***
27 октября 2004 года Среда«…девять часов вечера, а это значит, что в эфире наша еженедельная программа «Правдивая ложь» и ваша бессменная ведущая Рита Скитер. И сегодня, как и всегда, я попытаюсь докопаться до правды ради вас, дорогие слушатели. У меня в гостях Мариус Монтгомери — глава Отдела магического правопорядка и Саймон Сибли… активист набирающего популярность движения… «Палочка Хагрида»?»
«Совершенно верно, Рита. Нас ломали, но мы колдуем!»
«Кхм, замечательно, Саймон. Итак, на повестке дня крайне сложная тема. Сегодня мы обсудим новый закон, вызвавший неоднозначную реакцию в Магической Британии…»
— Правда от Риты Скитер… моё любимое, — закатив глаза, Гарри откинулся на спинку дивана и приобнял жмущуюся к его боку Джинни. — То есть «Палочка Хагрида» тебя не смущает? — неодобрительно фыркнула та. — Джин, не произноси эту мерзость вслух… «Мерзость» — это мягко сказано. Хагрид бы в гробу перевернулся, узнай он, что его решили выставить мучеником, сделав символом какой-то непонятной организации, попутно ещё и испохабив название этой самой организации. Это грязь. Самая что ни на есть грязь. От одной только мысли, чем руководствовался этот странный Саймон Сибли при выборе названия, становилось тошно. — Согласна, это сюр. Я, кстати, не совсем поняла, откуда они взялись, — проверив подушку на мягкость, Гермиона присела в ближайшее к ним кресло, так чтобы удобно было перешёптываться и не мешать слушать — не то чтобы их кто-то звал присоединиться к увлекательному досугу, — Фабре, Трелони и Флитвику. Подмяла под себя ноги, устраиваясь удобнее. — Но мне очень интересно услышать позицию индюка Монтгомери. До сих пор в голове не укладывается, как он пропустил этот закон. — В таком случае самое время заткнуться, — шепнула Джинни. — Этот индюк как раз начал выступать.«…Пока я наблюдаю за сложившейся ситуацией, моя душа мечется, как раненый зверь на цепи. Потому что мне только и остаётся, что наблюдать. Нас заверяют, что министр прекрасно осознаёт все возможные риски своей новой политики, однако то, что происходит в настоящее время, совершенно не вписывается в ту концепцию «всеобщего блага», о которой говорит Бруствер. Боюсь, что, если наш министр продолжит так дерзко превышать свои полномочия, что, собственно и произошло на прошлой неделе…»
«Да, Мариус, в интервью для «Ежедневного пророка» вы уже высказывали своё предположение, что министр надавил на ваших коллег».
«Я убеждён в этом, Рита. И, боюсь, если министр продолжит лоббировать столь спорные законы, я как глава Отдела магического правопорядка буду вынужден инициировать в Визенгамоте голосование по поводу досрочного сложения им полномочий в связи с утратой доверия…»
«Утратой доверия кого, Мариус? Таких как вы, чистокровных? От лица всех магглоро…»
— Нача́лось… — Тише, — шикнула Гермиона, прибавив палочкой звук у колдорадио. — Прóсти, ры́ба мóя. Я мóлчу.«…И мы будем требовать большего! Пока нас не услышат!»
«И чем тогда вы, мистер Сибли, будете отличаться от последователей Тёмного Лорда? По-вашему, стрелка в данном случае не поворачивается?»
Впервые Гермиона была согласна с Мариусом Монтгомери. Вот уж точно — сюр.«Это другое, Мариус! Нас гнобили много лет! Нас преследовали! Мы требуем…»
— Я не совсем понимаю, чего они хотят. Равных прав, или что? — Профессор Флитвик, не думаю, что слово «равных» отражает их намерения, — заметила Гермиона. — Вы уже читали последние новости? Про фонтан Магического Братства в Министерстве. — А что с ним? — Эти… кхм, активисты потребовали, чтобы магглорождённых на нём изобразили выше всех остальных. И, если верить «Пророку», министр пошёл у них на поводу. — Ох, не нравится мне всё это, — громко отхлебнув из кружки, Трелони печально покачала головой. Тут за спиной послышались какое-то копошение и шелест отодвигающегося в сторону портрета сэра Кэдогана: кто-то вошёл в гостиную преподавателей. До носа тут же донёсся аромат свежей выпечки. Очевидно, Луна. И Забини, судя по плохо сдерживаемым смешкам. И… — Лавгуд, ради Салазара, убери своего дружка от меня, или эти кексы окажутся у него в заднице. Драко. Сдержала себя, чтобы не обернуться и не начать глупо улыбаться, потому что… Последние дни она только это и делала. Ну, в перерывах между занятиями и сном. А ещё ждала, когда она снова сможет остаться с ним наедине, чтобы… посмотреть какой-нибудь фильм, сидя у него на коленях, ощущая его руку на своей пояснице и млея от каждого прикосновения. И… Прикрыла глаза, абстрагируясь от гулких торопливых шагов поднимающихся наверх Забини и Луны, стараясь не думать о том, что Драко остался в гостиной и теперь стоит прямо у неё за спиной. Попыталась заново вникнуть в обсуждение недавних реформ министра.«Саймон, прошу вас не перебивать вашего оппонента. Сейчас всё-таки не ваша очередь говорить».
«При всём уважении, Рита, но я больше не в силах выслушивать этого чистокровного сноба! Я хочу донести до слушателей, что это только начало планируемых министром и Гермионой Грейнджер реформ. И я от лица всех магглорождённых крайне признателен им за это. В школьные годы я очень хорошо общался с Гермионой и теперь счастлив видеть успехи моей подруги по…»
Из неё словно резко выкачали весь воздух. И поднявшаяся внутри волна возмущения и шока вылилась в ошалевшее: — Что-о-о? И голос Драко прямо за спинкой кресла, на котором сидела Гермиона, протянувший тихое и едкое: — Что за друг, о котором я не знаю? Но недостаточно тихое, чтобы это не услышала Джинни, которая посмотрела на неё такими огромными глазищами, с таким огромным вопросищем в них, что Гермионе оставалось лишь надеяться, что ни один мускул на её лице не дрогнул из-за этого дурацкого малфоевского тона, заставившего её чувствовать себя виноватой. Всколыхнувшего в ней не менее дурацкое желание как-то эту самую вину… загладить? — Герм, успокойся, — на плечо легла рука Гарри, мешая её попыткам вскочить, чтобы сейчас же любым способом аппарировать в студию, прервать эфир и потребовать опровержений всему сказанному. — Может, он что-то перепутал? — Да я вообще понятия не имею, кто это и почему он выставляет всё так, будто это я приложила руку к происходящему!«…поставил свою протеже на пост директора Хогвартса. И я уверен, что главными причинами стали её происхождение и хорошие отношения с министром. Но всё, что она делает, у меня как у председателя Попечительского совета и родителя двоих студентов вызывает крайнюю степень озабоченности. Её методы. Её подбор преподавателей. А последние события в школе показывают крайнюю степень некомпетентности Гермионы Грейнджер-Уизли как руководителя. Сейчас в школе проходит проверка, и я надеюсь, что министр не станет вмешиваться в нашу работу, как делал это последние несколько месяцев. Мы все заинтересованы в том, чтобы наши дети получили достойное образование. И я…»
— ДевОчка мОя, не слушАй Его. Ладони против воли сжались в кулаки. Гермиона прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Как-то расслабиться и начать мыслить, а не сидеть и не крошить зубы друг о друга. И не думать о том, как ладонь Драко ободряюще — прекрати, прекрати это делать на людях! — легла на её плечо, как Джинни вновь с подозрением покосилась в их сторону, как его голос — приглушённый и обволакивающий — произнёс: — Расслабься. Конечно, легко ему говорить. Это не его сейчас выставили… чёрт знает кем в глазах слушателей этой глупой, лживой… Стоп. А ведь действительно: кто такой Саймон Сибли? Порывшись в памяти, Гермиона не припомнила никого знакомого с такой фамилией. Судя по недоумевающим лицам Гарри и Джинни, они тоже впервые слышали это имя. Может, другие профессора были в курсе? Нужно навести справки в архиве Хогвартса перед тем, как её небольшой отпуск официально начнётся. Разумеется, если Саймон Сибли действительно учился здесь… Закрепила эту мысль — до конца недели нужно будет постараться заняться этим.«…уверен, что его новое предложение — введение маггловедения как обязательного предмета, — тоже дело рук нашей замечательной героини войны, которая, как мне кажется, стала забывать…»
— Гермиона, это правда? — осторожно спросил Флитвик. Она уже открыла рот, чтобы опровергнуть эту бессмыслицу, но тут рука Драко плавно переместилась — что, ради всего святого, он творит? — ей на предплечье, вероятно, пытаясь как-то успокоить, но это ни черта не помогало. Ни черта. Каждым своим прикосновением он делал только хуже. Распалял ещё сильнее. Заставлял терять почву под ногами. И злил, потому что глаза Джинни стали ещё шире. Его ладонь на предплечье сжалась чуть сильнее. И в этом жесте было что-то показательно собственническое. На мгновение в голове пронеслась мысль, что это крайне наглое «представление» устроено им не для неё одной. Будто Драко хотел, чтобы кто-то обратил на это внимание. Будто… Всё ещё ощущая на себе несколько вопрошающих взглядов, она резко дёрнула плечом, высвобождаясь из хватки Драко, подскочила с кресла и дрожащим голосом выпалила: — Что? Конечно, нет! Что за бред? — выдохнула. — Я… Я не хочу больше это слушать. И не успела в полнейшей — не считая какого-то невнятного тявканья Скитер по колдорадио, — тишине ступить и шага по направлению к лестнице, когда рука Драко вновь сомкнулась, но уже у неё на запястье, останавливая. Рядом с собой. Так близко. — А как же наши дела? Сложно было сказать наверняка, чего на её лице сейчас больше: замешательства или стыда. Замешательства оттого, что никаких «дел» у них на сегодня запланировано не было. Стыда от взгляда Джинни, буравящего её затылок. И ещё… лёгкого возбуждения от этого тона Драко. — К-конечно. — Какие дела? Джинни. — Очень важные, Уизлетта. — Да неужели? — Да. — Я… Я знакомлю Малфоя с… с маггловским кинематографом. Сегодня будем смотреть фильм про… вампиров. Хэллоуин ведь на… на носу. О, ради Бога, женщина, приделай себе рот, который будет говорить, а не мямлить! — Ага-а-а, — недоверчиво протянула Джинни. — Ну, идите… смотрите свой… фильм. — Да-да, спасибо за разрешение, — резковато бросил Драко, сделав шаг по направлению к выходу, всё также держа Гермиону за запястье и утягивая за собой в коридор. До того, как портрет сэра Кэдогана успел за ними закрыться, она услышала приглушённое: «Что на тебя нашло, Джин?». А ещё: «Я не понял, куда слиняли Драко и Кудряшка? Я принёс карты для блэк-джека». А ещё крайне, крайне раздражённое… — Какого я только сегодня узнал, что ты собралась в отпуск на следующей неделе? Отлично. Теперь она почувствовала вину ещё и за это. Просто восхитительно. — Луна? — Да. План на вечер: поговорить с подругой, чтобы та прекратила лезть не в свои дела лишь потому, что: «А что я такого сказала? Не вижу причин не говорить об этом». — Так ты из-за этого устроил там представление? — на всякий случай обернувшись к портрету, закрывшему вход в гостиную, сбивчиво спросила Гермиона, всё ещё пытаясь подстроиться под размашистый шаг Драко. — Тебе тоже показалось, что у Уизлетты глаза вот-вот выскочат из орбит? — нарочито-задумчивым тоном поинтересовался он. — Ты можешь хотя бы притвориться, что сделал это не для того, чтобы позлить Джинни? — прошипела она после очередной неудачной попытки вырвать запястье из его хватки. — Могу, конечно. Но это будет не так интересно, — на его губах вновь заиграла эта садистская ухмылочка. Как скоро Джинни начнёт задавать вопросы? Как скоро Джинни сообщит Рональду о том, чему именно свидетелем она стала? А Гарри? Хотя он, кажется, и вовсе не обратил внимания на уж слишком фривольное поведение Драко в гостиной. Но Джинни… Как сильно это сейчас волновало Гермиону? Да как-то не особо. Разве что самую малость. Она уже может называть себя мразью? — Ты всё ещё не ответила на мой первый вопрос, — заметив на горизонте двух патрулирующих старост, он наконец выпустил её запястье и, засунув руки в карманы брюк, продолжил идти вперед. — О каком отпуске идёт речь? — Я говорила о том, что мне потребуется отлучиться на несколько дней, в пятницу на планёрке, но ты, судя по всему, как обычно меня не слушал, — получилось даже более занудно, чем она планировала. — А это было до того, как ты начала ругаться с Грейсон? Если да, то в тот момент я думал, как успеть в «Сладкое королевство» до того, как у тебя начнётся урок. Ты сможешь простить мне эту оплошность? ДаДаДаДаДа. — Кхм, так вот, тогда… — она запнулась, пытаясь привести в порядок сбившееся из-за быстрой ходьбы — кому-то определённо пора завязывать с шоколадом, — дыхание. — Тогда я говорила о том, что, независимо от результатов проверки на следующей неделе, мне будет необходимо ненадолго покинуть школу, чтобы решить кое-какие дела. — Какие дела? — Семейные. — Семейные, — язвительно протянул он, окинув её тем самым взглядом, от которого внутри неё с новой силой начинало разрастаться глупое желание оправдаться. — Отправляетесь с Вислым в романтическое путешествие, чтобы спасти рушащийся брак? Разрастаться с ещё большей силой, потому что, кажется… кажется Гермиона начала понимать, в чём дело. К чему было всё это «представление» в гостиной. И она бы не сказала, что ей это не нравится. Напротив. Но подыгрывать она ему в любом случае не будет. Нет. Не дождётся. Последнее, чего бы Гермиона сейчас хотела, так это того, чтобы Драко ещё больше распалился в своём глупом и невероятно абсурдном приступе… ревности? И опять-таки — фантастичнее вымысла. — Ты почти угадал. У меня действительно намечается небольшое путешествие, — с мягкой улыбкой начала она, но тут же поникла под его леденящим душу взглядом. — Кхм, мне нужно навестить родственников в Австралии. Последний месяц я всё чаще получаю письма от бабули. Очень хочет меня увидеть. Пишет, что боится не дожить до рождественских праздников, но я-то знаю, что это лишь предлог. В этом году она уже «умирала» раз пять и не собирается останавливаться. Но какая я буду внучка, если буду игнорировать её желания, не так ли? Кроме того, Гермионе нужно решить её «небольшую» проблему с Рональдом. Нужно как-то собраться с силами и начать разговор о разводе. Но Драко вовсе не обязательно знать об этом. Как минимум потому, что он сам сказал, что «на данном этапе» — что бы это ни значило, — они не поднимают тему Рональда и его беременной — Мерлин, как это низко… — невесты. Ещё не хватало, чтобы Драко навоображал себе, что именно он главная причина её решения относительно развода. Лишь отчасти. И опять-таки… ему вовсе не обязательно знать об этом. — А на кого ты оставишь Хогвартс? Не боишься, что без тебя тут всё развалится? — Профессор Флитвик займётся моими основными обязанностями, а Луна подменит на занятиях. У меня уже есть разрешение от Попечительского совета, так что мне осталось только встретиться с министром, и я с чистой совестью смогу заняться своими делами. — Чудесно, — ей даже не нужно было видеть его лица, чтобы догадаться, что сейчас он в очередной раз скривил свои глупые губы, ибо его тон, сочащийся сарказмом, говорил сам за себя. — А к министру зачем? — Я написала Брустверу ещё в прошлую пятницу и попросила о встрече. Сегодня мне пришёл ответ от его помощника: министр готов принять нас в эту пятницу. — «Нас»? — он ускорил шаг и, убедившись, что Гермиона поспевает за ним, свернул в нужный коридор, обогнув по пути растянувшуюся на каменном полу кошку Филча. Там, где кошка, там же и хозяин. Это негласное правило Гермиона уяснила ещё на первом курсе. И поэтому, нагнав Драко почти у самой двери в кабинет маггловедения, она перешла на полушёпот: — Да, мы с Гарри хотим задать ему несколько вопросов, а у нас их накопилось слишком много, чтобы отказываться от такой возможности, сам понимаешь. — Я пойду с вами, — так же тихо бросил он, открыв дверь и кивнув ей, чтобы она прошла первой. Только посмотрите на него. Сама галантность. — Зачем тебе идти с нами? — А зачем идти тебе? — хлопнув дверью, Драко обошёл её и сел на ближайшую парту. — Зачем тебе так нужно лезть во всё это? Тебе мало своих проблем? — Да, Луна мне тоже говорила, что мы должны заниматься школой, но, учитывая непростительное, которое… — Гермиона невольно вздрогнула от внезапного осознания, что тогда в Драко могло прилететь не Круцио, а что-то гораздо, гораздо хуже, — которое к тебе применили, справляемся мы с этим весьма посредственно. Так что как минимум я всё ещё хочу попытаться понять, кто причастен к инциденту в Дуэльном клубе, а как максимум хочу побеседовать с министром о его новой политике и выяснить, на каком основании меня назвали одним из инициаторов этих нелепых реформ. Ты вообще слышал, что говорил Сибли? — Сибли — это тот умалишённый с радио? Твой дружок? — Он не «мой дружок», — раздражённо процедила она, и Драко только хмыкнул в ответ. — Так или иначе, но я должна с этим разобраться, пока не пошли слухи о моей причастности ко всему этому, и… И снова вздрогнула, когда Драко протянул к ней руку, осторожно взял её за запястье и притянул к себе, заставив встать между его разведённых колен. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы напомнить себе, что теперь это нормально, и не отпрянуть от него. Несколько секунд, чтобы осмелиться положить руки ему на плечи. Несколько секунд, чтобы привыкнуть к тому, что его ладони легли ей на поясницу. Ещё несколько секунд, чтобы с уверенностью встретить его пристальный, хоть и слегка насмешливый взгляд. Драко немного наклонился к ней и, будто случайно задевая губами мочку уха, низким шёпотом, мгновенно вызвавшим полчища мурашек по всему телу, сказал: — Почему ты не можешь уложить в своей светлой голове, что ты не можешь повлиять на всё? Просто признать, что некоторые вещи не зависят от тебя и что они просто происходят. И ты не обязана влезать во всё это лишь потому, что тебе это кажется необходимым. Некоторому дерьму нужно просто позволить произойти, Грейнджер. Не все важные события обязаны пройти через тебя. Иногда полезно оставаться молчаливым наблюдателем. — Сейчас я не могу оставаться молчаливым наблюдателем, — как-то совсем уж слабо возразила Гермиона. — Но… Но, если тебе так хочется, не лезь в это. Возможно, это и к лучшему. — Ты вынуждаешь меня лезть, поэтому в пятницу я иду с вами. Чего-чего она «вынуждает» его делать? И она обязательно спросила бы именно об этом, но его тон… Слишком. Поэтому Гермиона только и смогла, что на судорожном выдохе выдавить из себя: — Зачем? — Затем, что кто-то должен присмотреть за Поттером, — и, будто наслаждаясь тем, как Гермиону откровенно потряхивало от этого его тона, Драко, вероятно, решил окончательно её добить и опустил руки на заднюю поверхность её бёдер, вынуждая упереться ими в край парты, чтобы быть ещё ближе к нему. — Какой-то он нервный в последнее время, не находишь? — Гарри… Он… Произошедшее в «Трёх мётлах» далось ему тяжелее, чем мы с Джинни думали. Он винит себя во всём, потому и реагирует так остро. И подозревает всех без разбора. Тебя, например. — Поэтому мне и стоит пойти. — Ты меня не убедил, — не смогла удержать себя и, поддавшись внезапному порыву, поправила светлую прядь волос у него на лбу. — А я должен? Действительно. Она фыркнула и предприняла попытку отстраниться. Удачную попытку. Сделав шаг назад, сложила руки на груди: — Делай что хочешь. Судя по мгновенно отпечатавшемуся на лице недовольству, единственное, чего сейчас хотел Драко, — чтобы она вернулась в прежнее положение между его разведённых ног. Чтобы его руки вновь оказались там, где ему нужно. Но он лишь приподнял бровь, насмешливо заявив: — Обычно я так и делаю, не замечала? И хотя прямо сейчас Гермионе искренне хотелось стереть с его лица это до одури раздражающее — кому ты врёшь? — выражение, она решила никак не отвечать на эту идиотскую реплику и отступила на несколько шагов, развернулась к стеллажу с кассетами, но всё равно не удержалась и пробормотала себе под нос: — Драко Малфой, дамы и господа. — Что-что ты там говоришь? Она схватила первую попавшуюся кассету и, будто демонстрируя ему, слегка потрясла той: — Спрашиваю, какой фильм ты хотел бы посмотреть? — Какой тебе больше нравится. Гермиона опустила взгляд на кассету в своих руках. Невольно усмехнулась, очень живо представив, как Драко отреагирует на — зачем она вообще притащила это в школу? — «Рокки». Она же просила Рональда сложить в коробку только фильмы, которые можно показать подросткам… Что тут ещё? Пойдёт. Это тоже приемлемо. А это… О, нет. Ради Мерлина, о чём Рональд вообще думал? — Кхм, неважно, какой мне нравится больше. Ты всё равно в итоге скажешь что-то в стиле: «Этот патлатый разговаривает как кретин». — Да, это похоже на меня. Бросив короткий взгляд на Драко, она спрятала поглубже «Американский пирог», наклонилась и сняла с нижней полки «Дракулу» и «Интервью с вампиром» — опять-таки это тоже не те фильмы, которые она может продемонстрировать студентам. Но они с Драко, пожалуй, могут взглянуть на… на Гэри Олдмана, например. Поставив ненужную — не сегодня, Том, — кассету обратно на нижнюю полку, Гермиона выпрямилась и услышала за спиной мимолётный скрип: Драко слез с парты. Услышала медленные почти бесшумные шаги, с каждой секундой раздающиеся всё ближе. И, вцепившись пальцами в кассету и нервно сглотнув, замерла в предвкушении и лёгкой… совсем лёгкой панике. Потому что сейчас она ощущает себя обречённой на погибель жертвой. Жертвой с замашками мазохистки, терпеливо выжидающей, как манны небесной, когда маньяк наконец схватит её за горло. Без возможности спастись. Без желания спастись. Лишь вслушиваясь в его тихие шаги. Томясь в ожидании и предвкушении. Вздрагивая, когда Драко наконец прижимается к её спине торсом. Почти не дыша, когда он убирает копну её волос набок, чтобы не мешалась, и, еле касаясь, проводит пальцем по тем местам на её шее, где почти неделю назад оставил свои отметины. — Мне не нравится, что их уже почти не видно, — он смыкает ладонь на её шее, слегка сдавливая, и шепчет ей на ухо, опаляя кожу горячим дыханием: — А тебе? Сейчас ей не нравится то, что при желании в кабинет может попасть кто угодно. Но вместе с этим очень, очень нравится сама перспектива того, что на её шее снова заалеют яркие отметины, которые раньше поднимали в ней бурю из отвращения, занудства и ханжества, но теперь… Теперь у Гермионы подкашиваются ноги лишь от одной мысли, что сейчас, вот прямо сейчас Драко наклонится и коснётся приоткрытыми губами изгиба её шеи, оставляя долгий влажный поцелуй, переходящий в едва ощутимый укус. Но в ответ с её губ срывается какой-то неразборчивый удушливый звук, который Драко интерпретирует по-своему: сильнее сжимает ладонь на её шее и тут же другой рукой, не спрашивая, — а он должен? — проникает под свитер. Поднимается выше, к груди. Сдвигает чашечку бюстгальтера вниз. Почти невесомо касается подушечкой большого пальца напряжённого соска, но у неё уже сводит бёдра. И ей хочется, чтобы Драко надавил сильнее. Чтобы начал перекатывать сосок между пальцев. Чтобы выбил из неё протяжный стон. Жалобный и просящий. Такой, какой ему нравится. Потому что прямо сейчас ей хочется раствориться в этом ощущении. Хочется в полной мере прочувствовать это разрушительное и почти мучительное удовольствие. Поэтому Гермиона подаётся назад, к нему и его эрекции, трётся об неё и, не без удовольствия вылавливая из воздуха низкий рычащий — до сумасшествия идеальный — звук, чуть приподнимает голову, пытаясь извернуться, чтобы поймать в поцелуе его губы, но он уворачивается, будто дразня. И даже его довольная усмешка сейчас не раздражает. — Нет, Грейнджер, ты провинилась. Да, пожалуй, так оно и было. Проглотив беспомощный рвущийся из горла скулёж, она всё-таки роняет на пол кассету и прислоняется затылком к его плечу, бездумно кусая нижнюю губу, вслушиваясь в участившееся дыхание Драко над ухом — в самый пленительный и возбуждающий звук из всех, что она слышала до этого. И всё ещё без возможности глубоко втянуть кислород в лёгкие, почти задыхается, когда его ладонь обхватывает грудь, когда пальцы сжимают изнывающий в ожидании грубого прикосновения напряжённый сосок, слегка выкручивая. Быстро, очень быстро срывая с её покусанных губ рваный полустон. Отдалённо слышит недовольное: «Ты так и не избавилась от этих брюк». Возможно, ему стоит наказать её за это. И Гермиона уже почти может произнести это, но тут его ладонь спускается ниже. От груди к животу. И ещё ниже: к молнии на брюках. Он тянет её вниз. Звук расстёгивающейся молнии в тишине кабинета кажется Гермионе по-настоящему оглушительным. И воздуха в лёгких не хватает совсем. А приоткрытые губы всё также скользят по её шее, кусая. Почти до боли. До невозможности приятно. Возможно, ей стоит чаще злить его. Тёплая рука проникает под резинку белья и проскальзывает между её ног. Он раздвигает пальцами половые губы и надавливает на клитор. И снова. Медленно. Мучительно медленно. ДышиДышиДыши. И снова. Возможно, если она сейчас же не схватится за стеллаж, то рухнет прямо на пол, потому что, кажется, ноги уже не держат её. Дрожат от сладких спазмов внизу живота. Подкашиваются от каждого ритмичного прикосновения подушечек пальцев к самой чувствительной точке. И это так, что кажется… Кажется… Кажется, она сейчас… Вспышка серебристой дымки Патронуса и эхо голоса Блейза Забини — будто не здесь, очень далеко, где-то на задворках затуманенного разума. — Значит так, пока мне удалось оторваться от остальных, слушайте меня очень внимательно. Мне в общем-то плевать, что за фильм вы там смотрите, но Джиневре стало очень интересно. У вас минуты три, не больше. Мозг воспринимает лишь какие-то отрывочные, еле разборчивые слова, а сама она, к собственному глубочайшему разочарованию, чувствует, как Драко, пробормотав что-то не слишком цензурное ей в затылок, ослабляет хватку на её шее и отстраняется. — Однажды я запущу чем-нибудь непростительным в Уизлетту. И, поверь, Визенгамот меня оправдает. Дурацкая Джинни.***
— Не-е-е, давайте что-нибудь другое посмотрим. «Дракула» — это, конечно, интересно, да и Моника там потрясающе выглядит, но раз мы собрались такой чудной компанией, можно выбрать что-то поувлекательнее. Что скажете? Гермиона неуверенно кивнула Забини, мол, делай что хочешь, и вновь приложила ко всё ещё горящей шее ладонь, стараясь с достоинством и полной невозмутимостью держаться под цепким взглядом медленно жующей кекс Джинни. И спокойным — Луны. Это было крайне сложно. Потому что её всё ещё потряхивало. Потому что она без особого успеха пыталась осмыслить свои недавние ощущения. Потому что, кажется, ей понравилось, как её слегка придушивают. И как «наказывают». И как… Годрик, какой же стыд. Какой кошмар. Ненормальная реакция. Она залилась краской ещё сильнее, потому что внизу живота вновь стало жарко. Украдкой взглянула на Драко, который выглядел так, словно десять минут назад ничего не произошло. Совершенно спокойно. Кажется, он был лишь немного раздражён из-за Гарри, талдычившего ему что-то насчёт услышанного по колдорадио. Но в остальном… Сама невозмутимость. — То, что нужно! — И фто это? — спросила Джинни с набитым ртом. Хоть бы не «Американский пирог». Хоть бы не «Американский пирог». Лицо Забини озарила радостная улыбка: — «Рокки». Вот же блин. Это не лучше. — И чем же это лучше моего фильма? Почему именно «Рокки»? — Потому что «взгляд тигра», Ку… Гермиона. — Нет, мы будем смотреть «Дракулу». — Но почему? — Потому что Моника Беллуччи, Блейз. И Гэри Олдман, разумеется. — Допустим, ты меня убедила, — поставив кассету с «Рокки» обратно на полку, он вздохнул и потянулся за «Дракулой». — Но я, кстати, не понимаю, как фильм с полуобнажёнными женщинами попал в твою обитель целомудрия. Их же там больше, чем одна, ты в курсе? — Я не собиралась показывать это детям. — А зря, я бы организовал для детишек несколько уроков полового воспитания. — Кхм, я в тебе никогда не сомневалась. Сидящая рядом Джинни в голос — очень смешно, да, — расхохоталась, едва не подавившись кексом. Забини многозначительно поиграл бровями и усмехнулся, заметив, как порозовели щёки у Луны. Гермиона же вновь украдкой взглянула на Драко, который… Почему-то он хмурился, но уже через секунду мотнул головой, будто отгоняя ненужные мысли, и что-то пробормотал всё ещё распинавшемуся по поводу эфира Гарри.***
29 октября 2004 года Пятница — Признаться честно, я ожидал от маггловского кафе чуть большего, чем это, — Драко скептически окинул взглядом витрину с выпечкой. — Где нормальная еда? — Это же «Старбакс», — улыбнулась было Гермиона, но тут же поняла, что для чистокровного волшебника объяснение в стиле «Это же Старбакс» — вовсе не объяснение. — В смысле, это кофейня. Кофе — главенствующий продукт. С едой сложности, но у них неплохие круассаны. А ещё многие советуют их сэндвичи с курицей и грибами. — Круассаны — это не еда. Сэндвичи тоже. — Тебе не угодишь. — Ты хочешь поговорить об этом? Возможно. Пусть не здесь и не сейчас, но однажды она хотела бы поговорить об этом. Возможно. Чуть покосившись в их сторону, Гарри тихо хмыкнул и подошёл к зоне выдачи заказов, пока Гермиона, закатив глаза, потянула Драко за рукав пальто к столику, чтобы успеть занять — нет, мистер-я-пришёл-почитать-в-кофейне, это наш стол, — место. Через минуту поднос с тремя большими стаканами кофе уже стоял перед ними, а Гарри с крайне серьезным видом и с ощутимым опасением в голосе рассуждал о том, что новый фонтан Магического Братства в Атриуме с возвышающимися над всеми остальными магглорождёнными — это то же самое, что случилось, когда Волдеморт захватил власть и место фонтана занял новый монумент «Магия — сила», очень чётко отражавший идеи Пожирателей о превосходстве чистокровных волшебников. — …чем в таком случае магглорождённые, без обид, Герм, отличаются от Пожирателей во время войны? — В том-то и дело, что ничем, — согласно кивнула она, — но Бруствер почему-то всё равно считает, что таким образом восстанавливает справедливость. — Нет, «справедливость» сейчас восстанавливают кретины-активисты. Бруствер просто идёт на поводу. И мне почему-то кажется, что будет идти и дальше, пока его не схватят за горло или ещё за что-то. Блейз сказал, что его шефу из «Пророка» пришло указание едва ли не в каждом выпуске печатать информацию об этих «палочкообразных». — Если он идёт на поводу, то почему он не поддержал мой проект? Он был бы очень полезен для магглорождённых. Сделав глоток из стакана, Драко поморщился так, будто не кофе отхлебнул, а костерост, и пожал плечами: — Возможно, твой проект не выгоден тем, кто пытается выставить министра кретином в глазах общественности. Кстати, мы ведь всё ещё не исключаем того, что Бруствер — это не Бруствер? — Я бы хотел сказать, что исключаем, — подал голос Гарри. — Но Дин считает, что в Аврорате есть некто, мешающий расследованию по «Трём мётлам». А это значит, что и пропускная система в Министерстве тоже может быть уже не такой надёжной, как мы думали. — Ну, тогда я просто обязан сказать, что, пока вы общались с министром, я немного осмотрелся в кабинете и… — Что-то не так? Мне показалось, что там ничего необычного. Всё без изменений. — Спасибо, что не перебиваешь меня, Грейнджер. Так вот, ногти. — Ногти? — Гарри нахмурил брови и чуть подался вперёд. — Какие ногти? — Я-то думал, вы идёте выяснять, что с Бруствером не так, но вы, похоже, решили просто вести с ним светскую беседу, — он закатил глаза. — У Бруствера ногти срезаны почти под корень. И Гермиона могла бы сейчас возразить, мол, они с Гарри пытались аккуратно вывести министра на откровенный разговор, например, почему Саймон Сибли — этот врунишка, который даже не учился в Хогвартсе, откровенно клевещет на неё, — но в голове уже мелькнуло осознание. И вдруг всё встало на свои места. Никакой это не Империус или внезапное помешательство. Бруствер был лыс, поэтому брали его ногти. Оборотное. Теперь уже точно оно — ошибка исключена. Гермиона не смогла удержаться и, с трудом — в последнее время тыквенный раф здесь совсем испортился, — протолкнув в горло чересчур жирный кофе, прошептала: — Оборотное. — Пятьдесят очков Гриффиндору. Гарри шумно вздохнул, снял очки и, откинувшись на спинку стула, устало потёр глаза. Затем внимательно посмотрел сначала на неё, потом на Драко. — В таком случае, мне нужно сообщить Дину, чтобы он вёл дела аккуратнее, потому что, похоже, в Аврорате действительно завелась крыса. И мы ничего не можем сделать. И похоже, Гермионе не стоило так открыто высказывать «министру» своё недовольство относительно Грейсон, потому что, если та действительно причастна к нападению на Гарри, а значит, и на Драко, она может начать вести себя осторожнее. С другой стороны, если она начнёт вести себя осторожнее, у Гермионы не останется никаких сомнений насчёт неё, и тогда… Нужно будет подумать об этом на досуге. Присмотреться. А стоило ли в таком случае говорить с Бруствером о Сибли? Пожалуй, да. Было бы странно, если бы она не подняла эту тему. — Пока не можем, — заметила Гермиона. — Но как только у нас появятся доказательства… — Какие доказательства, Герм?! — в сердцах воскликнул Гарри. — Пока Бруствер не совершит по-настоящему серьёзную ошибку, он как министр неприкосновенен. А сами мы ничего не можем сделать, потому что рядом с ним постоянно кто-то трётся. К тому же… — Насколько серьёзную ошибку? — поинтересовался Драко. — Непростительное, например. Или, как сказал Монтгомери, решение Визенгамота может обязать министра досрочно сложить с себя полномочия. — Тогда будем ждать и наблюдать, во что всё это выльется, — Драко бросил ей многозначительный взгляд, означающий что-то вроде «я же тебе говорил». — Я напишу Парвати, чтобы она сразу сообщала мне всю актуальную информацию о происходящем в Министерстве, — предложила Гермиона, и от её внимания не ускользнуло, что Драко раздражённо закатил глаза. А сейчас-то ему что не нравилось? Ах, да. «Иногда полезно оставаться молчаливым наблюдателем». Точно-точно. Ах, проститеизвините. — Поттер, скажи своей подружке, что самое правильное, что она сейчас может сделать, — не лезть во всё это и позволить тем, у кого есть все необходимые ресурсы и полномочия, разобраться в деле самостоятельно. — Ну так и не лезь во всё это, Малфой, — процедила Гермиона, едва удержавшись оттого, чтобы не фыркнуть, когда он одними губами поправил её на «Драко». — А я не собираюсь терпеть, что моё имя используют в непонятных политических играх. К тому же я не собираюсь оставаться в стороне, пока Бруствера держат неизвестно где. Откуда они берут ногти по-вашему? — Вообще-то, да, Герм, тебе лучше держаться подальше от всего этого. — Предатель! Гарри лишь пожал плечами и продолжил: — Особенно при учёте того, что сейчас тебя выставляют как одного из главных сторонников Бруствера и его реформ. И когда полетят головы, а они полетят, не сомневайся, твоя полетит вместе со всеми, если ты слишком уж усердно будешь лезть во всё это, — он вновь надел очки и смерил её внимательным взглядом. — Это, конечно, если я правильно понимаю мотивы. А если я правильно их понимаю, нас ожидает именно тот сценарий, о котором говорил Монтгомери в эфире у Скитер — Бруствера вынудят уйти с должности в связи утратой доверия, Визенгамот проведет досрочные выборы. И что-то мне подсказывает, что именно на это и был изначальный расчёт. «Три метлы», твоё назначение и всё остальное. Вспомните, что тогда говорил Забини, и подумайте, для чего… — По мне, очевидно, что Монтгомери метит на пост министра и сейчас делает всё, чтобы подогреть растущее возмущение общественности и, как следствие, подтолкнуть Визенгамот к перевыборам, потому и выставляет Бруствера кретином, который не способен сказать «нет» кучке других кретинов, а Грейнджер — идейным лидером этих кретинов. Что скажете? — Я скажу, что в этой истории слишком много кретинов, — Гарри хмыкнул. — Но вообще, я согласен с Малфоем. У неё едва не вырвалось едкое: «Желаю вам двоим счастливой семейной жизни», но Гермиона вовремя одёрнула себя, представив, насколько глупо это прозвучит и сколько дурацких шуток по этому поводу она потом выслушает от Драко. Она одёрнула себя и задумалась. Задумалась, в первую очередь, над тем, что сказал ей Бруствер, когда Драко и Гарри вышли из его кабинета. «Я никому не позволю убрать тебя из Хогвартса. Сейчас твоё место там, так что не о чем беспокоиться, Гермиона. Считай, что проверка уже пройдена. Мистер Монро, конечно, пробудет в школе до воскресенья, но ты уже можешь отправиться на свой законный отдых. Ты ведь его заслужила как никто другой. А когда вернёшься, мы обсудим все твои предложения, но я уже сейчас готов подтвердить, что Хогсмид можно рассматривать в качестве места для уроков аппарации. Просто скажи, чего ты хочешь, и я предоставлю все условия для этого. Мне важно знать, что мы понимаем друг друга и что наши цели по-прежнему совпадают». «Кто такой Саймон Сибли? И почему он во всеуслышание заявил, что я…» «Его методы неоднозначны, а заявления чересчур громкие, согласен. Я понимаю твою реакцию, но и ты должна понять, что…» «Он не учился в Хогвартсе, вы знаете об этом? Он врёт, что знаком со мной и…» «Он делает то, что должен, Гермиона. Не мешай ему». «А что насчёт квот? Этого я не могу понять. Вы прекрасно знаете, что это прямое ущемление прав большей части волшебников. И это не то, чего мы хотели добиться, когда вы только вступали в должность. Что изменилось?» «К сожалению, я тоже не всесилен и должен делать то, чего просят люди. А люди просят восстановить справедливость. Кому-то это может показаться несправедливым, даже радикальным, но, поверь, я знаю, что делаю». «А мне кажется, что нет». Последнее, что она должна делать, — оставаться в стороне, что бы там Драко ни говорил о молчаливом наблюдателе. Эти подонки ведь этого и добивались, когда убрали её из Министерства, так? Убрали её, чтобы она не мешалась под ногами и не влезала. С другой стороны, если сейчас, после разговора с министром, где Гермиона весьма неаккуратно и однозначно высказала своё неодобрение по поводу всей его деятельности, случится очередной форс-мажор, вина, вероятно, будет на ней. В памяти всё ещё были свежи слова Нарциссы Малфой: «Всем нам угрожали. Мне. Драко. И, Гермиона, дорогая, угрожали моему ещё даже не родившемуся внуку, вы можете себе представить?» Да, она вполне могла себе это представить: если эти люди действительно, как предполагал Забини, устроили пожар в «Трёх мётлах» лишь для того, чтобы появился повод убрать её и, возможно, Гарри из Министерства, то на что ещё они способны? Возможно, им действительно нужно действовать аккуратнее. Возможно, ей действительно стоит просто понаблюдать за тем, что будет дальше. Проанализировать ещё раз то, что у них уже есть. Но не потому, что так сказал Драко, а потому, что так она сможет получить больше кусочков пазла для дальнейших действий. И когда придёт время, она будет готова практически к любому повороту событий. Но сейчас она оказалась совершенно не готова к тому, что кто-то — угадай с одного раза, кто здесь самый наглый, — настойчиво потянет её за руку, вырвав из той каши мыслей, которыми была забита голова, и заставив встать из-за столика. Вздрогнув, Гермиона обернулась туда, где ещё секунду назад — или больше? на сколько времени она опять задумалась? — сидел Гарри. В последний момент она успела схватить со стола свой кофе, должно быть, уже остывший. — Как давно ушёл Гарри? — спросила Гермиона, когда они вышли из кофейни. — И куда? — К Томасу. Минут пять назад, — на ходу бросил Драко. — Хочет обсудить с ним всё, что удалось выяснить. — А почему он… — Он сказал, что у тебя идёт активный мыслительный процесс и что тебя лучше не отвлекать в эти моменты, иначе рискуешь узнать о себе много нового, — так и не отпустив её руку, он свернул за угол. — Я это запомню, кстати. И только когда они уже дошли до тупика в конце безлюдной улочки, Гермиона — возможно, именно из-за заторможенной реакции ей всегда была заказана дорога в активные игры, — поняла, что Драко, вероятно, собирался обратно в школу, что не входило в её планы на сегодня. Совсем. Высвободив руку, она остановилась, пока Драко не успел вместе с ней аппарировать в… Куда-то. — Куда ты меня тащишь? — Мы уже опоздали на ужин, так что я подумал, что мы могли бы снова навестить мистера торопыжку, — сказал он так, словно это было само собой разумеющимся. Но оно не было. — Что скажешь? Если Гермиона сейчас спросит что-то вроде: «Ты приглашаешь меня на ужин, Драко?», он наверняка опять скривит свои дурацкие губы — она уже скучала по ним, но её гриффиндорской отваги всё равно не хватало, чтобы первой потянуться к нему с поцелуем, — и как-нибудь съязвит. В своём стиле. Это ведь он. И потому… — Я скажу, что это звучит очень заманчиво, но у меня есть дела. И в его же интересах, чтобы Гермиона разобралась с ними. Но ему пока что не обязательно об этом знать, потому что… Потому что она и сама до сих пор не уверена, что действительно осмелится воплотить одну безумную мысль в жизнь. Возможно, ей потребуется выпить бутылку вина для этого. Как минимум бокал. Два. — Что за дела на этот раз? — Мне нужно ненадолго заскочить домой. Хочу взять кое-что для моего костюма на Хэллоуин. Ну и оставить прочитанные книги, чтобы они не занимали место в школе. Если ты готов подождать минут десять, то… — Ты имеешь в виду, хочу ли я пообщаться с Вислым? Точно. Рональд уже должен был вернуться из магазина. — Ну, наверное. — Не вижу причин отказываться. Уверен, мы с ним найдём о чём поговорить. Насколько низко и подло с её стороны было хотеть, чтобы во «Всевозможных волшебных вредилках» сегодня случилась внеплановая инвентаризация и Джордж заставил Рональда задержаться на несколько часов? И от самой себя вдруг стало тошно, потому что Рональд, несмотря ни на что, не заслуживал всего этого. Не заслуживал, чтобы Гермиона столь цинично и демонстративно приводила в пока-ещё-их-дом одну из причин их будущего расставания. Не заслуживал и того, чтобы, перед тем, как они с Драко вместе аппарировали в пока ещё их с Рональдом квартиру, Гермиона, не раздумывая ни секунды, с готовностью и несвойственной ей нетерпеливостью ответила, когда Драко наклонился к ней для поцелуя. И уж точно Рональд не заслуживал, чтобы она почти начала умолять Мерлина, чтобы его в этой самой квартире не оказалось, когда почувствовала, как Драко самодовольно ухмыляется сквозь поцелуй. Гермиона Джин Грейнджер, в моей системе координат ты — мразь.***
Насколько самонадеянно со стороны Драко было ждать, что, как только они с Грейнджер окажутся в её квартире, она позволит ему выбить из неё всю душу — и моральные принципы — на супружеском ложе? Насколько самонадеянно с его стороны было ждать, что в её квартире не окажется Вислого? Вислого, которому потребовалось моргнуть несколько раз, прежде чем его челюсть отвисла, когда они с Грейнджер появились в гостиной в паре шагов от него. Вислого, который подорвался вслед за Грейнджер, как только она, стыдливо потупив взгляд, — какая совестливая, только посмотрите на неё, — торопливо промчалась мимо него в спальню, бросив на ходу: «Можешь не утруждаться и не вставать со своего лежбища. Мы ненадолго». Вислого, который с оглушительным треском захлопнул дверь в спальню, оставив Драко стоять одного в гостиной, как последнего кретина. Казню. На хер. Этого… Вислого, который, едва оказавшись за дверью, проорал: — Какого чёрта этот хорёк делает в нашей квартире уже четвёртый раз за три месяца?! — Не знала, что ты ведёшь учёт посетителей, Рональд. — Я задал тебе вопрос! Даже сквозь закрытую дверь было прекрасно слышно, как Грейнджер тяжело вздохнула. А ещё — как она тут же наложила заглушающее на комнату, чтобы он, очевидно, ничего не услышал. Хера с два. И нет, Драко вовсе не стоял, как херов кретин, под дверью, контролируя, чтобы… А, нет, похоже, всё-таки стоял. Рука сама нащупала в кармане пальто палочку. Один взмах — и… — …момент начала думать, что мне уже нужно начать платить тебе за секс. Скажем, один галлеон за минуту. Но потом подумала: «А что ты будешь делать с одним галлеоном в год?», вот и позвала Малфоя, чтобы заняться с ним страстным сексом в супружеской кровати, но ты опять всё испортил. Спасибо, блин, большое. — Смотрю, ты сегодня охрененная шутница. — Мы можем поругаться в следующий раз? — снова тяжёлый вздох, сопровождающийся протяжным скрипом открывающегося шкафа. — Мне всё равно нужно будет зайти в понедельник за вещами, и ты сможешь высказать мне своё недовольство. — Зачем тебе вещи? — Тебе действительно интересно? — Предположим. — Мне дали разрешение на использование портключа. В понедельник я отправляюсь в Австралию на несколько дней. Может, ты хочешь со мной? Нет, Вислый, ты не хочешь. — Чтобы эти несколько дней слушать, как твоя сумасшедшая бабка называет меня «Оладухом»? — Как ты… — Если бы она орала в эту вашу телефонную трубку ещё громче, чтобы весь дом узнал… А вот и разговоры о родственниках. Значит, ничего интереснее уже не будет. Оттолкнувшись от стены, Драко прошёл к ближайшему креслу и сел туда. Закинул ноги на кофейный столик и, облокотившись о спинку, обвёл глазами гостиную, пытаясь рассмотреть что-то новое, на что не обращал внимания прежде. — …не хочу ссориться из-за этого. — Мы не можем не ссориться, потому что в последнее время ты ведёшь себя как сука. — «В последнее время»? — недоверчиво протянула она: судя по интонации, спокойствие в её голосе было обманчивым и не могло продлиться долго. Не разочаруй меня, Вислый. — Да, последний год я живу с вечно недовольной сукой, которой слова лишнего нельзя сказать, чтобы не услышать в свой адрес кучу претензий. А я, между про… Оглушительный хлопок от резко закрывшейся дверцы шкафа. — Ах, посмотрите на него! Пожалейте его! А кто пожалеет меня, Рональд? Ты, вместо того, чтобы спросить: «О, дорогая, как у тебя дела? Я никогда об этом не спрашиваю, но мы так редко видимся в последнее время, вот я и подумал, что надо бы узнать, мало ли, может, тебя что-то беспокоит, а то обычно только ты спрашиваешь», примчался с недовольными криками: «А что тут, блин, делает Малфой?!» — Ты знаешь, как я отношусь к этому человеку. — Научись расставлять приоритеты, Рональд. Очаровательно. Так вот, что тут у нас? Мебель старая. Покоцанная. Потрёпанный диван с застаревшими пятнами жира и глубокой вмятиной посередине. Бежевые обои в нелепый голубой цветочек. Книжный шкаф с алкогольным тайником, который когда-то облюбовал Блейз. Стена, увешанная колдографиями. Картина с лесным пейзажем. Если эту конуру обставляла Грейнджер, то нет ничего удивительного в том, что когда-то она выбрала — о, ради Салазара, ты сейчас настолько жалок, что это уже даже не смешно! — Вислого. Вислого, чья покрасневшая рожа наконец показалась в дверях спальни. Вислого, который окинул Драко уставшим взглядом и молча прошёл на кухню. Вислого, который через минуту вернулся обратно в гостиную с широкой плоской коробкой белого цвета в руках и плюхнулся — так во-о-от откуда эта вмятина — на диван напротив Драко, поставив свою ношу на столик. — Мой совет: не женись. — На ком? На твоей жене? Спасибо, я обязательно учту твоё мнение. Рука Вислого застыла в паре дюймов от коробки, к которой он как раз потянулся. На мгновение его брови удивлённо взметнулись вверх. Затем он хмыкнул. А ещё через пару секунд его хохот разнесся по гостиной. — Ладно, это было неплохо. Сегодня вечер охренительных шуток? — Да, сегодня в Хогвартсе выбирают, кто сможет выдать больше дебильных шуток, чем Забини. — И кто ведёт? — Угадай. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, Вислый вытащил из коробки отвратный на вид кусок пиццы с какой-то непонятной начинкой и протянул Драко, который, в свою очередь, сидел и думал, бывали ли в его жизни более кретинские ситуации, чем сейчас. С другой стороны, последние два месяца можно было смело назвать одной сплошной кретинской ситуацией. Пожалуй, можно было даже с уверенностью сказать, что кретинские ситуации сыпались на Драко как из рога изобилия. И почему-то в голову закралась дикая идея, которую ну очень хотелось воплотить в жизнь. Просто на секунду Драко представил, как сейчас вытянулось бы лицо его визави, спроси он что-то вроде «У Грейнджер есть какие-нибудь предпочтения в постели? Что посоветуешь?» А всё из-за идиота Забини, который вчера полдня задалбывал Драко разговорами о Лавгуд. О своих планах на Лавгуд. Планах, о которых Драко вовсе не обязательно было знать. Как и любому другому, кроме Забини и Лавгуд. «С ужином и лепестками роз? Или это слишком банально?» «По-твоему, я так похож на помешанную на мозгошмыгах девственницу? Откуда мне знать, что ей понравится?» — Что, Ваше Величество не любит пиццу? — голос Вислого вновь вернул его в гостиную Грейнджер. Нахмурившись, Драко уставился на всё ещё протянутый ему кусок пиццы, и рука почему-то сама метнулась вперёд, чтобы взять холодное тесто, которое на запах было таким же отвратительным, как и на вид: размякшие томаты, явно дёшевый сыр, подобие бекона и какие-то пожухлые травы. Какова вероятность, что Вислый хочет его отравить? Какова вероятность, что это самый идиотский вечер в его жизни? Какова вероятность, что Драко перестанет себя сдерживать и ляпнет что-то такое, что похерит всё, что он так аккуратно выстраивал последнюю неделю? Ладно, возможно, в кабинете маггловедения он немного перешёл черту дозволенного, но и Грейнджер не особо-то возражала, если подумать. Какова вероятность, что Вислый растрепал Грейнджер об их с Блейзом пьяном кретинском визите перед Новым годом? Не то чтобы Драко было, что скрывать, это явно не та тема, с которой ему хотелось бы начинать их с Грейнджер отношения — отношения ли?.. — О, не-е-ет, Рональд, с каких пор ты делишься едой? Наконец-то. — Офень фмефно. Грейнджер приподняла крышку коробки, скептически осмотрела содержимое, закрыла и перевела на Драко весьма красноречивый взгляд, говорящий, мол, не нужно это есть. Какая забота. — Да что ты, Рональд, кто смеётся-то? — она притворно и крайне неубедительно ахнула, приложив ладонь ко рту. — Я глубоко поражена тем, что ты нарушаешь главное правило этого дома. Всё-таки вернув липкое тесто обратно в коробку, Драко потёр ладони друг о друга, стряхивая с них прилипшие крошки. Затем встал с кресла, надеясь, что Грейнджер поймёт: он не намерен находиться в обществе Вислого ни минуты больше и им уже давно пора. Сделав шаг к камину, на ходу спросил: — Какое правило? Грейнджер чуть приподняла брови и улыбнулась, глядя на Вислого с ничем не прикрытой издёвкой, на что тот, к удивлению, закатил глаза, будто ему плевать. Ладно, возможно, у Малфоев были не самые большие проблемы с общением в кругу семьи. — Ну как же? — сладким голосом протянула Грейнджер, показательно скорбно покачав головой. — Рон Уизли не делится едой. Это всем известно. Дожевав, тот лишь фыркнул и снова закатил глаза. — О, Рональд, я так тронут. Чем ещё ты со мной поделишься? Кажется, зря Драко это сказал. — Вы, кажется, уходить собирались, — раздражённо процедил Вислый, потянувшись за подушкой. А нет, Вислому плевать. Но не Грейнджер, которая тут же стрельнула на Драко предупреждающим взглядом, схватила его за рукав пальто и шагнула к камину. — Не переживай, дорогой, сейчас уйдём. — Ага, бывайте. И Драко не удержался. Просто не смог, потому что это было выше его сил. Одна фраза… Она так и крутилась на языке. В последний раз посмотрев на Вислого, он сделал шаг в камин и, не оборачиваясь, насмешливо бросил: — Ну бывай, Оладух.