Обречённые Отношения

      1 декабря 2004 года       Среда       Зря Гермиона не настояла на посещении обычной маггловской кафешки и поддалась на уговоры Рональда. Сейчас была бы подальше от любопытных посетителей и огромного плаката, украшавшего фасад магазина через дорогу, точно бельмо на глазу.       «САЙМОН ГОВОРИТ: СОРВЁМ МАСКУ ДОБРОДЕТЕЛИ МИНИСТЕРСКОЙ ВЛАСТИ».       Какая чушь.       Самое обидное, что на эту чушь велись, не обращая внимания на то, что болтовня «нового мессии» — этого лживого борца за права всех и каждого — менялась день ото дня. Ещё месяц назад Саймон Сибли буквально облизывал министра, старательно нахваливая его политику, а сегодня Кингсли Бруствера обливали помоями во всех наиболее влиятельных изданиях. И никто в Министерстве ничего не делал, чтобы остановить это. Даже не пытался. Все просто отмалчивались в ожидании продолжения спектакля, устроенного «министром» на потеху всей Магической Британии и особенно индюку Монтгомери.       Личный помощник министра стыдливо прятал глаза на всех колдографиях и сбивчиво оправдывался за новый особняк Бруствера, приобретённый, согласно самым достоверным источникам Риты Скитер, на средства для постройки нового сиротского приюта. Того самого, проект которого Гермиона лоббировала уже несколько лет и который так и не получил финансирования из-за Монтгомери.       Кингсли Бруствер внезапно вспомнил, что не все галлеоны изъял у бывших сторонников Волдеморта и уже продвигал новый законопроект, согласно которому эта «несправедливость» должна быть срочно устранена. Все блага притеснённым магглорождённым, а на остальных плевать. Чистокровный ли, полукровка ли… Ты прогнёшься и возьмёшь на себя вину за прегрешения, к которым не имеешь ни малейшего отношения. Смирись и получай наслаждение.       Индюк Монтгомери уже вовсю распалялся на страницах «Пророка», называя предложение министра «прямым путём к созданию искусственного неравенства и ущемлением прав чистокровных волшебников». Активно наращивал себе рейтинг в умах обывателей, которые ещё со времён Корнелиуса Фаджа так и не усвоили одно единственное правило игры в политику, гласящее: все политики врут.       Без исключения.       Они всегда говорят то, что им выгодно сейчас, в конкретный момент, а потом также легко меняют риторику себе во благо.       Саймон Сибли и его образ на страницах «Пророка» были тому ярчайшим примером. Просто не самым очевидным — он ведь не политик. Ему нет смысла врать. Он борец за справедливость. Лидер мнений, за которым по какой-то причине следуют люди, не имеющие собственного. И сейчас, в понимании этого лидера мнений, было крайне несправедливо забирать всё нажитое непосильным трудом у чистокровных, ведь внезапно оказалось, что они тоже люди и имеют свои права, хоть прежде и притесняли магглорождённых, о чём не раз громко и патетично возвещал Саймон.       Как на это вообще можно было повестись?!       Никто из всей плеяды сторонников «Палочек Хагрида», похоже, даже не задавался вопросом, откуда у Сибли столько возможностей нести «правду» в массы. Что может быть хуже слепой веры?       На самом деле, много чего.       Наверное, только поэтому Гермиона перестала удивляться всему происходящему. Да, она по-прежнему мысленно закатывала глаза, читая очередную статью Сибли или комментарии Монтгомери в «Пророке», но уже не злилась так сильно, как раньше. Оно не стоило того, чтобы тратить на это нервы. Тем более сейчас, когда до операции по освобождению настоящего Кингсли Бруствера оставалось всего четыре дня.       До помолвки Драко оставалось четыре дня, а на руках у Гермионы уже было свидетельство о расторжении брака, которое она получила час назад.       Ей даже не верилось, что им с Рональдом позволили не дожидаться окончания положенного месяца на примирение. Нужно будет обязательно поблагодарить мисс Ковальски при встрече — наверняка это её заслуга.       Их брак с Рональдом официально всё. Точка. Больше никакой «миссис Грейнджер-Уизли». Она свободная женщина, а впереди целая жизнь.       Отчего тогда же так гадко на душе?       Потому что ты подлая изменщица, Гермиона Грейнджер, вот почему.       Потому что она так и не смогла найти в себе силы, чтобы признаться Рональду. Да и не искала особо, откровенно говоря. Что бы она могла сказать?       «Извини, но Драко Малфой сказал, что мне нужно научиться уходить от ненужных людей, и так вышло, что этим ненужным человеком оказался именно ты. А потом я начала с ним спать. Во всех смыслах».       Пусть Гермиона и осознавала, что это не более, чем оправдание собственной трусости, но такой правды Рональд не заслуживал. Не после всего того, что они прошли вместе. Рука об руку.       — У меня что-то с лицом?       — Что? — Гермиона моргнула, возвращаясь в реальность, где на неё с недоумением смотрел… бывший муж.       Мерлин, ей всего двадцать пять, а у неё уже есть бывший муж. С другой стороны, у бабули в этом возрасте было уже два бывших мужа и ребёнок. Не то чтобы это сильно сглаживало ситуацию.       — Ты просто странно на меня смотришь, вот я и подумал, что…       — Всё хорошо, Рон, правда, — она заставила себя улыбнуться. — Не бери в голову.       Почему-то его это не убедило, и он взял со стола отполированный серебряный поднос и начал внимательно рассматривать своё отражение, которое сегодня отличалось от его привычного вида. Да что уж там, сегодня Рональд выглядел как лучшая версия самого себя. За тот месяц, что Гермиона его не видела, он скинул, должно быть, фунтов пять, начал снова бриться и даже аккуратно подстригся. Или это разлука с ней так хорошо на него повлияла, что он посвежел вдали от их семейной жизни, или…       — У тебя что, кто-то появился?       — У меня свидание сегодня. Поздний ланч. Такие ведь бывают, да? — отставив поднос, объяснил он. — Не хотелось бы появляться абы как.       Можно было бы возмутиться тем, что ради какой-то… женщины Рональд сменил любимые треники, в которых он даже заявление на развод ходил писать, на приличный костюм, но у Гермионы не было такого права, и поэтому…       — Понимаю. И кто… кто эта счастливица?       — Мисс Ковальски. В смысле, Роксана.       Так вот оно что. Вот и причина ускоренного развода. Чудеса, да и только.       — Ты ничего такого не подумай, это наше с ней первое свидание, — Рональд виновато опустил взгляд. — Я ждал, пока мы с тобой официально… Ну это… Ты поняла.       — Поняла.       — Извини, мне, наверное, не стоило тебе об этом говорить.       — Всё хорошо.       Получается, пока она сама, заглушив в себе крики совести и задвинув куда подальше все нормы морали, предавалась разврату с почти женатым человеком, Рональд ждал официального развода. Он, блин, ждал. Можно ли стать ещё большей мразью в собственных глазах?       Да, можно.       Потому что вдруг стало так обидно, что за все годы их с Рональдом отношений у них было… Ну, сколько… Два нормальных свидания? Одно? Когда они выбирались из дома без балласта в виде Гарри и Джинни или Джорджа и Анджелины и шли куда-то только вдвоём. Как нормальная пара, заинтересованная в обществе друг друга.       С Виктором всё было нормально. Как у всех нормальных людей. Свидания с ним были правильными — неловкими, но достаточно романтичными, чтобы ждать следующей встречи. Виктор пытался её удивлять. Без особого успеха, но это действительно было мило. Это льстило.       Но гораздо обиднее стало от мысли, что с Драко таких нормальных свиданий было ещё меньше, чем с Рональдом. Тот выход в свет после «ритуала» даже считать не хотелось: это не было свиданием. Это было по-дружески. Их совместный ужин после посещения Министерства? Пожалуй, да. С натяжкой, но да.       Ладно, ладно, у них были киновечера в кабинете маггловедения. С его дурацкими комментариями и её желанием их слушать, впитывать, точно губка. Узнавать его.       Вот только на этом всё и прекратилось.       Не то чтобы Гермиону не устраивали их с Драко отношения, ведь в них было почти всё, чего ей так не хватало в браке с Рональдом: приятные беседы, восхитительный секс, немного перчинки под соусом ссор и самые уютные и расслабляющие вечера после выматывающего дня. Они были вместе всего-то месяц с небольшим, но Гермионе всё равно хотелось большего. Ей не были нужны дурацкие цветы и романтические серенады под окном. Правда не нужны. Ей хотелось совершенно другого.       Говорить о будущем — их совместном. Строить планы, сидя в обнимку на пледике на верхнем этаже Астрономической башни и попивая горячий пряный глинтвейн. Хотелось знать, что всё это имеет для Драко значение. Такое же огромное, как и для неё самой. Да хотя бы просто немного больше определённости.       Однако Драко вёл себя так, словно всё и так в порядке. Словно у него всё под контролем. Словно не над ним витает призрак скорой свадьбы и… этой суки. Он просто не поднимал тему, будто это для него ничего не значило. Но как оно могло ничего не значить, если с того самого момента, как была назначена дата празднования помолвки, Астория Гринграсс эта сука ежедневно отправляла Драко открытки с короткими признаниями-стихами, а он, блин, отвечал на них, даже не удосужившись выйти в другую комнату?       «Будущая — не значит настоящая».       Только это и утешало.       Может, Драко так филигранно издевался над Гермионой за то, что она, по сути, сама толкнула его в объятия «любимой» невесты и сама же спровоцировала эту дурацкую помолвку. А может, думал, что Гермиона всё и так понимает.       Нет, ни черта. Она отказывалась это понимать. Она чувствовала себя какой-то не такой.       «С мужчинами нужно быть похитрее, если хочешь, чтобы всё было по-твоему. Иначе тобой и этот будет вертеть, как пожелает, а ты и рада будешь стараться».       Да, а Гермиона и рада стараться. Она удобная. Для друзей, для Рональда, для Драко. Она ничего не требовала, хотя должна была. Пыталась быть такой, понимая, что сходиться с людьми — не её конёк. Цеплялась за дружбу с Гарри и Рональдом, чтобы не чувствовать себя одинокой. А когда она внезапно становилась неудобной, ругала себя. Возможно, поэтому ей так сложно вывести Драко на прямой разговор о его свадьбе. Он не обязан перед ней отчитываться. Она ему никто.       Она удобная.       — Рон, скажи мне, пожалуйста, только честно, хорошо?       — Конечно.       — Я удобная?       Этот вопрос застал Рональда врасплох не меньше, чем её саму. Зачем — вот зачем — она спросила, если ответ заранее известен им обоим?       Рональд тянул, помешивал ложкой свой чёрный кофе в кружке и подбирал слова. Это было понятно по глубокой складочке, залёгшей меж его бровей. Он думал, думал и снова думал, чтобы спустя минуту наконец разродиться ответом.       — Ты самый понимающий человек из всех, кого я встречал.       Ещё хуже. Понимающему человеку не нужно ничего объяснять, ведь тот априори всё понимает. Наверное, Драко тоже считал именно так, а потому каждый раз не давал Гермионе чёткий ответ. Всё завуалированно и обтекаемо.       Потому что Гермиона войдёт в положение. Поймёт. Она удобная. Ничем не лучше тех глупцов, что слепо верят каждому слову Саймона Сибли.       Потому что она тоже слепо верит Драко. Она хочет ему верить.       Все сомнения рассеивались, стоило ему умело задеть нужные струны её души и тела. Настоящий мастер в этом деле. Профессионал, изучивший её психологию от и до.       В носу предательски защипало, что означало только одно: она вот-вот разревётся. В последние дни это случалось с ней всё чаще. В понедельник Гермиона увидела, как в коридоре студент поделился с однокурсницей «перечными чёртиками», и всё — глаза на мокром месте.       Гиперчувствительность и сентиментальность невпопад стали её постоянными спутниками: стресс и ночёвки в кабинете вместо сна в комфортной кровати сделали своё паскудное дело. Или же причина была в особом «чае», который она пила уже какое-то время. Возможная побочка, как вариант. Кажется, в рецепте что-то такое говорилось.       Нужно будет узнать детали у Драко, на всякий случай. Всё-таки это его сфера ответственности — его личная инициатива, чтобы загладить вину за инцидент с Грейсон и Филчем. Не то чтобы Гермионе было в тягость самой этим заниматься, но… кто она такая, чтобы запрещать Драко проявлять заботу о ней, пусть и таким образом.       Бабуля наверняка сказала бы, что радоваться таким подачкам — себя не уважать. И, вероятно, была бы абсолютно точно права. Быть может, она бы даже посоветовала своей внучке-дурёхе прекратить быть такой удобной и понимающей, если та всерьёз надеется получить желаемое. Да, иногда устами бабули Гермиона давала самой себе отличные советы. Более того, иногда она даже им следовала.       Может, сейчас самое время?       Стать неудобной — звучит, если не как новая идеология, то хотя бы как призыв к активному действию.       Пока мысль не успела окончательно утянуть её, Гермиона постаралась взять себя в руки. Она подумает обо всём этом чуть позже, разумеется, но сейчас перед ней по-прежнему сидел Рональд, нетерпеливо поглядывая на наручные часы, и ждал момента, когда Гермиона выйдет из «режима анализа» — хоть в чём-то он преуспел за годы их общения. Как и Гарри, он знал эту её привычку и не встревал, пока не попросят.       — Ты ведь получила приглашение на помолвку Малфоя? — всё-таки не выдержал Рональд.       Лучше бы он не лез к ней с этим вопросом. Мерлин, лучше бы не лез.       — Получила, — она невольно скривила губы. — И сразу же отправила в камин… Кхм, шутка.       Почти шутка: перед актом торжественного сожжения Гермиона успела заметить на бежевой, украшенной чёрным кружевом открытке изящно выведенное «ДМ & АГ», на миг заставившее её усомниться в правильности их плана, но пути назад уже не было. Кингсли Бруствера нужно спасать.       — Пойдёшь?       — Нет, мне нечего там делать.       Во-первых, ей нужно будет подстраховать Гарри, а во-вторых… она не настолько мазохистка. Казалось бы, всё говорило об обратном, но нет. Не настолько.       — А я вот раздумываю. Давно никуда не выбирался.       — Ну сходи, развейся. Ты что, разрешения у меня спрашиваешь? — чёрт, это прозвучало не так безразлично, как ей хотелось бы. Обидой сквозило от каждой буквы.       К счастью, Рональд даже не заметил этого. Или сделал вид, что не заметил.       — Когда планируешь рассказать Молли о нас? — Гермиона выбрала первое, что пришло на ум. Что угодно, но не разговоры о Драко и его помолвке.       — На прошлой неделе, — сразу же признался он. — Она спрашивала постоянно про тебя, про то, как ты справляешься в школе, и не надо ли отправить тебе посылку твоих любимых булочек с корицей, а мне было стыдно врать ей в глаза.       — Но мы же договаривались никому не сообщать, пока всё не решится.       — Ты рассказала Гарри, — пожав плечами, парировал он.       И Луне, а ещё бабуле.       — Ладно, подловил… И как Молли отреагировала? Много крика было?       — Да, и с твоего позволения подробности я опущу, но, если кратко, мама больше не сможет хвастаться тем, что в нашей семье не было разводов.       — Хоть в чём-то ты преуспел, — сорвалось с губ прежде, чем она успела обдумать, что эти слова могут значить для Рональда.       Дьявол. Зачем она это сказала?       Гермиона прикусила язык и приготовилась извиняться, но, вопреки её ожиданиям, Рональд не казался хоть сколько-нибудь уязвлённым или обиженным. По крайней мере, с виду. Неловко взъерошив волосы, он хохотнул.       — Да уж, Джинни точно подметила, что работа с Малфоем и Забини дурно на тебя влияет.       — «С кем поведёшься», ага… А… А что ещё подметила Джинни?       Гарри ведь обещал с ней поговорить. Неужели соврал?       — Что мы с тобой отдаляемся и мне не помешало бы почаще обращать внимание на то, что с тобой происходит.       — Неприятно вышло, конечно…       — Угу.       За их столиком воцарилась пауза, которую срочно нужно было заполнить хоть чем-то. Жаль, Гермиона не знала, что ещё можно обсудить. Точно вакуум в голове. Казалось бы, существовало столько тем, столько историй, ностальгические воспоминания о которых они с Рональдом могли разделить за чашкой кофе. Они ведь никогда не станут по-настоящему чужими друг другу. Места, люди, события — их связывало так много всего, но…       Даже сейчас они тяготили друг друга. Молча сидели в ожидании, когда кто-то из них решит закончить встречу и каждый сможет заняться своими делами. Он отправится на свидание, а она — вернётся к своим обязанностям и… попытается стать неудобной.       Как там Рональд сказал однажды?.. «Ты живёшь своей жизнью, а я своей». Что ж, тогда он попал в самую суть.       — Герм, — вдруг заговорил он, — я тут задумался на днях… Помнишь, ты предлагала мне вести в Хогвартсе кружок по шахматам?       — Да, но это уже неактуально.       — Да я не в этом смысле. Я просто хотел спросить… Как думаешь, если бы я тогда согласился и мы с тобой чаще виделись эти месяцы, у нас могло сложиться иначе?       С Драко точно всё сложилось бы иначе. Вернее, почти наверняка никак не сложилось бы.       — Не знаю, Рон. Скорее всего, нет.       — Я так и думал.       «Думал» он. Интересно, а чем он думал, когда решил пообсуждать с Гарри наличие у неё сексуального опыта? Чем он думал, когда посмел предположить, что Гермиона раздвинула ноги перед…       Успокойся. Тебе уже всё равно.       Вдох-выдох.       — Кстати, я хотела вернуть… кое-что, — она стянула обручальное кольцо с безымянного пальца и вложила его в ладонь Рональду.       И вдруг стало так… легко. Точно мешок, который вынужденно таскала с собой из страха оставить нажитое непосильным трудом, с себя скинула.       — Нет-нет, — запротестовал он. — Оно твоё. Пусть останется… на память.       — Я не могу, правда не могу. Оно ведь принадлежало твоей прабабушке. Верни Молли и скажи, что мне жаль.       Гермиона ничуть не лукавила. Ей действительно было жаль.       Жаль, что они так затянули с расставанием и мучали друг друга последние несколько лет. Жаль, что она не смогла помочь ему, когда у него опустились руки. Жаль, что она не нашла в себе силы признаться в измене. Жаль, что бабуля была права.       — Я передам, — неохотно пообещал он, сунув кольцо во внутренний карман пиджака. — Хотя я всё равно считаю, что оно должно быть у тебя.       Он снова взглянул на часы и, одним глотком осушив свой кофе, попросил у официанта счёт.       Что, боишься опоздать на нормальное свидание с нормальной женщиной, которая заслужила костюм и выбритые щёки?       — Чуть не забыла, — Гермиона залезла в сумку и выудила оттуда чёрную бархатную коробочку. — Это тоже тебе. На память. Там часы. Знаю, у тебя есть свои, но эти особенные.       — Я не могу это принять.       — Можешь.       Нахмурившись, Рональд взял из её рук коробочку, приоткрыл и осторожно провёл пальцами вдоль посеребрённого ремешка.       — И что в них особенного? Они красивые, конечно, но по виду — часы как часы.       — Это амулет. Артефакт, если хочешь, — чуть подавшись вперёд, принялась объяснять она. — Он способен помочь воплотить твои желания в реальность. Подтолкнуть к действиям, понимаешь?       Может, хотя бы у этого амулета получится сделать то, что у неё самой не получилось? Гермионе очень хотелось в это верить: Рональд заслуживал счастья и внутреннего спокойствия, пожалуй, как никто другой.       — Никогда не слышал о таком, — он вынул часы из коробочки и повертел их в пальцах, изучая. — Откуда они у тебя?       Гермиона сомневалась, стоит ли говорить правду, но… что ей уже терять?       — Драко подарил мне на день рождения. Это браслет, тот, с рунами, помнишь? Я немного похлопотала с чарами и переделала его в часы.       Рональд слегка наклонил голову набок и внимательно всмотрелся в её лицо. По-видимому, он не нашёл, чего искал, и в итоге просто хмыкнул.       — А Драко не расстроится, когда узнает, что его подарок попал в руки такому… ничтожеству, как я?       Хорошая попытка, но мимо.       — Думаю, это последнее, что его волнует. Тем более что мне этот амулет уже без надобности. Я получила от него, что мне нужно.       — Значит, твои желания исполнены?       — Вроде того.       — Кажется, я пропустил новость о том, что отныне эльфам принадлежит мировое господство, — хохотнул он.       — О, очень смешно.       Гермиона закатила глаза. Нет, кажется, Рональд пропустил тот период времени, когда её приоритеты подверглись некоторым изменениям: пицца и бестолковые ток-шоу для домохозяек интереснее, чем любимая жена.       «Любимая жена». Фу…       Тут перед ними возникла небольшая стеклянная чаша, похожая на конфетницу, с логотипом кофейни и картонкой внутри — счёт принесли. Наконец-то. Гермиона бросила в чашу несколько сиклей за свой кофе и встала со стула.       — Внутри коробочки есть потайной кармашек. Там всё подробно расписано. Главное — ничего не перепутай. Если возникнут проблемы с расшифровкой символов, напиши мне.       — Погоди, — он схватил её за запястье, останавливая. — Эта штука реально исполняет желания?       — Это не волшебная лампа с джинном. Ты всё делаешь сам. «Эта штука» только направляет, подаёт сигналы, что ты на верном пути. Или наоборот.       — Какие-то конкретные сигналы?       Мягко высвободившись, Гермиона похлопала Рональда по плечу и накинула на себя пальто.       — Ты поймёшь. Их будет сложно не заметить.

***

      Ей всегда казалось, что, если принести в подземелье все свечи Хогвартса, здесь ничего не изменится. Мрачно. Неуютно. Зябко и в то же время душно, как в склепе. От каменных стен веяло сыростью и холодом. Они проникали под плотную ткань брюк, под блузку, ощупывали кожу своими ледяными лапищами, вызывая тысячи колючих мурашек. Наталкивали на мысли… о всяком. Нехорошем.       Сейчас у неё хотя бы весомый повод был, чтобы спуститься сюда. Она почти удачно подгадала момент: до окончания второго урока оставалось чуть меньше пятнадцати минут, а значит, ей не придётся стоять под дверью кабинета зельеварения слишком долго, но, несмотря на это, внутри всё уже буквально зудело от нетерпения.       Ей так нужно всё ему рассказать. Увидеть его реакцию.       Из приоткрытой двери несло раздражающими рецепторы носа парами; слышались перешёптывания студентов и едва различимый на их фоне скользящий, будто бы ленивый, звук шагов. Таких знакомых. Иногда Гермиона слышала их сквозь сон, когда Драко вставал раньше неё и направлялся в душ.       Она не удержалась: прильнула к небольшому проёму и украдкой заглянула в кабинет. Идеальное в своей глупости преступление, но, пожалуй, Гермиона могла себе позволить такую глупость. Свидетелей-то нет. Пара летучих мышей, висевших под потолком, не в счёт.       В отличие от замерших у своих котлов в смиренном ожидании пятикурсников, Драко выглядел скучающе-расслабленным. Кажется, его даже не особо волновало, что всё помещение окутано едким сероватым дымом, исходящим от неудачных «творений» студентов. Привык, наверное.       Он неторопливо прохаживался по кабинету, заглядывая внутрь котлов. Вынося вердикт за вердиктом. Наконец он остановился у одного особо «благоухающего» варева. Чуть повёл носом, принюхиваясь.       — Это пахнет пересдачей, мистер Бейкер.       — Опять?! — заскулил студент. — Это уже третья!       — Не переживайте так, в следующий раз точно получится.       Гермиона закусила губу, силясь не выпустить изо рта смешок. Не хватало ещё, чтобы её обнаружили в таком нелепом…       — Директор, — у самого уха полоснуло хриплым шёпотом, — вот вы где. Я вас повсюду ищу.       Каким чудом у неё вышло не вскрикнуть от неожиданности, одному Годрику известно. Явственно ощущая, как щёки стремительно заливает румянец, Гермиона спешно прикрыла дверь и обернулась к Филчу; и всё же вздрогнула под осознанно надменным взглядом красных глаз Миссис Норрис, сверлящих её обвиняющим осуждением.       Немая, до боли знакомая, сцена: Гермиона-нарушительница-порядка-Грейнджер и те же.       Она снова была первокурсницей, которую застукали в ночное время в сторожке Хагрида. Лишь с одним отличием: вместо увлекательной прогулки по ночному Запретному лесу ей грозил ещё один поход за новым платьем для Миссис Норрис. Мелочь, конечно, но приятного мало.       — Вот… Вот вы меня и нашли. Что-то срочное?       Мельком глянув на закрытую дверь, Филч крепче прижал к груди свою кошку и заговорщически — конспиролог фигов — зашептал:       — Хотел сообщить, что гостевые спальни полностью подготовлены. А эльфы ждут от вас утверждённое меню для бала к концу следующей недели.       — Очень хорошо.       — Кроме того, профессор Забини сказал, что для проведения занятий по аппарации вы разрешили ему сегодня после ужина убрать защитные чары в Большом зале на час. Это так?       — Всё верно. В Хогсмиде обещают метель.       Вот когда в этом не было реальной потребности, Филч почему-то всегда оказывался не в меру дотошным и скрупулёзным. Вероятно, только поэтому он и продержался на своём месте так долго. Он чем-то напоминал Эмили — бывшую помощницу Гермионы. Та тоже остервенело бросалась выполнять свои обязанности, даже если ей прямым текстом говорили, что её рабочий день окончен. Трудолюбие в Эмили почему-то просыпалось лишь в моменты, когда на деловые встречи к начальнице приходили мужчины приятной наружности. Вертихвостка.       Дверная ручка позади неё протяжно и жалобно звякнула: кто-то собирался выйти из кабинета. Гермиона вовремя сделала шаг — почти отскочила — в сторону, едва избежав болезненного столкновения тяжёлой деревянной двери со своей спиной.       На пороге, одним своим видом источая чистейшую искреннюю ненависть к зельеварению и профессору Малфою лично, стоял тот самый кандидат на третью пересдачу. Красный и растрёпанный, парнишка пронёсся мимо них с Филчем, грязно ругаясь себе под нос. Он ещё не знал, что его последнее домашнее задание по нумерологии принесло бы куда больше пользы, положи он его в туалетную кабинку. Построение точных диаграмм — не его сильная сторона. Ну ничего, ничего, на четвёртом уроке Гермиона с радостью сообщит ему об этом.       Из кабинета потянулись и остальные студенты — Драко заметил её глупую слежку и решил отпустить их пораньше? Только вот толку от этого мало.       — Что-то ещё, мистер Филч? — пока ещё вежливо, но уже нетерпеливо спросила Гермиона.       — Да, директор.       — Что-то, не терпящее отлагательств?       Кажется, Филч уловил стальные нотки в её тоне: стушевавшись, нервно поправил свой потрёпанный временем и неаккуратной ноской плащ и молча откланялся, быстро слившись с плотным потоком студентов, спешивших к винтовой лестнице. Сразу бы так.       Что ж, пора становиться неудобной.       Стоило Гермионе ступить на порог кабинета, сердце ускорило своё биение. Горло сковало спазмом. Не от волнения, нет. Скорее, от предвкушения. Или всё дело в едких испарениях, что заполнили плохо проветриваемое помещение?       — Привет, — окликнула она Драко.       Он сразу же обернулся к ней. Он не удивился её появлению на пороге его кабинета: видимо, услышал её разговор с Филчем.       — Ну привет.       Вальяжно облокотившись об преподавательский стол и сложив руки на груди, Драко начал сверлить Гермиону насмешливым взглядом. Слежку он точно заметил. В любой другой ситуации она обязательно бы смутилась, но сейчас… Задержав дыхание, она прошла мимо хаотично расставленных котлов с булькающим варевом.       — Ничего не замечаешь? — выпалила Гермиона, замерев в шаге от него.       Как глупо и невпопад. Не так она хотела преподнести эту новость. Не так.       На лице Драко отразилось отчётливое «чего-чего ты спросила?», но, к счастью, вслух эту мысль он решил не произносить. Окинув Гермиону с ног до головы долгим пристальным взглядом, он сощурился. Мерлин, если Драко сейчас ляпнет, что она, например, сменила причёску, то…       — Ты сняла обручальное кольцо.       Ого.       Пятьдесят, нет, сто очков Слизерину. Двести. Триста. Тысяча.       Гермиона закусила губу изнутри, чтобы не начать улыбаться во весь рот, и кинулась к Драко; прижалась к его груди, пряча лицо. Тут же почувствовала, как резко он выпрямился, как напряглось его тело. Чуть помедлив, он осторожно и как-то неверяще — совершенно непохоже на себя — уточнил:       — Значит ли это, что ты подала на развод? Или это значит, что вы с Уизли уже…       — Второе, — перебила она, поднимая голову. — Сегодня получили свидетельство.       — Рад… Рад за тебя. За вас обоих.       И это… всё?       Не то чтобы у неё было право что-то от него требовать, но… больше он ничего не хочет ей сказать? Что это вообще за реакция?       Её будто камнем по затылку огрели: руки невольно опустились вниз, и Гермиона отстранилась. С трудом проглотив ком в горле, выдавила:       — Спасибо… наверное.       В ответ — нахмуренные брови и машинальный кивок.       Драко выглядел не расстроенным, но… озадаченным? Смотрел куда-то за её спину, на вид совершенно потерянный. Как ребёнок, который упрашивал маму и папу родить ему младшего брата, а когда в дом наконец принесли маленького кричащего младенца, неспособного поддержать игру в прятки, не знает, что с этим младшим братом делать дальше.       Чувство вины было кольнуло её, но Гермиона заставила себя не поддаться. Трезвый рассудок. Она не хочет и не будет понимать. Из принципа. Из гордости. Только не в том случае, когда она сделала именно то, что Драко просил, а в ответ получила то, что получила.       Ни фига. Ни фига она не получила.       Думает ли он об отмене свадьбы, или Гермиона чересчур самонадеянно решила, что для него их отношения — это действительно отношения, а не банальная интрижка? Этот вопрос по-прежнему актуален. И Гермионе нужен ответ. В идеале, сейчас.       Вскинув подбородок для большей убедительности, она прошипела:       — В чём дело, Малфой?       — Всё замечательно, просто это всё как-то…       — Неудобно? — охотно подсказала она.       — Неожиданно, Грейнджер.       — Вот как… Разве не этого ты хотел?       Едко, насмешливо, как он сам любил осаждать всех и каждого. Как любил осаждать её в школе, когда она «забывала», где её место.       Гермиона абсолютно осознанно провоцировала его. Давила.       Серые глаза полыхнули недобрым огоньком. Челюсти сжались. На скулах заиграли жевалки.       Она неудобная. Непонимающая. Провоцирующая.       — Этого, Грейнджер, — протянул он сквозь зубы. — Я хотел именно этого.       — Но?..       Драко вздохнул. Покачал головой с усмешкой. Взял её ладони в свои и приложил к своей груди. Несколько долгих секунд вдумчиво рассматривал её лицо, а затем заговорил этим своим дурацким соблазнительным тоном, на который переходил всегда, когда Гермиона оставалась непреклонной. Умышленно он это делал или нет — история умалчивала.       — Без «но», Грейнджер. Я хотел этого, и я получил это. Ты теперь моя. Без всяких «но».       Изворотливый змей-искуситель. Она почти повелась.       Держи себя в руках, Гермиона.       Это было уже хоть что-то. Чёртов мизер среди её ожиданий, лучше, чем ничего, но… Ей всё равно нужно больше. В их с Драко уравнении по-прежнему много неизвестных. Одно слово — неопределённость — ставило жирнющий крест на всём.       — А твоя свадьба — это разве не «но»?       — Мы обязательно поговорим об этом, но не сейчас.       — Когда? — продолжила напирать Гермиона. — Если не сейчас, то когда?       — Тебе нужна конкретная дата? Ты ведь должна понимать, что всё не так просто, как кажется.       «Должна понимать». Должна.       Да, она помнила, что с его свадьбой всё чертовски сложно. С того самого вечера, когда Драко — пьяный и разбитый — изливал ей душу, Гермиона ни на миг об этом не забывала: совесть услужливо не давала ей это сделать. Но уязвлённой гордости было плевать на обстоятельства. Та уже нашёптывала перечень ателье, где можно в кратчайшие сроки подобрать идеальное вечернее платье, чтобы заявиться неудобным гостем на «помолвку года» и мозолить Драко глаза.       Быть может, ей даже стоит прийти туда не одной. Рональд ведь хотел выйти в свет…       — Конечно, Драко, я всё прекрасно понимаю.       — Прозвучало как «пошёл к чёрту», — хмыкнув, он ухватил пальцами её подбородок и мягко потянул на себя. — Мы поговорим об этом, обещаю.       Обманщик, которому отчего-то хотелось верить.       Потому что Драко что-то гложило, и Гермиона не могла этого не заметить. Что-то сидело внутри него и не позволяло ему открыться перед ней, рассказать, что у него на уме. Что-то в его взгляде наталкивало Гермиону на мысль, что она движется в правильном направлении, провоцируя его. Нужно лишь только ещё слегка надавить, и тогда Драко по собственному желанию даст ей то, чего она так хочет.       У него просто не останется иного выхода. Или Гермиона также просто останется в дураках.       Как сейчас, когда тёплое прикосновение его губ к её напрочь вышибло из неё дух, всю спесь, заставив ноги предательски подкоситься. Наверное, всё дело в дурацком «чае», сделавшем её кожу, её всю ещё более восприимчивой и жаждущей, упивающейся каждым даже самым целомудренным поцелуем.       Целомудренным? Нет, даже слишком целомудренным. Так не пойдёт.       — Если ты не прекратишь об меня тереться, я разложу тебя прямо на этом столе.       — Ты только обещаешь.       Его горячий смешок колыхнул её волосы.       — Здесь будет Блейз через пару минут, но если ты настаиваешь…       — Снова окклюменция вместо обеда?       — Не злись, мамочка.

***

      4 декабря 2004 года       Суббота       — «Я хочу ощущать твои руки и тёплых объятий закат. Без тебя умереть мне от скуки, ты, быть может, этому рад…»       Драко с нажимом — сильнее, чем нужно, — провернул крышку банки с гелем для волос. Прошипел, оглянувшись вполоборота:       — Заткнись.       — «Я хочу целовать твои губы, сладкий запах твой…» Чего-чего? Не разберу… Всё, разобрал.       — Забини, последнее предупреждение.       Гаденько ухмыльнувшись, Блейз выпустил изо рта клуб дыма и продолжил с придыханием зачитывать очередное «творчество» Астории:       — «…сладкий запах твой винный вкушать и чувствовать себя очень глупо, и от счастья, как дура, кричать…»       Замах — и прицельным попаданием банки с гелем сраная открытка со сраным стишком вылетела из пальцев Блейза. От неожиданности друг ойкнул и выронил из другой руки подожжённую сигару, которая тут же приземлилась раскалённым кончиком прямиком на лощёную рубашку, мгновенно обуглив тонкую алую ткань.       — Твою мать… за сорок галлеонов рубашка, блять…       Пока Блейз в панике бросился приводить в порядок одежду, пусть в этом уже и не было никакого смысла, Драко вновь отвернулся к зеркалу. Показательно равнодушно, приглаживая пятернёй волосы, произнёс:       — Это возмездие, Забини. Рано или поздно оно настигает каждого.       Видимо, осознав, что рубашку не спасти, друг обречённо покачал головой и потушил сигару. Встал с кресла-качалки и, пройдя к шкафу Драко, принялся рыться там, посмеиваясь.       — Согласись, под огневиски эти творческие потуги ещё смешнее читать.       — Предпочитаю не читать их вообще.       — Не любишь поэзию?       — Отчего же? — поправив бабочку, Драко отошёл от зеркала и осторожно, чтобы не помять костюм, сел на край кровати, вытянул ноги. — С недавних пор мне весьма импонирует Шекспир.       Хотя, наверное, Драко не остался бы равнодушным, даже если бы Грейнджер вдруг решила процитировать ему нудный свод законов. В обнажённом виде, само собой.       — О, да вы эстет, мистер Малфой, — не отвлекаясь от поиска подходящей замены испорченной рубашки, хмыкнул Блейз. — У тебя только чёрные и белые?       — Знаешь, как-то руки не дошли прикупить себе в коллекцию ещё и красную.       — Я попрошу! — друг обиженно ткнул пальцем себе в грудь. — Это цвет фиесты.       Хуесты.       — Как скажешь.       Тяжело вздохнув, ведь тщательно подобранный «образ» был безнадёжно испорчен, Блейз вытащил из шкафа чёрную рубашку и шустро переоделся. Затем вернулся обратно в облюбованное им кресло-качалку и плеснул себе ещё огневиски; посмаковал, прикрыв глаза.       — Поттер же сказал тебе не налегать на алкоголь.       — Я помню, — с раздражением отмахнулся Блейз, — но не каждый день, знаешь ли, приходится совершать налёт на дом бывшей жены. А если что-то пойдёт не так? Вдруг там будет охрана, состоящая не только из эльфов? Я нервничаю.       — У Поттера наверняка есть план на случай, если что-то пойдёт не так.       — Он сказал, что мы будем действовать по ситуации.       — Мы всегда действуем по ситуации, и ни к чему хорошему это не приводит.       Отлично вообще. Теперь Драко весь вечер будет ещё больше переживать о безопасности Грейнджер во время этого «налёта» вместо того, что он должен делать, а именно — играть свою роль.       — Ну что ж поделаешь, — друг осушил стакан. — Такова се ля ви.       Лучше и не скажешь.       — Ты мне лучше скажи, никак в голове не уложу… — снова заговорил Блейз после короткого молчания, — что такого невероятного ты наобещал Астории, что…       — Что она добровольно согласилась на мои условия с Мунго? — Драко ухмыльнулся и прилёг на постель, уставился на массивную латунную люстру. — Долгую и счастливую совместную жизнь, полную волнительных моментов, само собой.       Правда, Драко предусмотрительно утаил от этой суки один занимательный факт.       Обещать — далеко не всегда значит обещать.       — И сколько стратегически важных поступательных движений тебе пришлось совершить?       — Не поверишь, но нисколько.       — И правда, в жизни не поверю, что обошлось без твоих «рычагов давления».       — Я умею быть убедительным и без этого.       Конечно, Драко как раньше мог пересилить себя, облегчив себе работу примерно наполовину. Но в таком случае он не смог бы смотреть Грейнджер в глаза, а ему в дальнейшем хотелось бы делать это примерно каждый день. Кроме того, что-то ему подсказывало, что «рычаг давления» отказался бы выполнять свои прямые обязанности.       Ну не встал бы у него больше на эту суку. Хоть залейся огневиски. Не встал бы. Как вообще можно хотеть женщину, которая в момент, когда ты её трахаешь, навзрыд благодарит тебя за это? То-то и оно.       — Твоя сегодняшняя причёска тоже для большей убедительности?       — Астории нравится, когда они прилизанные.       Ещё ей нравится, когда Драко давит из себя улыбку, общаясь с её папочкой. И этот сраный тесный смокинг с лацканами из натурального шёлка ей тоже очень нравится: как-никак это её подарок на его прошлый день рождения. Подарок, который он ни разу не надел. Сегодня Драко весь вечер будет делать то, что ей нравится: строить из себя заботливого жениха, ходить с ней в обнимку, общаться с приглашённой журналисткой из «Ведьмополитена».       И ничто — ничто — не будет способно сбить его с намеченного курса.       Он будет играть свою роль, пока Грейнджер, Поттер и Забини играют свою.       Из раздумий о предстоящем увлекательном вечере Драко вывел тихий и осторожный стук в дверь. Наверняка мать пришла звать их с Блейзом спуститься уже наконец к собравшимся гостям и начать «представление».       Драко приподнялся на локтях, прикрикнул:       — Уже идём.       — Х-хозяин, — отозвался за дверью писклявый голос. — Могу ли я…       Блейз взмахнул палочкой, и дверь настежь отворилась. В комнату просеменила Минни, всем своим видом заранее излучая раскаяние за причинённое беспокойство. Остановившись у кровати, она поклонилась и пролепетала:       — Ваша матушка просила сообщить вам, что все гости уже прибыли. Пару минут назад пришли последние из списка приглашённых — мисс Грейнджер и…       Какого?.. Её не должно здесь быть. Он запретил ей. Она должна самоотверженно спасать Бруствера и следить, чтобы Поттер не натворил дел, а не лицезреть весь этот… цирк уродов.       — Грейнджер здесь? — всё же переспросил Драко, до последнего надеясь, что Минни просто перепутала фамилии.       — Д-да, они с мистером Уизли…       Она что, решила поиздеваться над ним?       — С каким, на хер, Уизли?!       — Её м-мужем.       Она в страхе попятилась назад, и Драко пришлось взять себя в руки. Успокойся, кретина ты кусок. Вдох-выдох. Устроившись на кровати ровнее, он уже на порядок спокойнее и мягче, насколько вообще сейчас мог, поправил Минни:       — Бывшим мужем, Минни. Бывшим. А ты… — прошипел он, швырнув в Блейза подушку, — убери свою довольную рожу. Весело ему, видите ли…       — Я вообще молчу! — друг поднял ладони, притворно капитулируя.       Драко и сам бы с удовольствием посмеялся. В любой другой день. Какого хрена, Грейнджер? Что за сучьи игры опять? Решила заявиться сюда назло ему, наплевав на свою роль в чрезвычайно важной операции по спасению Бруствера, которую сама же и спланировала?       И самое мерзкое здесь то, что Драко превосходно понимал, почему она это делает. Испытывает его терпение. Потому что он заслужил. Потому что в момент, когда он узнал, что одно из его желаний исполнилось, он не смог сказать ей, насколько сильно он рад, что теперь она только его. Потому что Драко не просто рад. Он, блять, счастлив.       Просто это всё… слишком рано. Проблему с Гринграссами ещё только предстоит решить. Да, есть все шансы на то, что всё устаканится в самое ближайшее время, но что, если нет?       Астории Драко мог обещать что угодно. Это всё равно ничего не значило. Пустой трёп, которому она с маниакальным рвением почему-то верила на протяжении нескольких лет.       А Грейнджер… Ей хотелось по-настоящему обещать.       Но она вынуждала его юлить. Вынуждала опускаться до уровня кретина Нотта и хитрить с составом её «чая» в попытке подложить себе подушку безопасности, чтобы при любом раскладе его идеальная картинка сложилась в единое совершенное целое.       Пруд. Утки. Она. Они вместе.       Он не оставит ей иного выхода. Она — его. Без вариантов. Он вывернется наизнанку, но сделает их счастливыми. По-хорошему ли, по-плохому ли. Неважно.       Драко поманил Минни к себе пальцем. Нагнулся к ней, чтобы Блейз не услышал, и шепнул:       — Минни, у меня для тебя сверхважное поручение. Проследи, чтобы этим вечером в бокалах мисс Грейнджер не было ни капли алкоголя. Мне всё равно каким образом. Просто сделай это.       — Будет исполнено, хозяин.       — Превосходно, — отстранившись от неё, Драко выпрямился и небрежно проправил воротничок. — Передай матери, что мы явимся с минуты на минуту.       — Да, хозяин.       Хороший эльф — исполнительный эльф.       — Я сейчас не понял, — недоверчиво протянул Блейз, когда дверь за Минни закрылась. — Почему это ей нельзя…       Услышал всё-таки. И, по обыкновению, не смог удержать язык за зубами. Конечно же. Всё-то ему надо знать.       — Потому что Поттер просил не налегать на алкоголь.       Блейза это, конечно, не убедило: с подозрением сощурившись, он обвёл ладонью пространство вокруг себя, изображая округлый живот.       — Она что, ну… того?       — Нет. То есть… не знаю. Может быть. Я работаю над этим.       — Обычно над этим работают вдвоём, — хмыкнув, Блейз потянулся к бутылке огневиски и хлебнул прямо из горлышка. — Ну, знаешь, когда мамочка и папочка очень любят друг друга и один из них не собирается жениться на ком-то другом в ближайшее время.       — Завались и не лезь не в своё дело.       — Нет, я понимаю тебя, правда. Я тоже иной раз смотрю на Лонгботтомов и думаю, что, наверное, и мне уже пора, но потом…       — Закрыли тему.       — Не закрыли. Ты не слишком ли форсируешь события?       — Нет.       Драко ни разу не форсировал события. Ни разу. Он восполнял упущенное.       Восполнить. Привязать. Закрепить. Аккуратненько.       — Так, хорошо, предположим, что ты ничего не форсируешь. С миссис «М» мне и так всё понятно, но что твой отец?       — Всё до безобразия просто. Мне похер.       — О, да неужели?       — Представь себе.       Задумавшись, Блейз откинулся на спинку кресла, качнулся взад-вперёд, посасывая огневиски. Выдохнул, облизнув нижнюю губу.       — Знаю, в это трудно поверить, но, кажется, мне впервые в жизни нечего сказать.       — Вот и не говори, — Драко рывком поднялся с постели, на ходу одёрнув смокинг. — Идём, тебе через пару часов уже отчаливать, а «представление» ещё даже не началось.       Блейз рассеянно кивнул и соизволил-таки расстаться с бутылкой. С трудом встал с покачивающегося кресла и, ухмыльнувшись, ободряюще хлопнул Драко по спине.       — Как сказала одна мудрая женщина: «Когда жизнь становится сложной, иногда единственное, что ты можешь сделать, — это пойти на шикарную вечеринку».       — В гробу я видал такие шикарные вечеринки.       — Вечно ты портишь всё своим пессимизмом.       А разве можно думать по-другому, если, за исключением Поттера, сегодня в Мэноре появились все, кого мать мечтала увидеть на своём приёме? Разве можно думать по-другому, если Драко разделяет всего одна дверь и лестница от лицезрения издевательского присутствия Грейнджер на его помолвке? Иначе говоря…       Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.