — У Малфоя не было выбора, когда он вступал в ряды Пожирателей. Ребёнок, движимый страхом перед родителями и Волдемортом. Если бы наследник Люциуса не вступил в их ряды, могли возникнуть вопросы о преданности и лояльности. Ничем хорошим для его семьи это бы не закончилось. Но это лишь моё мнение, и я придерживалась его, когда выступала в защиту Малфоя перед судом. Сейчас ничего не изменилось. Эта мысль ещё больше укрепилась в моей голове. Наверное, мне очень хотелось увидеть «настоящего» Драко Малфоя. Без всей этой напускной грубости и безразличия ко всему окружающему. Возможно, это и есть моя главная ошибка. — Возможно, это именно та ошибка, которую ты должна совершить. — Звучит не очень обнадёживающе. — Это лишь мнение. Ты сама решаешь, как далеко всё может зайти. Что, простите? «Может зайти»? Не может. Не должно. У неё нет на это никакого чёртового права. Игнорировать. Она будет игнорировать его.***
6 сентября 2004 года Понедельник Эта сука игнорирует его уже второй день. Просто показательно не смотрит в его сторону, когда он пытается заговорить с ней. Даже когда вчера вечером Драко вышел из камина в гостиной преподавателей, Грейнджер не перевела на него взгляд и продолжила как ни в чём не бывало разговаривать с Уизлеттой и женой Лонгботтома о том, будет ли Уизлетта поддерживать идиотскую маггловскую традицию по швырянию букета невесты в толпу одержимых замужеством девиц. Грейнджер игнорировала его сегодня на завтраке, обеде и ужине. Ни слова не сказала. Это охренеть как выводило. Хотелось подойти к ней, схватить за волосы и заорать ей в лицо: «Посмотри на меня, сука. Я в полном дерьме. Что. Мне. Делать?». Но каждый раз он сдерживался. Хотя ему было, что ей сказать, пусть Грейнджер и не была виновата во внезапной беременности Астории. Не была. Конечно же, не была. Но она подарила ему надежду на избавление, а теперь просто не обращала на него внимания, хотя теперь вопрос о некоем «проклятии» стал острее — раз оно завязано на продолжении рода. Не сказать что Драко действительно было дело до этого ребёнка, но… это вроде как его ребёнок, а он даже не мог спросить у Грейнджер, в каком направлении ему следует копать дальше. А почему? Да потому что она его игнорирует. Ну ничего, ничего. Драко сдержится, ему не привыкать. Даже сейчас, сидя после ужина в грёбаной учительской на грёбаной планёрке, он сдерживался, пока Грейнджер на повышенных тонах спорила с Грейсон о какой-то учебной хрени, на которую, очевидно, всем остальным было плевать. Настолько заинтересованными были лица у всех остальных. — Мы должны быть наставниками. Направлять их. Показывать путь, с помощью которого они смогут достичь своих целей, а не просто пичкать их заученными фактами и идеями. Цель образования — научить студентов самостоятельно думать! — В их-то возрасте? — пренебрежительно фыркнула Грейсон. — Ни в коем случае! Грейнджер скрипнула зубами, но лицо выдержала. — Что вы такое говорите? — Это говорит мой опыт, директор, — Грейсон деловито сложила руки на груди и окинула Грейнджер снисходительным взглядом. — Поработаете пару лет и поймёте, что студенты в гробу видели это ваше «наставничество». Подростки ленивы. Им бы в каком-нибудь чулане однокурснице свою волшебную палочку показать да огневиски у отца из заначки утащить. И экзамены в конце года сдать, чтобы нагоняй от родителей не получить. А вы им «путь» показывать собрались. Смех… — Вы обо всех студентах по себе судите? — Прошу прощения?.. — Дево́чки мо́и! Пере́станьте! — попытка Фабре привлечь внимание вызвала лишь новую волну споров. Ещё пятнадцать минут разговоров на повышенных. Взбешённая Грейнджер. Хлопнувшая дверью Грейсон. Мечущиеся между ними Фабре, Палмер и Флитвик. Невозмутимая Трелони, искоса поглядывающая на закипевшего директора. Поттер, который с кислой миной слушал какие-то нашёптывания Уизлетты ему на ухо. И все остальные, что молча наблюдали за этой сценой со своих мест. Планёрки — полная хрень. — Забини, Джинни и Невилл, проконтролируйте, чтобы старосты всё подготовили к танцам в пятницу, — сквозь зубы прошипела Грейнджер, указывая рукой на дверь. — Все свободны. — Есть, босс! — бодро отсалютовал Блейз и подскочил со своего места. — Рыжуля, ты со мной? — А у меня есть выбор? — скривилась Уизлетта. Забини, ты такой кретин. Все начали постепенно покидать кабинет. Не желая становиться свидетелем очередной тупорылой попытки друга подкатить — или чем там занимается — к Уизлетте, Драко уже было встал со стула, чтобы последовать примеру коллег, как Поттер решил напомнить о себе. — Малфой, ты узнал что-нибудь о ребёнке? Узнал, блять, но не о том. Прочистил горло и обернулся к Поттеру. — Мать сказала, что сама вероятность того, что Белла могла выносить и родить ребёнка в тот год, стремится к нулю. Иначе говоря, это невозможно. Так что тебя облапошили, Поттер. Ищи дальше. — А насчёт ритуала, о котором говорила Гермиона, спрашивал? — Когда же ты, Салазар тебя подери, уймёшься? Что именно во фразе «это невозможно» ты не понимаешь? — Хочешь сказать, тому парнишке соврали? — подал голос Лонгботтом. — Да у нас тут в команде гений! — Драко закатил глаза. — Да, ему соврали. — Но зачем? — спросила Уизлетта. — Отвлекающий манёвр. Они могли специально подослать его, чтобы отвлечь Гарри. Ввели этого парня в заблуждение, а он сбил Аврорат с толку. Возможно, это игра такая, — Грейнджер задумчиво посмотрела на Поттера. — А, возможно, всё гораздо глубже. — Какова вероятность, что события последних полутора месяцев никак не связаны между собой? — О чём ты? — Грейнджер бросила быстрый взгляд на Блейза. — Он про твоё назначение, — вместо друга ответил Драко. — Вернее, про то, почему вместо того, чтобы вышвырнуть неугодного министру Монтгомери и поставить вместо него угодную во всём тебя, ты здесь, в Хогвартсе, занимаешься какой-то хренью, а не меняешь Магический мир к лучшему. И к тому же притащила сюда самого Поттера. Подальше от Министерства и его дел. Я вообще удивлён, что ваше «Золотое трио» не в полном составе. Что, для Вислого должности не нашлось рядом с тобой? На доли секунды Грейнджер побледнела и резко обернулась на него. Наконецтоблять. — Дела Хогвартса — не хрень, — прошипела она, чуть приподняв подбородок. В ответ Драко лишь выразительно поиграл бровями и ухмыльнулся. Она фыркнула. Вот и поговорили. — Драко прав, Кудряшка. Это было очевидно, что, когда тебя поставят в безвыходную ситуацию, Поттер и компания, без обид, Рыжуля, по велению сердца поскачут за тобой. В этом же вся суть гриффиндорцев. Грейнджер задумалась, а затем, хмурясь, снова посмотрела на Драко. — А ты… откуда про Монтгомери знаешь? Ну, про то, что меня хотели назначить на его место. — От Блейза. — А у него «издержки профессии», ясно, — она закатила глаза, на что Блейз самодовольно хмыкнул. — А зачем это Кингсли? — спросил Поттер. — В смысле, зачем отсылать нас? Блейз театрально поднял указательный палец вверх и окинул присутствующих испытывающим взглядом: — А вот это очень хороший вопрос. Кудряшка, ты всё ещё хочешь «подумать об этом завтра»? Или мы уже начнём что-то делать? — При чём тут ты, Забини? — раздражённо процедил Поттер. — Ладно-ладно, я займусь этим, — не дав Блейзу и рта открыть для ответа, сказала Грейнджер. — У меня всё равно в пятницу встреча с Бруствером, попробую что-нибудь выяснить. Заодно спрошу, где он достал эту… Грейсон. — И каков твой план? Придёшь и спросишь: «Какого хрена я в Хогвартсе, а не на должности главы Отдела магического правопорядка?» — с иронией поинтересовался Драко, глядя прямо в её вспыхнувшие недобрым огоньком глаза. Она отвела взгляд. Сука. — Гермиона и без тебя разберётся, Малфой, — вставил своё бесценное мнение Поттер. — Я разберусь, — она говорила так, словно убеждала саму себя. — Всегда разбиралась. И этого оказалось достаточно, чтобы Поттер успокоился. Чтобы обсуждение сошло на нет. Чтобы Драко окончательно убедился, что без Грейнджер Поттер не дожил бы и до второго курса. Чёртов кретин.***
7 сентября 2004 года Вторник Конец рабочего дня Драко проводил в библиотеке в поисках хоть какой-то новой информации, помимо той, что откопала Грейнджер в книге Дамиана Талли. Но ничего. Вообще. Абсолютно. Словно этот авторишка из головы взял всю эту чушь про проклятие. Лишь редкие упоминания о «libido periculo», да и то лишь в контексте заболеваний, свойственных многим чистокровным им семьям, поколениями заключавшими близкородственные браки. Немного историй из жизни Анны Болейн и её несчастливой женской доле в качестве жены напыщенного маггла-кретина. Современники называли вторую супругу Генриха VIII умнейшей ведьмой шестнадцатого века. Безусловно, ценнейшая информация. Драко поставил на полку очередной бесполезный томик и начал бездумно вглядываться в стройные книжные ряды. После проверки домашнего задания четвёртого курса буквы уже расплывались перед глазами, но он всё равно продолжал торчать здесь. Взяв наугад новую книгу с описаниями проклятий, Драко сел в дальнем углу библиотеки, подальше от любопытных глаз студентов и мадам Пинс, которая сверлила его подозрительным взглядом с той самой минуты, как он ступил на порог её тихой обители. Разумеется, эта старая сука смотрела так на всех посетителей, но Драко всё равно не покидало ощущение, что сегодня библиотекарша уделяет ему уж слишком много внимания. Лениво пробежавшись глазами по содержанию, Драко с раздражением закрыл книгу. Хрень. Он занимается какой-то хренью вместо того, чтобы думать о действительно важных вещах. Думать о… Драко всё ещё не мог принять это. Сам факт беременности Астории приводил его в ужас. Дикий такой. Первобытный. Затмевающий всё и вся. Не дающий трезво мыслить. Вконец рушащий его***
Драко оставалось преодолеть ещё пару тёмных коридоров на пути в башню преподавателей, когда на него из-за угла на полном ходу налетела Грейнджер, тут же окутав его охренительным запахом своих грёбаных растрёпанных волос. Клюнула носом в его значок на груди и отскочила как ошпаренная, глядя на него невидящими глазами. Куда она прётся в такой час? Хорошие девочки в это время уже должны быть в постели. — Извини, — пробормотала она, нервно одёргивая мантию. — Пошла ты… И вместо того, чтобы привычно послать его в ответ, Грейнджер, нахмурившись, подошла ближе и мягко коснулась пальцами его ещё горящей скулы. От неё разило обеспокоенностью и каким-то извращённым подобием небезразличия. И ароматом её кожи так близко от его носа. Твою-то мать… — Что у тебя с лицом? — этот взволнованный тон. — Оно… существует? Смутившись, Грейнджер убрала руку от его лица и полезла в карман мантии за палочкой. А затем… — Бруйсремувал. По горящей коже пробежался лёгкий холодок. Пробежался и тут же утих. Вместе с болезненными ощущениями, оставленными кулаком взбешённого Блейза. Грейнджер убрала палочку обратно в карман и, снова протянув руку к его лицу, начала внимательно оценивать результат своей работы. А у Драко даже слов не было, чтобы возразить. Как-то остановить её. Как-то… Просто охренение. Он просто… просто упивался этим моментом, когда её кожа касалась его. Так аккуратно и ненавязчиво. Так нежно и изучающе. Так… И это был грёбаный конец света. Учиться жить с тем, что швыряет судьба? Очень смешно. А Грейнджер уже отстранилась от него и смущённо бормотала себе под нос о том, что сама придумала это заклинание из-за того, что Поттер и Вислый постоянно вляпывались в неприятности, а мази от синяков и ушибов не всегда были под рукой. Гермиона Грейнджер. Вся такая заботливая до тошноты. Такая внезапно интересная. Такая… Зубы сжались от накатившей волны раздражения. На Блейза. На Грейнджер. На самого себя. Сумасшествие ли, но ему снова, как тогда в библиотеке, захотелось попробовать на вкус губы Грейнджер. Она наверняка тут же оттолкнёт его и нашлёт пару неприятных проклятий, чтоб повадно не было. Будет ли оно того стоить? Да хрен его знает. Взять себя в руки. Ему нужно просто взять себя в руки. И Драко не придумал ничего лучше, чем… — Пошла ты на хер со своей заботой, Грейнджер. И пока она возмущённо хватала ртом воздух в ответ на его заявление, Драко обошёл её сбоку, намеренно задев её плечо своим, и свернул за угол. На ватных ногах кое-как добрался до своей комнаты в надежде забыться там мёртвым сном, чтобы не думать. Не думать о том, что сказал ему Блейз. Не думать о Грейнджер. Не думать о том, как земля уходит из-под ног, а он сам, кажется, и не против.***
10 сентября 2004 года Пятница Большой зал был набит распалёнными в экстазе подростками, кривляющимися в неком подобии танцев и самозабвенно подпевающими текстам самых дебильных песен, что Драко слышал в своей жизни. Ему пришлось собрать всё самообладание, чтобы кровь не брызнула из ушей. Уизлетта сказала, что идея чередовать музыку магического мира и маггловского принадлежала Блейзу. Кто удивлён? Точно не Драко. Он нетерпеливо посмотрел на наручные часы. Ещё пять минут, и он свободен. Всё-таки нужно было соглашаться патрулировать коридоры вместе с Лонгботтомом и Поттером, а не рваться блюсти порядок на танцах. В конце концов, следить за тем, чтобы первый, второй и третий курс не прорвались к старшим и тихо сидели в своих гостиных, было бы на порядок тише и спокойнее. Как минимум. Вместо этого Драко был вынужден наблюдать за тем, как гормонально нестабильные подростки, краснея до кончиков ушей, приглашают друг друга на медленный танец и неумело пытаются вальсировать под истошное завывание какой-то маггловской певички. Блейз увёл кружиться в последнем танце Уизлетту, бросающую на Драко умоляющие взгляды, мол, забери своего дружка от меня! Пожал плечами. Извини, Уизлетта. Блейз всё ещё с ним не разговаривал. Грейнджер — тоже. Зато с какого-то перепуга около него начала виться девчонка Лавгуд. Каждый день подходила к нему и рассказывала о никому неинтересной чуши, делая вид, что не замечает полного безразличия к своим словам. Всё-то она видела, но упорно продолжала надоедать. О причинах Драко предпочитал не думать — она всегда былаВсем. Вход в Большой зал. Сейчас.
Гарри, принеси карту.
Г.Г.
Ну и что произошло? Шанс узнать это Драко получил уже через десять минут, когда он вместе с остальными сонными преподавателями подошёл к дверям Большого зала, где их уже ждала взволнованная Грейнджер и парочка студентов. Одного из них он узнал — Ник Хьюстон. Что-то пошло не так с их ночной вылазкой? Всё-таки нужно было рассказать об этом Грейнджер. Но она сама виновата — нечего было его бесить своим сучьим поведением и этой своей… заботой. — Взял карту? — не дав никому рта открыть, она подлетела к Поттеру. — Да. В чём дело? — тот протянул ей какой-то старый пергамент. Проигнорировав вопрос, Грейнджер нервно выхватила из рук дружка карту, а затем, наставив на ту палочку, протараторила: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость. Драко вместе с остальными подошёл к Грейнджер ближе и начал с интересом наблюдать за тем, как на чистом пергаменте появился текст: «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новое изобретение — Карту Мародёров…», а затем — карта Хогвартса и ближайшие к нему территории. Что ж, это многое объясняло. — Где вы последний раз её видели? — продолжая всматриваться в карту, спросила у студентов Грейнджер. — Она убежала вглубь леса, — виновато ответил Хьюстон. Глаза Грейнджер судорожно забегали по содержимому карты, и с каждой секундой паники и ужаса в них становилось всё больше. Драко перевёл внимание на студентов. — Что случилось? — Мы… После танцев мы отправились в Запретный лес, — нехотя начал рассказывать Хьюстон. — Там есть небольшая полянка, на которой старшекурсники периодически собираются, чтобы… повеселиться. Обычно всё проходит тихо-мирно, но сегодня всё пошло не по плану. — Что значит, «не по плану»? — прошипела Уизлетта. — П-профессор Уизли, м-мы п-просто… — боязливо запинаясь, тараторил студент. — Просто в какой-то момент все начали подкалывать Эми Эдвардс из-за Дориана Эйвери. Девчонка по уши в него… того… втрескалась. Ну, а Эйвери, вы же знаете этих слизеринцев, сказал, что скорее отдастся Филчу, чем обратит внимание на тупую пуффендуйку. Все засмеялись, и Эми расплакалась, а Фрейя посоветовала ей пойти… Ну вот, а Грейнджер ещё переживала, что студенты разных факультетов мало общаются вне занятий. Нормально они общаются. Не без эксцессов, конечно, но иногда нужно довольствоваться малым. — «Втрескалась»? — эхом раздался голос Бинса. — Влюбилась, профессор, — шёпотом объяснила Синистра. — Ах, спасибо, Аврора. Иногда мне кажется, что мы со студентами говорим на разных языках. — …пытались её догнать, но упустили. Потом к нам присоединились все остальные, но… но ничего. И тогда мы с Алеком побежали к профессору Грейнджер-Уизли. Ребята продолжают искать Эми. Там, в лесу. Восхитительно. Уизли продолжила на пару с Лонгботтомом выпытывать информацию у двух кретинов, а Драко перевёл взгляд на карту в руках Грейнджер. Действительно, многочисленные точки с именами красовались чуть дальше от места, где полувеликан раньше проводил занятия. Некоторые студенты прямо на глазах исчезали с карты, вероятно, покинув границы относительно безопасной зоны. Салазар, эти идиоты пёрлись всё глубже и глубже в Запретный лес — здравый смысл и инстинкт самосохранения помахали ручкой. — Я её вижу! — Грейнджер наконец облегчённо вздохнула. — Она у западного берега Чёрного озера. Только её имя едва прорисовано… нехорошо. — И что это значит? — спросил Блейз. — Она жива, но, вероятно, ранена. Значит так, — она обвела взглядом преподавателей. — Сейчас кто-то один пойдёт со мной, а остальные — в лес. За этими горе-спасателями. А завтра — всех гуляющих после отбоя на отработку к мистеру Филчу! Профессор Трелони, профессор Бинс, сопроводите мистера Хьюстона и мистера Маккарти в их гостиные. — Профессор Грейнджер-Уизли, но мы ведь можем помочь! — попытался запротестовать Маккарти. — Вы уже «помогли», — фыркнула Уизлетта. — Надеюсь, все меня услышали? — Может, отправим в лес авроров? — предложила Грейсон. — В конце концов, они за тем здесь и нужны, чтобы защищать студентов. — Это прокол с нашей стороны, — возразил Поттер. — Это мы не уследили. — Ваша очередь дежурить, профессор, так что это вы не уследили. — Отлично, значит, в следующий раз дежурить отправитесь вы и покажете нам всем «класс», — встряла Уизлетта. Технически, это был прокол Драко — всё-таки ему следовало сообщить о намерениях студентов хоть кому-то из тех, кого Грейнджер сегодня определила на дежурство. Да и уходить с танцев вперёд всех тоже была идея так себе. Наверное, нужно начать чуть ответственнее относиться к этой работе. Не то чтобы Драко чувствовал себя виноватым из-за произошедшего, но, пожалуй, на следующей неделе «диверсанты» — благо, основных участников он помнил по именам — получат от него пару-тройку дополнительных заданий. А может, заставить их мыть котлы в течение месяца? Или, скажем, приказать им привести в приличный вид кладовую, где хранились ингредиенты для зелий: за несколько лет работы Слизнорт похерил всю снейповскую систематизацию, а Драко было так лень этим заниматься… — Вы идёте, мистер Малфой? Моргнув, он вернулся из своих мыслей обратно в реальность, нашёл глазами Грейнджер, которая уже схватила под локоть жену Лонгботтома — Драко никак не мог запомнить имя той, хоть и проучился вместе с ней несколько лет, — и почти бегом понеслась по направлению к одному из выходов из замка. Остальные преподаватели тоже заспешили выполнять поручение директора: всё ещё обиженный***
11 сентября 2004 года Суббота Потребовался почти час блужданий в потёмках, чтобы Драко сперва ощутил обжигающее грудь тепло, исходящее от значка, а потом услышал громогласное блейзовское «отбой, народ!», означающее, что можно наконец возвращаться в сухость и тепло. Не дожидаясь новых поручений, все, кроме деканов, которые вызвались сопроводить малолетних идиотов в их гостиные, отправились в замок. В том числе и сам Драко: ему дичайшим образом хотелось упасть в горячую ванну и смыть с себя этот сраный день — все эти уроки, вечернюю планёрку, мерзкую маггловскую музыку и поисковую операцию. Правда, стоило отдать должное — при всей отвратительности сегодняшнего, вернее, уже вчерашнего, дня подобное времяпрепровождение всё равно было лучше, чем нахождение в одной комнате с Асторией в течение часа. В Хогвартсе ему хотя бы не нужно строить из себя любящего жениха, зато нужно внимательнее следить за студентами. Ну, хотя бы попытаться. Это была хренова удача, что никто из отправившихся геройствовать в ночи не пострадал. Хренова удача, что студенты не столкнулись ни с кем из тех многочисленных тварей, которыми кишел Запретный лес. Идиоты малолетние — Драко с них до конца учебного года не слезет. Как миленькие отработают и его порванную о какой-то сук мантию, и каждое грязное пятно, запачкавшее его брюки и туфли, и каждую ветку, которая хлестнула его по лицу в процессе поисков. Каждую, сука, ветку. Каждую. Когда Драко, уставший и продрогший от промозглого осеннего ветра, преодолев препятствие в виде портрета кретина Кэдогана, наконец очутился в гостиной, застал там успевшего вернуться вперёд него Поттера и жену Лонгботтома, которая уже во всю выпытывала информацию о вылазке в лес. Отлично, значит, дурёху Эдвардс тоже нашли. Можно с чистой совестью отправляться к себе. — …деканы разводят факультеты по их гостиным. Что с мисс Эдвардс? — Мы с Гермионой нашли её у самого берега, — вздохнув, ответила жена Лонгботтома. — Она порезала себе вены каким-то острым камнем, представляешь? Истекала кровью. Бедная девочка! Я, конечно же, сразу дала ей кровоостанавливающее и сопроводила в лазарет к мадам Помфри, но всё равно… Это так ужасно! Что должно произойти у человека в жизни, чтобы он захотел в столь юном возрасте сотворить с собой такое? Тем более, из-за какого-то парня! — Не знаю, Ханна, — Поттер устало потёр глаза. — Твой муженёк сказал, что Эдвардс травили с первого курса, — Драко остановился у лестницы, ведущей в спальни. — Она ему жаловалась на это как декану, но, вероятно, безуспешно. — Ох… — Ага, — Драко ступил было на первую ступеньку, как вдруг с губ сорвался вопрос. — А где Грейнджер? — Когда мы с Эми уходили, Гермиона сказала, что хочет побыть одна. Может, она ещё там? Мимо меня она не проходила. — Может, она вернулась раньше тебя? Или в кабинет к себе пошла? Грейнджер. Одна. Ночью. Около озера, кишащего мерзкими тварями. Может, и правда уже вернулась? А если нет? И почему его это так взволновало? Да, она вроде как взрослая девочка, которая в состоянии себя защитить, но… А может, и не взволновало вовсе, и это не более чем предлог, чтобы поговорить с ней. Наладить, так сказать, контакт. Выйти за рамки того самого «лимита», который она «исчерпала». А может, и то, и другое. Понять самого себя иногда сложнее всего. — Ну не знаю, Гарри, — жена Лонгботтома с сомнением покачала головой. — Кажется, она никуда не торопилась. — А ты чего хотел-то? Просто если Герм захотела побыть одна, к ней лучше не… — Поговорить, Поттер, я хочу с ней поговорить. Поддавшись самому кретинскому в жизни порыву, Драко развернулся и под удивлённые взгляды Поттера и жены Лонгботтома — Ханна, её зовут Ханна, — вышел из гостиной. Проклиная себя. И Грейнджер заодно. Ладно, тему для беседы он по дороге придумает. Главное, чтобы Грейнджер действительно оказалась там. В противном случае, Драко выставит себя ещё большим кретином не только в глазах Поттера и жены Лонгботтома, но и — в своих же.***
Она сидела на большом камне у берега Чёрного озера, притянув колени к груди. Порывистый ветер ещё больше растрепал её и без того взъерошенные кудри, и теперь они закрывали её лицо сильнее обычного. Казалось, Грейнджер вовсе не замечала этого неудобства — тупо уставилась на неспокойную водную гладь. В холодном лунном свете на рукавах её лиловой мантии были заметны небольшие пятна крови. В дрожащих пальцах тлела подожжённая сигарета. Да, всего слишком много. По-прежнему сомневаясь в адекватности своего поступка, Драко всё-таки подошёл ближе и опустился на камень рядом с Грейнджер. Она даже не обернулась в его сторону. Несколько минут они сидели молча, но эта тишина, похоже, никого из них не напрягала. Во всяком случае, Драко точно было проще — что там у Грейнджер в голове, он понятия не имел. — Эми пыталась навредить себе… — вдруг еле слышно произнесла она. — Не понимаю, почему она это сделала?.. — Сколько ей? Четырнадцать? Пятнадцать? Она ребёнок. — И что? — Грейнджер перевела на него покрасневшие глаза. Значит, пореветь уже успела. К лучшему. Драко никогда не умел нормально общаться с женщинами, пока те находились в предистеричном состоянии. От Астории в такие моменты он и вовсе старался как можно быстрее уйти — вопли мандрагоры и то слушать приятнее. — Дети… это маленькие люди, а люди в большинстве своём кретины, если ты не заметила. — Это не слишком-то педагогично, профессор Малфой, — она слабо улыбнулась и вновь уставилась на воду. — Зато правдиво. Пожав плечами, Грейнджер затушила о камень почти догоревшую сигарету и потянулась за новой в карман мантии. Подкурила палочкой и глубоко затянулась, задерживая дым в лёгких. Драко тоже взял себе целую сигарету и вернул пачку. — Мне нужно сообщить об инциденте в Попечительский совет. — И зачем же? — Потому что Гарри прав, это наша вина. А в свете моей встречи с Бруствером Попечительский совет обязан быть в курсе, что у нас тут не всё так гладко, как хотелось бы. — Это наша вина лишь отчасти. Идиоты из Аврората виноваты не меньше. Если не больше. — Да какая разница, кто именно виноват?! Это наша общая ответственность. Мы не проконтролировали, что-то где-то упустили, тем самым поставив безопасность студентов под удар. В первую очередь — я упустила. Я должна была внимательнее отнестись к… Да ко всему, понимаешь? — Грейнджер, это же Хогвартс, тут постоянно что-то да не так, — Драко сделал затяжку. — Думаешь, Дамблдор и Макгонагалл отчитывались о каждом подобном случае? Или рвали на себе волосы, когда очередной недоумок наглотался херни из «Зонко», а потом слёг с сыпью в лазарет? — Разумеется, нет, но… — нахмурившись, она неуверенно повела плечами. — Просто я надеялась, что хотя бы первый месяц работы пройдёт без происшествий. — Ты не можешь проконтролировать всё. Просто смирись с этим. Поверь, жить сразу станет чуть легче. У неё вырвался какой-то сдавленный звук, будто поперхнулась горьким дымом. Она тихо прочистила горло, хмыкнула каким-то своим мыслям, а затем, переведя внимание на Драко, затянулась и спросила: — Зачем ты пришёл? — Если скажу, что волновался за тебя, оставшуюся здесь одну после всего пережитого, поверишь? — он старался говорить насмешливо, а получалось… он не знал. — Возможно. Даже так. Интересно. Драко уже мысленно был готов услышать следующий провокационный вопрос вроде «с каких пор ты начал волноваться обо мне?», но Грейнджер почему-то решила его не мучать — выдохнув клуб дыма, молча уставилась на убывающую луну, в свете которой её лицо казалось неестественно бледным, но оттого не менее… красивым? Определённо, что-то эдакое в Грейнджер было, только вот Драко пока не мог уловить, что именно в ней притягивало внимание. Он разберётся. Со временем. Следующие несколько минут прошли в тишине. Умиротворяющей. Не душащей. Такой удивительно комфортной. И, похоже, не он один это заметил. — С тобой так приятно просто помолчать, Драко. — Ты тоже ничего, Гермиона.