Обречённые Отношения

      24 августа 2002 года       Однажды случится чудо, и всё-таки настанет тот знаменательный день, когда Блейз Забини прекратит вытаскивать Драко на кретинские недовстречи выпускников под разными предлогами каждую, мать его, неделю, но это явно не сегодняшний день.       Открывшийся в Косом переулке два года назад на месте бывшего Кафе-мороженого Флориана Фортескью паб «У Банши», чей владелец — Симус Финниган — был явно не в восторге от лицезрения таких родных и любимых лиц бывших слизеринцев в качестве посетителей своего захудалого заведения, пропахшего табаком и дешёвым пойлом. Но Финнигану ли жаловаться?       Драко, между прочим, тоже был не в восторге от этого места, которое Блейз выбрал вовсе не потому, что узнал из недавнего интервью — «самая завидная невеста», серьёзно? — Уизлетты «Ведьмополитену», что та обожает проводить практически каждый субботний вечер именно здесь, «У Банши», поскольку «их с Гарри друг Симус варит шикарный вересковый эль». Вовсе не потому, что Блейз надеялся увидеть сегодня Уизлетту. Просто увидеть.       Любить пускать слюни друг предпочитал издалека и только в качестве молчаливого наблюдателя.       Это никак не вязалось с тем Блейзом Забини, который обычно не отличался какой-то особой стеснительностью. И никаких разумных аргументов в своё оправдание друг привести не мог. А сегодня, пока они вдвоём за столиком дожидались появления остальных «друзей», его аргументация и вовсе достигла своего апогея.       «Может, ты прекратишь ломать комедию и всё-таки попробуешь поговорить с ней? Если она сегодня появится, разумеется. Не знаю, как тебе, но мне порядком поднадоело лицезреть этот кретинизм».       «Не имею понятия, о чём ты. Мы просто пришли в паб, чтобы пообщаться с нашими старыми приятелями».       «Как скажешь, Блейз, как скажешь. Но если я когда-нибудь случайно узнаю, что ты опять пытался через моего филина отправить своей ненаглядной Уизлетте анонимное послание о том, насколько восхитительно она смотрелась на метле во время последней игры, я лично расскажу Шрамоголовому, что это ты посылаешь его женщине цветы на день рождения с момента окончания школы».       «Ты не сделаешь этого!»       «Пионы. Розовые пионы, Блейз».       «Во-первых, Джиневра любит розовые пионы. А во-вторых… Не собираюсь я к ней подходить. Но если я вдруг переборщу с местным элем, ты применишь ко мне Инкарцеро, чтобы я не натворил херни, как в тот раз».       «Я не собираюсь тебя связывать на глазах у толпы пьяных зевак и твоей бывшей жены».       «Ты мой друг, и это твоя прямая обязанность — вытаскивать меня из подобной херни».       «Идиота ты кусок. Просто подумай и представь всего лишь на мгновение, что ты перестал вести себя, как кретин. Понимаю, это сложно, но преодолей себя. Тебе всего-то потребуется немного твоего личного природного обаяния, как ты сам это называешь, и немного твоих дебильных шуточек. И всё. Уизлетта вместе с тобой пьёт приготовленный лично тобой Космополитен в твоей квартире в перерывах между барахтаньем на смятых шёлковых простынях, а Шрамоголовый отправляется искать утешение в объятиях Вислого».       «Ты не понимаешь. Она не такая. Она… выше всего этого. И она счастлива со своим очкариком. Мне этого хватает».       «Тогда зачем ты продолжаешь весь этот цирк с цветами и любовными записками сумасшедшего? Чтобы что? Назови хотя бы одну причину. Адекватную».       «Потому что… Потому что я хочу убедиться в том, что она счастлива с ним. Ведь если это не так… Она хотя бы раз ответила».       «В таком случае, здесь мои полномочия всё. Это самая логичная логика, Блейз. Всё, как ты любишь».       «В задницу иди со свой логикой. Не собираюсь я напрямую лезть в чужие отношения. У них как бы почтисемья. И не смотри на меня так. Я не говорю, что являюсь образцом морали и добродетели, потому что это очевидно не так, но вот это… Это действительно против моих принципов».       «Хуинципов, Забини».       «То есть, если бы ты оказался в такой ситуации, полез бы?»       «Очень ситуативно. Скажем так, если бы я знал, что этим самым сделаю свою и, возможно, не только свою жизнь значительно лучше, может, и полез бы. В конце концов, со стороны никогда нельзя сказать наверняка, счастлив ли человек. Лично я убеждён, что довольных своей жизнью не существует. Все хотят чего-то другого или… кого-то другого, и признаться себе в этом далеко не каждый в состоянии. Некоторым нужна помощь со стороны. Таких достаточно слегка подтолкнуть, и к ним приходит понимание, что послать куда подальше свои принципы — уже не такая уж и большая проблема, если хочешь достигнуть желаемого».       «И чего тогда стоят такие принципы, если их так легко можно послать куда подальше?»       «Вот и думай. Хотя что-то мне подсказывает, что я зря тут перед тобой распинался и ты всё равно ничего не будешь делать».       «Я всё равно ничего не буду делать…»       И поэтому…       Поэтому сегодня Драко в очередной раз был вынужден наслаждаться вечером в компании раздражающих до скрипа зубов сестёр Гринграсс, своей недобывшей и кретина Нотта, всеми силами демонстрирующего — никто-не-претендует-на-неё-Тео-ну-правда-всем-похер-прекрати-это-дерьмо — окружающим, что последний член, побывавший в Пэнси — это ноттовский член. В очередной раз Драко был вынужден терпеть перешедшие все границы дозволенного домогательства Астории, когда она снова опустила руку под стол, чтобы поправить будто бы случайно задравшееся платье, и будто бы случайно начала гладить задевала ладонью его бедро.       Однажды Драко будто бы случайно сломает ей эту самую руку.       Возможно, это единственный доступный для её понимания способ донести, что и у его терпения есть предел. Терпение по отношению ко всей этой — за исключением Блейза, — компании, в которой он вынужден проводить свой вечер субботы, потому что оставаться дома, в который раз выслушивая тирады отца о том, что ещё Драко должен был сделать «для благополучия своей семьи», — перспектива куда хуже, нежели находиться здесь. Откровенно говоря, ему хотелось быть нигде. И где-то глубоко в душе ему хотелось, чтобы отец провёл в Азкабане ещё пару десятков лет. Это было перманентным состоянием Драко с тех пор, как он вернулся в Англию. И единственное, что сдерживало его от опрометчивых слов в адрес отца, — это счастливые, впервые за много лет, глаза матери.       Она наконец счастлива, потому что все члены семьи рядом. Потому что ничто не нарушает спокойствие в их доме. Потому что ничто и никто не имеет права его нарушить. Матери было достаточно того, что у них есть сейчас.       Жаль, приоритеты отца отличались. Как и всегда.       Вернуться к прежнему укладу жизни, где имя Малфоев уважаемо. Вновь почувствовать себя важным. Наладить контакты со старыми влиятельными знакомыми. Отец хотел этого — вот что для него важно. Только ответственность за все эти «хотелки» лежала почему-то на Драко. Ответственность, которая ему на хер не нужна. Просто должен. В который раз.       Херово уныние и почти бесконечное терпение.       Но конкретно сейчас вместе с алкоголем на дне его стакана у Драко заканчивалось то самое терпение, потому что левая рука Астории, должно быть, уже пятый раз за час оказалась на его бедре и, несмело поглаживая плотную ткань брюк, приближалась к паху. И Драко старался держать себя в руках, Салазар свидетель, он старался, но…       Одним большим глотком он допил свой огневиски, выдохнул и прикрыл глаза, начав медленно считать до десяти и стараясь не вслушиваться в тот бред, который уже полчаса нёс сидящий слева от него Тео.       Ему почти удалось.       Почти, потому что в тот момент, когда он успел досчитать до семи, пальцы Астории коснулись пряжки его ремня. Едва не зарычав от накатившей волны раздражения, Драко резко встал с места, оттолкнувшись от стула с такой силой, что тот опрокинулся, с грохотом ударившись о пол. Астория приглушённо ойкнула и тут же вернула руку на стол.       — Что за хрень, Драко?       Проигнорировал вопрос Блейза.       — Даф, сделай одолжение, объясни своей сестричке, как должна вести себя приличная девушка.       — И куда ты собрался?       Очередной вопрос Блейза остался без ответа, так же как стул — лежать навзничь. Драко быстрым шагом направился к выходу, глядя только себе под ноги. Уже на улице обнаружил, что вслед за ним на крыльцо вышла Пэнси. Тихо посмеиваясь, она вытащила из своей сумочки пачку ментоловых сигарет и протянула ему одну штуку. Нащупав в кармане волшебную палочку и подкурив ею, Драко сделал затяжку и прислонился спиной к решётчатому ограждению крыльца.       Недолго думая, Пэнси последовала его примеру. Несколько секунд она молча смотрела на свои туфли, потом поёрзала и, пробормотав что-то о впивающихся ей в задницу решётках, опять встала напротив Драко.       — Есть какой-то сакральный смысл в том, что ты куришь только ментоловые?       Насколько абсурден этот вопрос?       В ответ она закатила глаза и, сделав ещё одну затяжку, сказала:       — Ты слишком категоричен к ней. К Астории. Я серьёзно, Драко, — она манерно постучала подушечкой пальца по сигарете, стряхнув пепел на деревянный пол. — Девочка очень старается.       — Я не категоричен, — затяжка. — Мне на неё просто похер.       Пэнси вздохнула так, словно и не надеялась услышать от него другого ответа. Драко мог бы спросить, какой реакции она ждала, и спросил бы, не будь ему похер.       — Она вроде миленькая. А ты слишком раздражительный в последнее время.       — И?       — Секс, Драко, — Пэнси шутливо пихнула его ладонью в плечо. — Никто не говорит о том, что ты должен провести с ней остаток своей жизни.       — Нет, спасибо.       — Она не в твоём вкусе?       — «Она вроде миленькая», — перекривлял он. — А ещё она чокнутая и приставучая, как пикси. Если я дам ей понять, что у нас может хоть что-то получиться… Финита ля Комедия, Пэнс.       — Ты о том плане Люциуса и Малькольма, где вы с Асторией играете свадьбу на зависть всей Магической Британии? Не смотри на меня так. Я хорошо общаюсь с Даф.       Должно быть, по меньшей мере странновато — обсуждать со своей вроде как «бывшей» потенциальных пассий и секс на одну ночь, но, кажется, ни у Драко, ни у Пэнси этот скользкий момент не вызывал какого-то диссонанса в голове. Напротив. С Пэнси ему всегда было просто говорить прямо, без утайки. Пэнси видела его насквозь.       Даже немного жаль, что ничего серьёзного у них никогда не получилось бы.       — Да, я об этом плане, — сделав последнюю затяжку, Драко швырнул окурок в ближайшую мусорку. — Не хочу давать повод отцу думать, что и в этом вопросе я пойду на поводу у его «хотелок». В моём случае, «просто секс» — это прямая дорога в счастливую семейную жизнь с человеком, в адекватности которого у меня имеются определённые сомнения.       Пэнси покачала головой и издала звук, напоминающий не то смешок, не то фырканье.       — Неужели всё настолько плохо? С виду она кажется вполне нормальной.       — Просто чтоб ты знала: в мою первую неделю после окончания школы, Астория написала мне письмо, в котором оповестила меня, что нашего с ней сына будут звать Скорпиус.       — Ну-у, это было весьма дерзко и самонадеянно с её стороны, но… — она запнулась, заметив что-то за спиной у Драко, тихо хмыкнула и продолжила: — в её оправдание скажу, что в тот момент ей было пятнадцать или шестнадцать… Это не так важно.       — А что же важно?       — Скажи, что остается девушке, когда она обнаруживает, что парень, о котором она мечтает с четырнадцати — козёл, — которому она не нужна?       — К чему этот вопрос?       — Она хочет тебя. И она тебя получит, — Драко уже хотел было рассмеяться в ответ, но Пэнси продолжила, заговорщически понизив голос: — Сейчас Астория пытается сделать это по-хорошему, а потом… потом она начнёт действовать по-плохому. Вся её семья заинтересована в этом браке. Особенно после того, как старшая дочь не оправдала ожидания при выборе спутника жизни. А потом ещё и развелась. Не комильфо, Драко.       — Ты что-то знаешь? — внимательно всматриваясь в её лицо, он сощурился.       — Я хорошо знаю Дафну, — не глядя ему в глаза, Пэнси нервно заправила выбившуюся из причёски прядь за ухо и сложила руки на груди. — А Дафна хочет, чтобы её сестричка была счастлива.       — Пэнс… — процедил он сквозь зубы.       Но она уже не смотрела на него. На её лице появилась натянутая — до охерения неестественная — радостная улыбка, и она начала активно махать кому-то рукой. Кому-то за спиной Драко. Он обернулся, чтобы узнать, кто именно привлёк внимание Пэнси, и…       Твою же мать.       Не замечая жестикулирующую Пэнси, в тридцати футах от них собственной персоной стояла Грейнджер и, нахмурившись, лихорадочно рылась в своей сумке в поисках… чего-то.       — Гермиона! — радостно воскликнула Пэнси, привлекая внимание Грейнджер, которая, услышав, что её зовут, вздрогнула и перевела взгляд в их сторону.       Она недоверчиво посмотрела сперва на Пэнси, потом — на Драко. Снова на Пэнси. Кивнула, надевая сумку на плечо.       — Если ты думаешь, что мы закончили, то… — прошипел он в ухо Пэнси, схватив её за локоть, но та резво вырвалась и почти побежала вниз по ступенькам, чтобы заключить в объятия вконец растерявшуюся от такого поведения Грейнджер.       Сжав челюсти, Драко остался стоять на месте и молча наблюдал за тем, как Пэнси что-то спросила у Грейнджер, а, получив ответ, просияла ещё больше и, приобняв ту за плечи и увлекая вслед за собой, направилась в его сторону. Мог ли этот вечер стать ещё хуже? Очевидно, мог.       — Драко, ты пред-ставля-я-яешь, Гермиона то-о-оже пришла в этот паб! — нараспев почти кричала Пэнси, поднимаясь вверх по лестнице. — Потрясающе, правда?       — Здравствуй, Малфой, — остановившись в паре шагов от Драко, Грейнджер подозрительно покосилась на него.       — Ну привет.       Пауза.       — Гермиона ждёт своих друзей, — объяснила Пэнси. — Кстати, Гермиона, я уже говорила, какой потрясающий на тебе сарафан? И этот болотный цвет очень подходит к твоим глазам.       — Хаки, — не скрывая раздражение, поправила Грейнджер.       — Ну да, хаки, — в те редкие моменты, когда Пэнси Паркинсон пыталась быть вежливой, она по-прежнему оставалась Пэнси Паркинсон. — А кто будет вместе с тобой?       — Рон, Гарри и Джинни, — с явной неохотой ответила Грейнджер.       Блейзу повезло.       — Смотрю, сегодня мой счастливый день, — с издёвкой протянул Драко и перевёл взгляд на Пэнси, но та уже во всю увлечённо рассматривала свои ногти. — Ты, Вислый, Шрамоголовый и Уизлетта. Нужно сообщить Блейзу, чтобы он успел подготовить красную дорожку и лепестки роз к вашему появлению.       Грейнджер лишь чуть криво улыбнулась:       — А я смотрю, ты всё также очарователен, Малфой.       Ладно, возможно, он скучал по этому.       — Ну, я пойду? — подала голос Пэнси, но, поймав на себе два удивлённых взгляда, поспешила оправдаться: — Мне нужно в дамскую комнату. Не скучайте!       Пока никто не успел ей возразить, она, ведомая каким-то необъяснимым идиотским порывом, влажно чмокнула — фу, Пэнс, что за херня? — Грейнджер в губы и скрылась за дверью. И, по-хорошему, Драко следовало тоже уйти, но…       — Технически, ты только что отсосала мне, Тео и, возможно, Блейзу. Блейз, конечно, всё отрицает, но я почти наверняка в этом уверен, — произнёс он вопреки здравому смыслу.       Вытерев тыльной стороной ладони рот, она пожала плечами и равнодушно заметила:       — Даже не знаю, как я раньше жила без этой информации.       Напускное равнодушие.       Он видел — Грейнджер начинала злиться. И понимал, что сейчас нарочно пытался вывести её на эмоции. Как в старые добрые времена. И, возможно, ему хотелось вывести её на эмоции. Хотелось настолько, что это желание буквально стучало в висках.       — Наверняка скучно и уныло, — не скрывая насмешки, констатировал Драко. — Впрочем, неудивительно, — краем глаза заметил, как её ладони сжались в кулаки. — Ты ведь замужем за Вислым.       Секунда. Две. Три. И наконец…       — Ты… — вспыхнула она, раздражённо всплеснув руками. — Ты всё такой же мерзкий, отвратительный…       Вот же оно.       Нелепо воинственная поза. Прищуренные глаза. Плотно сжатые губы.       Грейнджер.       — Грязный таракан. Грейнджер, я помню, — Драко усмехнулся, встретив её испепеляющий взгляд. — Я никогда об этом не забывал.       Она приоткрыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но тут же закрыла его. Сделала глубокий вдох через нос. Несколько секунд молча смотрела на него, а потом шумно выдохнула и с улыбкой сказала:       — В таком случае, Малфой, не забудь сегодня принять душ тщательнее обычного, — ему показалось, что она хотела сказать ещё что-то, но зачем-то сдержалась.       — И к чему ты это сказала? — Драко приподнял бровь.       — Ну как же? — она покачала головой, одарив его нарочито скорбным взглядом. — Тебе ведь отсосала грязнокровка. Технически, как ты сказал, но всё же. Надеюсь, твой отец не узнает об этом? Не волнуйся, я точно никому не расскажу. Наш маленький грязный секрет. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня.       Хоть это и звучало отвратительно, но, положа руку на сердце, можно было признать: Драко скучал по этим перебранкам. Потрясающее ощущение. Чистейший живительный кайф, растекающийся по венам. Возможно, ему нужно подумать об этом. Когда-нибудь.       — Мне кажется, я на тебя плохо влияю. Всего несколько минут рядом со мной, и наша «Золотая девочка», даже не краснея, произносит такие грязные словечки. Если сможешь произнести слово «член» с таким же выражением лица, я угощу тебя огневиски.       Почему он вообще поднял эту тему?       Ах, да.       По-тря-са-ющ-е.       — Мне нужно занять столик, так что извини, в другой раз, — она сделала шаг назад, к входной двери, чтобы уйти, и с всё той же натянутой улыбкой бросила: — Было неприятно увидеться, Малфой.       — Взаимно, Грейнджер.       Ладно, Драко определённо точно скучал по этому. И определённо точно это был не самый плохой субботний вечер за последнее время. Если не лучший. В конце концов, в его жизни не так много людей, от оскорблений которых он мог испытывать искреннее удовольствие.

***

      9 октября 2004 года       Суббота       На Грейнджер была кремовая облегающая блузка и не менее облегающие чёрные брюки, обтягивающие каждый изгиб её ног и круглую задницу. Изящные икры. Тонкие щиколотки. И высокий каблук, делающий её и без того охерительные — просто, за что? — ноги такими, что…       Драко просто стоял и пялился на неё снизу вверх, пока она, гордо расправив плечи, стояла на длинном обеденном столе спиной к нему и уверенным голосом, с расстановкой, произносила свою никому не нужную речь перед собравшимися в зале: скучающей толпой студентов, несколькими министерскими крысами и журналистом из «Пророка».       Стоял и пялился.       И ему даже было плевать на то, с каким неподдельным интересом за ним наблюдал стоящий рядом Блейз, который уже поднял глаза на — даже не думай об этом! — задницу Грейнджер и, хищно оскалившись, прошептал Драко на ухо:       — Согласен. У Кудряшки шикарные брючки.       Драко скрипнул зубами:       — Они уродские. У моей бабушки такие же.       Прозвучало настолько неубедительно, что почти что жалко.       — А твоя бабушка шалунья, — Блейз хлопнул его ладонью по спине. — Познакомишь?       — Заткнись, — шикнул он, переводя взгляд на стоящего в стороне помощника Бруствера. — У нас тут вроде как официальное мероприятие.       — Как скажете, профессор Малфой, — приглушённо хохотнул друг. — Уверен, вы с профессором Поттером не подведёте нашего замечательного директора.       — Заткнись, ради Салазара. Если не можешь, сходи помоги своей подружке пообщаться с теми кретинами из Министерства.       Блейз махнул рукой.       — Луна сказала, что я слишком громко думаю. Буду мешать.       — Тогда просто заткнись.       — Ты какой-то нервный. Расслабься. Всё пройдёт хорошо. На крайний случай, нормально.       Должно пройти нормально, иначе…       «Если хотя бы один из вас выкинет что-нибудь этакое, я отправлю вас обоих на ночную прогулку в Запретный лес. В лазарете как раз заканчиваются ингредиенты для некоторых лекарств».       «Герм, ты же понимаешь, что это слабая угроза? Мы с Малфоем…»       «Гарри, я отправлю вас без палочек».       И поэтому сейчас они с Поттером сделают всё правильно. По плану. Безопасные базовые заклинания. Потом вызовут пару заранее выбранных Грейнджер студентов, чтобы те продемонстрировали присутствующим отрепетированную несколько раз дуэль. Не самых безнадёжных студентов. И всё пройдёт гладко. По плану. Чтобы в «Пророке» написали, что Хогвартс по-прежнему является образцовой школой для юных волшебников и волшебниц.       Современное образование во всей красе.       — Профессор Малфой, профессор Поттер, прошу, — отрепетированная уверенность в голосе Грейнджер почему-то даже не подбешивала.       Разве что — самую малость — забавляла.       Под одобрительные аплодисменты и выкрики они с Поттером поднялись на длинный обеденный стол, туда, где мгновение назад стояла Грейнджер. Пока Поттер с нотками совершенно неуместной сейчас ностальгии в голосе объяснял собравшимся основные правила Дуэльного клуба, напоминая, что такой клуб существовал во времена их обучения, Драко нашёл Грейнджер взглядом в толпе.       Она о чём-то переговаривалась с Флитвиком и помощником Бруствера. И хотя внешне она выглядела спокойно, от его внимания не ускользнула её подрагивающая натянутая улыбка, обращённая к собеседникам. Стоящая рядом с ней Лавгуд отстранённо наблюдала за окружающими. Пусть сам министр и не явился, они могли бы попытаться что-нибудь узнать через его помощника.       Таков план.       — Начнём же! — наконец объявил Поттер. — Профессор Малфой, на позиции.       Ну начнём, Поттер.       Поклон. Поворот. Пять шагов вперёд. Досчитать до десяти и развернуться.       Поттер должен произнести Экспеллиармус, а Драко — Депульсо. Потом ещё несколько базовых — «бе-зо-пас-ных, вы меня услышали?» — заклинаний. Они срывают овации и приглашают Нору Джонс и Дориана Эйвери подняться к ним. Ещё несколько базовых заклинаний. Выход следующей пары — Дик Берри и Аниита Хэмлок. Повторить. И ещё раз со следующей парой студентов. И ещё.       Заключительное слово Поттера и Драко. Заключительная речь Грейнджер. Несколько слов и снимков для «Пророка». Хвалебная статья в свежем номере.       Таков план.       Что может пойти не так?       Досчитав до десяти, Драко поднимает палочку, разворачивается на пятках и встречает полный паники и отчаянного сожаления взгляд Поттера. И Драко даже не успевает рта открыть, когда в зале раздаётся чей-то сдавленный крик, а Поттер выдавливает из себя это блядское…       — Круцио, — и тут же снова. — Круцио.       Тишина в зале.       Боль почти парализует.       Где-то на задворках сознания он слышит собственный хрип. Крик же просто застревает в глотке. Ощущение такое, словно ему перемололи все кости, вонзив при этом раскалённые иглы в виски.       Судя по тому, что перед глазами плывёт потолок, он уже лежит на спине. Отдалённо слышит голоса Блейза и Фабре, говорящих что-то взволнованным студентам и гостям. Драко делает вдох, но вместо выдоха из глотки вырывается кашель.       Ещё мгновение, и он видит перед собой побледневшее лицо Грейнджер. Положив голову Драко себе на колени, она держит Поттера под прицелом своей палочки, пока к самому Поттеру, стоящему с опущенной головой, подлетает Лонгботтом. Грейнджер сбивчиво бормочет что-то про Лавгуд, Империо и что-то ещё…       Драко не слушает.       Сейчас он думает лишь о том, что готов придушить Поттера голыми руками.       Таков план.

***

      Сраный Дуэльный клуб. Сраное Круцио. Сраное Империо. Сраная Лавгуд, которая — спасибо, блять, большое — так «вовремя» заметила, что у Поттера сегодня в голове не только сраные мозгошмыги. Сраная Помфри со своими сраными зельями. Сраный лазарет. Сраное всё.       Как-то на третьем курсе после неудачного приземления во время тренировки по квиддичу Драко почти сутки лежал в лазарете. Лежал и думал: что может быть хуже, чем прохладным осенним субботним утром, будучи напичканным заботливо приготовленным мадам Помфри укрепляющим раствором, лежать на жёсткой койке в лазарете, глядя в потолок?       Что ж, сегодня он это выяснил.       Хуже, когда причина этого увлекательного времяпровождения — запущенное в тебя Круцио. Хуже, когда кретин, запустивший это самое Круцио, находится на соседней койке. Хуже, когда около этого кретина сидит Лавгуд и в попытках выяснить, кто наложил на этого кретина Империо, активно комментирует всё, что откопала в голове у этого самого кретина. Хуже, когда этот кретин чуть ли не со слезами на глазах бормочет, что не понимает, почему он сделал это. Не помнит. Хуже, когда тебе почти жаль этого кретина.       И это тот самый опыт, которого лучше бы никогда не было.       — У него пробелы в памяти, — задумчиво склонив голову набок, огласила Лавгуд. — Гарри не помнит, как добрался до спальни после того, как вечером они с Драко покинули кабинет Гермионы. Думаю, в тот самый момент всё и произошло.       — Значит, кто-то подкараулил нашего лучшего-работника-аврората в тёмном коридоре? Нужно сообщить Грейнджер, что Филч…       — Что ты с ним сделал, Малфой?       Начинается.       Уизлетта. Стоит над ним, хмурясь и злобно тыча пальцем то в самого Драко, то в своего шрамоголового кретина.       — Прошу прощения? — удивлённо приподняв брови, Драко бросил взгляд на сгорбленную фигуру Поттера, сидящего на соседней койке с низко опущенной головой. — Я с ним сделал? Я пальцем его не трогал.       — Не знаю, чем ты его там трогал, но…       Пока его ненаглядная не успела ляпнуть ещё что-то, Поттер, сохранявший всё это время смиренное молчание, издал глухой мученический стон и уронил лицо в ладони. Уизлетта мигом закрыла рот, но так и не отвела от Драко злобный взгляд.       — Но «что»? — пытаясь игнорировать всё ещё пульсирующую боль в затылке, которым он неплохо так приложился к столу в Большом зале, Драко приподнялся на одной руке лишь для того, чтобы показательно покрутить пальцем у виска. — Ты сейчас вообще соображаешь, что несёшь? Думаешь, я самолично приложил руку к тому, что Святой Поттер перед толпой детишек и этих кретинов из Министерства бросил в меня же непростительным? Ты ведь понимаешь, что это подсудное дело? Для нас обоих.       — Я думаю, что… — с важным видом вскинув подбородок и уперев сжатые в кулаки руки в бока, начала было Уизлетта, однако снова умолкла, когда услышала, как Поттер что-то бубнит себе в ладони. — Ты что-то сказал, милый?       Поттер поднял голову и на выдохе попросил:       — Джинни, успокойся.       — Но, Гарри…       — Сядь, — произнёс Поттер сквозь стиснутые зубы.       Что-то в тоне Поттера заставило Уизлетту виновато улыбнуться и покорно присесть рядом с муженьком. Тонкая грань между просьбой, приказом и мольбой. Это таким тоном нужно общаться с представительницами Гриффиндора, чтобы они сделали то, что тебе нужно? Какова вероятность, что подобный трюк сработает на Грейнджер, если Драко, например, скажет ей: «Давай перестанем вести себя, как два первокурсника, и начнём вести себя как мрази?»       «А давай ты пойдёшь на хер, Малфой?» — скорее всего именно такой ответ он получит от Грейнджер. Не в столь грубой форме, разумеется, потому что это всё-таки Грейнджер, да. Но общий посыл ему и так предельно ясен: «Я — трусливая лживая сука, которая скорее сама пойдёт на хер, чем признает очевидные вещи. И что ты мне сделаешь? Меня. Вообще. Здесь. Нет».       — Мы с мамочкой вернулись, чтобы позаботиться о вас. И, детки, мамочка очень злится на вас.       Все присутствующие, за исключением продолжившего пялиться в пространство перед собой Поттера, повернули головы в сторону источника идиотского комментария. На пороге лазарета, опершись плечом о дверной проём и дебильно скалясь, стоял Блейз.       — С мамочкой? — настороженно протянула Уизлетта.       — Ага, сейчас она только доковыляет сюда, — друг вытянул шею, заглядывая в коридор, и прыснул в кулак. — Давай-давай, Кудряшка, всего пару футов осталось пройти, и ты у цели, — снаружи послышалось несколько неразборчивых, но явно нецензурных слов в его адрес, но тот лишь хмыкнул в ответ и, оттолкнувшись от проёма, прошёл в глубь комнаты, манерно качая головой. — Вы, женщины, так любите усложнять себе жизнь. Вот объясните, зачем обувать такие высоченные каблуки, в которых вы и ходить-то нормально не можете? Ответ «затем» не принимается.       Не успела Уизлетта приоткрыть рот для ответа, как на пороге показалась запыхавшаяся Грейнджер. Она окинула взглядом всех присутствующих, останавливаясь сначала на Поттере, потом — на Драко, и тяжело, очень тяжело вздохнула. Затем кивнула Лавгуд и, еле передвигая ногами, прошла мимо, неуверенно постукивая каблуками по каменному полу. Рухнула на соседнюю кровать.       Ещё один тяжёлый вздох.       Драко оставил при себе как минимум три вертящихся на языке едких комментария насчёт её совсем не летящей походки. Потому что её ноги. Какие же у неё охерительные ноги. И задница. И…       — Как твой затылок? — кажется, это она к нему обращалась. — Мадам Помфри дала тебе всё необходимое?       А в её голосе — та самая неподдельная забота и участие, от которой ему обычно хотелось закатить глаза, но сейчас… Сейчас внутри всё плавилось. Растекалось по венам, позволяя испытать самое упоительное, ни с чем не схожее ощущение. Странноватое ощущение. Потрясающее ощущение.       Драко сглотнул, пытаясь избавиться от этого подозрительного тянущего чувства под ложечкой, и, сумев сохранить полную внешнюю невозмутимость, ответил:       — Всё прекрасно. Как там обстановка?       — Ну-у, — протянула Грейнджер. — Флитвик и Фабре уже провели учебную дуэль и сейчас начали вызывать студентов для тренировки. Блейз развлёк корреспондента из «Пророка», так что будущая статья о Дуэльном клубе должна получиться именно такой, как мы и хотели. Ну, я хотела.       — Это мой приятель, — будто бы между прочим пояснил Блейз. — Он ничего лишнего не ляпнет, так что всё под контролем.       — Да, Блейз, спасибо… Так вот, я пообщалась с помощником министра. Это был сложный разговор.       — Всё очень плохо? — поинтересовалась Лавгуд.       — Всё нормально. Ну, почти, — Грейнджер неуверенно пожевала губу и продолжила: — Гарри вызывают в Аврорат для объяснений и… увольнения. Это всё помощник Бруствера. Он сразу сообщил в Аврорат. Хотел вызвать авроров, чтобы Гарри задержали, но я… смогла повлиять на ситуацию. Отговорила.       Уизлетта ахнула, сжав ладонь Поттера в своей. Тот издал какой-то сдавленный рычащий звук и уже было рванул со своего места вперёд, но был тут же остановлен рукой Блейза, вовремя оказавшейся на его плече, мол, держи себя в руках.       — Ты ведь объяснила, что Гарри был под Империо? — прошипела Уизлетта, грубо отбросив ладонь Блейза с плеча Поттера. — Они не имеют права!       Грейнджер сжала двумя пальцами переносицу, сделала глубокий вдох и, убрав руки от лица, посмотрела на Поттера взглядом, полным сожаления. Выдохнула:       — Отчасти, тут и моя вина, но я… Я не знала, что делать. Когда Гарри и Драко увели, мне нужно было как-то замять ситуа…       — Замять?! — Уизлетта подскочила, тряся пальцем в сторону Грейнджер. — Что значит, «замять»?!       — Джиневра, присядь, — попытался вклиниться Блейз, но сразу же был послан на хер одним лишь взглядом.       — Гермиона, что значит, «замять»?!       — Я сказала помощнику Бруствера, что это было запланированное и отрепетированное «представление», чтобы продемонстрировать студентам, что в реальной ситуации противник может играть не по правилам дуэли. Что… Дай. Мне. Сказать. Джинни! — Грейнджер подняла ладонь перед собой, призывая вновь открывшую рот Уизлетту заткнуться. — Пока мы не знаем мотивы и причастность окружения министра ко всему этому, я не могу рисковать. Мы не можем рисковать.       — Рисковать чем?       Грейнджер округлила глаза и беспомощно огляделась по сторонам. Потом до неё, очевидно, дошло, что Уизлетта не в курсе — допустим, Поттер умеет не трепать языком, — их секретного разговора за закрытыми дверями кабинета маггловедения на прошлой неделе. Вздохнула.       — Рисковать репутацией школы, наглядно показывая общественности, что «лучший» преподавательский состав Хогвартса, выбранный лично мной и одобренный министром, допускает нападение на преподавателя защиты от тёмных искусств в стенах школы. Ты не знаешь всего, и Гарри обязательно тебе всё объяснит, но позже, когда мы с ним вернёмся из Министерства. Сейчас ты должна знать лишь то, что в школе находится человек, причастный к нападению на «Три метлы». Этот человек, вероятно, и подстроил всю эту… ситуацию. И пока мы не выяснили наверняка, кто именно работает на…       — И почему я узнаю об этом только сейчас? — однажды Уизлетта научится не перебивать людей, и тогда мир рухнет.       — Потому.       — Спасибо за развёрнутый ответ, Малфой.       — Был рад помочь, Уизлетта, — под неодобрительным взглядом Грейнджер Драко приподнялся и сел на койке, — Итак, это все новости к этому часу? Или этот день может стать ещё интереснее?       — В понедельник мы с тобой и Гарри отправимся на встречу с Попечительским советом. У них есть ряд вопросов по сегодняшней ситуации, — Грейнджер заправила за ухо прядь волос, бегло окинув беспокойным взглядом присутствующих, а затем вновь останавливаясь на Драко.       — Ряд вопросов, значит?       — Да, — утвердительно кивнула она, всё также обеспокоенно глядя на него, — и я предупреждаю, что говорить там буду я. А вы оба… — она запнулась и, прикрыв глаза, вздохнула.       — Помалкивать? — подсказал Драко.       — Именно, Драко. Вы будете помалкивать.       — Всё будет хорошо, Гермиона, — совершенно неуместная попытка Лавгуд разрядить обстановку.       — Да. Всё будет хорошо. Как и всегда.       Судя по тону, как раз ничего хорошего она не ждала. И Драко прекрасно её понимал. Сраное всё.

***

      11 октября 2004 года       Понедельник       Когда Грейнджер разрабатывала свой, безусловно, гениальный план относительно того, какую именно чушь она будет лить в уши Попечительскому совету, то не учла одной вещи: в последнее время эти самые планы воплощаются в жизнь через одно место. Так что в тот момент, когда она уже собиралась с привычной отрепетированной уверенностью открыть рот перед кретинами из совета, которые сегодня решили выслушать их в полном составе, её тут же прервал на полуслове Мариус — невероятное-стечение-обстоятельств! — Монтгомери, бросив ей в лицо колкое: «Сначала мы хотим выслушать профессора Поттера и профессора Малфоя, а потом пообщаемся с вами, профессор Грейнджер-Уизли».       Именно так план с амбициозным названием «я буду говорить, а вы — помалкивать» потерпел тотальное…       — …фиаско, мистер Поттер, — равнодушно резюмировал Монтгомери, чинно сложив руки перед собой. — Надеюсь, вы понимаете, что сейчас вы сидите здесь, перед нами, а не на заседании Визенгамота лишь по причине особой любви к вам Магического сообщества Британии и личного распоряжения нашего уважаемого министра?       — Безусловно, Мариус, — откинувшись на спинку стула, Поттер сухо улыбнулся и продолжил: — И я прекрасно осознаю, что отстранение от дел Аврората — слишком мягкое наказание для меня за этот неоправданный риск. Я также осознаю и то, какая ответственность лежит на мне как на преподавателе. Открытое использование непростительного в присутствии несовершеннолетних студентов было недопустимо, но, как я уже сказал, субботний инцидент был, если можно так выразиться, частью обучения. Мне понятна реакция помощника министра. Нам следовало обсудить с ним эту задумку заранее. Впредь я буду лучше рассчитывать риск.       Десять очков Гриффиндору за умение блефовать с непроницаемым лицом перед кучкой напыщенных кретинов.       Затем ещё несколько идиотских вопросов, за ответы на которые Поттер заработал бы ещё пятьдесят очков для своего факультета: для человека, которого уволили с любимой работы, он держался довольно-таки бодро. И Драко даже был готов закрыть глаза на то, что в субботу, после возвращения из Министерства, Поттер едва не разгромил всю гостиную, швыряясь направо и налево Бомбардой. Драко всё равно не нравился тот диван, если подумать…       — Мистер Малфой, я правильно вас поняла, что это была именно ваша идея, чтобы к вам применили Круцио? — от голоса Дороти Розенблад, визгливого и раздражающего до скрипа зубов, хотелось лезть на стену.       Это был уже пятый уточняющий вопрос от неё, обращённый лично к Драко.       — Да, мне кажется, студенты должны осознавать все риски, когда вступают с кем-то в дуэль. Особенно в период, когда на свободе всё ещё разгуливают люди, учинившие пожар в «Трёх метлах». И я убеждён — лучше один раз это наглядно им продемонстрировать, нежели распускать пустую демагогию. Признаю, наше маленькое «представление», которое мы с профессором Поттером устроили в субботу, могло показаться студентам несколько… обескураживающим, но в этом и была главная задача. Этакий эффект неожиданности, если хотите.       — «Если хотите»? — взвизгнула она, сощурив свои глазёнки мерзостного жёлтого цвета. — Я хочу, чтобы на глазах моей двенадцатилетней дочери не применяли непростительные!       А я хочу НЕ сидеть перед кучкой кретинов и НЕ оправдываться перед ними, как провинившийся школьник. У всех свои проблемы, Дороти.       Драко даже мог представить, как вытянется лицо сидящей сбоку Грейнджер, если он произнесёт эту мысль вслух, и поэтому…       — Разумеется.       — Мистер Малфой, почему Круцио применили именно к вам?       На сколько идиотских вопросов он должен ещё ответить, чтобы весь этот цирк перешёл от стадии что-почему-зачем к стадии вы-облажались-больше-так-не-делайте-всего-хорошего?       — Почему именно ко мне? — скучающим тоном протянул Драко, показательно задумчиво постукивая пальцем по подбородку. — Возможно, я мазохист и люблю страдать. Подумайте об этом, Дороти.       Ему с трудом удалось сдержать улыбку, когда Грейнджер пнула его ногой под столом. Розенблад же застыла с приоткрытым ртом. Перевела взгляд на Грейнджер, которая всем своим видом демонстрировала полную невозмутимость. Снова посмотрела на Драко и сухо проговорила:       — Мы вас услышали, мистер Малфой. Миссис Грейнджер-Уизли, теперь вы.       — Миз.       Розенблад скривилась, поджав тонкие губы:       — Конечно.

***

      — Что вами двигало, когда вы соглашались на идею мистера Малфоя и мистера Поттера? Неужели вам, умнейшей ведьме нашего столетия, показалось это разумным? — ухмыляясь, Монтгомери сделал особый акцент на слове «умнейшей».       Грейнджер на мгновение задумалась, а затем посмотрела на этого кретина спокойным прямым взглядом. Улыбнулась краешком рта и ответила:       — Я доверяю мнению своих коллег, поэтому — да. Я считаю это разумным. А если вы сомневаетесь в моей компетенции и, тем более, компетенции моих коллег, то…       Договорить Монтгомери ей не дал.       — Вы же понимаете, что своими необдуманными действиями дискредитируете не только себя как директора — человека, которому вверили обучение и благополучие сотен студентов, но также, в первую очередь, министра — человека, который возложил на вас эти полномочия? Вы хотите проблем Брустверу? Он их уже получает, не сомневайтесь.       — Так, — коротко кивнув, Грейнджер лишь приподняла бровь, ожидая продолжения тирады.       Вот что-что, а держать лицо перед всякими напыщенными индюками — можно ли считать, что это умение она приобрела благодаря ему? — Грейнджер умела, хоть Драко и видел краем глаза, как сжимались и разжимались в кулаки её руки под столом.       — Помнится, вы хотели изменить что-то в системе образования. Привели за собой, как вы тогда нам сказали, по-настоящему талантливых людей. Молодые, такие разные преподаватели, новая ролевая модель для студентов… Новая ролевая модель. И что в итоге? — не дав Грейнджер ответить, Монтгомери продолжил: — В итоге мы получили стычку двух бывших врагов перед глазами у впечатлительных детишек и склочных журналистов, которым только и дай повод для…       — Я беру под свою ответственность эту «стычку». Если у вас как у председателя есть претензии к моей работе…       — ТАКУЮ ролевую модель вы демонстрируете общественности?! — уже на повышенных, близких к истеричному крику тонах Монтгомери продолжил гнуть свою линию, не обращая внимания на изумлённые глаза остальных членов Попечительского совета.       А Грейнджер всё также спокойно парировала:       — Выносите эту тему на обсуждение и подписывайте приказ о моём отстранении. Вы и сами знаете, я не рвалась на эту должность. И если вы думаете, что я намерена…       Какого хера, Грейнджер?       — Мы не можем этого сделать, хотя эту мысль мы и выносили для обсуждения, — подал голос какой-то тощий кретин в очках с толстыми стёклами. — У нас есть приказ министра, согласно которому лишь он имеет право отстранить вас, миссис Грейнджер-Уизли.       — Миз, — моргнув и качнув головой, поправила Грейнджер, но без нажима, словно делала это на автомате.       — Без разницы, — отмахнулся Монтгомери. — Полагаю, вы довольны, миз. Попечительский совет не может в полной мере выполнять свои функции, поскольку министр решил, что в праве вмешиваться и навязывать нам своих людей лишь по причине того, что они являются гр… «угнетённым» классом.       Грязнокровкой. Монтгомери хотел назвать Грейнджер грязнокровкой.       Рука против воли сжалась в кулак, и Грейнджер снова — уже ощутимее — пнула Драко под столом прежде, чем он успел открыть рот. Быстро взглянула на поджавшего губы Поттера, которому тоже явно не терпелось запустить в Монтгомери чем-то поинтереснее Круцио. Широко улыбнулась, вновь обернувшись к членам Совета:       — Думаю, мы можем отпустить мистера Малфоя и мистера Поттера.

***

      Грейнджер выставила их за дверь как двух малолеток.       — И что это было? — прошипел Драко, едва они с Поттером оказались в коридоре.       Поттер сел на ближайший диван и, вытянув ноги, откинулся на кожаную спинку. Фыркнул. Отвернулся, сложив руки на груди.       — С тобой всегда приятно пообщаться, Поттер.

***

      Грейнджер отсутствовала уже полчаса. Не то чтобы Драко сомневался в её способностях к общению с кретинами, но…       — Слушай, я не так давно дружу с нашим директором, поэтому спрашиваю тебя как эксперта: по шкале от одного до десяти, где десять — мой сломанный нос на третьем курсе, — насколько Грейнджер близка к тому, чтобы перейти в режим «Цербера»?       Поттер покосился на закрытую дверь, подумал секунду-другую и хмыкнул, лениво потягиваясь:       — На восьмёрочку.

***

      12 октября 2004 года       Вторник       — Инспектор? На каком основании? — в голосе Невилла слышалась, скорее, тревога, нежели удивление.       — Это обычная проверка от Попечительского совета. Две недели, и мы сможем выдохнуть. Примерно то же самое, что было в начале учебного года, когда я посещала ваши занятия, — Гермиона и сама до конца не понимала, кого успокаивает больше — себя или коллег, — на лицах которых читалась ничем не прикрытая паника.       Но не у Гарри и Малфоя. Последнему, кажется, и вовсе было плевать.       — Это ведь не Долорес Амбридж?       Трелони. Боязливо поглядывала на Гермиону, судорожно теребя края своей пёстрой балахонистой туники.       — Я должéн её бóяться? — спросил профессор Фабре, недоумённо выгнув бровь. — Что ещё за Амбри́дж?       — Это мéгера, — протянул Малфой, копируя акцент Фабре. — И она по-прежнему в Азкабане.       — Точно! — просияла Трелони. — Совсем из головы вылетело.       Ещё бы не «вылетело» — с тем-то количеством алкоголя, которым профессор Трелони ежедневно пичкала себя, и не такие важные детали забудешь… Возможно, Гермионе тоже стоило бы задуматься над собственными привычками и избавиться от запасов вина. Как-нибудь. Например, когда её жизнь начнёт налаживаться.

***

      15 октября 2004 года       Пятница       Забини назвал это «экстренной планёркой для своих» в кабинете директора. Гермиона же считала, что Забини просто отлынивал от дежурства на пятничных танцах. А ещё Невилл, Ханна, Гарри, Джинни, Луна и… Малфой.       Ну да. Куда без него, не так ли?       — Мне кажется, я познал это! — едва ли не с придыханием воскликнул Забини, стоило всем рассесться по своим местам.       — Познал «что»? — спросил Гарри.       — Смысл всего этого! — Забини неопределённо махнул рукой в сторону двери. — Сегодня ко мне подошёл пятикурсник, и знаете что? Он попросил у меня совет. У меня. Совет. У меня. Со…       — Да мы поняли, поняли! — Малфой поднял глаза к потолку. — Ближе к делу.       Выразительно поиграв бровями, Забини хитро прищурился:       — Ты хотел сказать: ближе к телу?       — Нет, я сказал именно то, что хотел сказать.       — Скука.       — Блейз, какой совет? — Гермиона отложила в сторону очередное проверенное эссе.       — Совет, который может дать лишь отец сыну.       — Конкретнее, у меня нет времени на…       — У меня спросили, насколько уместно будет предложение потрогать, а после и показать своей даме член на первом свидании. Благо, у меня нашлась история как раз на такой случай, и я на конкретном примере смог объяснить юному Лиаму Олдману, что член, показанный даме в подходящее время, самое прекрасное зрелище в жизни любой женщины, но в неподходящий — это боггарт. Так что… Не раньше третьего свидания. Вот что я ему сказал.       Господи-боже-мой.       Тишина. Десять секунд. Двадцать. Тридц…       — Ладно, что за история? — наконец прервала неловкое молчание Джинни.       — Рад, что ты спросила. В своё время у слизеринцев это называлось «ошибкой Флинта».       — Та-а-ак, продолжай.       — Лучше не на…       Разумеется, никто Гермиону слушать не стал.       — Когда Маркус учился на седьмом курсе, у него было рандеву с одной когтевранкой. Первое свидание всегда так волнительно, не правда ли? Так вот, дело уже шло к тому самому. Ну, Маркус так думал. Его мадам отлучилась в дамскую комнату на пару минут, а Маркус в это время разделся и лёг на кровать. Она вернулась и…       — Охренела от такого «счастья», — закончил вместо него Малфой.       Забини хлопнул в ладоши и восторженно протянул:       — Име-е-енно!       Ещё несколько секунд тишины.       — Честно говоря, я всё ещё не понимаю, зачем ты нас собрал. Безусловно, я рада, что ты налаживаешь контакт со студентами, но вот всё это… Я не понимаю.       Забини посмотрел на Гермиону так, словно она всё это время говорила на китайском. Театрально вздохнул.       — В общем-то, я собрал вас здесь, чтобы озвучить деловое предложение. Вся эта история напомнила мне о том, что надо бы развлечься. Завтра выходной, и мы с Луной собираемся посетить одно место. Я подумал и решил, что вам всем тоже не помешает расслабиться.       — Что за бред?       — Не бред, Драко, а караоке. Устроим… — Забини начал старательно загибать пальцы, словно подсчитывал что-то в уме, — четверное свидание. Такое слово же есть?       Ответом стало очередное молчание.       — Значит, решено.