***
— Астория не против? — Астории срать на него. Мне, в общем-то, тоже, — Драко осторожно водрузил клетку с пушистиком на тумбочку, которую предусмотрительно успел освободить Блейз. — Его зовут Скорпи, но ты можешь назвать его как захочется. Лавгуд с сомнением покосилась на нового питомца. — А почему ты не отдашь его Гермионе? — Потому что у Гермионы в комнате обитает Зверь, — ответил Драко. — Мы ведь не хотим нового кровопролития в стенах замка, не так ли? — Что ж, звучит благоразумно, — улыбнувшись, Лавгуд склонилась над клеткой и несмело постучала по дверце указательным пальцем, привлекая внимание сидящего внутри пушистика. — Я назову тебя Зефир. И, Драко, спасибо тебе. Я правда очень… — Тыковка, давай оставим благодарности на потом, — прервал её Блейз. — Мистер детектив, удалось что-нибудь узнать у объекта? — Объект оказался неразговорчив. Да и у меня, похоже, нет будущего в Аврорате. Допросы я проводить не умею, — нехотя признал Драко. — Но даже так… это некритично. Задействуем план «Б». Попробуем что-нибудь выяснить через Пэнси. Мать свяжется с ней сегодня же и… Лавгуд не позволила ему договорить. — Полагаешь, Пэнси что-то известно о делах Теодора? Я тоже об этом подумала, но, к сожалению, ничего толкового не узнала, — вероятно, заметив тень недоумения на его лице, Лавгуд пояснила: — Мы с Гермионой сегодня встретили Пэнси в Косом переулке. И твою невесту тоже. Пиздец. Какой же, мать его, пиздец. — И ещё Даф, — добавил Блейз. — О, а ещё Гермиона встретила того самого Сибли. Филч в Ванной старост. Вызов Грейнджер в Министерство. Отец и его до тошноты вдохновляющие монологи. Эта сука. В довесок, теперь ещё и Сибли. Не день, а феерия херовых событий. Наверняка эта сука успела что-нибудь нагородить своим мерзким ртом, и Грейнджер снова — этой только повод дай — начала накручивать себя из-за всякой чуши. Это-неправильно-у-тебя-невеста-и-свадьба-блять-в-феврале. Возможно, часть этой чуши имеет под собой основание, но… Это по-прежнему чушь. Всегда ею будет. Но интересно даже не это. Астория что, уже оправилась? Не рановато ли она — такая несчастная, слабая и больная — начала шастать по Косому переулку? Взять на заметку и поинтересоваться при следующей встрече. — Невероятное стечение обстоятельств, — видя, что на него уже откровенно таращатся в ожидании реакции, произнёс Драко вместо множества вертящихся на языке слов. — И как прошла встреча с этим Сибли? — Если кратко, у нас есть основания полагать, что он работает с Теодором, а значит, идея копать через Пэнси не так безнадёжна. Но, наверное, будет лучше, если Гермиона сама обо всём расскажет, — присев на диван и взяв со столика чашку чая, объяснила Лавгуд. — И об этом, и о походе в Министерство. Гарри предлагает после отбоя собраться у него в кабинете. Обсудить. — Знал бы Поттер, где у меня уже сидят все эти обсуждения, — тоскливо вздохнул Блейз, плюхнувшись на ближайшее к камину кресло, и вытянул ноги. Мысленно согласившись с другом, Драко наконец спросил: — И всё же… Что с Асторией? Она что-нибудь говорила? На мгновение Лавгуд потупила взгляд, а затем посмотрела на него с присущей ей снисходительностью. Мягко проговорила: — Боюсь, тебе придётся задавать этот вопрос Гермионе. — Информативно, как всегда. — Прости, что не оправдала твоих ожиданий. — Лавгуд, мои ожидания — это только мои проблемы. Не твои. Блейз тихо хмыкнул и пошевелил потрескивающие дрова в камине: пламя ярче осветило сторожку. — А вот меня лишили моей колонки в «Пророке», — нарушил друг напряженное молчание. — И я возмущён до глубины моей нежной души тем, что мои ожидания относительной моей будущей должности главного редактора сгинули на дне Чёрного озера. И знаете что?! Я костьми лягу, чтобы выкинуть Сибли из «Пророка». И Риту заодно. Это личное. — Только ложись костями без спешки и необдуманных решений, — возразила Лавгуд. — Теперь, когда мисс Грейсон далеко от Хогвартса, мы должны быть готовы ко всему. — Она там, где должна быть, — Драко скривил губы. — Я не буду за это извиняться. — А следовало бы, — Лавгуд с укором покачала головой. — Не передо мной, но перед Гермионой. Для меня новые обязанности не в тягость, а вот ей хлопот ты добавил с избытком. — Это она тебе сказала? — Человеку вовсе не обязательно жаловаться и плакаться на каждом углу, чтобы окружающие понимали, что ему тяжело. Всё ещё непривычная должность директора, переживания из-за происходящего в Министерстве и бессилие оттого, что не может быстро и эффективно решить эту проблему. А теперь ещё и Саймон Сибли говорит ей, что она сдалась и предала собственные идеалы. Добавить к этому коктейлю личную драму с Рональдом, тобой и Асторией. Драко, я в самом деле должна объяснять, что обязанности мисс Грейсон, с которыми Гермионе придётся разбираться по твоей прихоти, не добавят мёда в бочку дёгтя? — Не утруждай себя, — процедил Драко сквозь зубы. — Я сообразительный. Вроде ничего такого Лавгуд не сказала, но каждое её слово — каждое, мать его, слово — наждачкой прошлось по из без того потрёпанному после разговора с отцом самолюбию. Ничтожный кретин. Нытик. Слепой тупорылый эгоист, заслуживающий всего, что с ним происходит.***
17 ноября 2004 года Среда Ни грохочущий за окном гром, ни сверкающая молния, ни завывающий ветер, который, казалось, вот-вот снесёт замок вместе со всеми его обитателями, ни общая паршивость прошедшего дня не смогли испортить начало этой ночи, принёсшей с собой именно то, чего Драко не хватало на протяжении тех часов, что он провёл за пределами комнаты Грейнджер. Собственно, саму Грейнджер. Да, ведущую себя немного отстранённо, даже нервно, что неудивительно: у неё выдался не менее паршивый день. А ещё ночь принесла осевший в носоглотке запах бананов от влажных после душа кудрявых волос — Грейнджер снова сменила шампунь. Звук мелодичного голоса, зачитывающего нудноватую маггловскую книжку. Чуть хрипловатого после спора с Поттером на повышенных тонах, но такого уютного, что веки закрывались сами собой. Пальцы легко перебирали мягкую рыжую шерсть Зверя, разлёгшегося у Драко под боком. На груди покоилась голова Грейнджер. А всё остальное… Оно было где-то там. За пределами спальни. На втором плане. Или даже на десятом-сотом-тысячном. Грейнджер уже дочитывала страницу, когда Драко решил-таки прокомментировать то, что услышал пару секунд назад. — Я так и знал. — Нет, ты не знал. — Я с самого начала говорил, что с его наивностью ему прямой путь на плаху. — Кому ты врёшь? — фыркнув, Грейнджер захлопнула книгу. — Ты две страницы назад утверждал, что всё обойдётся, потому что за ним, как за «этими сраными хоббитами», в самый разгар казни прилетят орлы и унесут его обратно в его «сраный Винтерфелл». Драко вскинул указательный палец вверх. — Не говори ерунды. Я лишь предположил, что за ним, как за «этими сраными хоббитами», в самый разгар казни прилетят орлы и унесут его обратно в его «сраный Винтерфелл». — Ерунды? — ни с того ни с сего ощетинилась Грейнджер. — Знаешь, я ведь могу вообще ничего не говорить. — Салазар… — Драко не сдержал недовольный умоляющий вздох. — Умоляю, давай поссоримся из-за ничего хотя бы завтра. У меня был ужасный день. Грейнджер вдруг молча отшвырнула книгу в сторону и слезла с кровати. Зверь лениво оторвал приплюснутую морду от одеяла и, вероятно, убедившись, что ничего экстраординарного не происходит, вернулся в исходное положение. Чёртов везунчик. — Ты что, обиделась? — Всё хорошо, — пробормотала она себе под нос. В понимании Грейнджер, «всё хорошо» — это рывком снять со стула измятую мантию и наспех накинуть ту поверх пижамы. «Всё хорошо» — это молча направиться к двери прямо с босыми ногами. — И куда ты в два часа ночи собралась? Одному Салазару известно, потому что вопрос она проигнорировала. Драко подорвался следом, но не успел и шага от кровати сделать, как услышал приказное: — Ложись спать, у тебя завтра два первых урока. — У тебя тоже. Куда ты собралась? — Мне нужно поработать. В Министерстве ждут список приглашённых на бал. — Сейчас? — Сейчас, — и потянула дверь на себя. За этот непродолжительный диалог Грейнджер даже не соизволила обернуться к Драко. А значит, не хотела, чтобы он в очередной раз увидел, как она отводит взгляд. Насколько она хреновая лгунья. Всё, блять, хорошо. Ага, как же. — Ты переживаешь из-за этого кретина Сибли? — Нет. — Значит, из-за Астории. Что ещё она тебе сказала? Грейнджер тихо прикрыла дверь обратно, однако не обернулась. — Я ведь уже всё рассказала. Она просила меня уволить тебя. Я ей отказала. Это весь разговор. — И это так тебя задело, что у тебя на ровном месте случился приступ сучьего бешенства? — он осознал, что несёт херню ещё до того, как эту самую херню договорил. Остановило ли его это? Ни хера. Реакция последовала незамедлительно: Грейнджер обернулась. И на этом спасибо. — Какой-какой приступ? — из её груди вырвался поражённый смешок. — Повтори, пожалуйста. Кажется, я что-то не так расслышала. А вот и время унижений — Драко ведь мало было дневного. Это будто приторный десерт от шеф-повара после плотного ужина, который уже не лезет в глотку, но ты всё равно запихиваешь его в себя, чтобы не выглядеть невежей в приличном обществе. Да ещё и причмокиваешь при этом, чуть ли не закатывая глаза в сомнительном удовольствии. — Грейнджер, послушай, я… — Знаешь, лучше сделай то, о чём я тебя просила ещё с утра. Верни проектор в кабинет маггловедения. Он нужен Луне для занятий уже завтра, — отчеканила она и, не позволив ему сказать хоть что-то в ответ, вышла из комнаты, хлопнув дверью. Весь вечер всё было нормально. Последний час всё было нормально. Минуту назад всё было нормально. И здравствуйте, пожалуйста, не подавитесь — никогда такого не было, и вот опять. Кажется, он бормотал это вслух, потому что Зверь вновь поднял голову и навострил уши. В круглых, как два галлеона, золотистых глазах, значилось… что? Укор? Сочувствие? Мужская солидарность? — Ну хоть ты мне скажи, — в шутку взмолился Драко. — Что это, если не сучье бешенство? Зверь смотрел на него не мигая. А потом коротко мяукнул и снова угнездился на покрывале, как ни в чём не бывало. Чёртов везунчик. Ладно. Общий посыл Драко и так уловил. Он отъявленный, законченный, невообразимый кретин, а уши нужны ему лишь затем, чтобы пропускать важную информацию мимо них. Ну или чтобы наслаждаться стонами Грейнджер, хотя, когда ему в следующий раз удастся использовать их по этому назначению, он затруднялся даже предположить. «Человеку вовсе не обязательно жаловаться и плакаться на каждом углу, чтобы окружающие понимали, что ему тяжело. Драко, я в самом деле должна объяснять?» «Я сообразительный». Да хера с два. Сообразительней него был даже Лонгботтом, который использовал сраную Напоминалку, чтобы вспомнить, что забыл, о чём именно он забыл. Если у Драко был херовый день, то у Грейнджер — херовый год. И он ни секунды не думал об этом, когда предложил ей «поссориться из-за ничего завтра». Или сказал, что у неё «сучье бешенство». А с другой стороны, с каких пор наличие весомых причин делает сучье бешенство «не-сучьим»?***
19 ноября 2004 года Пятница Чести выбрать место для встречи была удостоена Пэнси, чем она, собственно, не преминула воспользоваться. Выбор пал на недавно открывшуюся в Косом переулке кофейню, профилем которой, судя по аляповатой вывеске, были профитроли. Неожиданный выбор для той, чьи пристрастия в еде ещё в школьные годы по большей части ограничивались друбблс. Да и то лишь для того, чтобы отбить забористый терпкий аромат эльфийского вина и не смущать преподавателей. Но у беременных свои причуды. Наверное. Когда он вошёл в просторное помещение кофейни, перед Пэнси уже стояло приличных объёмов полупустое блюдо с профитролями, политыми каким-то сиропом фиолетового оттенка. Заметив Драко, она небрежно стёрла липкими пальцами взбитые сливки с губ и проворчала с набитым ртом: — Ты опождал. — Я в курсе, — стараясь скрыть брезгливость, Драко сел на свободное место рядом с матерью, которая уже заказала чай как для себя, так и для него. Вопросительно уставился на Пэнси. — Итак?.. — Итак, — дожевав, она сделала глоток тыквенного сока и деловито сложила руки перед собой. — Для начала миссис Малфой ввела меня в курс дела. Я знаю и про подставного Бруствера, и про нападение на «Три метлы», и про твоё желание избавиться от папочки твоей ненаглядной Астории, так что можешь при мне не стесняться и говорить откровенно. Я не проболтаюсь. У меня свой интерес. — И какой же? — Ребёнку нужен отец, — отправив в рот очередной профитроль, Пэнси пожала плечами. — Я имею в виду, что мой вроде как муж ведёт дела папочки Астории, которого ты хочешь в Азкабан отправить, смекаешь? Не думаю, что длань Визенгамота обойдёт Тео, когда дело запахнет нестиранными подштанниками мистера Гринграсса. Пэнси будто и не замечала, как с каждым произнесённым словом из её рта на поверхность стола сыпется всё больше крошек. И, хотя мать искусно давила из себя вежливую улыбку, в глазах читалось, что она в шаге от того, чтобы сказануть что-то вроде: «Не забудь потом хрюкнуть, мини-пиг комнатный». Меж тем Пэнси продолжала: — Мне, в общем-то плевать, чем там Тео занимается на работе. Никогда этим не интересовалась, если честно, но, когда миссис Малфой вкратце описала ситуацию, я сразу вспомнила, что незадолго до того, как Астория потеряла ребёнка, я видела нашего министра в доме Гринграссов. Мы с Даф тогда поднимались в её комнату, а он в коридоре с одним из эльфов ругался. И тут же вспышкой пришло озарение. «Вам сюда нельзя! Если Хозяин узнает…» Кому нужно молиться, чтобы догадка оказалась верна? — Коридор в правом крыле? Которое гостевое, — уточнил Драко. — Оно?! — Оно самое, — Пэнси взяла ещё один профитроль и нахмурилась, видимо, понимая, к чему ведёт Драко. — Думаешь, это был он? По-твоему, Гринграсс прячет его на таком видном месте? — Не такое уже оно и видное, — встряла мать. — А мистер Бруствер… как он выглядел? Как обычно или… Может, пытался сбежать? — Он был… ну не знаю даже, потрёпанный какой-то. Как будто только проснулся и не успел выпить утренний кофе, хотя дело уже к вечеру было. Сбежать не хотел. По виду, по крайней мере. — Чего он хотел от эльфов? — спросил Драко. — Кажется, он что-то просил у них, а ему этого не давали. Я не вслушивалась. — А Дафна. Она это как-то прокомментировала? — Сказала, что её отец плотно ведёт дела с Министерством. Готовит грандиозный проект, поэтому министр у них в доме частый гость. Ну сказала и сказала. Министр и министр. Проект и проект. Я значения этому не придала. Мне-то какая ра… Слушать дальше уже не хотелось. Это всё неважно. Хотелось поскорее вернуться в Хогвартс и не на словах, а на деле продемонстрировать Грейнджер, кто здесь хороший мальчик. Чтобы она и думать забыла о своём апофеозе сучьего поведения, которым пичкала Драко на протяжении последних двух дней. Чтобы она и думать забыла о… Охренеть. Ох-ре-неть. Это по-прежнему было всего лишь догадкой, но, чёрт возьми, для их детективного кружка по интересам это был огроменный шаг вперёд. Даже не шаг. Шанс. Выкусите, мсье детектив Шрамоголовый. Нет, не так. Сперва Драко должен найти стоящие доказательства пребывания настоящего Кингсли Бруствера в доме Гринграссов. В каком-то идеальном мире этого настоящего Кингсли Бруствера нужно ещё и… выкрасть? И тогда будут и «выкусите, мсье детектив Шрамоголовый», и Грейнджер, которая будет читать Драко дурацкие маггловские книжки, пока он сам наблюдает за сраными утками, плавающими в саду у Мэнора. Нужно только наведаться в гости к дражайшей невесте. Задать ей несколько щекотливых вопросов, а потом отправиться на разведку в правое крыло. Для подстраховки даже можно Блейза взять с собой. Пусть отвлекает остальных домочадцев-кретинов своей болтовнёй. Звучит как план. Корявый, но план. И его реализацией нужно заняться сегодня же. Пульс взлетел, подстёгнутый резким всплеском адреналина в крови, и Драко с трудом заставил себя остаться сидеть на месте, а не рвануть к ближайшему камину. Спокойно. Ещё не все вопросы заданы. Не без иронии отметив, что за время его размышлений блюдо с профитролями перед Пэнси почти опустело, Драко спросил: — Ты знакома с Саймоном Сибли? Две пары глаз вцепились в его лицо в недоумении. — Да, мистер Самый внимательный слушатель, — усмехнулась Пэнси. — Я как раз говорю твоей матери, что новый парень Даф — обычный псевдоинтеллектуал. Балабол. Пустышка. Выражаясь твоим языком: напыщенный кретин. — Это так мило, что ты помнишь, что значит «выражаться моим языком». — Осторожнее, Драко, — она прищурилась. — Иначе можешь накапать ядом в собственную чашку. — Неужели? Ничуть не изменившись в лице, мать ощутимо наступила Драко на ногу и, нарушив все правила приличия, звякнула ложкой по блюдцу. Пэнси тут же встрепенулась и вернулась к теме. — Кхм, так вот, когда, ещё до очного знакомства с этим Сибли, я услышала по колдорадио его идиотские речи про ущемление грязнокровок и спросила у Даф, что за ахинею несёт её парень, она ничего внятного не ответила. Кажется, она вообще не особо стремится афишировать их отношения. Да оно и понятно. В логике тут не откажешь. Если преданные фанатики этого кретина узнают, что он трахает врага народа, от прежних почитания и безоговорочного доверия не останется и следа. Но это пока Даф — враг народа. Через месяц стрелочка немного поменяет курс. Или нет. Если всё удастся, через месяц Сибли максимум сможет перевернуться с одного бока на другой на вонючей койке в сырой камере Азкабана. И даже сестрёнка к нему на свидания бегать не будет. Через океан не набегаешься. — Ещё будут вопросы? У меня встреча с мистером Хекингом через час. Мать вопросительно взглянула на него. Драко кивнул. — Только один. Мне тут птички напели, что моя дорогая невеста уже полностью восстановилась. Это так? Или эта сука продолжит ломать комедию, едва Драко появится на пороге её дома? Пожалуй, в свете последних событий за её театром одного хренового актёра было бы даже забавно понаблюдать. Посмаковать. Пэнси замялась. Впрочем, ей удалось довольно быстро взять себя в руки. Она фыркнула и потянулась к соседнему стулу за сумкой. — Давай я скажу, что наша милая Астория восстановлению отродясь не подлежала, и ты больше не будешь у меня спрашивать об этом, — жестом она подозвала к себе официанта и шепнула тому что-то на ухо. — Хотя бы до того момента, когда ты официально вычеркнешь всё её семейство из своей жизни. Казалось бы, ничего конкретного сказано не было. Казалось бы. Но как же, чёрт возьми, оптимистично это прозвучало. — Драко, проводишь беременную девушку до камина? — спросила Пэнси, игриво сверкнув глазами. — Конечно. Заметив, как на неё в немом вопросе уставилась мать, Пэнси спешно добавила: — Я совсем ненадолго украду вашего сына, миссис Малфой. Камин совсем рядом, в паре зданий отсюда. — Ну разумеется, Пэнси, — мать одарила ту нарочито понимающим взглядом. — Мне тоже будет спокойнее, если Драко доведёт тебя. Если в толпе какой-нибудь ненормальный случайно налетит на тебя… — Я попрошу этого кретина убраться с дороги, да-да, — Драко закатил глаза. — Раз этот вопрос решён, давай выдвигаться, Пэнс. — Сейчас, только заберу свой заказ. Накинув на себя утеплённую красную мантию, она направилась к барной стойке, где её уже ожидал плотно набитый — очевидно, одной большой порции профитролей ей было недостаточно, — пакетик из крафтовой бумаги. Пока Пэнси обменивалась любезностями со смазливым официантом, за соседним столиков краем уха Драко невольно уловил разговор мальчика лет семи и, наверное, его бабушки. Или матери. Какая, впрочем, разница? — Это не он, — с сомнением проговорила женщина. — Просто похож. — Ну нет же, мам, всмотрись! Это он! Он самый! Лучший друг Гарри Поттера! — чуть ли не с пеной у рта продолжал спорить мальчик. — Рон Уизли! Тот самый! «Где этот кретин?» — едва не сорвалось с губ, но ответа и не потребовалось. За окном, в шаге от входа в кофейню, Драко уже сумел заметить рыжие патлы, неумело зачёсанные назад, вид на которые «испортил» крафтовый пакет в руках Пэнси. — Идём? — Угу. Кивнув его матери на прощание, Пэнси двинулась к двери. Драко — следом. В предвкушении. Язык так и чесался ляпнуть что-нибудь эдакое, завуалированное, но чтобы Вислый понял всё. Чтобы Грейнджер вынуждена была принадлежать только одному человеку. И речь, разумеется, не о Вислом. Да, Грейнджер будет — мягко говоря — не в восторге, если Драко раскроет её убогому муженьку глаза на её интрижку на стороне. Во всех охренительно грязных подробностях. Сколько раз она кончила после того, как выдыхала его имя, умоляя трахнуть её грубее. Где. Как. В каких позах. Драко настолько хотелось увидеть греющее душу унижение на веснушчатом лице, что, когда они с Вислым едва ли не столкнулись лбами в дверях кофейни, он и правда чуть не ляпнул: «Я трахаю твою жену, убожество» — вместо нейтрального приветственного: «Уизли». Но он пока не настолько низко пал (хотя отец охотно мог бы с этим поспорить), чтобы собственноручно ставить крест на будущем, где есть Грейнджер, пруд и те самые сраные утки. — Малфой, Паркинсон. — Уизли. Пэнси, казалось, хотела что-то вякнуть о том, что она — вообще-то! — больше не Паркинсон, но Драко настойчиво подтолкнул её на улицу. Срать на Вислого. Он ничто. Пустое место. Не входит даже в первую тройку проблем, которые нужно срочно решить. Они с Пэнси не прошли и десятка шагов, как она затянула его за ближайший угол. Осмотрев безлюдный переулок, Драко вопросительно приподнял бровь. — Сейчас, — Пэнси принялась рыться в своей сумке; после непродолжительных поисков достала оттуда пачку ментоловых и протянула ему одну сигарету. — И? — Закури. — И зачем мне это делать? — Сейчас же засунь эту штуку в свой рот и подкури, — прошипела она, с силой вкладывая сигарету в ладонь Драко. — Сделай одолжение беременной женщине. Не успел он сделать и половину из того, что просила «беременная женщина», как она сама подожгла кончик сигареты. Носоглотку обдало прохладной горечью ментола. — Са-а-алазар, наконец-то, — блаженно прикрыв глаза, она встала к Драко почти вплотную, сделала глубокий вдох. — Что, беременность внесла коррективы в твои привычки? — Ты тяни-тяни, не халтурь! — Как скажешь, — Драко выдохнул густой клуб дыма. — Признаться, я думал, ты захочешь повременить с детьми. Продолжая вдыхать едкий дым, Пэнси скривилась. — Я и хотела, но у этого гадёныша были свои планы. Сначала он начал спешно готовить нашу свадьбу, хотя я говорила ему, что никуда не денусь… Ну, в ближайшие пару лет. Потом мы перестали ходить в «клуб», а затем вкус моего «чая» слегка изменился. — «Клуб»? — Клуб по… интересам. Когда хочется чего-то или кого-то другого. Обмен партнёрами. Мы с Тео ходили раньше каждую неделю. Мальчик, девочка… Какая разница? Хочешь, расскажу, кого из наших общих знакомых там встретила? — Может, в другой раз, — Драко потушил тлеющую сигарету о стену и бросил её на землю. — А что за чай? В последний раз жадно вдохнув остатки витавшего в воздухе дыма, Пэнси ответила: — Особый женский чай, Драко. Ну ты понимаешь… Всего-то нужно было, что поменять листья фиалки душистой на листья фиалки Виттрока. И вуаля, профитроли с кремом — моё любимое блюдо, а моя задница стремится разрастись до объёмов Вселенной. И это только первый триместр! Первый! — Такова уж особенность белкового крема… Такой негодник, каждую вторую с него разносит. Пихнув его в плечо, Пэнси фыркнула и прислонилась к стене. Посмотрела на него с хитрым прищуром. — Я ведь не только из-за ребёнка сегодня пришла. Я… соскучилась, — выдавила она. — И Тео тоже. Может, когда это всё закончится, вы с Блейзом перестанете вести себя как идиоты и мы снова начнём общаться? Как раньше? — Если Тео с процентами вернёт нам каждый вложенный галлеон, безусловно. Демонстративно сложив руки на груди, Пэнси надула губы. Однако молчание её длилось недолго. — А про Блейза и ту ненормальную с Когтеврана — это правда? Они вместе? — Даф переживает? — Не то чтобы… Мне и самой тоже нужно понимать, как общаться с этой ненормальной при следующей встрече. — Можешь не стараться. Лавгуд узнает, что ты о ней на самом деле думаешь, ещё до того, как ты начнёшь строить из себя её лучшую подружку. — Как книгу меня читаешь. Жаль, что только тебя, Пэнс.***
Стоило Драко удостовериться, что Пэнси не вывернуло от запаха летучего пороха и она благополучно отчалила к своему целителю, и наконец вернуться в кофейню, перед его глазами предстала занимательнейшая картина: мать, по всей видимости заскучавшая в его отсутствие, обхаживала Вислого. Любезничала с ним, сияла самой что ни на есть обворожительной, граничащей с кокетством улыбкой. Располагающей к себе. Выпытывающей. Мать даже чай Вислому вручила; тот самый, к которому Драко так и не притронулся. — Столько внуков… Молли очень повезло. — Угу. — А вы с Гермионой когда планируете? — Ну, мы с Гермионой не планируем. — А что так? Нет-нет, не отвечай! — наигранно спохватившись, мать опустила взгляд на свои сцепленные в замок на столе пальцы. — Это бестактно с моей стороны. Актриса. Кислая мина вмиг вернулась на едва ожившее лицо Вислого, стоило ему заметить, как к их уютному столику приближается Драко. — Малфой, — он угрюмо кивнул. — Что я вижу, мама? Не иначе, отцу нужно начинать волноваться? — Драко присел на прежнее место Пэнси. — Такого завидного кавалера себе отхватила. — Драко, — шикнула мать. — Мне тут Рональд как раз рассказал, что жена его брата Джона… — Джорджа, — сухо улыбнувшись, поправил Вислый. — Жена его брата Джорджа ждёт ребёнка, — ничуть не смутилась она. — И Рональд зашёл сюда за профитролями с грибами для неё. — Это именно та информация, которой мне сегодня так не хватало. — Мне пора, миссис Малфой. — Беги-беги, кавалер. — Пошёл ты… — Не слушайте его, Рональд, — отмахнулась мать. — Он вечно всем недоволен. — Мне правда пора, миссис Малфой. Профитроли сами себя не съедят. — Конечно, Рональд. Передавайте Гермионе «привет». — Боюсь, с «приветами Гермионе» ваш сын справится быстрее меня, — холодно бросил Вислый и, подхватив со стола пухлый бумажный пакет, такой же, как тот, с которым ушла Пэнси, поднялся из-за стола, а затем быстро отчалил к выходу. — Я жду объяснений, — строго проговорила мать. — Я тоже. Что за светские беседы с этим… — Гермиона носит обручальное кольцо? Последнее, на что он обращал внимание при общении с Грейнджер, — её сраное обручальное кольцо. А ведь стоило бы… По-хорошему. Наверное. — Не помню, а что? — Да так, я просто… — она запнулась, будто не решалась продолжить. — Ты ведь знаешь, что мы с отцом хотим для тебя самого лучшего? Мы всегда говорим тебе правду, пусть временами она и неприятна. Не нужно на нас обижаться. Ты волен поступать так, как считаешь правильным, но прислушиваться к нам тоже должен. Понимаешь, к чему я клоню? — К тому, чтобы я помирился с отцом? — Не только это, — мать коснулась пальцами его ладони, крепко сжала. — Скажи, Драко, тебе действительно дорога Гермиона? — Предположим, она мне больше, чем дорога, — ответил он не задумываясь. — Хорошо, тогда ответь, ты уже думал, как будут развиваться ваши с Гермионой отношения, если придётся ненадолго жениться? Она готова с этим смириться? Она готова ждать, пока ты удосужишься разобраться с Асторией? Я уж не говорю о том, готова ли она ради тебя уйти от своего мужа? — Что-то мне подсказывает, что сейчас будет сильная мысль. — Не ёрничай, а отвечай на вопрос. — Хорошо-хорошо, я думал об этом. — Неужели? — мать смерила его сомневающимся взглядом. — И что надумал? — Пока ничего. Тяжело вздохнув, она подняла глаза к потолку. Снова глянула на Драко. Уже без прежних прыти и энтузиазма, даже устало, словно только что окончательно и бесповоротно убедилась в правоте отца, поинтересовалась: — Драко, не сочти мой вопрос бестактным, ты уже взрослый мальчик, я всё понимаю, но… вы с Гермионой как-то заботитесь о… предохранении? Может, она пьёт что-то специальное или… О, ради Салазара! Наверное, выражение его лица сказало матери всё вместо него, потому что развивать эту тему она не стала, лишь спросила: — Пэнси посвятила тебя в подробности своего незапланированного материнства? Я про «чай». Она рассказала мне, пока мы тебя ждали. Похоже, к новому году только глухой и слепой не будет знать о том, какой Теодор Нотт моральный урод и как несправедливо с ней обошлась судьба, раз Пэнси треплется об этом каждому встречному. Драко даже не удивится, если в следующем выпуске «Ведьмополитена» увидит статью на эту тему — к тому же тётка Пэнси была там главным редактором. — Да, посвятила. И что? — Драко непонимающе уставился на мать, но она лишь выразительно приподняла брови и ухмыльнулась. Давай-давай, мол, додумывай мысль. Думать долго не пришлось. Додумал. Из груди вырвался смешок. — Я не настолько отчаялся, чтобы опускаться до методов Тео. Тем более что Грейнджер вроде как вообще не пила никаких «чаёв». Или пила?.. Кажется, перед тем как на него обидеться, она вскользь упоминала что-то такое, но… бред. Драко не стал бы с ней так поступать. Разве что… — Это только для подстраховки. Если Гермиона забеременеет от тебя, ей придётся уйти от мистера Уизли. Она будет ждать тебя столько, сколько потребуется. — Признай, ты просто хочешь внуков, а Пэнси подкинула тебе идею, как в кратчайшие сроки воплотить мечту в реальность. — Такого ты обо мне мнения, да? — Даже не начинай. Мать отхлебнула чая и обиженно поджала губы. Отведя взгляд, недолго помолчала, а потом, будто между прочим, задумчиво произнесла: — Кстати, Рональд его не носит. — Что? — Кольцо, Драко.***
Блейз нашёлся довольно быстро: Драко успел выцепить его и Лавгуд из потока студентов, спешивших на ужин, как раз у входа в Большой зал. Выслушав последние новости, Блейз, ни секунды не раздумывая, согласился на дружественный визит к Гринграссам, правда, перед этим решил запереться в ванной, чтобы привести себя в приличный для посещения бывшей жены вид. Вынужденная задержка действовала на нервы, но Драко старался сохранять холодный рассудок к перед столь важной «миссией», внутренне борясь с желанием пойти и рассказать Грейнджер обо всём, что ему удалось узнать. Позже, это произойдёт позже, когда у него на руках окажутся доказательства. Лавгуд же в ожидании Блейза расхаживала по комнате, время от времени бросая на Драко отрешённые взгляды. — Знаешь, на что похожа телепатия? — замерев у окна, вдруг спросила она. — Представь, что моё сознание, мои мысли — это кубок, наполненный апельсиновым соком, который постоянно приходится накрывать ладонью, чтобы ничего другого в него не внедрилось. Я люблю свои мысли. Люблю их думать. Люблю их пить. Но кубок постепенно опустошается: я расслабляюсь, намеренно ли или нет, не имеет значения. И тут же сквозь пальцы в этот кубок волшебным образом проливается чей-то персиковый сок, ананасовый, виноградный, яблочный. И мне приходится пить мультифрукт. Купаж из чужих обрывков сознания, воспоминаний и… тайн. Пока мультифрукт остаётся мультифруктом, всё в порядке. С этим можно жить. Иногда даже счастливо. Но, стоит к апельсину добавить сельдерей, и получается что-то не то. Такое, что тошно и мерзко от одного лишь присутствия этого в моём кубке. Потому что я не хочу знать. Не хочу видеть перед глазами чьи-то постыдные… дела. Каждый раз, когда со мной случается нечто подобное, я пытаюсь сдерживаться, не влезать в чужую жизнь. Не навредить. Например, меня не касалось, что мисс Грейсон сделала со своим женихом, но иногда злость сильнее меня. Хочется на что-то повлиять. Направить эти… способности на благо. Или пусть всё идёт своим чередом?.. Шум воды в ванной прекратился, а это значило, что Блейз вернётся с минуты на минуту. Было бы неплохо, если бы этот длинный монолог уже к чему-то пришёл. Пока что единственное, что Драко точно понял: Лавгуд не любит сельдерей в своём апельсине. Примерно так же полезно, как и знание о том, что беременная жена брата Вислого любит профитроли с грибами. — Лавгуд, что случилось? Оборачиваться она не стала. — Я кое-что узнала о твоей невесте и последние дни раздумывала, должна ли вмешаться. И вот, решила, что ты имеешь полное право знать обо всём. Это ведь был и твой ребёнок тоже.***
Так уж сложилось исторически, что у Драко никогда не ладилось с уходом за магическими существами. Разбуди его посреди ночи и спроси об отличительных особенностях крильмара, он едва ли назвал бы больше двух, да и то после минутного ступора, однако с ходу мог бы рассказать, в каких зельях яд этого самого крильмара используется. Это и называется приоритеты. И не столь важно, кто виноват в этом больше: сам Драко, Поттер-укротитель-грифонов или болван полувеликан, которого Дамблдор допустил до преподавания, должно быть, под воздействием сотни унций какой-нибудь особо крепкой настойки. Сейчас это уже неважно. Важно лишь то, что даже весьма посредственных знаний Драко хватит на решение одной нетривиальной задачи из учебника «Фантастические твари и где они обитают». Дано: Астория Гринграсс. Место обитания: огромная двуспальная кровать в самой белоснежной комнате во всей Англии. Тактика: притвориться любящим женихом и не делать резких движений, при нарушении дистанции усыпить бдительность. Легче лёгкого — задачка для третьекурсника. Жаль, только в теории. Недолго пообщаться с этой сукой, а потом, пока Блейз отвлекает на себя остальных Гринграссов, незаметно пробраться в гостевое крыло, заглянуть в угловую комнату и узнать, там ли Бруствер. В идеале как-то вывести его оттуда. Подать сигнал Блейзу, что дело сделано, и благополучно отчалить из этого проклятого места. Готово, он восхитителен! План был прост, но ни хера не надёжен, потому что в любой момент что-то могло пойти не так. На любом этапе этого «плана». Драко убедился в том, что всё вот-вот полетит по знакомому маршруту, как только вошёл в комнату этой суки. Возможно, Лавгуд стоило повременить с откровениями и отложить их до более подходящего момента. Однако она посчитала иначе, и поэтому единственной чётко сформировавшейся мыслью в голове Драко оказалось желание придушить эту суку. Здесь же, на месте. Казалось бы, в этом желании не было ничего принципиально нового, но теперь у Драко вроде как имелось смягчающее обстоятельство: эта сука, что клялась ему в вечной любви, за его спиной убила его ребёнка. И срать, был ли его ребёнок сквибом. Почему он вообще им был. Срать, было ли это то самое сраное проклятие или так просто получилось. Срать на причины, следствия и иже с ними, потому что важнее — гораздо, блять, важнее — «кто». — Кто тебя надоумил? — выпалил он прежде, чем она открыла свой поганый рот. Астория нахмурилась и выше натянула на себя одеяло, точно думала, что оно, подобно защитному кокону, способно оградить её от его гнева. Бледного и болезненного вида, с беспорядком на голове и в простенькой ночной сорочке — видимо, её-таки успели предупредить о его визите, — она почти сливалась со стерильно белыми стенами своей комнаты. Дрожащие же губы дополнили образ жертвенной овечки. — Я н-не понимаю… — Кто тебя надоумил убить моего ребёнка? Так понятнее? Или мне нужно выражаться на твоём языке блеяния? Не вставая с кровати, она вытянула шею и обеспокоенно глянула ему за спину. Убедившись, что в коридоре защитников нет, Астория стушевалась и проговорила: — Что ты имеешь в виду? Я бы н-никогда не… Драко прикрыл дверь настолько тихо, насколько мог, хотя его так и подмывало захлопнуть так, чтобы она слетела с петель. Без лишнего шума. Ему не нужны свидетели. Даже обидно, он так и не овладел невербальными фокусами. Вместо это Драко — как там сказал отец? — «жалел себя». Точно. Взмах палочки — заученная руна рассекла воздух тускло полупрозрачной дымкой. На затылок тут же начала давить вязкая, почти физически ощутимая, тишина заглушающего. Не самая приятная побочка, но терпимая. — Прекрати мямлить и отвечай на вопрос: кто тебя надоумил? — заговорил он угрожающим шёпотом. — Я ведь знаю тебя, Астория, ты бы в жизни сама не смогла причинить вред моему ребёнку. Это Даф, да? Или твой папаша? Он, да? Не захотел внука-сквиба? — С каких пор ты стал и-интересоваться судьбой своего ребёнка? Т-тебе ведь было всё равно с самого начала! Если бы Драко не выжег в себе чувство вины за свою непроходимую тупость, этот позорный выпад в его сторону мог его задеть. Но Драко выжег — несколько бутылок огневиски и сопливые разговоры по душам с Грейнджер сделали своё дело. — Слушай ты, овца безмозглая, не строй из себя «мать года» и отвечай на вопрос. — Драко, ты н-не п-понимаешь… Я не хотела… Всхлип. Всхлип. Всхлип. Наждачкой по расшатанным нервам. — Астория, я теряю терпение. Ответ. Ему нужен хоть какой-то внятный ответ. Но он уже в который раз вынужден наблюдать водопад из слёз и соплей. Вынужден слушать надрывные визгливые всхлипы, лишь усиливающие эффект давления на и без того охреневающую от заклинания черепную коробку. — Если ты не прекратишь свою грёбаную истерику, я уйду и никакой свадьбы не будет. И, ну надо же, всхлипы прекратились, как по волшебству. Вместо них эта сука перешла на ровно тот же гневный свистящий шёпот. Тот самый, посредством которого обычно общался её папаша. Кровь — не вода. — Ты не посмеешь отменить свадьбу. Папа всех вас отправит в Азкабан! Вот как мы заговорили. Зубки пытаемся демонстрировать. Ну разве не фантастическая тварь? — Я похож на человека, которому не срать на твои угрозы? Отправляй. Всяко буду подальше от тебя. И он даже не блефовал. Наверное, именно поэтому его слова возымели должный эффект — кровь отлила от лица этой истерички. В тот же миг смятое одеяло оказалось на полу, и по комнате разнёсся торопливый топот босых ног. Уже через несколько секунд у Драко в ногах валялось плачущее навзрыд, сковавшее его колени в капкан из трясущихся ручонок, бормочущее чудовище. — Прости-прости-прости! Не злись… Не уходи! Не бросай меня… Я исправлюсь… Классика. За несколько лет Драко столько раз становился невольным зрителем этого кордебалета в её исполнении, что уже перестал задаваться вопросом, как она только умудряется, точно по щелчку невидимых пальцев, переключаться с одного припадочного состояния на другое и обратно. Дело привычки, наверное. У сумасшедших свои причуды. — Прекрати это, Астория, не позорься. Но она лишь сильнее вцепилась пальцами в ткань его брюк, вжалась мокрым от слёз лицом ему в мантию и продолжила тараторить сорвавшимся глухим голосом: — Скажи, что я могу всё исправить… Пожалуйста, Драко, что мне сделать, чтобы ты простил меня? О, есть столько вариантов… Оставить в покое его и его семью. Не разговаривать с Грейнджер ни при каких обстоятельствах. Взявшись за ручку с Вислым, уйти в закат. Допросить любимого папочку и привести к Поттеру Бруствера. Доставить к Драко на аудиенцию Сибли, чтобы этот кретин больше не раскрывал свой рот в сторону Грейнджер. Или Драко мог просто уйти и не выслушивать всё это. Не терпеть. Забрать Блейза из хищных когтей Дафны и её матери и уйти, так и не воспользовавшись возможностью закончить начатое. Просрать всё лишь потому, что отец прав и Драко не более, чем… Рохля. Нюня. Бесхребетный мямля. Жалкое зрелище. Хорошо, что Грейнджер не видела этого позора. Не видела, как мантия Драко напитывается слезами и… хер пойми чем ещё. Не видела, как его по инерции трясёт вместе с этой сукой. Не видела, как он не может справиться с задачкой для третьекурсника. Пруд. Утки. Грейнджер. Соберись. «Что бы сделал Забини?» — так она, кажется, говорила. Наверное, Блейз не стал бы херить план «разведки» и вывернул бы ситуацию в свою пользу. С сумасшедшими нужно общаться на понятном им языке, пусть и переступив через себя и опустившись на один с ними уровень. — Я не могу доверять собственной женщине. О каком «всё исправить» может идти речь? — Ты… Ты можешь мне доверять! Пожалуйста, Драко, я люблю тебя… — Разве, Астория? — Драко приподнял пальцами её подбородок, вынудив смотреть ему в глаза. — Ты заставляешь меня ненавидеть тебя. Угрожаешь мне и моей семье. Пытаешься плести интриги за моей спиной, подговариваешь Гермиону уволить меня. Даже сейчас ты продолжаешь врать, когда я прямым текстом спрашиваю тебя о судьбе нашего ребёнка. Ты говоришь, что любишь меня, но это не так. — Это так! — Я хочу тебе верить, но, ответь мне, разве по-настоящему любящий человек стал бы так поступать? Увидел бы его сейчас кто из адекватных людей — поднял бы на смех. И был бы прав. — Прости, я обещаю, что… — Стал бы так поступать любящий человек?! Отвечай! Его тон заставил её вздрогнуть — то, что надо. Мотнув головой, одними губами она произнесла «нет». Салазар, возможно, это будет проще, чем казалось. — Хорошо, Астория, тогда повторяю первоначальный вопрос, — Драко сунул руки в карманы брюк и окинул её тяжёлым взглядом. — Кто надоумил тебя избавиться от моего ребёнка? — Папа, — закрыв лицо ладонями, она всхлипнула, — но я не хотела этого, поверь… И хотя Драко прекрасно догадывался, какой ответ получит, но ему всё равно хотелось, дьявольски хотелось, чтобы Астория сказала это вслух. Лишь для того, чтобы в его личном списке причин ненавидеть Гринграсса — этого манипулятивного социопата с наклонностями садиста — появился ещё один пункт. — Встань, Астория, и вернись в постель. — А ты?.. — она подняла на него замутнённый слезами взгляд, не вызывающий ничего кроме презрения. — А я никуда не денусь, — успокоил он её и бегло посмотрел на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке рядом с фарфоровым единорогом. У него в запасе было ещё около сорока минут, чтобы выполнить свою часть плана, но прежде… Прежде он получит от этой встречи всё, что только возможно. Дождавшись, пока дистанция между ним и этой истеричкой станет достаточной для того, чтобы вздохнуть полной грудью и продолжить самую непринуждённую беседу в его жизни, Драко поинтересовался: — И почему же твой папа так отвратительно с тобой поступил? — Он хотел как лучше… для нас с тобой. Он сказал, что, если я не избавлюсь от этого плода, твоя семья никогда не примет меня. Сказал, что тебе не будет нужен наследник-сквиб. — И в твою голову не пришла очевидная мысль спросить об этом у меня лично? — Я спросила. В тот же день, как узнала, что есть такая вероятность. — «Вероятность»?! — ладони в карманах невольно сжались в кулаки. — То есть, это было даже не точно? — М-мистер Хекинг сказал, что симптоматика типична для… для сквибов, но точнее можно было сказать лишь на позднем сроке, когда уже безопасно нельзя… — Спровоцировать выкидыш? Дрогнув всем телом, Астория инстинктивно отодвинулась чуть дальше, будто боялась, что в неё прилетит как минимум Круциатус. С опаской глянула на него и неуверенно ответила: — Да, я посоветовалась с папой и Дафной, и мы решили… ну, п-перестраховаться. «Перестраховаться». Охренеть. Мерлин, Моргана, Салазар, да хоть сам грёбаный Годрик… Просто… Просто дайте ему сил, чтобы не проломить этой дуре её дурную голову её же фарфоровым единорогом. — Хорошо, Астория. Тогда скажи мне вот ещё что: трагичная история про «Монику Беллуччи» — это, по-твоему, спросить лично? — Слов твоего отца было достаточно. «Это позор для любой чистокровной семьи. От таких детей нужно избавляться, пока они ещё в утробе». Интересно, этого хватит, чтобы мать перестала нянчиться с мистером «Ему-нельзя-нервничать»? Определённо, да. Возможно, она даже захочет обратно отвоевать своё право на прудик с шумными утками. Дались тебе эти утки, соберись. Тихо прочистив горло, Драко сухо улыбнулся. Получился, скорее, оскал, но кому не плевать? Он и так держался из последних сил. — Авторитетное мнение авторитетного человека, понимаю. — А потом ты мне сам сказал, что не знаешь, как бы отреагировал, и после этого я приняла решение. Почему они никогда не спрашивают нормально? Почему они не могут просто открыть рот и спросить напрямую? Грейнджер, тебя это тоже касается. К чему нужны эти полунамёки, проверки и накручивание всего и вся по поводу и без. Не так посмотрел, не так сказал, и всё. Выводы сделают за тебя. Главное — потом не поехать головой, когда будешь охреневать от последствий своих «действий». — Ты начала пить зелья, да? — Да, папа сказал, что… — Которые «от тошноты»? — Да. Всё сходилось. Не чистая магия, поэтому защитный амулет и не среагировал. Хотя какое это уже имело значение, если в момент, когда Грейнджер пыталась спасти его ребёнка, эта сука уже всё для себя решила. Прекрасно. Просто прекрасно. Как у него получилось не сорваться на ор — вопрос очень хороший. Быть может, причина в резко накатившей апатии. А может, сил кричать уже не было. Нонсенс. Непроходимая, недоступная для его понимания идиотия, которую, однако, можно вывернуть в свою пользу. Даром что ли Драко провёл столько лет на факультете самых изворотливых кретинов всей Магической Британии? Парочка действенных приёмов у него есть. Для начала закинуть наживку. Выждав паузу, достаточную, чтобы эта сука самостоятельно успела довести себя до истерично уязвимого состояния, Драко заговорил выверенным вкрадчивым тоном: — Скажи мне, Астория, как я женюсь на тебе и приму в свою семью, зная, что для тебя чужое мнение важнее, чем моё? Твоей сестры, твоего отца, моего отца — почему их мнение важнее, когда решается судьба моего ребёнка? Не моё, а их. — Это не так! — горячо возразила она. — Я поступила безрассудно, признаю, но ты и твоё мнение для меня всегда будут на первом месте. — Не знаю, не знаю, Астория, я хочу быть уверен в тебе, но почему-то не получается. Мне кажется, ты сама не веришь тому, что говоришь. Не контролируешь, что делаешь. И твоя сестра, твой отец… они пользуются этим, манипулируют тобой, чтобы ты была удобной для них. Пока ты не начнёшь отстаивать свои интересы, они так и будут влезать в нашу с тобой семью, потому что ты, Астория, не можешь им возразить. И если ты хочешь будущего для наших отношений, ты должна научиться этому. Должна пойти наперекор, понимаешь? — К-кажется, да. В противовес словам в её взгляде плескалась забористая смесь из недоверия и желания поверить. Понятное дело, она сомневалась, но бессознательно уже ступала протоптанной дорожкой прямиком в цепкие объятия любящего жениха — предел её примитивных, приземлённых донельзя мечт. Стараясь не задумываться о том, насколько у него сейчас неестественная обхаживающая улыбка, Драко подошёл к кровати и присел перед Асторией на корточки, взял её ладонь в свою — тактильный контакт. Обычное прикосновение. Кожа как кожа. У Грейнджер кожа нежнее. — Знаешь, — он погладил пальцами тыльную сторону её ладони. — а ведь в тот день, когда ты потеряла ребёнка, Малькольм не позволил мне о тебе позаботиться. Подсечь, поймать и бросить в котёл. — Позаботиться? И приправить щепоткой лжи. — Да, Астория, я хотел, чтобы ты, моя женщина, моя будущая жена, отдохнула после всего пережитого, восстановилась перед нашей свадьбой, подготовилась к… зачатию моего наследника. Мне казалось, ты заслуживала этого как никто другой. Мама уже даже договорилась на отличный вариант специально для тебя в Мунго, но Малькольм и слушать не захотел. Драко не имел ни малейшего представления, как ему удалось не расхохотаться ей в лицо уже на фразе про «зачатие ребёнка»; как при одном лишь виде зарёванных влюблённых глаз ему удалось подавить приступ тошноты — рефлекс, выработанный годами. Но какая разница, если эта сука его слушала. Молча кивала и слушала. — Я хочу тебе помочь, Астория, но и ты должна делать то, что я прошу. Это ради нас, ты ведь понимаешь? Ради нашего с тобой будущего. Твоего и моего. По отдельности. — Что я должна сделать? Легче лёгкого — задачка для третьекурсника.***
Даже хорошо, что Драко решил-таки принять меры предосторожности и попросил Асторию вызвать к себе Тимми — эльфа, что днями и ночами чутко бдит за гостевым крылом. В коридоре не было ни души, а значит, шанс обнаружиться стремился к нулю — дезиллюминационное у него всегда выходило нестабильным. Идеальное преступление. Да, ему пришлось стоически вытерпеть пятисекундный — да, он действительно засекал — целомудренный поцелуй, но, по крайней мере, теперь было наверняка известно, что искать нужно именно в той угловой комнате, рядом с которой он впервые столкнулся с этим эльфом. Вполне вероятно, что, если бы Драко в качестве бонуса ещё и трахнул эту ненормальную, она самолично помогла бы выкрасть Бруствера и подставить своего любимого папочку. Под ногами едва слышно постанывали половицы, стремясь с потрохами выдать местоположение недоделанного тайного агента, коим Драко сейчас и являлся. Но заветная дверь уже была совсем близко — буквально в двух шагах, — что не могло не вселять в него надежду на успех этого сомнительного мероприятия. Шаг, ещё один — и он у цели. Кому помолиться, чтобы дверь не оказалась заперта каким-нибудь мудрёным заклинанием из серии тех, которыми Грейнджер обезопасила вход в Запретную секцию библиотеки и комнату с личными делами студентов. Последнее, что Драко нужно, — ломать голову, безобразно теряя время. Надеясь, что от соприкосновения с металлом и без того неустойчивый эффект дезиллюминационного не ослабнет, он осторожно повернул медную дверную ручку. Ожидаемо, та не поддалась. — Алохомора, — шепнул он, скорее, для собственного успокоения, чем всерьёз надеясь на удачу. Снова ничего. Но вдруг с другой стороны послышался вибрирующий звук, а следом — лязг отпирающейся защёлки, и дверь тихо отворилась. На пороге стоял Бруствер. С глубоко залегшими морщинами в уголках глаз, исхудавший, обросший трехдневной щетиной, в измятой и, должно быть, нестиранной несколько месяцев фиолетовой мантии. Но это был Бруствер собственной персоной. Твою же мать. — Кто здесь? — сжимая в руке пухлый томик «Увеселение с упырями» авторства Златопуста Локонса, Бруствер озадаченно вглядывался в темноту коридора. — Тимми? Только бы вменяемый. Только бы не поднял крик. Рискнём. — Это я, мистер Бруствер, — Драко снял с себя невидимость, шагнул вперёд, вынудив министра отступить обратно в комнату, и прикрыл дверь. — Я пришёл помочь. Отшатнувшись от него, точно от прокажённого, Бруствер нахмурился и боязливо прижал книжку к груди. Отрешённо проговорил: — Мне не нужна помощь, ты должен уйти. Ясно, невменяемый. Понять бы ещё, насколько… — Я от Поттера и Грейнджер. Мы хотим вас забрать отсюда. В пустых, как у дохлой рыбы, глазах мелькнуло что-то похожее на осознанность, но тут же потонуло в океане подчинения и контроля. — Ты должен сейчас же уйти, Драко. Ну, хотя бы узнал. Не всё потеряно. — Не сочтите бестактным, но у меня нет времени расшаркиваться перед вами, — в пару шагов преодолев расстояние между ними, Драко схватил Бруствера за локоть и прежде, чем тот успел пикнуть, аппарировал. Неудачно аппарировал — он понял это почти мгновенно, когда, вместо привычной расплывчатой картинки перед глазами, очертания аскетично обставленной комнаты не изменились. Все те же простенькая кровать, тумбочка и книжный шкаф — чуть лучше условий в Азкабане. Какого, собственно, хрена? Догадка, пронёсшаяся в мыслях на скорости молнии, звучала не иначе как приговор. — Здесь заклинание? Как в Хогвартсе? В коридоре тоже нельзя аппарировать? Твою же мать. Блейз ведь уверил, что Гринграссы отродясь не ставили блок на аппарацию на территории дома. «Воющих чар» для непрошенных гостей всегда было достаточно: в отличие от отца, Малькольм никогда не стадал паранойей. Хотя… стоило бы догадаться — всё-таки сейчас обстоятельства были несколько иными. «Гениальный» план рассыпался буквально на глазах, и Драко ничего не мог сделать. Этого стоило ожидать: его запасы удачи, в отличие от поттеровских, не были бесконечны. Се ля ви, мон шери. — Ты должен уйти, Драко, — едва ли не по слогам отчеканил министр, будто убеждал в этом самого себя. Ей-Мерлин, как забубённый. — Я должен забрать вас, сэр. Нужно обязательно сохранить это воспоминание, чтобы, когда в следующий раз какой-нибудь особо одарённый упрекнёт Драко в несдержанности, ткнуть этого умника в Омут памяти и наглядно продемонстрировать, насколько деликатным он может быть несмотря на играющее на нервах… — Ты должен уйти! Мне не нужна помощь! — Умолкни, кретин, — прошипел Драко, с силой одёрнув Бруствера за засаленный рукав мантии. Эту часть лучше не сохранять, опустить как незначительную подробность. — Драко, мне придётся позвать Тимми, — а это уже было похоже на мольбу. Империус, без сомнений. И что дальше? Попытаться вывести этого кретина в коридор, чтобы на шум сбежался весь дом, тем самым окончательно и бесповоротно похерив план? Похерив всё? Грейнджер, наверное, нашла бы другой способ. Она всегда его находила — ещё со школы. Взять те же галлеоны с Протеевыми чарами, которыми они с Поттером и прихвостнями дурили Амбридж и которые сам Драко позаимствовал у неё год спустя. Его храбрая отчаянная девочка. Будь у Драко немного больше времени, он бы тоже что-нибудь придумал. Что угодно. Он не облажался бы, хотя… вряд ли установление местонахождения министра можно считать поражением. Проиграть битву, но выиграть войну. — Сэр, я уйду, но вы никому не расскажете о моём визите. — Мне жаль, Драко, но я не могу дать тебе такого обещания. И это тоже ожидаемо. Велика ли вероятность не превратить Бруствера в овощ, если попробовать «перебить» уже наложенный на него сильнейший Империус своим? Тётка Белла говорила, что её подопытные начинали сходить с ума, когда находились в подчинении у трёх волшебников. Три, конечно, больше двух, но так ли оправдан риск? Можно пойти другим путём, не менее опасным, но не добавляющим ещё пару-тройку лет к его будущему сроку в Азкабане. — Мне тоже жаль, сэр. Не теряя времени, он направил кончик палочки на министра — тот даже не сопротивлялся: знал, что произойдёт. Драко оставалось лишь надеяться, что у него получится сделать всё аккуратно, не стерев ничего критически важного, потому как в последний раз, когда он «баловался» с заклинаниями памяти, Крэбб на месяц забыл, как застёгивать ширинку на брюках. Воистину, то были по-настоящему тёмные и страшные времена для всех обитателей слизеринских подземелий.***
Немой укор — вот чего он удостоился от Грейнджер, когда рассказал ей и Поттеру обо всём, что ему удалось узнать за один грёбаный день. Не благодарная улыбка или банальное «спасибо», а укор, на корню обесценивающий все его достижения. Местонахождение Бруствера — больше, чем достижение. Это огроменный шаг в их маленьком недорасследовании. Ну, хотя бы Поттер оценил. Даже руку пожал. Льстило ли это ему? Определённо, да. Похер ли ему на это «признание» от Поттера? Определённо, похер. Драко волновало совершенно другое: Грейнджер стремительно отдалялась от него, и это было проблемой во-о-от такенных масштабов, потому что весь этот риск, все эти унижения были ради неё одной. Ради себя, разумеется, тоже, но Грейнджер… Она в приоритете. Если её не будет рядом, зачем это всё? Какую шоколадку нужно принести ей на этот раз, чтобы она прекратила вести себя, как обиженная сука? Чтобы прекратила ночами сидеть в своём кабинете и спать там же, пока Драко, как херов сентиментальный кретин, ждёт её в холодной постели. Да, это из-за него ей приходится работать больше. Да, это из-за него ей приходится краснеть перед Филчем (нашла, перед кем оправдываться). Да, Драко виноват, чертовски виноват, но это не значит, что всё должно вот так закончиться. Сейчас даже идея матери с «чаем» уже не казалась ему абсурдной. Напротив, это гарантировало бы присутствие Грейнджер (и ребёнка от неё, да) в его жизни в случае, если не получится избавиться от Малькольма и Драко придётся на какое-то время жениться на Астории. Привязать к себе и закрепить результат. Мерзко, грязно, отвратительно, но Грейнджер нужна ему, так блядски нужна. Посмотри на меня. Но Грейнджер, поджав губы, продолжала смотреть в очередную домашнюю работу по нумерологии, что-то черкала и правила, и казалась незаинтересованной в обсуждении, развернувшемся в её кабинете. Только лишь казалась. Наверняка уже вовсю продумывала, как незаметно выкрасть Бруствера из гадюшника Гринграссов. Блейз предложил устроить налёт на особняк, чтобы шумно, весело и эффектно вызволить несчастного узника из заточения. Понятное дело, друг предвкушал кричащие заголовки в газетах с его героическим именем на первых страницах. А там недалеко и до главного редактора «Ежедневного пророка»: Бруствер ведь с превеликим удовольствием пожалует ему эту должность. — Фантазёр, ты ведь понимаешь, что его перепрячут раньше, чем мы поднимемся на второй этаж? — устало поинтересовалась Грейнджер, не отвлекаясь от работы. — Не говоря о том, что кого-то из нас могут ранить. — Раньше тебя это как-то не останавливало, — Блейз разочарованно покачал головой. — Где твой дух авантюризма? — Герм права, — вклинился Поттер. — Нам нужно использовать те ресурсы, что у нас уже есть. Я бы мог связаться с Авроратом. Уверен, там ещё остались лояльные ко мне люди. — Их лояльность ничего тебе не даст, — возразила Грейнджер. — Ты только лишние подозрения к себе привлечёшь, а это последнее, что нам нужно. — И что ты предлагаешь? — Ты сам сказал, что нам нужно использовать доступные ресурсы, — стрельнув на Драко задумчивым взглядом, она поставила перо обратно в чернильницу и сложила руки перед собой. — Я подумала о том, что мы могли бы договориться с мисс Гринграсс… Ну, то есть Драко мог бы с ней договориться. Раз сегодня она помогла обойти эльфа, возможно, и в остальном могла бы помочь. Но я бы не рискнула объективно оценивать её надёжность в этом деле. Сомневаюсь, что она добровольно согласится подставлять своего отца, и поэтому… — О, разве ты не знаешь, как Драко может убеждать? — Блейз, сделай одолжение, завали. Друг многозначительно поиграл бровями в ответ и рассмеялся. Гаденько так. С издёвкой. Поттер сдержанно кашлянул в кулак. Грейнджер же, ничуть не смутившись, закатила глаза и, дождавшись, когда Блейз успокоится, обратилась к Драко. — Где вы с Асторией планируете праздновать помолвку? У тебя дома? Оптимистичная часть Драко планировала праздновать примерно нигде, а вот пессимистичная… — Да, мать хочет всё организовать сама. — Дата уже известна? — Нет. — Нужно срочно назначить. — Что ты хочешь сделать? — спросил Поттер. Драко уже понимал, к чему она клонит, и был готов начать умолять её не развивать эту тему. Здесь же. При всех. И плевать, как бы он при этом выглядел. Не нужно, ты вообще не должна об этом думать. Мы обойдёмся без этого. Я придумаю что-нибудь. Но Грейнджер осталась глуха и к его беззвучной мольбе, и к его предупреждающему взгляду. — Если все Гринграссы будут на приёме у Малфоев, мы с Гарри и Блейзом сможем практически беспрепятственно проникнуть в их дом и вывести оттуда Бруствера. — И спрятать его на время на Гриммо, например, или в… — подхватил Поттер. — А я? — А у тебя помолвка, — пожала плечами она. — Будет странно, если ты вдруг исчезнешь с собственного праздника. — Действительно, как я сам не додумался, — едко заметил он. Они все пялились на Драко, очевидно, ожидая его вердикта, но он не мог прекратить пялиться на Грейнджер. Она ведь шутит, да? Иначе как ещё можно объяснить то, что она нарочно тычет его носом в гринграссовское дерьмо. Но, как бы Драко не хотел признавать, во всём этом был смысл. Наверное. Да и эта сука охотнее сделает то, что ему нужно, если он бросит ей поощряющую косточку в виде официальной помолвки. — Хорошо, я с утра напишу матери… и Астории, обрадую дорогую невесту. Он не должен был делать это еще больнее. Не должен был, но иначе просто не мог. Счастлива, Грейнджер? Теперь ты счастлива? — Прекрасно, тогда детали обсудим позже, — несмотря на то, что её идея была единогласно одобрена, Грейнджер выглядела так, будто её только что наградили пощёчиной. И он не знал, что чувствует по этому поводу. Хотелось злорадствовать. Хотелось выть от бессилия. Хотелось встряхнуть эту дуру и проорать ей в лицо, в своём ли она уме. Когда Поттер и Блейз вышли из кабинета, Драко остался сидеть на месте. Ждал, пока Грейнджер сама заведёт разговор. Нервировал её взглядом и ждал. Следил за напряжённой линией губ и вслушивался в суетливое скольжение кончика пера по очередному пергаменту. Его терпение очень скоро было вознаграждено: Грейнджер оставила работу и присела на противоположную сторону дивана с таким видом, будто бы делала одолжение. Что ж, Драко хватит и этого. — Решила сделать перерыв ради меня? Право, не стоило. В карих глазах вспыхнуло недовольство и тут же потухло, сменившись не то бессилием, не то разочарованием. Драко опять сделал это. Зашёл, так сказать, с козырей. Время идёт, а тактика остаётся неизменной — поддеть и съёрничать. Драко прикусил язык, размышляя, что может сказать, кроме пресловутого «ладно, ладно, я вёл себя, как кретин, из-ви-ни». Уж себя-то он знал: начнёт извиняться, а следом ляпнет что-то вроде «я, конечно, виноват, но и ты тоже». Так было всегда — проще перевести стрелки на другого, чем признать свою вину. Драко никогда не умел просить прощения. Он почти никогда не чувствовал себя виноватым по-настоящему. Но не сейчас. Он мог бы предъявить Грейнджер за её охренительный план с помолвкой, который она предпочла вынести на обсуждение, не посоветовавшись с ним. За её сучье бешенство в течение всей недели. Мог предъявить за холодность, отстранённость и её отсутствие в их постели. За то, что она не видит — не хочет видеть — то, что он ради неё делает. Ради них обоих. Но в таком случае Драко сделал бы ровно то же самое, что и обычно: каждый раз он вёл себя одинаково и почему-то ожидал, что результат будет иным. Но ничего не менялось. Он вновь и вновь возвращался к началу, чтобы потом испортить всё ещё раз. И так по накатанной. Они уже несколько минут сидели на диване в полной — если не брать в расчёт редкое кряхтение, исходящее от портретов, — тишине. Драко молчал, и Грейнджер тоже. С преувеличенным интересом она смотрела на пустующий портрет Макгонагалл и изредка бросала в сторону Драко выжидающие взгляды. Ясно, чего она ждёт. Однажды Грейнджер сказала, что ей приятно с ним помолчать. И Драко, кажется, понял, о чём она тогда говорила. Даже то, что де-факто они находились в ссоре, не умаляло этого ощущения: наверное, он мог бы часами сидеть с ней рядом, пока она злится, радуется или просто существует. Как будто он наедине с самим собой, но в то же время не один. Он должен что-то сказать, что-то сделать. Но тишина, окружившая их двоих, казалась ему слишком идеально хрупкой, чтобы нарушить её своей болтовнёй. И он не нашёл ничего лучше, чем молча протянуть Грейнджер руки, приглашая в свои объятия. Поколебавшись недолго, скорее, ради приличия, нежели из принципа, она прильнула к нему и уткнулась лицом ему в грудь. Теперь молчать вдвоём стало ещё приятнее, ведь у него снова была возможность держать её в своих руках и вдыхать аромат её волос, пока Грейнджер слушает, как бьётся его сердце. Драко точно знал, что она делает это каждый раз, когда думает, что он ещё спит. Им не была нужна вся эта чушь с букетами, неловкими свиданиями в кафе мадам Паддифут или нелепыми ухаживаниями. Они были… просто нужны друг другу? Не это ли их личная идиллия? Драко взял Грейнджер за запястье и потянул на себя, вынуждая сесть к нему на колени. Короткий миг сопротивления, и она уже на нём — там, где ей положено быть. Вся она, такая нужная и уютная, в его руках. Он правда скучал. Сверху тут же раздались перешёптывания и недовольное цоканье, но Драко едва обратил на это внимание. Должно быть, он чересчур нетерпелив и в шаге от того, чтобы разрушить их хлипкое негласное перемирие, но прикоснуться к губам Грейнджер сейчас было его приоритетной задачей. Он правда скучал. Прижав её ближе к себе, Драко углубил поцелуй, скользнул ладонями по её спине и ниже, и тут же получил от Грейнджер предупредительный укус. — Не здесь, — отстранившись, шепнула она, когда его пальцы сжали-таки её ягодицы. — Ты уйдёшь, а мне с ними ещё работать. — Никогда бы не подумал, что директора Хогвартса такие ханжи. И с чего ты взяла, что я куда-то уйду? — Мне действительно нужно работать, — вздохнув, она заёрзала и попыталась слезть с него. Само собой, у неё ничего не вышло. — Иди в комнату, я вернусь через пару часов. — Ты говоришь мне это третий день подряд и не возвращаешься. Думаешь, я снова поведусь? Усмехнувшись, Грейнджер всё-таки умудрилась слезть с него. — Первые два раза ведь повёлся, — заметила она. Глупо отнекиваться, так всё и было. Но сегодня будет иначе. — И ты, Гермиона Грейнджер, — встав с дивана, Драко перехватил её за талию, и в следующий момент она оказалась у него на плече, — будешь за это наказана. Гневного пыхтения и возмущения, на удивление, не последовало. Вместо них до его слуха донеслось насмешливое… — Ну и куда ты меня несёшь? — В спальню. Хочу узнать, чем закончилась та нудная книжка. — В коридоре могут быть студенты. — Детишки на танцах. — И всё же Блейз прав, умеешь ты женщину уговорить. Драко и сам ещё не верил, что у него получилось по-нормальному. Как у нормальных людей. Может ведь, когда захочет. Легче лёгкого — задачка для третьекурсника.***
Секс после ссоры ни с чем не сравним. Не лучше, не хуже — просто другой. Как штиль, вслед за которым может прийти как попутный ветер, так и шторм. Каждая мышца расслаблена, по венам разливается истома, но в голове совсем некстати роятся мысли. Одна противоречивее другой. Сейчас — вот прямо сейчас — всё охренительно. Грейнджер бездумно выводит узоры на его груди, пока он сам поглаживает её по спине. А что будет завтра? Через неделю? Через месяц? Все ненужные люди исчезнут из их жизней, и они вдвоём отправятся на рождественские праздники в Австралию? Или он снова наломает дров, а она окончательно откажется иметь с ним дело? Совершенно не те вещи, которые Драко хотелось обдумывать в момент, когда в их комнате вновь витали ароматы недавнего секса. У Грейнджер, по-видимому, было своё мнение на это счёт. — Вы с Рональдом о чём-нибудь говорили сегодня, ну, в кафе? — Не волнуйся, я не грубил твоему муженьку, ну, сильнее обычного. — Я и не волнуюсь, — Грейнджер слабо улыбнулась и, как бы между прочим, спросила. — Помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы я ушла от Рональда? Нет, он не помнил. Судя по всему, он ляпнул это в тот день, когда был пьян и крайне невменяем. И что-то ему подсказывало, что вспоминать не особо-то и хочется. — Предположим. — Вот я уйду от него, и что будет дальше? В тот раз ты так и не ответил. — А чего бы ты хотела? — Многого. — Звучит как-то… расплывчато. — Как и твоя свадьба в феврале. Эта тема рано или поздно должна была подняться. Когда-нибудь. В идеале — постфактум, потому что Драко не хотел ничего обещать. Не хотел врать. Какой Грейнджер прок от его обещаний, если его планы внезапно сорвутся и свадьба-блять-в-феврале станет не его личным ночным кошмаром, а реальностью. Но Грейнджер хотела получить ответ не «когда-нибудь», а сейчас. — Эта… свадьба ничего не меняет в наших отношениях. Она удивлённо вскинула бровь, протянула: — Ну, если ты говоришь, что не меняет… что же… тема закрыта. Ага, так он ей и поверил. Какие там листья фиалки нужно менять? Душистую на Виттрока?