Обречённые Отношения

      4 декабря 2004 года       Суббота       На первом этаже стоял монотонный гомон, сквозь который время от времени пробивались отдельные голоса пытавшихся донести свои важные мысли до собеседников. Услужливые эльфы в миниатюрных смокингах с подносами, ненавязчивая музыка и десятки незнакомых, но уже раздражавших Драко лиц. Незнакомых оттого, что списком приглашённых занималась Астория лично, и, разумеется, с подачи любимого папочки. Обстановка вроде как привычная, однако не такая претенциозная, как в последние годы: с организацией этого сраного праздника мать всё же схалтурила. Может, ей не хватило двух недель на подготовку, а может, ей просто не захотелось стараться.       Всё правильно, мама, над «этим» стараться не нужно.       Едва Драко и Блейз спустились со второго этажа, к ним подошла Лавгуд. Улыбка слетела с её лица, а брови удивлённо поползли вверх, стоило ей обратить внимание на не подходящую по тону к её красному — «Я попрошу! Это цвет фиесты» — платью рубашку Блейза.       — Почему она чёрная? — Лавгуд ткнула ему в грудь указательным пальцем. — Что случилось со старой?       — Пала жертвой искусства, — друг тоскливо вздохнул.       Смерив Блейза внимательным взглядом, Лавгуд подступила ближе к нему, почти вплотную; принюхалась. Спросила, обращаясь к Драко:       — Он что, курил? И… пил?       — Тыковка…       — Я отказываюсь отвечать на этот вопрос без присутствия моего правозащитника.       Она покачала головой: её светлые кудри, выбившиеся из высокой причёски, резко подпрыгнули и, хлестнув её по щекам, опустились на плечи. Пожелав Драко хорошего вечера, Лавгуд ухватилась за рукав пиджака Блейза и потянула того к фуршетному столику, где их уже ждали Уизлетта и Лонгботтомы, на ходу недовольно бормоча нечто похожее на «что я тебе говорила насчёт этого?».       Блейз Забини, наконец обретший заботливую, пусть и временами строгую мамочку, — воистину идиллическая картина. Не настолько идиллическая, как пруд-утки-Грейнджер, но довольно близкая к этому. Если Блейзу удастся ничего не похерить, возможно…       — А она молодец, даром время не теряет. Взяла мальчика в оборот.       Драко обернулся на голос Пэнси.       — Этому «мальчику» через две недели стукнет двадцать пять.       — Да хоть пятьдесят.       Она процокала каблуками к нему и, слегка приобняв, чмокнула Драко в щёку. Тут же небрежно мазнула по его щеке пальцами, стирая след от помады, и отстранилась.       — Они странно смотрятся вместе.       — Мне кажется, вполне себе.       — Не смеши меня, — Пэнси беспардонно выхватила у проходящего мимо них эльфа поднос с канапе и приложилась к шпажке с сыром и виноградом, — это, м-м… как если бы у меня отказал мозг, и я начала трахаться, м-м… с Уизли, Поттером или… Ну не знаю, с каким-нибудь Лонгботтомом. Или бы у тебя атрофировался вкус к женщинам, и ты запал на кого-то вроде Уизлетты или Грейнджер.       — Думаешь? — у Драко вырвался смешок.       Она утвердительно кивнула, пережёвывая.       — Брось, ты ведь сама говорила, что Забини нужна мамочка. Лавгуд больше подходит под это описание, чем…       — Драко, вам всем нужна мамочка, — Пэнси, отправив в рот очередное канапе, продолжила говорить с набитым ртом: — Желафельно, фтобы она ефё бонуфом… — тут она разделалась с закуской, — владела навыками маленькой развратной шлюшки. Ну, чтобы днём скакала вокруг вас, теша ваше чувство собственной важности, а ночью скакала на вас.       — Я бы поспорил с тобой, но мне лень.       — Правильно, не растрачивай силы. Тебе ещё весь вечер малышку Асторию развлекать… Где она, кстати?       — Где-то не около меня, и меня это вполне устраивает.       Где Грейнджер — вот что важно. Он искал её глазами в толпе уже пару минут, но она будто нарочно пряталась от него. Пряталась с чёртовым Вислым.       — Фу, Драко, нельзя так говорить о любимой невесте.       — О любимой невесте, разумеется, нельзя, но мы ведь говорим об Астории, не так ли?       Чуть не поперхнувшись от смешка, Пэнси шутливо пихнула его локтем в бок. Уже явно хотела съязвить, но Драко опередил её.       — А где твой «любимый» муж?       — Да вон, стоит с начальством. Даже сейчас не может прекратить выслуживаться перед Малькольмом. О, и Грейнджер с Уизли там.       — Где?       — Да говорю же, вон там, — она указала шпажкой куда-то в сторону, — рядом с колонной и тем уродливым цветком. Представляешь, у меня есть почти такое же платье, как у Грейнджер, только зелёное и вырез на спине глубже. Я в него, конечно, уже не влезаю, но… Эй, ты куда?       — Хочу поздороваться, — не оборачиваясь, протянул он.       В последний раз, когда Грейнджер появлялась в стенах этого дома, она поставила отца на место, заявив что-то вроде «я не на смотрины сюда пришла», когда тот посмел прокомментировать её внешний вид. И вот, она снова здесь. И она восхитительна.       И она… выпрямила волосы? Зачем?       В этом платье в пол сиреневого цвета — хотя Блейз наверняка сказал бы, что это какой-нибудь выёбистый «оттенок лаванды» или вроде того, — Грейнджер походила на русалку. Усыпанная мелкими жемчужинами ткань настолько плотно облепила её фигуру, что Драко мог различить каждый изгиб, что он и так помнил наизусть. Но в своей дурацкой пижаме в горошек, с растрёпанными волосами и без косметики Грейнджер всё равно нравилась ему больше. Гораздо, гораздо больше.       По звуку торопливого цокота каблуков по полу Драко понял, что Пэнси кинулась вслед за ним. Плевать. В данный конкретный момент его волновала только Грейнджер. А ещё Вислый, чьи культяпки болтались в непозволительной близости от…       Успокойся, кретин.       Грейнджер. Его волновала только Грейнджер.       Вислый — пустое место. Ничто. Вошь. Муха, настырно жужжащая где-то над ухом, которую никак не получается отогнать, пока пытаешься заснуть.       Стараясь не упустить Грейнджер из виду, Драко пробирался к ней сквозь толпу, машинально отвечая на бесчисленные рукопожатия и вежливые приветствия гостей. Позади продолжала семенить Пэнси, раздражая его этим своим «цок-цок-цок». Когда ему оставалось, должно быть, с десяток шагов до Грейнджер, в бок буквально впечаталась, мгновенно повиснув на Драко и заставив затормозить, его грёбаная как-всегда-блять-вовремя невеста — ещё одна назойливая муха.       Махнув рукой Пэнси, от неожиданности едва не врезавшейся Драко в спину вместе со своим сраным подносом, Астория затараторила:       — Прости за опоздание. Мы с Дафной заканчивали мою причёску. Тебе нравится?       — Мне по… Конечно, нравится.       А ещё ему нравится, когда ладонь этой суки не поглаживает его спину. Или когда херов кретин Нотт не раздевает глазами стоящую напротив него Грейнджер, пока Вислый увлечённо рассматривает свою тарелку с улитками по-бургундски, вероятно, раздумывая, как сей деликатес нужно правильно есть. Или когда папаша этой суки, заметив в толпе любимую дочурку, с гаденькой улыбкой не оповещает об этом своих собеседников, чтобы взгляд Грейнджер — ещё мгновение назад нейтрально заинтересованный — метнулся от лица Гринграсса к Драко, став сперва просто издевательским, а затем — до одури издевательским.       Но, наверное, Драко слишком многого просит от этого вечера.       — Я хочу поздороваться с папой, идём.       — Да, конечно, я тоже очень… хочу…       …схватить Грейнджер за руку, под полные охеревания взгляды гостей подняться вместе с ней в его комнату, и уже там потребовать объяснений. В идеале, чтобы они при этом были в обнажённом виде и в полулежачем положении на кровати. Или стоя. Или сидя. В последнее время ей нравилось быть сверху.       И, наверное, он поступил бы именно так, если бы не одно «но». Огроменное такое, жирнющее «но»: от того, что Грейнджер решила скорректировать свою роль в их плане, роль Драко на этот вечер ни капли не изменилась. Поэтому он только и мог, что проследовать за вырвавшейся вперёд Пэнси, пока от него самого не отлипала эта сука. Только и мог, что молча кивнуть и, сжав челюсти почти что до скрипа зубов, пожать руки Нотту, Гринграссу и даже Вислому, пока эта сука рассыпалась в наигранных благодарностях перед Грейнджер за то, что она всё-таки соизволила посетить сей скромный праздник.       — Ну что вы, Астория, разве я имела право пропустить столь важное событие в жизни моего… друга?       Этот тон.       Едва уловимый снисходительный сарказм специально для этой суки, приправленный бонусом в виде шпильки в сторону одной конкретной персоны. Дополни Грейнджер свой ответ плавным издевательским реверансом, и Драко наверняка бы не сдержался и всё испортил, потому что каждым своим жестом, каждым взглядом она будто невербально говорила ему: «Я не услышала от тебя того, чего хотела, поэтому пришла сюда, чтобы позлить тебя. Я даже этого нелепого рыжего кретина привела, чтобы заставить тебя ревновать. Думаешь, я провинилась? И что ты сделаешь? Накажешь меня?».       Да. Определённо. Но позже. Решать проблемы по мере их поступления и так далее, и тому подобное. Всё по заветам Блейза Забини — мудрейшего из ныне живущих.       Драко разрывался между необходимостью терпеть тошнотворные обжимания с Асторией и желанием протянуть руку к Грейнджер, чтобы вытащить серебряную заколку из её причёски. Чтобы её волосы мягко упали на плечи, чтобы переливающимся шёлком заструились по спине. Чтобы она снова стала такой… уютной и домашней. Такой правильной и душевной. Такой, какой Драко привык её видеть, просыпаясь по утрам. Такой, ради которой он сейчас терпел те самые тошнотворные обжимания с Асторией и бездумно кивал головой в такт её охренительно интересному рассказу о том, какими цветами будет украшена свадебная арка.       «Никакими», — язык буквально жгло от желания сказать именно это, но он сдержался. Сегодня он ничего не испортит. Даже если Грейнджер назло ему прильнёт к Вислому и начнёт тереться об того, Драко стерпит… Или нет.       Ладно, он не стерпит, но, так или иначе, сегодня он ничего не испортит.       — …Я всё ещё раздумываю над розовыми пионами. Правда, изначально я видела нашу свадьбу в окружении красных роз. На крайний случай, фиолетовых.       — Может, орхидеи? — предложила Пэнси.       — Обязательно розы и обязательно красные. Я думаю, это будет идеально, — посредственно пытаясь скрыть сарказм в голосе, произнесла Грейнджер. — Только представьте себе, Астория… Париж, День влюблённых, вы вдвоём и цвет безудержной и, не побоюсь этого слова, всепоглощающей страсти.       Готовь свою задницу, Грейнджер. Сегодня ночью она точно станет цвета этой грёбаной страсти.       — Цвет страсти, да-а-а. Я уже вижу это, — мечтательно повторила Астория и, вскинув голову вверх, спросила: — Может, мы ещё подошьём к твоему смокингу красную розу? На нагрудный карман, например.       — Всё, что захочешь, — натянуто, сквозь зубы.       — А лепестками можно будет усыпать брачное ложе. Ну, для большей… страсти.       — Ме-е-ерлин… Гермиона! Ты будто мысли мои читаешь.       Кажется, Пэнси вновь подавилась смешком. Или очередным канапе.       Драко невольно закатил глаза. Это какой-то конченный бред. Всё это.       Показушный энтузиазм Грейнджер в вопросе планирования его свадьбы-блять-в-феврале. Нотт, который, как верный и послушный пёс, с виноватым видом поглядывал из-за спины хозяина на недовольную его бесхребетностью Пэнси. Буквально королевское высокомерие Гринграсса: для полноты картины ему не хватало только раба с опахалом. Единственное, в чём Драко был с ним согласен, — полный нескрываемого отвращения взгляд, с которым надеюсь-не-будущий-тесть сверлил сумевшего-таки разобраться с улитками Вислого.       Для полного счастья здесь не хватало только матери и отца. И Блейза (где-то в противоположном углу зала он уже наверняка гнусно посмеивался над этой идиотией) с его «мамочкой».       Чего на самом деле не хватало, так это бутылки огневиски, чтобы разуму было немного проще воспринимать премилую беседу Грейнджер и Астории. Ещё немного, и они дойдут до обсуждения кружева на лифчике, который эта сука нацепит под свадебное платье.       По-видимому, Гринграсс тоже устал быть невольным слушателем планирования брачной ночи его дочурки, потому что вдруг тактично кашлянул в кулак.       — Я вас оставлю, пожалуй.       — Папочка, ты куда?       — Хочу пообщаться с Люциусом, — он сделал шаг назад. — Теодор, завтра в восемь.       — Да, мистер Гринграсс. Хорошего вам вече…       — Кончай перед ним лебезить, — прошипела Пэнси. — Он тебя уже не слышит.       — Да, дорогая.       Бедный, бедный Тео. Бесправный мямля — его новая реальность. Похоже, Пэнси крепко взяла его за яйца: за шалости с женским «чаем» приходится платить. Честью, достоинством, а может, чем-то похлеще. Хотя Тео, кажется, и не против.       Не исключено, что прямо сейчас Драко воочию наблюдал и своё недалёкое будущее. Более того, он был готов к этому. Одной лишь мегавыебонской нотацией явно не обойдётся, когда Грейнджер с удивлением обнаружит, что «чай», который она предусмотрительно — она у него такая умничка — решила начать пить, не оказал должного действия. А уж если до неё дойдёт, что те самые побочные эффекты, о которых она упоминала, — вовсе не побочные, а самые что ни на есть прямые, то… он загладит вину. А она его простит. Обязательно простит. Иначе и быть не может.       Ей очень пойдёт беременность его ребёнком.       Ты, блять, вкрай ёбнулся, Малфой.       Да, возможно. Зато он получит то, что ему нужно. Игра стоила свеч, а риск был полностью оправдан. Хотя к чему всё это кокетство, если правда в том, что он никогда не отличался ни высокой моралью, ни чем-то эфемерно расплывчатым вроде благородства. Никогда не был, не стоит и начинать. Возможно, когда-нибудь. Но точно не сейчас. А Грейнджер… Она знала, на что шла, когда связалась с ним. Поэтому… да. Она его простит. Обязательно простит. Иначе и быть не может.       Желудок будто сделал кульбит. Ничтожество. Кажется, уже его собственный организм устал охеревать от «убедительности» этих доводов, которыми Драко пытался оправдаться в своих же глазах.       Вдох. Выдох. Вдох. Спокойно.       Он снова мельком глянул на Грейнджер, потом на наручные часы: ещё полтора часа или около того. Потом Поттер подаст сигнал, и Драко только и останется, что в нервном ожидании следить, чтобы никто из Гринграссов вдруг не решил отправиться домой раньше времени до тех пор, пока Грейнджер и Блейз не вернутся обратно на приём. С победой или поражением.       Драко рассеянно поправил воротничок рубашки и слегка опустил голову, вслушиваясь в разговор, нить которого давно была им утеряна. Кажется, Пэнси в красках вспоминала, как прошла их с Ноттом свадьба. Значит, ничего важного Драко не пропустил.       — …Он забыл свою клятву, и мне пришлось краснеть перед гостями.       — Я не забыл. Я оговорился.       Пэнси сощурилась и перекривляла, неумело подражая манере речи Тео:       — «Клянусь до конца своих дней любить и ублажать тебя, твоих родителей и твою бабушку… Ой, то есть… уважать! Клянусь любить и уважать тебя и твою… твою семью».       — Какой позор, Теодор! — Драко насмешливо приподнял брови. — Надеюсь, с бабулей Паркинсон всё в порядке?       — Очень смешно, — буркнул тот.       — В его оправдание скажу, что я, например, тоже перенервничал на нашей свадьбе.       — Ты практически не помнишь нашу свадьбу, сам же мне это говорил, — Грейнджер не то устало, не то с укоризной посмотрела на Вислого. — Ты был пьян.       — Так я ж и говорю, что тоже перенервничал, — Вислый с невозмутимым видом поддел зубочисткой мякоть улитки из раковины и отправил ту в рот. — Между прочим, я раздумывал над тем, чтобы как-нибудь переиграть всё ещё раз. Обновить клятвы и прочую дребедень. Ну, без гоблинского малинового в желудке.       Наверняка ещё и без самой Грейнджер, выражение лица которой демонстрировало примерно тот же спектр эмоций, что сейчас испытывал сам Драко. К глотке подкатил смех, но он проглотил его, хоть и не смог удержаться от комментария:       — И как, надумал что, мыслитель?       — Перестань, — пихнув его в плечо, шикнула Астория. — Это очень романтично, Рон. Обязательно пригласите нас с Драко на ваш праздник, если вдруг решите воплотить эту мечту в жизнь. Я бы с удовольствием…       — Они развелись.       Ему стоило сказать это менее самодовольно, но получилось, как получилось. Да и Пэнси, судя по всему, была в восторге от этого представления — её очередной, отнюдь не сдержанный, смешок нарушил возникшее было неловкое молчание. Нарушил и тут же потонул в поражённом…       — Но как же так?.. Вы ведь такая идеальная пара. Я до сих пор восхищаюсь тем, как ты сделал Гермионе предложение. Это было так… романтично.       — Забудешь эти оскароносные моменты, — покосившись на Вислого исподлобья, проворчала Грейнджер себе под нос.       Вислый будто не услышал — может, и не захотел услышать — ни колкой ремарки в свой адрес, ни скорбных охов-вздохов Астории. Нахмурившись, он упёр взгляд на Драко и с возмущением выпалил:       — То есть с ним ты сочла важным поделиться этой новостью, а с Джинни должен был разговаривать я?!       — Примерно да. Джинни ведь твоя сестра, а не моя.       — А он тогда кто?!       — Друг семьи.       Об остальных его регалиях она, похоже, решила умолчать. Скромница.       — Ах, «друг семьи», да?!       — Да.       Умилительно. Где-то на уровне того, что он наблюдал в квартире Грейнджер. Нет, даже лучше. Если бы не толпа ненужных свидетелей, необходимость играть роль «любящего жениха» и грёбаный план, Драко с превеликим удовольствием подкинул бы дров в эту перепалку, чтобы вывести её на совершенно новый уровень. Назвал бы Вислого «Оладухом», например. Или рассказал бы, как сияла Грейнджер, когда сообщила Драко о разводе. А потом — уже скоро — с ностальгией вспоминал бы, как скривилась и покраснела в этот момент рожа Вислого, и как вместе с мякотью улитки из его пасти брызнули капли слюны, попав на платье этой суки. Вспоминал бы, пока Грейнджер спала бы, свернувшись калачиком у него под боком.       — Пожалуйста, не ругайтесь! — обеспокоенно вклинилась Астория, а затем подняла на Драко умоляющие глаза. — Скажи им…       — Не-а.       — Никто не ругается, мисс Гринграсс, не переживайте, — с улыбкой заверила её Грейнджер. — Это наша обычная манера обще…       — Гермиона, дорогая!       Воодушевлённый возглас где-то за спиной заставил Драко обернуться и тут же прикусить язык, чтобы не выпустить изо рта рвущееся звучное «мама, фу!». К ним — к их прелестной компании — прямой наводкой, игнорируя гостей и весь мир вокруг себя, спешила мать, за которой, быстро-быстро передвигая крохотными ножками, почти что бегом следовала Минни, не отставая от любимой хозяйки ни на шаг.       — Миссис Малфой, вы прекрасно сегодня выглядите! Чёрный бархат так вам к лицу!       Ответив дежурной улыбкой на комплимент подавшейся было ей навстречу Астории, мать впорхнула в их небольшой кружок. По-родственному тепло приобняла Пэнси, благосклонно кивнула Тео и Вислому и, излучая довольство, остановилась напротив Грейнджер, которая в один миг утратила весь свой сегодняшний сучизм — как рукой сняло, стоило матери, не распыляясь на мелочи жизни вроде приветствия, заявить во всеуслышание:       — Гермиона, я так рада видеть тебя здесь! Позволь мне украсть тебя, я очень хочу показать тебе наш дом.       Показать «наш дом»? Салазар, только не это.       Замешкавшись от такой прыти, Грейнджер послала чертовски охреневший взгляд Драко, который и рад бы помочь, но, к сожалению, здесь и сейчас был бессилен. План. Нет ничего дороже плана.       Кажется, Грейнджер тоже осознала всю тщетность своей безмолвной мольбы.       — Конечно, миссис Малфой, — неуверенно пробормотала она. — Я… я с большим удовольствием.       — Прошу тебя, дорогая, — мать мягко взяла Грейнджер под руку, — просто Нарцисса.       Спасибо, хоть не «зови меня мама».       Боковым зрением он увидел, как Астория обиженно поджала губы. Класс.       Драко так и подмывало одёрнуть мать, дабы попросить сбавить градус радости, которым сочился её тон, ведь после того недоспектакля, что здесь устроила Грейнджер (ладно, никто не спорит, что в какой-то момент он тоже не сдержался и внёс свою лепту), только слепой или альтернативно одарённый сейчас не сложил бы два и два.       Пэнси сложила. Кажется. Никак иначе Драко не мог объяснить этот подозревающий, пронизанный злой иронией прищур, с которым она пялилась то на него самого, хреново пытающегося сохранить каменное лицо, то на растерянную Грейнджер, то снова на него. Ну точно сложила.       Сложили ли два и два и другие невольные свидетели этой бурной встречи — вот в чём вопрос. На Вислого, как, собственно, и на Нотта, плевать, а вот эта сука… Как бы ей не стукнуло в голову устроить ещё одну истерику или заупрямиться и наотрез отказаться от консультации у целителя в понедельник.       Но матери, похоже, не было никакого дела до этого — её не волновала реакция этой суки. Она буквально ощупывала Грейнджер глазами, смотрела на неё, как на светоч. Ну точно предвкушала, как долгими зимними вечерами они будут устраивать совместные чаепития в библиотеке. Интересный разговор с интересным собеседником и крепкий чёрный чай с долькой лимона вприкуску с сочным берлинским пирожным.       Только, наверное, нужно заранее предупредить мать, что Грейнджер предпочитает кофе. Горький. Очень горький. Такой, чтобы лицо невольно кривилось от каждого глотка.       Так же, как с каждой секундой кривилось лицо Астории, безуспешно делающей вид, что её нисколько не обижает игнорирование её важной персоны. Всё-таки скандала не избежать, и, когда все гости разойдутся и Драко останется с ней наедине, чтобы разобрать «подарки», ему придется с понимающим видом выслушать ушат нытья и претензий и, возможно, снизойти до утешительного поцелуя. Возможно.       Бесспорно, с большим удовольствием он провёл бы это время с Грейнджер, хотя бы потому, что до неё снисходить не нужно, но, кажется, на сегодняшний вечер она уже определилась с фаворитом, пусть и вынужденно. Она едва успела извиниться перед Вислым, прежде чем мать повела её за собой. И, когда они оказались за спиной Драко, до слуха донеслось…       — Я предлагаю начать осмотр с приусадебного участка, ты не против?       — Да, я бы вышла… на свежий воздух.       — Чудесно, у нас там небольшой сад и пруд, тебе понравится. Минни, пожалуйста, подготовь для нас с Гермионой утеплённые мантии для прогулки.       Удачи, Грейнджер.       — А мне твоя мама никогда не предлагала показать Мэнор, — заметила Астория с нескрываемой обидой в голосе. — И приусадебный участок — тоже.       Угадай почему.       — Не думай об этом. Давай лучше пойдём поздороваемся ещё с кем-нибудь. Я давненько не видел Даф. И твою матушку.       И ещё столько же времени не видел бы.       — Да, это отличная идея — по-прежнему хмурясь, она рассеянно улыбнулась, обращаясь к остальным. — Мы вас оставим, развлекайтесь, пожалуйста.       В последний раз пристально зыркнув на Драко, Вислый быстро ретировался в направлении столика, где стоял Блейз в компании Лавгуд, Уизлетты и Лонгботтомов.       Хороший мальчик. Прочь с глаз моих.       — Тори, детка, прежде чем вы уйдёте, могу ли я одолжить твоего жениха на пару-тройку минут? У меня к нему небольшой, но очень личный разговор. Обещаю, кусаться не буду.       Астория на миг подвисла, не зная, как реагировать на столь бесцеремонное заявление Пэнси; глянула на Драко, вопросительно приподняв бровь.       — Всё в порядке, — заверил он её, и она, насупившись, с явной неохотой отцепилась от него.       Пэнси же вручила Нотту свой полупустой поднос и, взяв Драко под локоть, скомандовала:       — Тео, два шага назад, быстро.       И тот даже не вякнул, не посмел возразить — молниеносное подчинение. Салазар, наверняка Нотт из тех уникумов, кто в постели с женщиной делает голос на полтона ниже, чтобы казаться мужественнее. И этот человек с четвёртого курса пытался строить из себя секс символа, от одного прикосновения к которому эякулируют даже дементоры?       Что с ними всеми стало?..       Убедившись, что Астория и муженёк находятся на достаточном расстоянии, Пэнси многозначительно ухмыльнулась и скрестила руки на груди. С притворной укоризной тихо проговорила:       — Родной, когда я говорила про «запасть на Грейнджер», я шутила, понимаешь? Это была шутка, а не призыв к действию.       — Я дружу с Забини, родная. Тебе ли не знать, что у меня извращённое чувство юмора.       — Держи себя вместе со своим чувством юмора в узде. Хотя бы в момент, когда обнимаешься с любимой невестой.       Только нотаций от недобывшей ему не хватало. Он и без того знал, что последние минут двадцать ходил по острию ножа. Но… его спровоцировали. Нагло и дерзко. И кое-кто будет за это наказан.       — Без комментариев, Пэнс.       — И не нужно ничего объяснять. У меня пока со зрением всё в полном порядке. Зарево от твоей полыхающей задницы, должно быть, видели в самом Лондоне.       — Ну не преувеличивай, я удивительно кроткая и уравновешенная особа.       — Ага, конечно, — фыркнула она. — Ладно, иди уже к своей ненаглядной, пока она во мне дыру не прожгла. Я не про Грейнджер, если что.       — Спасибо за уточнение, — Драко поднял глаза к потолку, — твоя помощь неоценима. Сам бы я точно свернул куда-нибудь не туда.       — Куда-нибудь налево, например.       — Поверь, Пэнс, в последнее время я сворачиваю только направо, если ты понимаешь, о чём я.       Пэнси наградила его двусмысленной ухмылкой и одобрительным взглядом; жестом подозвала Нотта к себе. Так и быть, когда Драко окончательно разберётся с гринграссовским дерьмом, он обязательно подумает о том, чтобы дать Пэнси и Тео ещё один шанс и возобновить общение. Взять Грейнджер, Блейза и Лавгуд и устроить тройное свидание в маггловском баре с ужасной музыкой. Главное, чтобы это было не караоке: ещё одну такую пытку для своих ушей Драко точно не выдержит. Но прежде… гринграссовское дерьмо, да.       — Идём? — поравнявшись с Асторией, он приобнял её за плечи, и она с несчастным видом кивнула. — Всё ещё расстраиваешься из-за моей матери?       — Нет, совсем нет. Со стороны Нарциссы это всего лишь вежливость по отношению к твоей начальнице. Я приглашала твоих коллег из тех же соображений. Просто эта Гермиона… — она посмотрела в сторону входной двери. — Никогда бы не подумала, что она такая лицемерка.       — И как же ты пришла к этому… умозаключению?       — Представляешь, в последнюю нашу встречу она заявила мне, что наши с тобой отношения обречены, потому что нельзя починить то, что изначально сломано, а сегодня она смотрела мне в глаза и улыбалась. Это разве не лицемерие?       Грейнджер, я тебя обожаю.       Уголки губ дёрнулись вверх, и Драко с трудом заставил их опуститься обратно. Он наклонился к Астории и вкрадчиво шепнул ей на ухо:       — Главное, что ты у меня совсем не такая, как она.

***

      Как только утомляющий гул остался за массивной дверью, морозный воздух проник в нос и лёгкие; окутал прохладой открытые участки кожи. Невольно поёжившись от резкой смены температур, Гермиона посильнее укуталась в выданную ей мантию и выдохнула через рот — облачко пара взмыло вверх и тут же растворилось в чёрном небе, столь чистом и красивом сегодня.       — Предлагаю начать с сада, а оттуда пройдём к пруду.       — Было бы чудесно.       Ветер растрепал волосы, выбил несколько прядей из сделанной на скорую руку причёски и бросил их на лицо. Вдох-выдох. Остыть и расслабиться.       Отсутствие лишних глаз и возможность не лицезреть Асторию Гринграсс, повисшую на Драко, как нюхлер на позолоченной статуе, бесспорно, приободрили Гермиону, но она всё равно никак не могла избавиться от мерзкого ощущения, скребущего нутро. Последние полчаса она улыбалась и старательно делала вид, что всё в полном порядке, хотя в действительности будто с головой окунулась в помойную яму. Настолько ей было противно строить из себя… не себя, а чёрт знает кого.       Ей было дико стыдно перед Рональдом за своё некрасивое поведение и задевшие его гордость слова. Ещё больше стыдно перед Драко — она видела, что ему неприятно и он в бешенстве, но всё равно продолжала ломать комедию на потеху Пэнси и праздношатающимся зевакам. Теперь Гермионе оставалось лишь надеяться, что Драко уловил её посыл предельно ясно и она не просто так наступила себе на горло, когда пришла поглазеть на сие «чудо» зарождения новой счастливой ячейки общества Магической Британии, от одного взгляда на которую ревность узлом стягивала внутренности. И, по правде говоря, стягивала до сих пор.       Вдох-выдох.       Уже начало подмораживать, падали снежинки, и, наверное, если бы за день выпавший ночью пласт снега не растаял, маленький сад, в который Гермиону привела Нарцисса, смотрелся бы ещё сказочнее: голые ветви невысоких деревьев были бы покрыты наледью, которая сияла бы в тусклом лунном свете, а плотно высаженные вдоль дорожки из натурального камня отцветшие кусты превратились бы в пушистые сугробы.       — Прошлым летом я пробовала вырастить здесь лаванду, но она не прижилась, — вдруг подала голос Нарцисса за её спиной. — В следующем году хочу попробовать посадить японскую айву. Что думаешь?       — Эм-м, ну, кажется, она менее прихотлива.       — Так и есть. Это мне Молли посоветовала на свадьбе мистера Поттера и Джиневры. Она мне ещё дала свой собственный рецепт отвара для более бурного роста.       — Никогда бы не подумала, что вы увлекаетесь садоводством.       — Я бы тоже, если честно, но, мне кажется, рано или поздно все женщины приходят к этому, — усмехнувшись, Нарцисса подхватила Гермиону под руку и повела вглубь сада. — Раньше здесь всё было по-другому. Растениями занимались эльфы, поддерживали магией, и всё было гораздо красивее, а потом, когда Люциус был в Азкабане, а Драко — в Европе, мне от скуки захотелось облагородить территорию, поработать руками. Ничего путного, как видишь, не вышло, но я так привыкла копаться в земле и смотреть на результаты своих трудов, что продолжаю эксперименты. Всё равно этот сад никому кроме меня не нужен.       — Должно быть, вам было очень одиноко в таком огромном доме.       — Не буду кривить душой, когда Драко заявил мне, что желает отправиться в длительное путешествие и оставить меня здесь одну, я разозлилась. Я ведь хотела для него совсем другого, но потом поняла, что это путешествие ему нужно. Люциус всю жизнь наседал на него, а после окончания школы… и я начала.       — Иногда каждому из нас необходим глоток свободы и новых впечатлений, чтобы разобраться в себе и понять, чего мы хотим.       — Разумеется, Гермиона, — Нарцисса одарила её лёгкой загадочной улыбкой. — И ты не представляешь, насколько я рада, что в конце концов мой сын сам дошёл до того, что я была права с самого начала.       «Мама была права», — брошенная однажды Драко вскользь фраза вспыхнула в мыслях, точно алый дымок в Напоминалке. Гермиона не смогла сдержать любопытства.       — В чём же вы были правы, если не секрет?       — В том, что твоё место здесь, в Мэноре. Рядом с Драко.       Произнесено было настолько обыденно, как само собой разумеющееся, что Гермиона от неожиданности поперхнулась воздухом. И что это, чёрт возьми, значит? Она почти ляпнула эту бестактность вслух, но тут в голове промелькнуло пьяное и еле связное…       «Почему ты никогда не приходила в Мэнор на приёмы? Мама расстраивалась».       А ещё…       «Если бы я позвал тебя на ужин, ты согласилась бы? Я имею ввиду, не сейчас, а… до».       Получается… Получается, что… Вот же… Вот же чёрт.       Наверное, это та информация, которую Драко предпочёл бы ей не рассказывать в трезвом рассудке. И Гермиона прекрасно понимала почему. Мерлин, лучше бы она осталась с Гарри в замке.       С трудом ускорив шаг (в этом дурацком платье она передвигалась со скоростью улитки), дабы поспевать за Нарциссой, Гермиона неверяще вытаращилась на неё, но та будто нарочно не замечала этой заминки и со всё тем же невозмутимым выражением лица вела её по вымощенной камнем дорожке. Хорошо, что на улице было уже достаточно темно, чтобы Нарцисса не могла увидеть, как вытянулось лицо Гермионы. Как её глаза округлились, должно быть, до размера галлеона. Как…       Вот же чёрт.       Они остановились около низенькой каменной скамьи, на которой уже лежали две декоративные подушки, по виду, нетронутые непогодой. Специально принесли? Нарцисса без раздумий присела на одну из них и похлопала по соседней, приглашая Гермиону присоединиться.       — Я бы выпила вина, а ты?       Две бутылки полусладкого внутривенно было бы идеально. И сверху полирнуть красным «Мальборо», чтобы отправиться в дом Гринграссов во всеоружии.       — Да, с удовольствием, — неловко улыбнувшись, Гермиона расположилась на предложенной подушке, сцепила руки перед собой в замок. Так, спокойно, без нервов.       — У меня есть одно изумительное… для особых случаев. Называется «Мужские слёзы». Подарок от мистера Забини. У его матери свой частный виноградник в Италии.       Можно было бы из вежливости спросить, почему «слёзы» и почему именно «мужские», но Гермиона и так догадывалась о причинах. Всё на поверхности. Слухами земля полнится.       Не дожидаясь хоть какой-то реакции на свои слова, Нарцисса хлопнула в ладоши, и к ним немедля аппарировала Минни.       — Дорогая, будь так любезна, подай нам с Гермионой вина из той бочки с…       — М-миссис Малфой, я должна вам кое-что сказать, — с самым виноватым видом перебила хозяйку Минни. — Только вам!       — Одну минуту, Гермиона.       — Конечно, Нарцисса.       Годрик, спасибо.       Когда шлейф цитрусовых духов перестал щекотать рецепторы носа, Гермиона задрала голову вверх, посмотрела на небо. Вдох-выдох. Нужно подумать. Разложить информацию по полочкам, утрамбовать и… как-то жить с ней дальше.       Получается, Нарцисса ещё в девяносто восьмом (плюс-минус) хотела, чтобы Драко пригласил Гермиону на… свидание? Возможно, больше, чем просто свидание. Интересно, Нарцисса думала об этом уже в момент, когда просила Гермиону «соврать» на суде, или до столь гениальной мысли она дошла уже после? Второе, наверное. Поэтому и слала все эти открытки и, несмотря на все отказы, продолжала приглашать на новогодние приёмы. И Нарциссу, похоже, совершенно не смущало наличие у Гермионы Рональда. Да, в конечном итоге Гермиону это тоже не смутило, но всё же… сам факт.       А что Люциус думает по этому поводу? А Драко? И как в эту схему вписывается скорая свадьба с Асторией Гринграсс?       Если на последние два вопроса Гермиона рассчитывала получить ответ уже сегодня, желательно, от самого Драко, то насчёт мнения Люциуса она никогда особо не задумывалась. Тем более в таком ключе. Нарцисса, судя по всему, более чем в курсе того, что её сын изменяет невесте, и, похоже, не против. А Люциус… Он может стать камнем преткновения. Разумеется, если Драко соизволит открыть рот и объясниться.       О, ему очень многое придётся ей объяснить, иначе его одежда, поселившаяся в её шкафу, вернётся в его комнату. При условии, что уже совсем скоро Гермионе предстояло отправиться за Кингсли Бруствером, возможно, она слишком многого хотела от сегодняшнего вечера.       Она снова поёжилась. Скорее от странного мандража перед грядущим продолжением разговора с Нарциссой, которая отпустила Минни и уже спешила обратно. От этого, да. Хотя холодный воздух, жалящий щиколотки, тоже комфорта не добавлял: всё-таки щеголять в начале декабря по улице в туфлях на босу ногу — весьма и весьма неблагоразумная затея. Хорошо, хоть она предусмотрительно попросила Гарри захватить для неё тёплое пальто.       — Пойдём смотреть пруд, а потом заглянем в библиотеку, и я угощу тебя вкусным тонизирующим травяным чаем. Согреемся после прогулки.       — Вино отменяется?       — Минни сказала, что Драко и мистер Забини опустошили ту бочку ещё летом, да и я вспомнила, что на тебя сегодня возложена ответственная миссия.       Ответственная… миссия? Гермиона шумно сглотнула. Выходит, Нарцисса в курсе.       И если Нарцисса в курсе, то к чему эта помолвка? Неужели — нет, это было бы слишком большим облегчением, — она просто сплошнейший, отборнейший сюр? Декорация — для всех, а не только для их команды-по-спасению?       Годрик. Язык буквально пекло от желания задать вопрос, на который она никогда не решится. Но она бы и не успела: Нарцисса, как ни в чём не бывало, взяла её за руку и увлекла вглубь арки, насквозь обвитой плющом.

***

      — Я подумываю к лету возвести здесь беседку. Поставить столик и пару соломенных диванчиков, чтобы устраивать семейные завтраки на свежем воздухе.       Нарцисса что, с ней советуется? Л-ладненько.       — Это… очень хорошая идея.       — Я тоже так считаю, дорогая. Давно об этом мечтала. Только не знаю, какой цвет для обивки диванчиков выбрать… Что-то кремовое или, может, персиковое будет уместнее?       — А какой вам нравится больше?       — Мне нравятся оба, но я хочу знать, какой нравится тебе.       Гермиона отвела взгляд от неспокойной из-за ветра водной глади небольшого пруда, на поверхности которого отражались редкие звёзды, и посмотрела на Нарциссу — та выжидающе приподняла бровь.       Мерлин, это как-то слишком. И как-то… неловко. Прям очень неловко. Что, блин, вообще происходит? Может, стоит напомнить Нарциссе, что подобные вопросы нужно задавать Астории Гринграсс?       — Я бы взяла что-то практичное, — в противовес мыслям ответила Гермиона. — Может… Может, серое или серо-коричневое.       Нарцисса выдержала паузу, обдумывая. Затем с улыбкой кивнула.       — Да, Гермиона, ты абсолютно права. Сделаем серую обивку. Хотя серо-коричневый мне тоже нравится. Думаю, ближе к лету определимся.       Господибоже, когда там уже Гарри даст сигнал?       Только она об этом подумала, и грудь на секунду обожгло горячим металлом. Спасибо, спасибо. Уже предвкушая, как ей придётся с прискорбием сообщить Нарциссе, что «ответственная миссия» начнётся раньше запланированного, Гермиона вынула из декольте зачарованный галлеон. Сощурилась, пытаясь разглядеть мелкие буквы в темноте.

«Возникла проблема. Задерживаюсь».

      Вот же чёрт.       Похоже, чаепития не избежать. Не то чтобы Гермионе не нравилось общество Нарциссы, просто… она пока не могла определиться, как на всё это здраво реагировать, потому что… потому что…       — А во-о-он там, у ивы, Драко сделал свой первый шаг.       Потому что примерно вот поэтому.

***

      — …Это всё злые языки. В своё время моя семья, безусловно, оказала поддержку семье Драко, но называть наш союз «браком по расчёту» — это в корне неверно.       — Однако мы готовы к тому, что если последний законопроект нашего министра будет принят и у моей семьи конфискуют фамильный особняк, спекуляции на эту тему только усилятся.       — Папа не допустит этого. Вычеркните его слова, Мисти.       — Конечно, — сверив «показания» с тем, что зафиксировало в блокнот прытко пишущее перо, журналистка выдавила из себя вежливую улыбку. — Если это не брак по расчёту, то как бы вы сами его охарактеризовали? Думаю, читательницам «Ведьмополитена» будет интересно узнать информацию из первых уст.       — Брак по принуждению, — ухмыльнувшись, ответил Драко; тут же получил весьма ощутимый тычок в бок от этой суки и добавил: — Шутка. Конечно же, шутка. Это любовь. Чистейшая, без примесей.       Журналистка сдержанно прыснула в кулак, заглянула в свой список вопросов и обратилась к Астории:       — У вас уже совсем скоро двухлетняя годовщина отношений. Бывали ли моменты, когда вам казалось, что вы ошиблись с выбором спутника жизни?       Каждый день, Мисти, каждый грёбаный день.       — Это очень хороший вопрос, — Астория теснее прижалась к его груди. — Эти два года пролетели как один день. Было всякое. Совсем недавно мы потеряли нашего ребёнка, но это только сильнее нас сблизило. И, отвечая на ваш вопрос, скажу: я ни дня не сомневалась в нём.       А действительно, Драко убил на эту суку два года своей жизни. Два года истерик и нытья. Два сраных года в ожидании, пока жизнь повернётся к нему нужным местом. А всего-то стоило начать что-то делать. Захотеть вынырнуть из аморфного состояния и начать что-то делать. Удивительно, что главным мотиватором выступила не его собственная потребность в избавлении, а Грейнджер. Она вновь вошла в его жизнь, и всё. Того, что уже есть, мало.       Слава Салазару, что до предполагаемой финишной прямой оставалось всего ничего — только руку протянуть и взять всё, что причитается. Только бы не сорвалось. Только бы проблема, возникшая у Поттера, не похерила все старания, потому что, видит Мерлин, сегодня Драко очень трудно давалась его роль. Он отвык. Без необходимости ежедневно притворяться он почти утратил все навыки общения с этой сукой, которые вырабатывал в себе в течение последних двух — двух, блять! — лет.       Поэтому Грейнджер даже стараться особо не нужно было, чтобы он почти сорвался. Наверное, мать увела её именно по этой причине: чтобы сын-кретин ничего не испортил. Как всегда.       Его внимание привлекла промелькнувшая в толпе знакомая серебряная заколка с ониксом. Что, осмотр владений уже закончился? И где главный экскурсовод?       Поверх блондинистой головы журналистки, которая по-прежнему с преувеличенно заинтересованным видом слушала ахинею Астории, было отлично видно смятение на лице Грейнджер. В карих глазах — лёгкая паника. Её щёки порозовели на холоде, и она выглядела так же, как в тот день, когда попросила отшлёпать её.       Салазар, мама, что ты ей наговорила?       Устремив взгляд вперёд, Грейнджер протискивалась через толпу, на ходу расстёгивая тёплую мантию. Несколько ловких манёвров, и она оказалась около Блейза и Лавгуд. Что-то обеспокоенно проговорила им и взяла со столика бокал — ну и где, спрашивается, сраные исполнительные эльфы? — игристого.       Драко уже начал мысленно прикидывать, чья эльфья голова полетит с плеч первой, когда Грейнджер поднесла бокал к губам. Поднесла, но глотка сделать так и не успела — Блейз выхватил бокал у неё из пальцев и осушил одним махом.       И наверняка тут же пожалел об этом, потому что помимо возмущённого взгляда Грейнджер, вцепившегося в Блейза, как в главного врага народа, брови Лавгуд поползли вверх с такой скоростью, будто их туда потянули за невидимые ниточки.       Твою мать, Забини.       Следующие пару минут кажутся Драко вечностью.       Пока Лавгуд пристально таращится на Блейза, тот, спохватившись, легонько стучит указательным пальцем Грейнджер по лбу, пытается что-то до неё донести, может, напоминает ей о просьбе Поттера не пить. Грейнджер это, конечно же, не убеждает.       Она щурится и открывает рот, явно чтобы парировать чем-то вроде «чья бы корова мычала», но тут у Блейза появляется неожиданная союзница, которая деловито выдёргивает Грейнджер из этого разговора и тянет за собой в сторону коридора, ведущего в библиотеку.       Экскурсия, судя по всему, ещё не закончена.       Блейз и Лавгуд остаются один на один, и Драко практически слышит, как в голове друга лихорадочно мечутся мысли, одна за одной. Как он, весь в холодном поту, на полной панике пытается применить уроки окклюменции на практике и выстроить стены. Сконцентрироваться и держаться до последнего.       Не подведи меня, Забини, иначе Тыковка узнает о том милом прозвище, которым тебя наградила Даф.       Но, похоже, у Лавгуд где-то в закромах сознания припрятан таран, потому что плечи Блейза вдруг обессиленно опускаются, и он с виноватым видом оборачивается к Драко, тычет в него своим сраным указательным пальцем, чтобы затем снова посмотреть на Лавгуд и повертеть своим сраным указательным пальцем у виска.       Твою мать, Забини. Лизун-ебун хренов.       Отлично, теперь ему ещё нужно будет поговорить с Лавгуд. Объяснить ей, что то, что она «услышала», далеко не сельдерей, и её апельсину ничего не угрожает.       — …правда, милый?       Драко моргнул. Раз-другой. Тщетно попытался сообразить, о чём приблизительно шла речь. Сдавшись, выдохнул:       — Прости, Астория, я не слушал.

***

      В чуть спёртом воздухе библиотеки витали ароматы старинных книг, корешки которых манили к себе, искушали, будто требуя, чтобы по ним — по каждой выгравированной букве — прошлись подушечками пальцев. Огладили. Изучили. Чтобы взяли с полки и уделили должное внимание каждой пожелтевшей от времени странице. Чтобы… Это что, первое издание автобиографии Морганы ле Фэй?       «Только не кончи прямо здесь, ладно?»       Ладно, ладно. Она не будет. Она здесь не за этим. Страшно представить, зачем именно её сюда привели, но Гермиона нисколечко не удивилась бы, если бы Нарцисса вдруг решила ознакомить её с детскими колдографиями Драко. Вот вообще не удивилась бы — остальные насущные дела они уже обсудили.       Например, они «определились», что бывший рабочий кабинет Люциуса пока не стоит переделывать в зимний сад, потому что ему тоже нужен свой личный уголок, куда он мог бы приходить, когда от домочадцев начнёт болеть голова. Или что шторы в столовой следует заменить, ведь от тех, что висят с девяносто пятого, веет унынием и мрачностью. Или что эльфам было бы неплохо повысить зарплату и выдать ещё один комплект одежды.       Стоит ли говорить, насколько неожиданным стало для неё заявление Нарциссы о том, что та, пока Люциус был в Азкабане, освободила всех своих эльфов… потому что прочла интервью, которое Гермиона дала после назначения на должность помощника руководителя Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними.       Да, любые комментарии были бы тут излишни.       Просто… изумление и шок, которые невозможно передать словами. Цензурными. Драко наверняка бы смог подобрать наиболее удачное определение, пусть и не самое приличное.       Гермиона сделала большой глоток чая и ощутила, как по телу начало разливаться тепло. Это, конечно, не обещанные ей «Мужские слёзы», но вроде тоже ничего.       — Ну как?       — Очень вкусно, спасибо, — Гермиона осторожно, чтобы не повредить жемчужины на платье, устроилась на кресле.       В первый и последний раз она решила пренебречь удобством в угоду изысканному — по крайней мере, в «Твилфитт и Таттинг» его назвали именно так — фасону. Ей-Мерлин, в первый и последний. А вот бабуле наверняка понравилось бы.       — По семейному рецепту Блэков, — Нарцисса самодовольно — совсем как Драко — улыбнулась. — Укрепляет организм и тонизирует.       — Да, кажется, я уже чувствую бодрость и общий… тонус.       А ещё — крайнюю степень неловкости от этого пытливого взгляда светло-голубых глаз. Нарцисса расслабленно откинулась на спинку своего кресла и, сделав небольшой глоток чая, будто бы между прочим заметила:       — На женское здоровье тоже оказывает весьма благотворное влияние.       Господи-боже-мой.       Ещё не поздно попросить показать семейный альбом с колдографиями? Хоть бы не поздно, потому что Гермиона в шаге от того, чтобы начать умолять Нарциссу прекратить вести себя… так.       Вместо нормального ответа она что-то невнятно промычала, едва не поперхнувшись дурацким травяным чаем. Нарциссу, казалось, это невероятное красноречие ничуть не смутило, и в следующий момент она, с лукавым прищуром глядя на Гермиону поверх своей фарфоровой чашки, поинтересовалась:       — Ты довольна эффектом, который произвела на Драко, появившись сегодня в сопровождении мистера Уизли? Думаешь, смогла добиться, чего хотела?       Какого… чёрта? Что за разговоры вообще начались?       — Кхм, миссис Малфой… — ошарашенно выдохнула Гермиона.       — Дорогая, мы же договорились… просто Нарцисса.       «Просто Нарцисса». Просто, блин, Нарцисса!       Пальцы дрогнули от подкатившего волнения. Гермиона отставила чашку на кофейный столик. От греха подальше.       — Кхм, Нарцисса…       — Гермиона, полагаю, ты прекрасно понимаешь, что мой сын — жуткий эгоист и собственник. И ему нужно, чтобы его женщина смотрела только на него. На него, а не на бывшего мужа.       Ради всего святого, почему Нарцисса говорит об этом так… спокойно? Хоть и с ноткой укора. Ну и как на это реагировать? Всё, баста. Это выше её сил. Окончание этого вечера точно пройдёт под лозунгом «влить в себя побольше красного полусладкого».       — Я не собственность вашего сына, — Гермиона вздёрнула подбородок, надеясь добавить словам веса. — И вообще…       — Разумеется, дорогая. Ты гораздо больше, чем собственность.       Если бы по прямолинейности проводились соревнования, у Нарциссы Малфой была бы платиновая медаль. Ещё и приз зрительских симпатий за врождённый талант вогнать собеседника в ступор. Такой, что язык не поворачивается для ответа. Потому что его нет. Есть только вопросы, главный из которых — почему Нарцисса подняла эту тему в момент, когда у её сына помолвка с другой женщиной? Почему говорила об этом так, будто оно самой собой разумеющееся, будто всё в порядке, будто…       — Не пойми меня превратно, Гермиона, — меж тем продолжила она. — Я не собираюсь распыляться в тирадах или учить тебя жизни, только лишь пытаюсь донести до тебя одну мысль. Она очень простая, но, боюсь, для тебя принять её будет непросто. С моральной точки зрения.       — И что же это за мысль?       — Когда Драко чего-то действительно хочет, он может пойти по головам, в том числе — по твоей. Не стоит его провоцировать. Просто знай, что бы он ни сделал — это из благих намерений.       Как тебе такое, Гермиона, а?       — При всём уважении, Нарцисса, но, если я ничего не путаю, ваш сын женится в феврале на мисс Гринграсс, поэтому я, конечно, тронута вашими, м-м… рекомендациями, но…       Нарцисса фыркнула.       — Эта девица и мизинца твоего не стоит. Не забивай ею голову.       Ещё одна эта-свадьба-ничего-не-значит-не-думай-об-этом, но раз уж начали говорить начистоту, то…       — Какая знакомая риторика, — Гермиона не смогла сдержать сарказм. — Ваш сын говорит мне то же самое. Но видите ли, в чём проблема… От того, что я не буду забивать голову этой «девицей», она никуда не испарится.       — Боюсь, ты очень многого не знаешь, дорогая.       — Например?       Тяжёлый вздох Нарциссы прозвучал одновременно и как приговор, и как шанс. О, да неужели хоть какая-то конкретика? Гермиона затаила дыхание.       — Когда-нибудь Драко убьёт меня за мой длинный язык.

***

      Не вечер, а хреново кретинобинго.       Вот уж точно «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Даже на свадьбе Поттера и Уизлетты было не так тошнотворно, хотя там было много рыжих. Очень-очень много рыжих.       Драко уже насладился обменом блевотными любезностями со всеми гостями, пообщался с каждым из Гринграссов в индивидуальном порядке, а от Поттера по-прежнему не было вестей, хотя оговорённые сроки уже истекали. И, Салазар, если Вислый в самое ближайшее время не прекратит глазеть на него с видом горделивого шизофреника, кровь из чьего-то конопатого носа рискует забрызгать мраморный пол. Праздник, конечно, будет испорчен, но зато Драко слегка попустит.       Его терпение было уже на пределе, а единственный человек, рядом с которым он мог позволить себе по-настоящему выдохнуть, находился в заложниках у его матери. И ему даже думать не хотелось, какие великолепные беседы сейчас велись за закрытыми дверями.       Астория как раз донимала Уизлетту насчёт причины отсутствия Поттера на сием торжестве, когда бедро на мгновение обдало кипятком. А вот и Поттер. Наконец-то.       Всего за пару секунд Драко вынул из кармана брюк зачарованный галлеон и вернул обратно, пока никто не заметил. Через двадцать минут. Отлично. Теперь нужно найти Блейза и забрать Грейнджер из библиотеки. И как-то при этом умудриться на время избавиться от этой суки.       Проблема номер раз — «найти Блейза» — решилась сама по себе. Драко и моргнуть не успел, как ладонь друга приземлилась ему на плечо, заставив Асторию ойкнуть и отстраниться.       — Д-драко, не мог бы ты сопроводить своего лучшего д-друга в уборную? — паршиво изображая заплетающийся язык, спросил Блейз. — Кажется, я переоценил свои в-возможности, когда решил смешать огневиски, шампанское, вино, а потом… ещё… ик… вино.       — Волосы будет тебе придерживать? — с намёком глядя на короткий ёжик Блейза, сострил Вислый.       — Просто… боюсь, сам не найду… — не растерялся тот.       Твою же… Это самый неубедительный и кретинский предлог из всех, что можно было придумать. Ладно, хрен с ним, отступать уже некуда.       — Да идём уже, идём, — процедил Драко, подталкивая друга в спину.       — Но как же…       — Я туда и обратно, Астория.       Только бы этой суке не пришло в голову пойти следом. Судя по тому, что вонь приторных духов развеялась уже через несколько шагов, ей действительно не пришло. Умничка. Или же Уизлетта смекнула в чём дело и решила прийти на помощь — отвлечь эту дуру. Поттер наверняка посвятил свою ненаглядную в планы на вечер, поэтому она сегодня такая… не сука.       — Ты мог найти отмазку хоть немного поправдоподобнее?       — Я сказал, как чувствую!       — Только не говори, что ты в сопли. Как аппарировать собираешься?       — Помилуй, Драко, за кого ты меня принимаешь? В отличие от тебя, я свою норму знаю.       — Как скажешь.       Около лестницы, ведущей на второй этаж, они с Блейзом свернули в слабо освещённый коридор. Раздражающие люди с не менее раздражающими голосами остались позади. Музыка тоже стихла. Но этого всё равно было недостаточно, чтобы подарить ощущение спокойствия. Неудивительно — аперитив, конечно, закончен, но до десерта ещё как до луны.       — А мы куда направляемся-то?       — К отцу в кабинет. Я снял там антиаппарационный барьер. Только Грейнджер сперва захватим по дороге и… — Драко оглянулся проверить, не увязался ли за ними кто.       Вислый. Какого хрена ему нужно?       — Кстати, прости, что так вышло с Тыковкой. Просто когда Гермиона взяла это шампанское, я вспомнил твои слова и запаниковал. Я уже…       — Ради Салазара, захлопнись.       С силой пихнув возмутившегося было Блейза в плечо, Драко притормозил прямо у двери в библиотеку. Обернулся к направлявшемуся к ним Вислому; сунул руки в карманы, вскинул бровь и ухмыльнулся, стараясь выглядеть расслабленно, а не так, будто готов подвесить этого кретина вниз головой с помощью Левикорпуса.       — Что вы задумали? — пробасил Вислый, застыв в шаге от них.       — Не до тебя сейчас, Уизли. Вернись к сестричке.       — Я задал вопрос, Малфой, — нахально, с вызовом.       Тоже мне, рыцарь без страха и упрёка.       Блейз подался вперёд, понизил голос до шёпота:       — У меня с твоей бывшей женой и твоим лучшим другом намечается небольшой налёт на дом моей бывшей жены, поэтому, если ты не против, мы пойдём, хорошо? Время поджимает.       На миг Вислый замер, переваривая информацию, а затем хмыкнул и заявил:       — Я пойду с вами.       Позади скрипнула дверь — похоже, мать услышала разговор и соизволила выпустить Грейнджер из плена. Но это всё равно не удержало Драко от едкого, почти шипящего…       — Ты сейчас персонально пойдёшь на хер, а не с нами.       И тут же, ожидаемо, ему в спину прилетело строгое…       — Сынок, следи за манерами.       — Всенепременно, мама.       Они втроём, точно по команде, перевели внимание на открывшуюся дверь, на пороге которой стояла его мать, а за её спиной — Грейнджер. Такая идеально органичная в этих стенах. Будто была рождена лишь для того, чтобы жить здесь. Здесь, рядом с ним. И пусть сейчас она хмурилась, всё равно казалась собранной и решительной — правильный настрой для их с Поттером грёбаного налёта. Драко уже жалел, что с самого начала не выступил против её участия в этой авантюре.       Глаза хищно вцепились в её лицо, в аккуратно очерченный контур губ, густо накрашенных помадой цвета… какой-нибудь пыльной розы? Да срать вообще. Наверное, Драко мог бы сцеловать, слизать эту сраную краску, вернуть её мягким губам привычные оттенок и форму. Сделать их покрасневшими и блядски припухшими. Как после долгого глубокого поцелуя, после которого потом ещё с минуту восстанавливаешь дыхание.       — Я распоряжусь, чтобы эльфы заблокировали каминную сеть до вашего возвращения, — напоследок улыбнувшись Драко, мать направилась в зал.       — Зачем блокировать камин? — озадаченно спросил Вислый.       — Чтобы никто из четы Гринграссов не покинул пределы Мэнора, пока мы нарушаем закон в их доме, — Грейнджер переступила порог библиотеки и вышла к ним в коридор; осторожно прикрыла дверь. — И, Рон, тебе действительно лучше остаться здесь. Отсутствие троих гостей будет заметнее, чем двоих.       — Ты больше не имеешь надо мной власти, женщина, — Вислый выставил перед собой левую ладонь и повернул её тыльной стороной к Грейнджер, демонстрируя отсутствие обручального кольца.       Херов кретин. Ещё бы грудь выпятил для пущего эффекта.       — Мне не до шуток, ты остаёшься, и точка. Это не обсуждается.       — Брось, пусть идёт, — подал голос Блейз. — Вы втроём, как в старые добрые времена, и я на подхвате.       — Кажется, я вполне ясно выразилась.       — Под мою ответственность.       Что, мать вашу? Он совсем мозги растерял?!       — Забини… — нет, Грейнджер, не смей сдаваться.       — Вот и ладненько. Уизли, идём.       Драко скрипнул зубами.       А Вислому будто это и нужно было: состроив бесячую победную мину сперва Драко, а затем и Грейнджер он без колебаний проскочил к Блейзу. Детский сад. И этим кретинам Драко должен вверить безопасность Грейнджер? Одна надежда на Поттера.       — Каков план?       — До конца коридора и направо, а потом прямо и первая дверь слева. Это кабинет Люциуса, — с энтузиазмом начал объяснять Блейз, ведя Вислого за собой вглубь коридора. — Оттуда аппарируем к Поттеру. А там тебе уже он сам всё объяснит.       Драко моргнул пару раз, прежде чем до него дошло. Вот же… херов гениальный кретин. Заговорить зубы и увести Вислого, чтобы Драко смог перекинуться парой ласковых с Грейнджер, — если это не поступок, достойный лучшего друга, то что тогда? Можно сказать, Блейз вернул себе очки, которые растерял за свой прокол с Лавгуд. Хотя он позвал Вислого поучаствовать в «налёте на дом своей бывшей жены»…       Сердито взглянув вслед удаляющимся фигурам, Грейнджер покачала головой, подошла к Драко, и он машинально привлёк её к своей груди: в нос тут же ударил горьковатый обволакивающий аромат ванили и её самой. Она не обняла его в ответ, но и не отпрянула. Лишь убедившись, что Блейз и Вислый свернули в примыкающий коридор, вскинула голову вверх, чтобы иметь возможность смотреть Драко в глаза.       — Дальше мы сами. Возвращайся к гостям.       — Ты меня прогоняешь? — самый бредовый вопрос из всех, что он мог задать в текущей ситуации.       — Я позволяю тебе оставаться молчаливым наблюдателем. Как ты любишь.       Это её «как ты любишь», прозвучавшее и как упрёк, и как издёвка, по-хорошему должно было напомнить, что сегодня Грейнджер только и делала, что злила его. Нарочно. Как последняя сука с сучьим бешенством в крайней — неизлечимой — стадии. Только вот проблема в том, что злости в нём не было ни на йоту. Да и в самой Грейнджер, казалось, весь прежний пыл иссяк. К сожалению, причина для этого была всего одна.       — Как много лишнего тебе наговорила моя мать?       Грейнджер помедлила, прежде чем ответить.       — Достаточно, чтобы моё отношение к нашей с тобой ситуации изменилось.       — Вот как. И какое же у тебя было отношение?       — Неоднозначное, — нервно усмехнувшись, она отстранилась. — Мне пора, а то Гарри будет жаловаться, что из-за нас отморозил себе все причинные места.       Драко мягко, но настойчиво придержал её за запястье.       — Когда ты вернёшься, мы поговорим.       — Если я вернусь. Мало ли что.       — С такими охренительными формулировками ты сейчас останешься здесь.       Обычно в ответ на этот приказной тон, на который его голос на автомате срывался, стоило Грейнджер вывести его из себя, Драко получал незамедлительную реакцию в виде закатывания глаз, фырканья или язвительного и часто неуклюжего парирования. Но это обычно.       Сейчас же, улыбнувшись уголком губ, Грейнджер скользнула пальцами по его ладони, будто хотела приободрить этим мимолётным жестом. Или успокоить. И, наверное, чтобы окончательно добить его, произнесла:       — Расслабься, уже совсем скоро всё будет хорошо.       — Смелое заявление. Сама-то в это веришь?       Ещё одна улыбка, сопряжённая со взглядом, полным чего-то дразнящего, тёплого и восторженного. Адресованного сугубо ему одному. Словно эта любительница головоломок только что за минуту расправилась с кубиком Рубика на сто граней, хотя до этого годами билась над решением.       Разгадала своего Человека-загадку.       И опять-таки… Мама, что ты ей наговорила?       — Драко, мне действительно нужно идти, — она с намёком посмотрела на его ладонь, по-прежнему удерживающую её. — Гарри…       — …отморозит себе причиндалы, и Уизлетта никогда нам этого не простит, я понял.       Изо рта мисс Хорошее-настроение вылетел смешок, разнёсся по коридору звенящими колокольчиками. Весело тебе, Грейнджер, да? А мне что-то ни хера.       Чертыхнувшись себе под нос, Драко неохотно выпустил её руку, вновь окинул её цепким взглядом, задержался на оголённых хрупких плечах.       — Где вас будет ждать Поттер?       — В Хогсмиде, у «Сладкого королевства». Оттуда Блейз перенесёт нас к ближайшей точке аппарации у дома Грингра… Ты что делаешь?       Да хрен его знает, если честно. Драко мог бы сказать, что ему стало вдруг адски душно в этом сраном пиджаке, но это была бы брехня брехнёй. Так что он просто решил ничего не говорить. Молча стянул с себя пиджак и накинул Грейнджер на плечи — её бровь приподнялась в недоумении.       — От той точки аппарации до дома Гринграссов минут пять идти пешком, — к собственному ужасу не ощущая себя полнейшим, а главное — сентиментальным — кретином, Драко добавил: — И возражения не принимаются. Понимаю, там не настолько холодно, чтобы ты отморозила себе задницу, но… Зима близко, Грейнджер.       — Я больше не прочитаю тебе ни одной маггловской книжки, — проворчала она, хотя в глазах заискрилась благодарность. — Ты используешь это против меня.       — Именно поэтому и прочитаешь.       — О, да неуже…       Драко накрыл её губы своими, пресекая протест. Сразу глубоко и требовательно, не церемонясь. Как она любит. Потому что мечтал сделать это с самого начала вечера. Потому что мог себе позволить. Потому что эта сраная помада его бесит. Потому что «уже совсем скоро всё будет хорошо».       Поттер убьёт их обоих за нерасторопность.       А Драко, наверное, рано или поздно убьёт свою родную мать, потому что, стоило Грейнджер скрыться за поворотом и хлопнуть дверью в отцовский кабинет, за спиной раздалось хвастливое…       — Я же говорила, что всё улажу. Ты только сам теперь не оплошай.       Быстро облизнув губы, он резко крутанулся на пятках и посмотрел на мать в упор.       — Кто тебя просил вмешиваться? Я могу сам разобраться со своей женщиной.       — Сам ты уже разобрался, — глаза матери метали молнии. — Да так, что бедная девочка от отчаяния пришла сюда с бывшим мужем.       — От отчаяния? — из груди вырвался неуместный смешок. — Да она просто испытывает моё терпение.       Мать подняла глаза к потолку, вздохнула. Тяжко-тяжко, почти вымученно. Как когда в детстве он не мог с первой попытки показать, какие вилки для каких видов блюд используются в приличном обществе: для лобстеров, для рыбы, для мяса, десертная, салатная, раздаточная для сыра, блять, и масла. И это не предел.       — Драко, запомни раз и навсегда, если женщина чего-то тебе не говорит, это вовсе не значит, что она этого не хочет. И я тебе больше скажу: иногда она может говорить одно, а подразумевать совсем другое.       — Вам с Блейзом нужно объединиться и издать книгу с никому не нужными советами по обращению с женщинами.       — Хочешь ещё один ненужный совет?       — Разумеется, нет.       Хмыкнув, мать наспех поправила ему чуть съехавшую в сторону бабочку и, плавно подцепив Драко под руку, поволокла его обратно в праздничный зал — в самую скверну. На ходу мечтательно вздохнула.       — Я бы назвала эту книгу «Почему так важно слушать мамочку».       Он собирался ответить что-то вроде: «Успех гарантирован, не сомневайся», когда им преградили путь. И, Салазар, лучше бы это был кто угодно, кроме Лавгуд.       — Миссис Малфой, здравствуйте… Могу я украсть вашего сына?       — Смотрю, я сегодня нарасхват.       — Мисс Лавгуд, рада видеть вас сегодня среди гостей.       — А как я рада, миссис Малфой, — улыбнулась та. — У вас чудесный дом. Жаль, в свой прошлый визит я не смогла в должной мере оценить его красоту.       Да, из подвала не насмотришься.       Сердце матери, казалось, ухнуло вниз, настолько быстро она побледнела. Уголки её губ дёрнулись, исказив выверенную годами вежливую улыбку в неестественную — натянутую. Лавгуд тоже заметила резкую смену настроения визави: стрельнула на Драко виноватым взглядом.       — Всё хорошо, мам. Лавгуд у нас также сильна в комплиментах, как я — в своей вере в небезнадёжность окружающих.       — Миссис Малфой, я не имела в виду ничего плохого! — она поспешила успокоить его мать. — Я не держу зла на вашу семью. Я просто…       — Благодарю, мисс Лавгуд, — кислая улыбка. — Пойду, пожалуй, пригублю вина. Не буду мешать.       Нервно стуча каблуками по полу и придерживая полы платья, мать удалилась из коридора, оставив их с Лавгуд наедине. Драко лениво привалился боком к стене, сложил руки на груди и покачал головой.       — Молодец, испортила моей маме настроение.       — Сейчас и тебе испорчу, не переживай.       — Я весь внимание.       Она прошлась по коридору туда-сюда, теребя в пальцах кулон. Она всегда так делала, когда нервничала и пыталась подобрать слова. Значит, «сельдерей». Догадка подтвердилась, едва Лавгуд остановилась напротив него и открыла рот.       — Я не совсем уверена в том, что до конца поняла суть, но, если правильно… Кхм, — неуверенно поведя плечами, она запнулась, но быстро взяла себя в руки. — Вот ты презираешь Асторию за то, что она подмешала тебе амортенцию и вынудила быть с ней, а сейчас поступаешь с Гермионой ничуть не лучше, чем поступили с тобой. А Гермиона… Она ведь даже не стала выпытывать у меня подробности, когда я заикнулась, что случайно покопалась в твоей голове. Не стала, хотя ей очень хотелось. Она хочет доверять тебе, понимаешь? Не стоит злоупотреблять этим.       «Не стоит злоупотреблять». Конечно, не стоит. Он и без нотаций Лавгуд всё это понимал. Каждый раз, до крови закусывая внутреннюю сторону щеки, когда Грейнджер жаловалась на сраные «побочки», Драко всё это понимал.       И сейчас он с виду-то и бровью не повёл, но Лавгуд будто под дых ему дала: он ничем не лучше этой суки. Он такой же. Хуже.       По горлу точно наждачкой прошлись, настолько хрипло произнёс он следующие слова:       — Спасибо за лекцию о морали.       — Это не лекция, Драко, — устало вздохнула Лавгуд. — Всего лишь моё наблюдение. Блейз попросил меня не лезть в ваши с Гермионой дела. Сказал, что я при любом исходе окажусь виноватой, а я не хочу быть виноватой. Я хочу, чтобы у вас всё получилось.       — Я тоже очень этого хочу.       — В таком случае… подумай над моими словами. Пожалуйста. Мне большего и не надо.       Легко сказать, «подумай». Сложнее действительно подумать.       Ещё не поздно пойти на попятную? Драко прикинул в голове вероятности.       Если то, чего он хотел (да, пожалуй, он был бы совершенно не против: всё-таки, если бы он не тупил, на свадьбе Поттера и Уизлетты их с Грейнджер дети могли носиться вместе с остальными орущими спиногрызами), уже произошло, возвращать «правильное» зелье рискованно. Но если оставить как есть, то… всё может стать ещё более паскудным. Может стать, а может и не стать.       Говоришь, всё будет хорошо, да, Грейнджер?       Это называется — начал сам решать свои проблемы. Охрененно начал, дайте два. Сам себя завёл в трясину.       Вот вечно ты нюни распускаешь.       Не вечер, а хреново кретинобинго.       И главный кретин — сам Драко.