«О, малыш, малыш, мне не следовало отпускать тебя. И теперь, когда я тебя не вижу, покажи мне, как ты себе это представляешь. Скажи мне, малыш, потому что мне нужно знать, что между нами…»
И это: — Ты только послушай. Это же про нас с Джиневрой. Столько смысла всего в нескольких, казалось бы, простых строчках… Бритни знает, о чём поёт. — Как скажешь. Грёбаная Уизлетта. Грёбаный Поттер. И грёбаная Скитер, которой именно в сегодняшнем выпуске «Ежедневного пророка» нужно было оповестить всю Магическую Британию о том, что она стала свидетелем — что, Рита, продолжаем почти беспроигрышную тактику поведения навозного жука и не боимся новой вендетты от «Золотых деток»? — трогательной сцены предложения руки и сердца. — Ты вообще видел эту колдографию? — Блейз резковато махнул рукой, жестом показывая официантке, чтобы та принесла ещё два коктейля к их столику. — В смысле… это был какой-то зачуханный паб в Косом переулке. Никакой романтики! Он бы ещё в Лютном ей предложение сделал. На месте Поттера я бы… — Ты не на месте Поттера, — живо представив масштаб будущей тирады, Драко резко оборвал друга. — И ты ничего не предпринял для того, чтобы хоть как-то повлиять на это, так что, будь добр, избавь меня от своих романтических переживаний. И от своего нытья тоже. Блейз шумно втянул через трубочку остатки коктейля и, отставив стакан в сторону, пробормотал себе под нос: — Ну да, ну да. Ведь это ты у нас самый несчастный человек в мире. Только тебе можно жаловаться на жизнь, а что там у меня — похер. Хоть бы раз выключил свой режим говнюка и дал совет. Охренительная у нас дружба, Драко, дайте две.«…Одиночество убивает меня, должна признаться, я всё ещё верю… Когда я не с тобой, то схожу с ума. Дай мне знак, малыш, порази меня ещё раз!»
— Значит, ты совет хочешь? — сложив руки на груди, Драко откинулся на спинку стула, позволяя подошедшей официантке расставить перед ними заказанные коктейли. — Ладно, вот тебе мой совет: тебе нужна мамочка. — Я уже взрослый мальчик. Мне не нужна мамочка, — скривившись, Блейз проводил недовольным взглядом подозрительно прыснувшую в кулак официантку и фыркнул. — К тому же я с ней виделся на Рождество. Так что совет твой — полная хе… — Я не о том, — Драко закатил глаза. — Тебе нужно найти себе женщину-мамочку. Как показала твоя семейная жизнь с Даф, с женщинами-суками у тебя нет шансов оставить за бортом свои влажные мечты об Уизлетте, а вот «мамочка» — вполне себе твой вариант. По головке погладит, нытьё твоё выслушает, возможно, даже искренне посочувствует, тыквенный пирог приготовит, спать уложит. Блейз вытащил из кармана пачку красного «Мальборо», подкурил сигарету лежащей на столе зажигалкой и сделал глубокую затяжку. Флегматично выдохнул кольцо дыма и, по-прежнему сжимая в пальцах тлеющую сигарету, уронил лицо в ладони. Невнятным безжизненным тоном изрёк: — Твой совет — полная херня. — Скажи, что я не прав. — Ты, может, и прав, но… Тихо хмыкнув, Драко взял из пачки сигарету и чиркнул зажигалкой, позволив горькому дыму«…не знаешь, что я всё ещё верю, что ты будешь рядом и дашь мне знак? Малыш, порази меня ещё раз!»
Беззвучно подпев последней строчке, Блейз нахмурил брови и, сделав несколько глубоких затяжек, потушил догорающий окурок о пепельницу. Поднял глаза на Драко. — Ты говоришь: «Найди себе мамочку». И я бы мог найти, но какой в этом смысл, если я не смогу сделать её счастливой? И Джиневру не смогу. Только разрушу её отношения с Поттером, если полезу… Мне вообще кажется, что я никого никогда не смогу сделать счастливым… Я всё только порчу, — отпив коктейль, друг пьяно хмыкнул: — Как минимум своим расследованием для «Пророка» я уже сломал жизнь Уизли. А как максимум — Гре… блять… Кудряшке. Только этого не хватало.«Идём, моя леди. Идём, идём, моя леди. Ты моя бабочка, сладкая девочка…»
Официально, это последний раз, когда Драко согласился пойти в маггловский бар с мерзостной маггловской музыкой. Ну, Блейз называл это музыкой. — Кхм, так «Пророк» недавно писал, что её повысили до руководителя отдела. В каком месте ты ей жизнь сломал? Не удивлюсь, если она подтащит к себе Вислого на какую-нибудь хорошую должность. — Я её видел недавно во «Флориш и Блоттс», когда искал подарки на Рождество. — О не-е-ет, Блейз, только не это, — сделав затяжку, Драко драматично приложил руку к лицу. — Ты видел Грейнджер в книжном. Это же… Ладно, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о сломанной жизни. Кажется, в учебнике по истории магии говорилось, что столкнуться с Гермионой Грейнджер в книжном магазине — это одна из десяти казней египетских. Где-то между пунктами «гром, молнии и огненный град» и «наказание кровью». Поправь, если я ошибаюсь. — Я видел её у стойки с журналами, — проигнорировал его «остроту» Блейз. — Листала «Ведьмополитен». Я сначала удивился, что она интересуется такими глупостями, но потом вспомнил, что она женщина. — Так, Грейнджер — женщина, — из груди невольно вырвался короткий смешок. — Мне определённо нравится ход твоих мыслей. — Я это к тому, что… неважно, — друг закатил глаза. — В общем, у неё было такое выражение лица, словно она готова запустить в кого-нибудь Бомбардой. Я потом одним глазком посмотрел, что она читала, и… Скажем так, я удивился. Там была статья «Как заставить Вашего мужчину делать то, что Вам нужно, не применяя к нему Империус». Я тогда сразу подумал: бедный Уизли, наверняка после всего произошедшего у них в постели практикуется страпон. А всё из-за меня. — Какая прелесть.«Идём, моя леди. Моя прелестная малышка. Я сделаю так, что твои ноги задрожат. Ты сводишь меня с ума».
— А если они разведутся из-за меня? — Никто из-за тебя не разведётся. Не драматизируй. — Может и так, — неуверенно согласился Блейз, — но я не могу перестать думать об этом вот уже неделю. Внутри будто что-то скребёт… мерзкое такое чувство. Даже не знаю… — Это называется «совесть». Проигнорировав его ядовитый тон, Блейз отставил коктейль и внимательно и очень серьёзно посмотрел на Драко. Пару секунд помолчал, а затем выдал: — Я хочу кое-что сделать, и… И мне нужна твоя помощь. Мне нужно убедиться в том, что… Кхм, в общем, я хочу поговорить с ней, объяснить ситуацию. Объяснить, что я не хотел ничего такого. Что Уизли просто под руку попался. Что… — А вот сейчас я не совсем понимаю ход твоих мыслей. — Они живут в десяти минутах ходьбы отсюда, — торопливо начал объяснять друг, кивнув в сторону выхода. — Один я, скорее всего, не осмелюсь, но если ты пойдёшь со мной и отвлечёшь Уизли, пока я буду с ней разговаривать…«…заставила меня почувствовать, что я живу, когда я был почти мёртв. Ты заполнила пустое пространство любовью, которую я искал, и мне…»
Протянутая над пепельницей рука так и застыла, выронив тлеющую сигарету. Драко осмотрелся по сторонам и недоверчиво протянул: — Ты хочешь навестить Грейнджер и сказать, что это ты виноват в том, что произошло весной? И хочешь приплести к этому меня, потому что один ты боишься натворить новой херни, а чувство вины не даёт тебе спокойно спать по ночам? Да ещё и крайне удручающие новости о ненаглядной Уизлетте. Что же делать?.. — он картинно покачал головой. — Знаешь, у меня есть ощущение, что этот маггловский бар ты выбрал не случайно. Подосрительно как-то. Крайне подосрительно. Мой ответ — нет. — Брось, мы ведь туда-обратно, ну! — с преувеличенным воодушевлением воскликнул Блейз. — Вошли и вышли. Приключение на двадцать минут.«…От твоего взгляда у меня перехватывает дыхание… Наша планета всё ещё вертится? Потому что я притяжения, похоже, не чувствую…»
Ну просто одна песня охренительнее другой. Как и идеи Забини. — Блейз, ты пьян. И идея твоя — херня. — Почему это? Потому что со стопроцентной вероятностью Грейнджер не будет дома. Потому что на прошлой неделе она прислала матери письмо с сожалениями, что и в этом году не сможет присутствовать на новогоднем приёме из-за того, что все праздники проведёт за пределами страны. А раз дома не будет Грейнджер, то и Вислого, вероятно, тоже. Не бросит же она муженька одного на праздники. А это значит, что… Это значит, что Блейз в любом случае не сможет натворить какую-нибудь херню, о которой потом будет жалеть. Это значит, что они могут наконец уйти из вонючего маггловского бара. — Ладно, убедил. Идём. — Ты лучше всех, серьёзно, — Блейз поманил официантку двумя пальцами, прося счёт. — Но потом мы вернёмся сюда. В соседнем зале есть караоке. По мне это одно из лучших изобретений магглов. — У тебя что ни изобретение магглов, так сразу «лучшее». — Не знаю, магглы умеют веселиться. Однажды и ты это прочувствуешь. — Нет, спасибо. Моя жизнь и без этого — сплошное «веселье».***
После раздражающего глаза освещения и долбящей по ушам не хуже пикси музыки аляписто украшенная к Рождеству и Новому году лондонская улица, забитая праздношатающимися магглами и проезжающими мимо гудящими автомобилями, показалась ему чем-то сродни настоящему подарку судьбы. Здесь, в свежем морозном воздухе, витал призрачный шанс, что по дороге к Грейнджер — и Драко искренне надеялся, что ни её, ни Вислого дома не будет, — Блейз немного протрезвеет и оставит свою весьма сомнительную затею с извинениями. Хотелось в это верить, но верилось с трудом. Так же, как с трудом верилось в то, что Блейз действительно знает, куда именно им нужно. Потому что блуждали они здесь уже минут тридцать, а Драко всё ещё не увидел заветную табличку «Victoria's Secret». «Если увидишь в витрине полуобнажённых женщин в роскошном белье и с крыльями, не пугайся. Они ненастоящие и ничего плохого тебе не сделают. Настоящая женщина, которую стоит опасаться, проживает на третьем этаже». «Очень смешно, Блейз». Но даже это было лучше, чем выслушивать очередную порцию нытья об Уизлетте. Но не лучше той темы, говорить на которую Драко хотелось меньше всего, потому что, кажется, впервые за день он мог позволить себе не думать об этом и просто получить хоть какое-то удовольствие от их с Блейзом маленького — тупейшего до безумия, если подумать, — приключения. — Ладно, рассказывай, что у вас там за «тайны мадридского двора»? — спросил Блейз, подкурив очередную сигарету. — Когда мне начинать планировать твой мальчишник? — Хотел бы я сказать, что никогда, но… Они с матерью думали, что смогут со всем разобраться до конца года. С фирмой, с Гринграссами, с этой сукой. Со всем круговоротом пиздеца в его жизни. Даже была призрачная надежда на то, что они смогут обойтись без свадьбы, ведь в августе закончился его испытательный срок, а это значило, что в случае, если у этой суки в очередной раз где-то что-то перемкнёт, к Драко нельзя будет предъявить никаких претензий. Никаких. Он чистенький. Но оставалась одна проблема — отец этой суки, который очень чётко и прозрачно обозначил, что, если свадьба сорвётся и его дочурка будет недовольна, он сделает всё, чтобы никто из Малфоев не вышел сухим из воды. «Благо» тесные дружеские связи Малькольма с членами Верховного магического суда позволяли тому разбрасываться подобными угрозами. Так что Астория уже четыре месяца жила в Мэноре. Мозолила Драко глаза каждый сраный день. Трахала ему мозг этими своими «Ну когда вы уже всё решите с брачным контрактом и мы с тобой сможем объявить всем о нашей помолвке?.. Ты говоришь, что любишь меня, а ночевать вместе с собой не позволяешь… Мне кажется, ты меня совсем не любишь… Любящие друг друга люди не занимаются любовью раз в месяц, и то только после нескольких стаканов огневиски. И не отнекивайся, я всё вижу… У тебя кто-то есть?.. Я хочу свадьбу в Париже… Куда ты спрятал ту книжку с позами, которую нам подарил Блейз? «Камасутра», кажется, да? Я хочу попробовать что-нибудь из неё». Каждый. Сраный. День. И самое мерзкое, что Драко уже почти привык к этому. Почти смирился. Для него Астория была сродни собаке, к которой — в отличие от настоящей собаки, — не хотелось возвращаться домой. В идеале — никогда. — Но?.. Пара секунд, чтобы вспомнить, о чём вообще шла речь. Сраный мальчишник. — Пока Питерс не сообщит нам с матерью хотя бы примерные сроки закрытия фирмы, конкретной даты нет. Но, как только мы узнаем эти сроки и назначим день моей торжественной Инквизиции, я хочу исчезнуть из страны, чтобы избавить себя хотя бы от подготовки к свадьбе. Пусть сами этим занимаются. А я потом вернусь, женюсь, ещё пару месяцев ради приличия поиграю с Асторией в «семью» и всё. Смогу послать их всех на хер огроменными шагами. Правда, это лишь в случае, если всё выгорит так, как нам с матерью нужно. Отец нам как-то не особо помогает решить эту проблему. Отвлёкшись от рассматривания яркого фасада булочной, Блейз перевёл взгляд на него и нахмурился. — А без фирмы совсем никак? Это ведь может затянуться. — Оно уже затягивается, — раздражённо ответил Драко. — Если бы не вся эта волокита с фирмой и брачным договором, сейчас бы мы с тобой занимались не пьяными поисками дома Грейнджер в ночи, а праздновали мой развод где-нибудь в «Трёх мётлах». Но мать хочет, чтобы к моменту свадьбы мы уже со всем разобрались и нас ничего не связывало с этой семейкой. Мать хочет сделать всё… — он на секунду запнулся, стараясь подобрать слово поделикатнее. — Она хочет сделать всё аккуратненько. Вот чтобы наверняка. Чтобы нельзя было потом ни к чему прикопаться. За отца сильно переживает: у него пока ещё шаткое положение после освобождения. — Этот ваш брачный договор… — Мы сегодня… — Драко взглянул на наручные часы, — ну, уже вчера почти с ним закончили. Остальное — после закрытия фирмы. Главное, что мы внесли туда пункт про измены, а значит, как только она мне изменит, я буду свободен и… — Ты что, всё ещё хочешь подложить её под какого-нибудь ублюдка, который согласится на то, чтобы сварить амортенцию и трахнуть Асторию тебе на потеху? — Блейз даже остановился. Драко уже нашёл такого «ублюдка». Тысяча галлеонов на дороге не валяется. Именно, Маркус, не валяется. — Когда ты это говоришь, это звучит даже лучше, чем у меня в голове, — его губы невольно растянулись в гаденькой ухмылке. — Знаешь, ты сказал, что мне нужна женщина-мамочка, — всё так же глядя на него с неподдельным ужасом, произнёс Блейз. — А тебе нужна женщина-моральный-компас, потому что у меня есть ощущение, что твоя стрелочка пиздец как сбилась. — Мне как-то похер, что ты там думаешь по этому поводу, — грубо ответил Драко, остановившись рядом с другом. — Если у меня есть шанс, хотя бы один сраный шанс, что меня наконец оставят в покое и прекратят капать на мозги тем, что ещё я кому-то должен, то на хер идут женщины, компасы и женщины-компасы. — Это аморально, Малфой. Это фу. Это не очень. — И уж тем более на хер идёт мораль. — Фактически из-за тебя Асторию изнасилуют, — кинув недокуренную сигарету прямо в снег, Блейз нервно всплеснул руками. — Ты ведь это понимаешь? То есть, его тогда насиловать было можно, а её — нельзя? Потому что… потому что она женщина? Что там министр недавно вякал в «Пророке» про равноправие? Ах, да. Кажется, этого пункта там не было. Еле сдержав в глотке низкое грудное рычание, Драко отвёл глаза от всё ещё сверлящего его осуждающим взглядом Блейза. Глубоко вдохнул морозный воздух. На выдохе произнёс: — Если тебя успокоит, то амортенция — это запасной вариант. Мать тоже не в восторге от этой моей идеи. — Ну хотя бы один здравомыслящий член семьи у тебя есть, — возобновив шаг, не глядя на него, Блейз хмыкнул: — Что хочет сделать миссис «М»? Поравнявшись с другом, Драко начал торопливо объяснять: — Вылечить. Отправить на пару месяцев на пятый этаж Мунго. Пусть Астория немного пососедствует с родителями Лонгботтома, придёт в себя, зелья всякие полезные попьёт. Возможно, испытает на себе несколько экспериментальных методик по избавлению от навязчивых мыслей, а когда её всё-таки выпустят со свежей не затуманенной моей скромной персоной головой, она первая начнёт умолять меня о разводе. И тут даже её папаша ничего не сможет сделать. Это ведь её желание. Всё законно. Не подкопаешься. — А если Астория не захочет в Мунго? — Захочет, поверь мне, ещё как захочет. Я это устрою. Я знаю каждый рычаг давления на неё. Блейз помолчал секунду-другую. Хмыкнул: — Занятно, конечно. Главное, не сделай её беременной своим «рычагом давления», иначе все ваши с матушкой планы пойдут по одному месту. Это будет фиаско. Причём тотальное. — По-твоему, я похож на кретина? Она пьёт эти их женские зелья. — Точно пьёт? Или говорит, что пьёт? — Блейз снова остановился, прислонился плечом к витрине, за стеклом которой стояло несколько манекенов в нижнем белье — да неужели они наконец пришли? — и хитро сощурился. — Просто некоторые женщины имеют одно мерзкое качество, когда хотят кого-то привязать к себе. Они слишком часто оказываются внезапно беременными. На твоём месте я бы контролировал, м-м… ситуацию. — Я взрослый мальчик и контролирую ситуацию. На крайний случай я всегда могу раз в месяц одалживать у Грейнджер страпон. Кажется, от них ещё никто не беременел. К счастью, Блейз не нашёлся что возразить — коротко кивнул в сторону входа в четырёхэтажный многоквартирный дом: идём, мол. — Как я понял, это квартира кого-то из её родственников, — зачем-то начал объяснять друг, когда за ними со скрипом закрылась входная дверь. — Одри Гре… бл… Одри Грейнджер. Так, раз Блейз в состоянии почти без запинки произнести эту фамилию, значит, он почти трезв. Почти. Теперь им осталось лишь не наткнуться на кого-то из «Золотых деток», и тогда это «приключение» вполне можно будет назвать удачным. Не разочаруй меня, Грейнджер. Драко ступил на лестницу. Не оборачиваясь, протянул: — Даже спрашивать не буду, откуда и зачем ты взял эту информацию. — Я очень способный, когда мне нужно провести маленькое расследование. — С такими способностями тебе нужно не в поганой газетёнке сплетни распространять, а податься к Шрамоголовому в Аврорат. — Вообще-то, я подумываю уйти из «Пророка». Может, подамся в «Придиру». Из одной поганой газетёнки в другую. Почему бы, собственно, и нет? Они преодолели лестничный пролёт. И ещё один. На подходе к нужному этажу Блейз вдруг резко замер и придержал Драко за рукав пальто, останавливая. — В чём дело? — Постой тут, — шепнул друг. — Я сам… сам попробую. Отсюда всё видно, так что, если заметишь маленькую нежную женскую ладошку у моей щеки… — Да-да, я вмешаюсь и подставлю свою. — Нет, ты сообщишь всем, что я погиб как герой. Не дождавшись возражений, Блейз прытко — ну точно протрезвел — поднялся по лестнице. Остановился у квартиры №3А. Тяжело вздохнул. Расправил плечи. Нажал на кнопку звонка — тишина. Тридцать секунд. Сорок. Пятьдесят. Минута. Их нет. Определённо, удачное приключение. Определённо, при случае нужно будет угостить Грейнджер огневиски за то, что впервые в жизни действия её лохматой башки совпали с тем, что ему необходимо. — Блейз, идём, — тихо окликнул друга Драко. — Подожди, — раздражённо отмахнулся тот, снова нажав на звонок. И снова тишина. Десять секунд. Двадцать. И тут… Шаги. Сраные — ну и какого хера? — шаги, от звуков которых ему захотелось тут же схватить Блейза за шкирку и увести отсюда от греха подальше. Заслышав какое-то копошение за дверью, Драко инстинктивно сделал несколько шагов вверх по лестнице. На всякий случай. Нарочито ленивое звяканье защёлки. Скрип двери. Луч тёплого света, разрезающий темноту этажа. Знакомый раздражающий до скрежета зубов полусонный грудной бас. — Забини, какого ты здесь забыл? — зевая, Вислый просунул голову в дверной проём и осмотрелся. — Малфой? — Ну привет, Вислый. Как сам? — остановившись на предпоследней ступеньке, Драко сложил руки на груди, опёрся на перила и покосился на Блейза, который… Который почему-то молчал, виновато глядя на обросшего двухнедельной щетиной хозяина квартиры. С недоверием, смешавшимся с явным раздражением в голосе, Вислый выдохнул: — Какого… …хера. Какого, спрашивается, хера Вислый дома? А если Вислый дома, то Грейнджер тоже здесь? А если Грейнджер дома, то, выходит, она нагло соврала его матери, когда написала, что и на этот раз не почтит своей «охерительно важной» персоной новогодний приём по уважительной причине? Значит, Драко выслушивал нытьё матери по этому поводу лишь из-за того, что Грейнджер до сих пор не нашла в себе духу и смелости написать, что на одном месте вертела и его мать, и её открытки с письмами, и её сраный приём? Вот же… Вот же сука. Трусливая. Лживая. Сука. Сраная лицемерка. — Позови сюда Грейнджер, — прошипел Драко, смекнув, что язык друга сейчас находился где-то в районе его же задницы. — Пошёл ты к чёрту, хорёк! — так и не выйдя к ним на лестничную площадку, вякнул Вислый. — И ты тоже, Забини. Её нет дома. И даже если бы была, вы оба всё равно идёте к чёрту. Драко даже не понял, как ему удалось так быстро вскочить вверх по лестнице и оказаться перед дверью, отпихнув всё ещё застывшего Блейза в сторону. Так же как и не понял, как он успел просунуть ногу в проём, не позволив Вислому захлопнуть дверь перед его носом. Не понял, потому что в этот самый момент гнев на эту сраную лицемерку затмил всё и вся. Затмил даже ощущение от кончика палочки, тут же уткнувшегося ему в грудь. — Грейнджер, я знаю, что ты там! Если на счёт «три» не выйдешь ко мне, я войду сам и накажу тебя за ложь! — проорал вопреки голосу разума, упрямо твердящего, что лезть на рожон, когда на тебя наставлена чья-то палочка, — не самая здравая затея. Но кому не похер? Он всё ещё немного пьян. Зол на выпятившего грудь Вислого. От одного лишь вида этого обросшего кретина в мятой майке, заляпанной чем-то жирным, в висках начинало стучать. Как в старые добрые времена. Зол на Грейнджер за её лицемерие. Так блядски необъяснимо зол. Почему-то. Как в старые добрые времена. И рука Блейза, осторожно сжимающая его плечо, сейчас так некстати дёргала его назад от Вислого и этого его раздражающего дешёвой напыщенностью тона. — Высказывай ей свои претензии или что там у тебя, когда она вернётся из Австралии. И где-нибудь не здесь. Я уже сыт по горло вашими слизеринскими рожами, место которым всегда было, есть и будет в Азкабане, а не среди нормальных людей. Австралия? Значит, она бросила любимого на праздники одного? Какие «высокие отношения». — Это ты-то нормальный? — Драко хмыкнул. — Ты? — Что тебе вообще нужно от Герм? С другой стороны, Вислый мог врать, и Грейнджер сейчас слышала каждое слово. — Хочу одолжить у Герм страпон, которым она тебя… — Драко, идём, — Блейз снова потянул его назад, уже настойчивее, с нажимом. Так, если после слов о страпоне в него до сих пор не прилетела Авада из-за спины Вислого, то Грейнджер действительно не было дома. Это… успокоило? — У неё только вибратор есть. Тебе вынести? — всё так же напыщенно произнёс Вислый, но почти сразу же, округлив глаза, умолк, будто ляпнул что-то лишнее. Потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, почему за спиной вдруг раздался истеричный гогот Блейза. Из груди невольно вырвался смешок. Ещё один. — Бедная, бедная Герм… — протянул Драко, нарочито скорбно покачав головой. — Смотрю, ты уже не справляешься. — Проваливай, хорёк! И дружка своего забирай! — рёв, греющий душу. — Если я ещё раз тебя увижу… — Извини, Уизли, мы… мы, пожалуй, пойдём, — просипел Блейз, утирая выступившие слёзы. — С наступающим. — Что, Вислый, волосы мне повыдёргиваешь? — Драко, мы уходим. Пока рожа Вислого приобретала родственный его волосам оттенок, Драко нехотя убрал ногу из проёма, лениво развернулся вслед за Блейзом, чтобы уйти, и на ходу бросил: — Если хоть одна живая или неживая душа узнает об этом визите, то вся Магическая Британия будет считать, что героя войны страпонят в его собственном доме. А Герм узнает, что ты разболтал её любимым слизеринцам про её вибратор. И угадай, чей нос первым испытает на себе её «кулачок ярости»? Подсказка — это будет не мой нос. — Эверте Статум! — Счастья вашему дому в новому году, Рональд! — каким-то совершенно удачным образом увернувшись от летящего в него заклинания, насмешливо крикнул Драко, перед тем как скрыться за поворотом лестницы. — Тебе конец, Малфой! Сколько ностальгического и такого родного в этих простых словах. И Драко, наверное, лишь чудилось, как тихо посмеивался Блейз, пока они машинально преодолевали несколько лестничных пролётов. Ступенька за ступенькой. Всё дальше от рожи Вислого. Всё спокойнее. Снова скрип двери. Морозный воздух. Снова чирканье зажигалкой прямо за спиной. — Ты в норме? — поинтересовался Драко, жмурясь от бьющего по глазам после полумрака яркого света фонаря. Блейз мгновенно оказался перед ним, выдохнув ему в лицо клубы горького дыма. Поднял голову, разглядывая окна дома. Снова посмотрел на Драко. Фыркнул: — Ну и какая это на хрен норма? Ты что там устроил? — «Вошли и вышли. Приключение на двадцать минут», — перекривлял Драко, выхватив у друга пачку «Мальборо», затем подкурил. — Всё как ты и хотел. — Я хотел не этого, — Блейз снова нервно покосился на окна. — Да, но ты засунул свой язык в задницу, как только увидел потрёпанного жизнью Вислого. Мне нужно было что-то сделать, пока ты очень «вовремя» включил режим раскаявшегося сентиментального кретина. — Что ты имел в виду, когда орал про то, что она врёт? — Забей. Она не соврала. — Ла-а-адненько, — Блейз пожал плечами и ухмыльнулся. — Кстати, я говорил, что хочу как-нибудь собрать весь наш курс в неформальной обстановке? Ну, чтобы огневиски лился рекой, а все мы просто нормально пообщались без всей этой херни с оскорблениями и прочим. Как взрослые люди, которым есть что вспомнить и предаться ностальгии. Так вот, теперь я хочу этого ещё больше. Мне кажется, это будет взрыв похлеще Адского пламени. — Главное, чтобы в этом пламени никто не сгорел.***
1 ноября 2004 года Понедельник Она уже скучала по нему. Скучала по ощущению его тела в своих руках. Скучала по требовательным поцелуям. Скучала по его жадным прикосновениям. Скучала по пронизывающему каждую клеточку тела взгляду, в котором огромными буквами читалось такое нужное ей «моё». И это… Это было, как самый мощный выброс гормонов в её жизни. Дофамин, серотонин, окситоцин, эндорфин… Что там ещё есть?.. Неважно. Она уже скучала, хотя видела Драко всего пару часов назад, когда он всё-таки спустился в преподавательскую гостиную, чтобы — Гермиона едва удержалась оттого, чтобы ущипнуть себя, настолько это было… каким-то нереальным, — проводить её до камина. Чтобы прошептать ей на прощание: «Когда ты вернёшься, я оттрахаю тебя в каждом углу этого сраного замка». Чтобы эти картинки, словно пытаясь окончательно лишить рассудка, мгновенно начали кружить у неё в голове, распаляя, разливаясь горячей истомой по всему телу, настойчиво опускаясь вниз живота и безмолвно отвечая «да» на на всё, что он хочет. И это ощущение, которое всё ещё теплилось внутри неё, близкое к какой-то совершенно непередаваемой эйфории, ничто не смогло испортить. Ничто. И никто. Ни чувство вины перед Рональдом, ни его недовольное выражение лица, когда Гермиона пришла домой после короткого визита в Министерство за портключом. Ни его не менее недовольный бубнёж о том, что она эгоистка, раз снова так же, как и в пятницу, не захватила для него в «Старбаксе» — о, да она даже могла представить, что бы ей сказал Драко, заяви она, что без кофе для Рональда никуда не пойдёт, — латте с миндальным сиропом, хотя раньше всегда делала это без лишних напоминаний. Ох, Рональд, здесь ключевое слово — «раньше». Не испортило настроение и замечание бабули: «В этой юбке у тебя просто огромная задница. Завтра же мы пойдём и купим тебе нормальную одежду, чтобы ты не позорила меня, пока находишься здесь». Ну и ладно. Плевать. Возможно, плиссированные юбки — действительно не её. Кому какое дело до этих мелочей, когда так хорошо. Всё ещё так хорошо. Так, как, возможно, никогда не было. И сейчас, в ожидании, пока бабуля принесёт кофе, пребывая в том же плевать-на-всё состоянии и кое-как умудряясь не зевать и не тереть слипающиеся после «девичника» глаза, Гермиона флегматично рассматривала отстроенную этим летом деревянную беседку и открывающийся из неё вид на озеро. Рассматривала, насколько это вообще было возможно при тусклом освещении уличного фонаря. В Голд-Косте время уже неумолимо стремилось к полуночи, когда в Лондоне, который она покинула всего полчаса назад, было позднее утро. Рассматривала, гоня прочь из головы глупые нереалистичные фантазии о том, как они с Драко сейчас могли бы сидеть здесь с бутылкой вина, строя планы на их отпуск. Наверное, они бы спорили из-за какой-нибудь ерунды, вроде того, что Гермиона непременно захотела бы обойти все местные музеи, посетить все местные экскурсии, а Драко… Он бы захотел… Он… Кажется, миссис Малфой говорила, что он путешествовал по Скандинавии. А чем он там занимался? А где ещё он был? А где бы хотел побывать? Мерлин, она так мало о нём знала. Кажется, за то время, что они с Драко общались, по большей части говорила только она. А он слушал и почти ничего про себя не рассказывал. Почти ничего. А если и говорил, то как-то нехотя, будто каждый факт, который он ей раскрывал, был ничем иным, как откровением, а не обычной информацией о себе. Её как холодной водой окатили. Следом — кипятком. А для пущего эффекта на противоположном берегу озера раздался хлопок, заставивший вздрогнуть, вырвавший из мыслей. Ещё один. И ещё. Поправив зацепившийся за складки юбки прохладный браслет, Гермиона встала из-за столика и, опершись ладонями на ограждение, выглянула в поисках источника шума. Яркая замысловатая ало-зелёная вспышка в безоблачном звёздном небе. И тут же недовольный голос бабули за спиной: — Опять эти паршивцы со своими фейерверками по ночам! Я точно сообщу Тревору, чтобы он прекратил сдавать свой дом в аренду безмозглым студентам. Решив не занудствовать по поводу того, что вообще-то фейерверки и нужно запускать по ночам, Гермиона лишь чуть криво улыбнулась и села обратно на своё место. Вскоре перед ней уже стояла большая кружка кофе — неужели я чую аромат сливочного ликёра, бабуля? — стеклянная пепельница и мундштук. Вероятно, бабуля предчувствовала интересный разговор. Да и не могла не предчувствовать. Это был первый раз с момента переезда, когда Гермиона заявилась в гости без предупреждения, да ещё и не в праздники. — Уверена, что не хочешь, чтобы я позвонила родителям? Они только в пятницу вернутся со своей конференции. — Да, наверное, даже хорошо, что их нет. Я смогу подумать в тишине, как и хотела, без лишней ругани и этих маминых взглядов. Да и ты будешь рядом, а большего… — потупив взгляд, Гермиона сглотнула, снова пытаясь отогнать совершенно неуместные в данный момент фантазии. — Кхм, большего мне сейчас и не надо. Хотя она бы сейчас не отказалась от Драко в своей комнате. В идеале — голого. Господи-боже-мой, прекрати это! — И о чём же ты хочешь подумать, милая? — пригубив кофе, бабуля чуть приподняла аккуратную бровь. — Я хочу подать на развод. К её собственному удивлению, слова этой нервирующей до мелкой дрожи в коленях фразы, которую Гермиона вот уже пару недель, словно мантру, репетировала каждый раз, когда оказывалась перед зеркалом, слетели с губ уверенно, без прежней запинки на самой важной части. И снова, твёрже: — Хочу. Подать. На развод. А в ответ — пожимание плечами, взгляд а-я-тебе-говорила и равнодушное, даже снисходительное: — Ну, лучше поздно, чем никогда. — Твоя «поддержка», как всегда, греет душу. — В честь чего такая резкая смена курса? — так же спокойно, проигнорировав её неумелый сарказм и внимательно вглядываясь в её лицо, поинтересовалась бабуля. — Помнится, ты заявляла мне, что-то вроде: «Это не про нас с Оладухом». Или это я запамятовала? Гермиона уверена, что её «заявление» звучало немного иначе. — Нет, ты не запамятовала, — она невольно скривила губы. — Просто год назад я ещё могла позволить себе надеяться на то, что всё это — временное явление. Ведь чёрная полоса никогда не бывает вечной, да? Я даже мечтала о том, что, когда у нас всё наладится, мы с Рональдом… Не знаю… Посвятим время нам, что ли? Купим дом — наш дом. Начнём вместе путешествовать, посмотрим мир, разделим эти впечатления вместе. А потом… потом, возможно, начнём думать о детях. Ну, все эти глупости, ты знаешь. Кхм, мечтала. — А теперь? А теперь у мечты истёк срок годности. — А теперь… теперь я мечтаю о других вещах. Мечтаю о… — запнувшись, Гермиона до боли — до лёгкого онемения — прикусила губу. Собралась с мыслями, выдохнув: — Скажем так, Рональд в мои планы больше не входит. И мои ресурсы, как оказалось, не вечны. — Если тебя интересует моё мнение, то я с самого начала говорила, что ваша семейная жизнь обречена на провал. Что все эти ваши «высокие отношения», о которых ты что-то неувенно мямлила мне, — лишь вопрос времени. Каждое слово — как невидимый хлыст — жалящее, пробирающее до костей. Каждая фраза, произнесённая этим покровительственным тоном, как стрела, бьющая точно в цель. По самым болевым точкам. Уже не фантомно, а слишком, слишком реально. Потому что прямо сейчас бабуля с лёгкостью сказала то, на что у Гермионы никогда бы не хватило смелости. Смелости признаться самой себе. Всё это время она упрямо отмахивалась от подобных мыслей. «Обречены на провал». «Высокие отношения». Об-ре-че-ны. — Ты была права, ладно? С самого начала! — вспыхнула, ощутив, как от внезапно накатившей волны ярости к щекам приливает кровь, как глаза наливаются слезами и как дрожащие губы продолжают выталкивать изо рта слова, которые она клялась себе никогда не произносить вслух. — Ещё когда назвала способ, которым Рональд сделал мне предложение, дешёвым деревенским пафосом, ты была права! Когда сказала, что мы торопимся, ты была права. И даже когда говорила, что Рональд — не тот человек, который мне нужен, ты тоже была права. От и до. Довольна?! Дрожащими руками она схватила кружку кофе. Под взглядом бабули, сжимающим внутренности в мерзкий комок своим спокойствием, Гермиона сделала несколько больших обжигающих горло глотков. Смахнула намечающиеся слёзы тыльной стороной ладони и почти тут же ощутила мягкие тёплые пальцы на своей руке. Еле сдержав всхлип, Гермиона глубоко вдохнула. — Де-е-евочка моя, что случилось? — этот бабулин тон: вкрадчивый, понимающий. Он всегда успокаивал. — Всё… — на выдохе произнесла она, попытавшись выдавить из себя подобие искренней улыбки. — Всё в порядке, правда. Я просто устала. Навалилось столько всего за последние месяцы. Как на иголках каждый день, начиная с начала августа. Школа… — К чёрту твою работу. Ты не из-за этого сейчас истерику мне тут устраиваешь. — Это не истерика, — вяло возразила Гермиона. — Как скажешь, милая, — чуть сжав её руку, бабуля успокаивающе погладила её большим пальцем. — Что там с разводом? Ты не уверена в том, что хочешь этого? Ты здесь поэтому? Хочешь, как обычно, всё обдумать, чтобы потом не жалеть о принятом решении? Воистину, бабуля всегда была проницательной женщиной. Но не в этом случае. — Я уже приняла решение. В четверг я возвращаюсь в Лондон и говорю с Рональдом об этом, а в пятницу, если мне удастся с ним договориться, мы отправимся подавать заявление. Я уже всё разузнала. После подачи заявления у нас будет месяц на как бы «примирение», а потом… Потом всё. А сейчас… — Гермиона покачала головой, бездумно обхватив кружку кофе свободной рукой. — М-м-м, сейчас я просто хочу понять, как сказать Рональду об этом. Есть кое-что, что меня волнует. — В смысле, «как»? Так же, как ты сейчас мне это объяснила. Только без слёз и соплей. Ты же не хочешь, чтобы он подумал, что ты давишь на жалость? Держи «лицо», и всё бу… — Я ему изменила и не знаю, как сказать об этом, — быстро, очень быстро — пока не успела передумать — выпалила она, осторожно следя за стремительно меняющимся выражением лица бабули. А лицо бабули… К ужасу Гермионы, лицо бабули озарила довольная ухмылка. И затем прозвучало не менее ужасающее, с какими-то умилительными нотками: — Ой, что за мальчик? — Это не так важно, — растерянно пробормотала она. — Как мне Рональду об этом сказать? Он ведь имеет право знать. — Ни в коем случае! — глядя на неё, как на душевнобольную, бабуля энергично замотала головой. — Ему вовсе не обязательно об этом знать. Ты ведь не хочешь, чтобы он чувствовал себя ещё более обиженным жизнью, чем сейчас? — Но Рональд… — К чёрту Рональда! — отмахнулась бабуля. — Что за мальчик? Он знает, что ты замужем? Вконец растерявшись от подобной реакции, от подобного вопроса, заданного таким неподдельно радостным тоном, Гермиона пожалела, что вообще решила заговорить на эту тему. Неловко поёрзав на деревянной скамье, она вперила взгляд в стол. — Это мой… коллега. И да, он знает. — Это он попросил тебя развестись? Она чувствовала себя преступницей на допросе. По издёвке судьбы, ей попался «плохой полицейский», который просто так не отвяжется, пока не докопается до правды. И что-то подсказывало Гермионе, что ответы бабуле не понравятся. — Нет. Мы не говорили об этом. — Но это из-за него? — Отчасти, — одному Мерлину известно, как тяжело ей было это произносить. — Но не только. Я… Я сама этого хочу. Просто теперь я абсолютно в этом уверена. Убрав ладонь с её руки, бабуля потянулась в карман халата и торопливо вытащила оттуда пачку тонких сигарет. Протянула одну Гермионе. — Будешь? — в ответ на её молчаливый отказ бабуля лишь хмыкнула и вставила сигарету в мундштук, подкурила. — Так, хорошо. У вас с этим мальчиком… Хм-м, насколько у вас всё серьёзно? Кто бы знал, бабуля, кто бы знал… — Сложно сказать, — осторожно ответила Гермиона, стараясь не жмуриться от едкого ментолового дыма, режущего глаза. — Мы не говорили об этом. — И об этом вы тоже не говорили, очень интересно, — недовольно фыркнув, бабуля чопорно стряхнула пепел. — А о чём же вы вообще говорите? Или у вас без нормального общения ртом? Как там сейчас принято у молодёжи? «Без обязательств», да? — Боже, мы просто не торопим со… Ладонь, выставленная перед лицом, оборвала её на полуслове. — Ладно, мне в общем-то без разницы, кто и как там в тебя тычет своим отростком, если ты счастлива. Просто пообещай мне, что, если у вас с ним всё сложится серьёзно, ты познакомишь меня с ним раньше, чем на вашей свадьбе. И с его семьёй тоже. На этот раз я хочу заранее понимать масштаб предстоящего, м-м-м… драмагеддона. Спрятаться. Исчезнуть. Закопать голову в песок. Что угодно, лишь бы не слышать всей этой беспардонной тирады. Что угодно, лишь бы не ощущать, как в очередной раз начинают гореть лицо и шея. Что угодно, лишь бы тот дурацкий отдел мозга, всполошивший её мир и отвечающий за её поступки по отношению к Драко, не воспринял слова бабули о совместном будущем как что-то, имеющее хоть какие-то шансы на воплощение в жизнь. Что угодно, лишь бы пока ещё здравомыслящий отдел мозга не возвёл эпитафию на этом предположении. Что угодно, лишь бы не сейчас. Не сейчас, когда Гермионе начало казаться, что она всё делает правильно. — Можешь… — наконец выдохнула она, собравшись с мыслями. — Можешь не переживать по этому поводу. Не думаю, что это когда-либо случится. — Почему же? — Ну, он как бы почти женат. Эпитафия. С десяток секунд бабуля молчала, а затем всё тем же снисходительно-умилительным тоном, которым хвалят котёнка, всего слегка промахнувшегося мимо лотка, протянула: — Какой хороший ма-а-альчик. — Послушай, я не… Хотела было оправдаться Гермиона, но бабуля опять её прервала: — Кажется, твой мальчик придерживается принципа «муж не стена, подвинется». Что ж, не вижу никакой проблемы: невеста — она тоже не стена. Ну это если у вас всё серьёзно, разумеется. А ребёнок? Тоже подвинется? Только мысленно. Только на мгновение. Так проще. Проглотила эти слова. — Как я уже сказала, мы не торопим события, — вслух. — Пока ты не торопишь события и думаешь, как, никого не обидев, тактично сообщить Рональду о разводе, твой мальчик с «высокими» моральными принципами также не торопит события и готовится к свадьбе. А что дальше? Это было последнее, о чём Гермиона хотела думать. Не сегодня. В идеале — никогда. — То, что я подаю на развод, не означает, что у меня есть право просить его о чём-то подобном. Он… Если он сам этого захочет, то… — С мужчинами нужно быть похитрее, если хочешь, чтобы всё было по-твоему. Иначе тобой и этот будет вертеть как пожелает, а ты и рада будешь стараться. Похитрее нужно быть, милая, понимаешь? Сама мысль о чём-то подобном Гермионе претила. Как что-то инородное. Как самый грязный запрещённый приём, к которому она никогда не прибегнет. Потому что это не она. — Я не хочу хитрить. Я хочу, чтобы он доверял мне. Окинув её очередным снисходительным взглядом, бабуля сделала затяжку. Выдохнув клуб полупрозрачного дыма, сухо резюмировала: — Эх, нет в тебе женской мудрости.***
2 ноября 2004 года Вторник Нужно было запретить ей. Запереть в комнате. Привязать к кровати. Не слезать с Грейнджер несколько дней. Вылизать её шею, грудь, живот. Её всю. Ощущать её на себе каждым дюймом. Заставлять её повторять такое нужное ему: «Я твоя». Чтобы она выдыхала это с каждым новым толчком в неё. Снова. И снова. Это был бы лучший отпуск в её жизни. Это была бы лучшая неделя в его жизни. Потому что Грейнджер действительно его. Потому что ему нужно. И слишком, слишком мало. Одному Мерлину известно, сколько сил и выдержки Драко потребовалось, чтобы не рвануть в её квартиру и не проверить, отправилась она в этот свой «отпуск» одна или вместе со своим Оладухом. Вероятно, в первом случае, Драко бы просто спросил у Вислого, нормально ли, что Грейнджер скулит во время оргазма. А во втором… Сколько там времени требуется, чтобы получить разрешение на портключ? Наверное, он придушил бы Вислого голыми руками. Потом извинился бы перед её родственниками за доставленные неудобства, забросил Грейнджер на плечо и вернул бы её в Хогвартс, чтобы там… Запереть в комнате. Привязать к кровати. Не слезать с Грейнджер несколько дней. Вылизать её шею, грудь, живот. Её всю. Ощущать её на себе каждым дюймом. Заставлять её повторять такое нужное ему: «Я твоя». Чтобы она выдыхала это с каждым новым толчком в неё. Снова. И снова. Повторить. Чтобы опять увидеть этот её взгляд. Выворачивающий душу наизнанку. Тот самый взгляд, которым Грейнджер вчера смотрела на него, пока он нёс самую нелепую сентиментальную херню в своей жизни, когда утром «провожал» её у камина. И почему-то Драко даже не хотелось заавадиться после того, как она исчезла в зелёном пламени и он наконец начал воспринимать окружающую реальность более… реально. Без флёра лёгкой эйфории, не покидавшей его всю ночь. Даже тогда не захотелось. Скорее было обидно, что он не успел сказать ей больше из-за грёбаного Флитвика, так не вовремя спустившегося в гостиную. А сказать хотелось слишком многое. И, наверное, стоило благодарить Салазара, что Драко не успел ляпнуть вертевшееся на языке: «Я уже скучаю», потому что тогда Грейнджер наверняка решила бы, что он кретин. Драко Малфой — сентиментальный кретин. Именно он потом почти с интересом весь день провёл в своём кабинете, пытаясь найти себе хоть какое-то занятие, потому что стоящих в расписании уроков было слишком мало, чтобы отвлечься. Именно он вчера весь вечер посвятил не привычному распитию огневиски и очередной порции размышлений о том, насколько всё херово и как всё вокруг чудовищно бесит, а полётам на метле. Впервые с момента возвращения в Англию. Вдыхал свежайший осенний воздух полной грудью. Ощущал, как порывы ветра ерошат волосы. С каким-то полузабытым детским восторгом рассматривал открывшиеся с высоты полёта виды на убывающую луну, ночной Хогвартс, Чёрное озеро, Запретный лес и огни Хогсмида вдалеке. И хотел, так отчаянно и дико хотел, чтобы Грейнджер тоже увидела всё это. Разделила с ним этот момент. Каждый мерцающий огонёк. Каждый лунный блик на неровной поверхности воды. Прочувствовала это волшебство. Прочувствовала именно с ним. Хотел усадить её перед собой на метлу. Разумеется, предварительно выслушав её нытьё — кажется, у неё был пунктик насчёт полётов, — относительно самой оправданности этой затеи. И пусть. Пусть бы она продолжала делать всё это, но не боялась летать с ним. Нет, не так. Чтобы она хотела летать с ним. Хотела. Именно с ним. Драко Малфой — доморощенный романтик. Но ему в любом случае было далеко до другого доморощенного романтика сия Хогвартса. И Драко не знал, какой чёрт его дёрнул поддаться на нытьё Блейза о том, что он самый херовый друг, который может попасться человеку на жизненном пути, и согласиться помочь тому выбрать подарок для грёбаной Лавгуд, чтобы друг мог… загладить вину. И не то чтобы у Драко имелись другие варианты того, как убить время, пока он отсчитывает дни до возвращения — о, ради Салазара, ну нельзя быть настолько жалким! — Грейнджер, но… вечерний променад по Хогсмиду в компании Блейза ради этого? Серьёзно? Что с ними стало? С чёртовым Блейзом, у которого едва ли не свербело от желания начать «новую жизнь». С Блейзом, который пьяно трындел об этом Драко почти всю ночь после своего признания Уизлетте. С Блейзом, который сегодня решил торжественно послать своего шефа на хер, уволиться из «Пророка» и всё свободное от обязанностей преподавателя время тратить на то, чтобы «пробовать выстраивать отношения с Тыковкой». Да что стало с ним самим? Ты и Грейнджер. Ты, блять, и Грейнджер. У неё родинка на левой гру… — Эй, Малфой! Стой! Взволнованный голос Поттера, словно внезапно выросшая перед ним невидимая стена, заставил его остановиться в шаге от ведущей из замка двери. Так и не вынув руки из карманов пальто, Драко обернулся и увидел привалившегося плечом к ближайшей колонне Поттера. Крайне обеспокоенного на вид Поттера. Осмотревшись по сторонам, тот слегка качнул головой, мол, подойди. — В чём дело? — не сдвинувшись с места, спросил Драко. — Разговор, — как бы издалека, но почти сразу же, с нажимом. — Важный разговор. Ну что ещё? Переборол в себе желание послать Поттера куда подальше и всё-таки подошёл нему. Не скрывая раздражение, процедил: — Что? И тут же обеспокоенным шёпотом, нервно оглядываясь по сторонам, Поттер объявил: — У нас проблемы. Похоже, в Аврорате начали догадываться, что Дин копает для нас, так что его отправляют в Болгарию на пару месяцев. В «командировку». Так они это называют. Цокнув, Драко закатил глаза. — Поднимите руки, кто удивлён. — Где Забини? Насколько я знаю, он вёл сегодня занятия по аппарации и, по идее, уже давно должен был вернуться из Хогсмида. — Блейз уже взрослый мальчик и может гулять после отбоя, мамочка. — А ты куда собрался? — А у меня как раз рандеву с ним в Хогсмиде. Хочешь присоединиться? Проигнорировав его ответ и задумчиво почесав затылок, Поттер, будто не замечая откровенного безразличия собеседника к своим словам, начал увлечённо талдычить: — Я сегодня же напишу Герм об этом, но пока её нет, мы тоже не должны сидеть на месте. Нам нужно собраться и решить, как нам действовать теперь, когда мы фактически лишились «глаз и ушей» в Министерстве. От Парвати мало пользы, если честно… — Поттер, — пока ещё сдерживаясь. — …чую неладное, понимаешь? Что-то должно случиться. И очень-очень скоро, иначе бы Дина не стали так резко убирать. Детектив доморощенный. — Ну раз ты чуешь, то кто я такой, чтобы спорить, не так ли? Значит, твоя смекалочка ещё рабочая. Продолжай в том же духе, Поттер. Удачи. — Тебе ведь плевать, да? — Точно, рабочая. Драко уже было сделал шаг, чтобы уйти, и тут… — Но это касается Герм. А моя смекалочка подсказывает мне, что на неё тебе не плевать. — Повтори. Ещё секунду назад пылавший своей херовой показушной бравадой Поттер что-то неразборчиво пробормотал под нос, устремив взгляд в пол. — Я не расслышал, Поттер. Достань язык из задницы и повтори. Неловко кашлянув в кулак, тот снова осмотрелся по сторонам, а затем покосился на него исподлобья и выпалил: — Я видел вас в коридоре после бала, ясно?! Занавес. И что он должен на это ответить? «Пошёл на хер. Следи за своей женщиной, пока она не стала женщиной Забини». «Тебе показалось». «Скажи спасибо, что твоё патрулирование обошло стороной кабинет маггловедения». Но вместо этого… — Что, решил не мешать? — показательно вальяжно сложив руки на груди, Драко приподнял брови. — Да, — сквозь зубы, а в глазах… Не злость. Нет, вовсе нет. Растерянность. Стыд. Умилительно. — Вы только посмотрите на него, — с издёвкой протянул Драко, зло кривя губы. — Граф Пидоракула, притаившийся в ночи. Что, жизнь тебя ничему не научила? Кажется, я уже как-то объяснял тебе, что подслушивать невежливо. А уж подсматривать… А дальше что? Имей в виду, в приличном обществе вуайеризм не приветствуется. — Если ты думаешь, что… — Сейчас я думаю лишь о том, как, должно быть, херово быть тобой. Поттер медленно отстранился от колонны. Сощурившись, недоумённо сдвинул брови. — О чём ты? — Ну как же? — нарочито понимающим вкрадчивым тоном начал объяснять Драко. — Рассказать об увиденном Вислому и потерять лучшую подругу или не рассказывать Вислому и знать, что лучшему другу наставляют рога. Ох уж эти грёбаные муки выбора, да? И тут рука Поттера резко взметнулась вверх, а сам он было подался вперёд, вероятно, намереваясь прописать Драко в челюсть, но почти сразу с каким-то обречённым видом остановился. Выдохнул, неверяще покачав головой. — Тебя это забавляет? С одной стороны, да, потому что наблюдать за разладом «Золотого трио» всегда было одним из его любимейших занятий в школе, но с другой… — Скажем так, меня это забавляет до тех пор, пока ты не вздумал портить Грейнджер жизнь. — А ты, значит, не портишь? — Поттер окинул его скептическим взглядом. — Какой ты интересный, Поттер. Всё тебе расскажи да покажи. Не много ли чести для тебя одного? — Не тебе говорить мне о чести.***
Прогулка до Хогсмида под пасмурным вечерним небом и проливным дождём немного привела его в чувство. Правда, удручающий вид на то, что осталось от «Трёх метёл», несколько подпортил ему настроение, но, по крайней мере, теперь он уже чуть меньше хотел запустить в Поттера чем-то не слишком приятным, чтобы тот наконец понял, где Драко вертел и его, и его охренительно «важное» мнение. И ему даже удалось сдержать себя и не послать Блейза куда подальше, когда тот в своей дебильной манере заявил, что опаздывать на свидание с лучшим другом — это вообще-то не комильфо. Удалось, хотя настроение было безнадёжно испорчено. Удалось, чтобы не портить настроение ещё и Блейзу. Это ли не личностный рост? — «…от тебя нет толку в последнее время», — голос Блейза, передразнивавшего своего бывшего босса, неприятно резанул по ушам. — Я просто выпал от этого заявления. То есть я почти каждый свободный от школы вечер трачу на то, чтобы моя рубрика совсем не загнулась, а он говорит мне это. Скотина неблагодарная. — Надеюсь, последнее слово осталось за тобой, и ты всё-таки послал Палмера перед всей редакцией. — Я хотел, правда, но отвлёкся, — Блейз оторвался от разглядывания витрины с женскими сумочками и перевёл взгляд на Драко. — Но ты не думай, что я не отомстил за свою оскорблённую честь. Я уже отправил его жене любимые выпуски «Плейбоя» этого мистера никто-не-заметит-что-я-дрочу-в-своём-кабинете. Очаровательно. — И что же тебя отвлекло? — Как тебе эта? — друг ткнул пальцем в отвратительную на вид сумку, увешанную рюшами. — Нет? Ладненько… Кхм, так вот. Я увидел Риту в компании того идиота из этих… Как их там? М-м-м, «Палочек Хагрида». — Саймона Сибли, — нехотя подсказал он. Не то чтобы Драко специально запоминал имя этого кретина на случай, если ему вдруг представится возможность познакомиться лично с лидером «Палочек» и понятным языком объяснить, чтобы тот не смел ни рот разевать в сторону Грейнджер, ни как-либо иначе впутывать её во всю эту херню. А в голове уже успела засесть мысль о том, что, если бы Драко всё-таки выбрался в Косой переулок вместе с Блейзом, как друг изначально и предлагал, такая возможность представилась бы уже сегодня. — Джейн мне сказала, что этот Сибли появляется в редакции примерно с сентября. А до этого пару раз заходил в июле и тоже общался с Ритой. — И что? — Ну, мне кажется это подозрительным, — взяв с витрины другую сумку, Блейз пожал плечами. — Лицо у него… Вот знаешь, вроде ничего особого, без каких-то отличительных черт, но мне показалось, что я его где-то видел. — Может, в «Пророке» его и видел, но внимания не обратил? Грейнджер сказала, что в Хогвартсе он точно не учился. — Да, мне Тыковка говорила… Не хочу быть голословным, но, кажется, я видел его в ту ночь, когда сгорели «Три метлы». Это ведь подозрительно, да? Ещё один доморощенный детектив сия Хогвартса. — Обязательно поделись этой информацией с Поттером. Уверен, вместе вы сможете спасти наше Магическое сообщество, а там, глядишь, ты и вовсе сдвинешь нашего Спасителя с уютного места рядом с Уизлеттой. — Я же тебе сказал, что с Джиневрой — всё. Официально, — отставив обратно на витрину очередную безвкусную сумку, Блейз поморщился. — Ты ведь в курсе, что это не делается по щелчку пальцев? — Поверь, я знаю это как никто другой, иначе бы всё это закончилось ещё на шестом курсе, — Блейз кивнул в сторону выхода. — И я просто хочу попытаться. — Попытаться полюбить Лавгуд? — Драко скептически приподнял бровь. Блейз соизволил ответить, только когда за ними, приглушённо звякнув колокольчиком, закрылась дверь «Шапки-невидимки». — Это тоже не делается по щелчку пальцев, как ты понимаешь, — друг бросил последний взгляд на вывеску и шагнул по направлению к «Сладкому королевству». — Это как посмотреть. — «Полюбить» — нет, это так не работает. Но я хотел бы попробовать выстроить с ней что-то. А там уже видно будет, — Блейз остановился посреди улицы, осмотрелся. — Как минимум я не должен больше её расстраивать, а как максимум… не имею права, чтобы она хотя бы на мгновение допускала мысль о том, что я делаю всё это не потому, что она мне действительно интересна, а потому, что она запасной вариант для меня. Я вообще решил придерживаться нового правила, которое должно определять меня как личность. Теперь должно. — Что за правило? Хотелось надеяться, что в этом правиле есть пункт о том, что отныне Забини прекращает ныть о своих романтических переживаниях. Потому что слушать нытьё ещё и о Лавгуд после того, как Драко столько лет слушал нытьё об Уизлетте… Не-а. Увольте. — Быть лучше каждый день. Сегодня я уже лучше, чем вчера. Например, я обещал Луне, что свожу её в маггловское казино, но всё как-то не до этого было. А сегодня я отправил запрос на портключ до Америки, — и вуаля! — теперь я мужчина, который подтверждает свои слова делом, а не только треплет языком. — До Америки? — с сомнением протянул Драко. — До неё родимой, — Блейз самодовольно ухмыльнулся. — Только представь. Мы с Тыковкой проводим рождественские праздники в Вегасе. Романтика, веселье и все дела. Это же будет легендарно. С её-то даром мы… Скажем так, возможно, летом у меня уже будет вилла в Испании. А быть может, и миленький домик на Голливудских холмах. — Завидую твоему оптимизму. — Или так, или однажды утром я проснусь и начну называть всех кретинами. А мне этого ой как не хочется. Один такой обиженный жизнью и судьбой слизеринец у нас уже есть. — Очень смешно. — Зря смеёшься, между прочим, — друг скользнул взглядом по его лицу. — Тебе тоже стоит попробовать. Ну, смотреть на жизнь чуть оптимистичней. Тем более, первые шаги ты уже начал делать. — Будем считать, что я не понял намёка, — Драко шагнул на крыльцо «Сладкого королевства». Нужно будет обязательно прикупить здесь несколько любимых шоколадок Грейнджер. Про запас. — Тыковка предложила сегодня собраться в кабинете маггловедения и посмотреть какой-нибудь фильм, как на прошлой неделе. Лонгботтомы будут, и Фабре. Хочешь с нами? Часов в одиннадцать, когда детишки уже будут спать. — Не особо. — Почему? Потому что это их с Грейнджер место. Потому что он не хочет видеть там кого-то ещё. Потому что вместо «увлекательного» досуга он будет думать о том, как вколачивался в неё на первой парте. О том, как… «Пожалуйста». — Потому, — сквозь зубы. — Да давай, сегодня у нас два фильма на вечер, — заканючил Блейз. — Я раздобыл обе части «Астерикса и Обеликса». Ты не пожалеешь: Моника во второй части просто богиня! Ты её уже видел, когда мы смотрели «Дракулу». Так вот, там она ещё прекраснее. — Без обид, но у меня дела. Например, ему нужно было убедиться, что образцы зелий для завтрашних занятий в приличном состоянии. Да и ингредиенты тоже стоило бы подготовить. А ещё… Моника. Мо-о-оника. Точно. Драко замер у двери «Сладкого королевства». Дождался, пока подойдёт Блейз — Забини, можно задать вопрос? Это касается Астории. И Моники. Пропустив выходящих из магазина посетителей, друг одёрнул куртку и, упершись ботинком в стену, прислонился к ней спиной. — Что-то я не вижу точек соприкосновения. Что у вас там опять случилось? Здесь уместнее было бы спросить: «А когда у вас там ничего не случалось?» — Относительно недавно Астория поведала нам за ужином очень слезливую историю о своей подружке, у которой родился ребёнок-сквиб. Эту подружку звали Моника Беллуччи. — Та-а-ак, — Блейз удивлённо вскинул брови, сложив руки на груди. — И ты?.. — И я не придавал этому значения. Ну Моника и Моника. Беллуччи и Беллуччи. Мало ли, какие у Астории там подружки. Но потом вы с Грейнджер произнесли это имя, и я решил поговорить с Асторией. Попросить объясниться. Хотел услышать хоть что-то внятное, а получил очередные сопли и нелепые попытки оправдаться. А ты меня знаешь. Когда дело касается этой суки и её нытья, у меня в голове словно замыкает, и я просто не могу здраво реагировать хоть на что-то, мало-мальски связанное с ней. И, может, я чего-то не понимаю, но на кой хер она соврала? Чтобы… — Моника — это Астория. — Не-е-ет, это невозможно, — с недоверием вглядевшись в сияющее убеждённостью в собственной правоте лицо Блейза, Драко нервно усмехнулся. — У нас в семье никогда не было сквибов. У Гринграссов — тоже. Это был один из ключевых пунктов в «рекламе» Астории. Тогда отец с упёртостью гиппогрифа полвечера талдычил ему о том, что лучшего кандидата на роль матери будущего наследника Малфоев не найти. Отец очень хотел породниться с Гринграссами. Драко даже не удивился бы, узнай он, что именно с позволения отца его накачали амортенцией и подложили под эту ненормальную. — Я тебя умоляю, Малфой, ты будто вчера родился… Это же классический приём, когда хочешь узнать честную реакцию о чём-то не очень приятном. Говоришь будто о ком-то другом. Как бы издалека. А если реакция тебе не понравилась, то делаешь выводы. Какая реакция была у тебя? А у твоих родителей? Занавес. «Это позор для любой чистокровной семьи. От таких детей нужно избавляться, пока они ещё в утробе». — Неоднозначная. — Ты, главное, не переживай. Может, я ошибаюсь, — слабо улыбнувшись, Блейз ободряюще положил ладонь ему на плечо. — А если и не ошибаюсь, то тебе всё равно не о чем беспокоиться. Не думаю, что Грейнджер испугается ребёнка-сквиба. Драко лишь отмахнулся в ответ на последнюю фразу. Провёл ладонью по лицу, чтобы хоть немного успокоиться и привести мысли в порядок. Помогало хреново, если честно, потому что в черепной коробке мельтешила одна-единственная фраза: Какой пиздец. Какой пиздец. Какой же, мать его, пиздец. Кажется, Блейз продолжал говорить что-то ещё, но всё было как в тумане. Где-то не здесь. Взгляд намертво вцепился в вывеску за спиной друга, а мозг просто отказывался воспринимать всё это как что-то, имеющее хоть малейшее право на существование. Бред. Чушь. Невозможно. Не с ним. Конечно, мать как-то говорила, что всегда был шанс, что диагностические заклинания, к которым обычно прибегали целители, давали искажённый результат, но вероятность ошибки стремилась к нулю, но… Сквиб. Его ребёнок может оказаться сквибом. И это… это… «А как бы ты отреагировал, если бы наш ребёнок оказался сквибом?» «Это самый странный вопрос из всех, что ты мне задавала». «Это просто вопрос». Сука. Дёрнул плечом, стряхнув с себя руку Блейза. На автомате принял у того протянутую сигарету. Подкурил. Затяжка. Ещё одна. И на выдохе: — Ты… Ты думаешь, она настолько… — Испугалась? Да. Мало того, что она получила тебя самым мерзким способом из всех возможных, так ещё и это. И я не удивлюсь, если это Даф посоветовала Астории прощупать почву с твоей семьёй. Что ж, это походило на правду. А вдруг это из-за того самого «проклятия»? Как там было?.. «И пусть никогда не соединится наша кровь в одно». С натяжкой, но чисто гипотетически под это можно было подтянуть ребёнка-сквиба. Это не наследник. Отброс, имя которого сотрут из семейной истории. — Как думаешь, это может связано с «проклятием»? — С тем самым проклятием? — уточнил Блейз, выдохнув в сторону клуб дыма. — Да. — Ты же говорил, что вы с Грейнджер решили этот вопрос. Или я чего-то не знаю? — Когда мы решали этот вопрос, мы не думали о проклятии в таком ключе. — Может, это вовсе не проклятие. Дерьмо случается, тебе ли не знать. А может, ничего этого вообще нет, и мы сейчас какую-то херню обсуждаем, — Блейз открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но был прерван резким глухим хлопком, раздавшимся за спиной Драко. И тонким высоким голоском: — Хозяин! Беда! Вам нужно идти со мной! Сейчас! Внутри всё похолодело. Прошлось ледяной крошкой по коже. — Минни?.. Что случилось? И тут же сбивчивое — добивающее — боязливое: «Ваша невеста». «Ребёнок». «Беда».