Под другим углом

      Маринетт не обращала внимания ни на крики ранних прохожих, ни на сигналы автомобилей, которым периодически приходилось резко останавливаться, дабы не убить спасительницу города. Не глядя забрасывала йо-йо на балки и поручни. Она просто чувствовала, знала всем существом, что мир солидарен с ее намерением и будет всячески помогать.       Неожиданно в ней зародилось неистовое желание, всепоглощающее. С ним невозможно было бороться. Ей было физически больно от того, как сильно она хочет добиться своей цели. Живот скручивало тугим комом, неприятно щекоча внутренности. И несмотря на все это, она было безумно счастлива. Все нутро кричало — время настало! Одухотворенная этим порывом, Маринетт мчалась на всех парах к своей заветной мечте.       И как она могла раньше терпеть? Сходить с ума от аромата его парфюма, находиться мучительно близко, боясь прикоснуться даже на миллиметр. Засыпать, глядя на его фото, но не чувствовать его самого. Падать бесконечно вниз от одного его взгляда и взлетать до озонового слоя от простой улыбки. Быть настолько опьяненной этими перепадами внутренней атмосферы, что не иметь возможности выдавить из себя хоть слово или движения, не запнувшись при этом.       Конечно, с возрастом она стала спокойнее. Находила в себе силы на некоторые фразы, а потом и вовсе до разговоров дело дошло. Они стали друзьями. Хорошими такими друзьями. Но никогда он не смотрел на нее, как на девушку. И она устала отчаиваться. Просто смирилась. Не до конца, конечно. Но она чертовски устала принимать каждую брошенную им невзначай фразу, как палку, за которую можно ухватиться. А даже если и хватала, то потом абсолютно не понимала, что с этим дальше делать.       Столько времени она потратила на глупые планы, слежки, взгляды издали, когда можно было просто прийти и взять. Единственный плюс ее сталкерства — она знала, куда именно ей нужно прийти.       Она жаждала этого. Его горячих рук, теплого дыхания на своей коже, губ, которые обещали быть нежными, но напористыми. Его томных вздохов и ничего не значащих фраз, сказанных во время общего экстаза. Как вообще можно желать чего-то настолько ярко, настолько страстно и безрассудно, чего даже никогда не пробовал? Особенно, когда ты девственница, которая всегда где-то в закромах души знала, что свой первый раз она отдаст только ему. Как и свой первый поцелуй. А тот, с Котом, не считается!       И сейчас она бежит, словно мотылек на яркий свет. Этот свет цвета пшеницы. Такой же, как цвет его волос. Бежит, чтобы пойти и взять Адриана Агреста. Сначала просто взять, во всех мыслимых и немыслимых позах, а затем взять его в мужья, родить троих детей и завести хомячка.       По факту, последние три пункта не принципиальны.       Разве он может отказать ей? Ведь еще в школе был ее фанатом, а теперь, когда им по девятнадцать лет и все подростковые влажные фантазии легко осуществимы…       Это судьба! Судьба ведет ее сейчас меж этих длинных, широких дымоходов, хлюпанья ботинок от воды, что стекает по непозволительно близкому к коже одеянию. Через статные стволы деревьев, чьи кроны, будто вены, окутанные мягким слоем предрассветного тумана. Мимо высоких фонарных столбов, что на своих концах держат эти яркие шарики, по которым стекают капли утреннего конденсата.       От влаги и легчайшего ветерка соски отвердели, раздвигая пульсации между ног новые границы ощущений. И это нисколько не помогало.       Наконец героиня очутилась на безлюдной улице. Одним вздохом преодолела внушительное расстояние между домами, монументальным прыжком приземлившись на козырек прикрытого белоснежного балкона.       Окно выставлено на проветривание, но внутри закрыто. Все задернуто плотными шторами, из-за чего неясно, внутри хозяин апартаментов или нет.       Но Маринетт чувствовала — он там. Она знала это всем сердцем, всей душой и еще одним местом, ощущала, что не могло все это быть напрасным. Не теперь, когда она готова.       Не сейчас, когда она думать забыла про робость и стеснение. Не тогда, когда ее глазам, наконец, открылась истина. А как и всякая истина, та была проста до неприличия. Им суждено быть вместе. Они, как два огонька, тянуться друг к другу.       И сейчас, если он не хочет тянуться к ней в ответ, то она заставит.       Леди тарабанила в окно так, что крепкие створки норовили вот-вот отвалиться, а пластик пойти трещинами. Странно, что от этого шума вся округа не проснулась.       Внутри квартиры что-то глухо упало, послышалась пара крепких словечек, а затем топот. Балкон резко распахнулся, и героиня замерла. Как и сам хозяин квартиры.       Заспанный, взлохмаченный Адриан, одетый лишь в длинные пижамные штаны, уставился на Леди во все глаза. А она уставилась на его торс, будто видела впервые. Судорожно выдохнула и онемела. Если сейчас она хотя бы немного пошевелит бедрами, то кончит.       Агрест спохватился и открыл окно.       — Леди Баг, что-то случилось? — хриплым от сна голосом спросил Адриан.       Тело Маринетт же восприняло эту хрипотцу немного иначе, потому что все внутри затрепетало, запульсировало, напряглось и… резко расслабилось. Поза, в которой находилась героиня, явно не предназначалась для расслабления, а уж тем более оргазмов, и под короткий вопль-стон она покатилась вниз с козырька.       Сердце Адриана ушло в пятки, и лишь на рефлексах он ринулся вперед и подхватил девушку за талию. Перед его лицом предстала пикантная картина упругих форм ее груди, по которым искусительными змейками стекали капли влаги, словно облизывая ореолы выпирающих горошин.       Блондин сглотнул, облизал губы и рвано выдохнул, но тут же опомнился, внес Леди внутрь вверх тормашками, помогая принять вертикальное положение.       — Леди Баг, ты в порядке? Так что произошло? Акума? — пытаясь смотреть героине в глаза и звучать бодро, спросил Адриан.       — Да. Нет. Не совсем, — промямлила та в ответ. — Не важно. Акума тут ни при чем. Точнее, при чем. Но ни при этом. Ой! То есть, ни при том… Агхр! Мне нужна твоя помощь.       Когда она шла сюда, ей казалось это хорошей идеей. Пока она его не видела, она думала, что все ее наваждение при нем — обычная глупость. Она еще никогда так не ошибалась. Потому что одно дело просто попытаться говорить с ним, — с этим она, более-менее, научилась справляться (главное, не переживать слишком сильно), и другое дело — соблазнение! Куда более тяжёлая задача.       Маринетт ни в одном своем воплощении не флиртовала с Адрианом. Разве что с фотографиями, да и то, пока никого рядом не было, даже Тикки. Да что уж там, она вообще ни с кем не флиртовала. Осознанно, по крайней мере. Что нужно делать? Что говорить? Она была совершенно сбита с толку. Ко всему прочему, ей было и так бесконечно тяжело справляться с этим желанием. Оно буквально грызло ее ребра, мурча изнутри: «Сделай это, давай, быстрее».       — Конечно! Все, что угодно! — альтруистично закивал головой блондин.       — Прямо все? — несмело уточнила девушка, и ее охватила резкая боль в животе. Она слегка согнулась и поморщилась. И следом за болью полилась новая волна возбуждения. Еще ярче и сильнее, чем была прежде.       — Да, конечно! С тобой точно все хорошо? — участливо склонился к ней парень, положа руку на плечо. — Что мне нужно сделать? «О, лучше бы ты ничего не делал», — последнее, что пронеслось в ее голове.       От его прикосновения голова пошла кругом и голос разума отключился.       — Снимай штаны, — безапелляционно объявила спасительница Парижа, с немного странным выражением лица.       Адриан опешил.       Леди иногда приходила к его повседневному воплощению из-за акум, и они вполне командно решали все вопросы. Бывало всякое. Поэтому Адриан даже не сильно удивился тому, что Баг к нему так странно вломилась. Но штаны снять? Очень неординарная просьба. Но если Леди сказала «Надо» — значит, надо!       Быстро скинув единственную одежду, помимо белья, он протянул штаны ей, решив, что, видимо, они нужны для победы над акумой, но Баг лишь отшвырнула их в сторону.       — Э-э, Леди Баг? — озадаченно выдал он.       Она не ответила.       В одну секунду Баг преодолела расстояние между ними, схватила Агреста за руку и потянула на себя. Адриан тихо ойкнул, но не отстранился, роняя взгляд на ее приоткрытые губы.       Да не может же быть такого, правда? Чтобы она все это делала, потому что захотела с ним… Да ну нет. Столько лет знакомства, и она ни разу не проявляла к нему внимания как к мужчине. Ни к одному из его личностей. Несмотря на все его попытки признаться ей в любви. А прямые слова она воспринимала не больше, чем очередную шутку.       Сколько раз он видел нечто подобное во снах? Или представлял в те моменты, когда ненадолго уединялся в ванной… Достаточно много, чтобы позволить своей фантазии заглянуть в разные потаенные места на теле вожделенной девушки.       И вот сейчас она прижала его к себе, выводила на его руке приятные узоры, отчего мурашки пробежали по коже, но он всем нутром чувствовал, что что-то не так. Это не может быть правдой. Сейчас сюда ворвется очередная его фанатка под властью акумы, увидит их с Леди, начнет рвать на себе волосы от ревности, а акума окажется именно там. Очевидно же! Не может быть все так просто. Или может?       Маринетт наслаждалась гладкостью его кожи под своими пальцами, запахом его тела, что смогла, наконец, вкусить. Настоящий аромат. Но не настоящая кожа. Ее кожа не настоящая. Костюм полностью закрывал руки, и она могла бы оголить ладонь разве что, сняв костюм. Но как же тайна личности? Она ведь что-то помнила об этом…       «Возьми! Сделай! Сделай!» — рычали твари из подсознания.       И она сделала.       Маринетт резко схватила Адриана за шею и потянула на себя, сама подныривая навстречу. Их губы соединились в сладком, но слишком целомудренном поцелуе. Но даже этого хватило, чтобы ее мозг окутали мурашки, пока демоны потирали лапками в предвкушении — этого им было недостаточно. Они вопили, просили о большем.       Адриан стоял как истукан, выпучив глаза.       Что.       Это.       Блять.       ТАКОЕ?!       «Целовашки», — пронесся в его голове гоготок иронии.       «Да. Но почему?» — задавал он сам себе вопрос.       «А это имеет значение?» — отвечал внутренний голос.       «Вообще никакого».       И он ответил. Со всем пылом, что имел. Со всей болью неразделенной любви, что в нем хранилась на протяжении пяти лет. С того самого первого дня их встречи. Прижал ее к себе так близко, что девушка вжалась в его грудную клетку. Так, чтобы она не сбежала, не исчезла. Так, чтобы самому убедиться, что это все не сон, и он не провалится сейчас сквозь землю.       Маринетт таяла. Ее трясло. От переизбытка желания, от эйфории происходящего, от вкуса его губ, от его прикосновений. Ей одновременно хотелось разрыдаться и никогда это не заканчивать. Никогда-никогда. Вот оно ее место. Рядом с ним — здесь и сейчас. Нутро не обмануло. Они летели друг к другу. И теперь ей необходимо слиться с этим огоньком. Источать только один свет — их общий.       Казалось бы, куда ближе, но Леди Баг сильнее притянула Агреста к себе, углубляя поцелуй. Он сразу приоткрыл рот, впуская ее. Встречая объятием ее язык своим. Лаская ее язычок, скользя по его краям, посасывал его кончик.       Маринетт могла бы поклясться, что если бы он сейчас остановился, она бы умерла. Демоны ерзали в теле девушки, оставляя на месте своих следов странную пустоту. Разум ее полностью оцепенел. Воздуха становилось мучительно мало, словно она потерялась в своих собственных инстинктах. Забыла, как нужно дышать. Но собственная жизнь казалась такой несущественной в сравнении с потерей его близости. Поэтому Маринетт ухватила его цепкой и властной хваткой у корней волос, словно поймала свой спасительный глоток воздуха. Нежно огладила когтями кожу головы и ухватилась за волосы вновь.       Если это и есть ее воздух, то сейчас она дышит через противогаз. Чертов костюм!       Адриан что-то промычал ей в губы, но она ничего не разобрала, да и не сильно старалась. Ее больше заботило, как можно снять трансформацию, если ее губы постоянно заняты его ртом. Пока неожиданно для себя она не почувствовала, что такая липкая одежда дает свои преимущества.       Его руки нежно оглаживали ее бока, осмелев, продвигались ниже, чуть задевая поясницу и верхушку ягодиц.       Эти новые ощущения щекотки и бесконечного возбуждения охватили тело Маринетт. Демоны резко связали ее внутренности в узел, и она остолбенела. Зажмурила глаза, задрожала, вжала рукой его голову в свою, рвано задышала, и еле сдерживая чистоту громкости, простонала ему в рот от нового экстаза.       Демоны ликовали. Они будто перекрыли ход кровяным сосудам своим топотом. Ноги девушки вмиг стали ватными, сама она застыла, боясь шелохнуться. Знала, что упадет. Адриан застыл вместе с ней. Он понимал, что произошло, но пока не мог осознать саму ситуацию.       Его Леди только что кончила от его прикосновений. Его Леди только что…       Адриан всегда был умным парнем. По два раза ему повторять не нужно, но иногда по полтора раза — полезно.       Ее лицо расслабилось, но глаза оставались закрытыми. Она не может их сейчас открыть. Он точно понял, что она испытала оргазм. Она ведь теперь никогда на него смотреть не сможет. Что вообще за дурь на нее нашла? Она же его чуть не изнасиловала! Он теперь будет думать, что она озабоченная шлюха! Господи, как же ей стыдно.       Потихоньку к Маринетт пришло несколько неожиданных открытий. Во-первых, она до сих пор дышит Адриану в рот. Во-вторых, что-то очень сильно упирается в ее нижнюю часть живота. И это что-то явно извне. А, в-третьих, он не пытается от нее отстраниться.       Может, это из-за того, что она ему в волосы вцепилась?       Что-то упирается?..       Вместе с коротким приступом самоконтроля Маринетт начала замечать что-то помимо своей похоти. А именно, — его похоть. Он ведь хочет ее точно так же, как и она его.       Новое чувство утопически вселенского тепла охватило ее разум.       Судьба сплетает их в одно целое. Она очень даже ощутила краткую вспышку их общего огонька.       От этой мысли девушка невольно улыбнулась. Адриан, который смотрел за ее реакцией во все глаза, боясь, что после этого она передумает и больше никогда не захочет его видеть, потому что испугается сама и, наконец, вспомнит про геройскую этику, принял это как знак к самому решительному действию.       И если честно, — в жопу правила.       Агрест, охваченный страстью пуще прежнего, притянул героиню за затылок к себе, перенимая власть в свои руки и вовлекая в очень волнительный поцелуй. Волнительным он был от переизбытка чувственности, грязным в своей порочности, безвыходным. Такой поцелуй не требовал и не грозил, он не давал сил одуматься и выйти из-под контроля до самого утра.       Весь жалкий пепел самоконтроля, что пытался осесть в обмякшем сознании, грубо смахнулся одним вдохом. Демоны вынырнули из своих укрытий, налетая на органы героини, лизали их, покусывали, будоражили кровь скачками.       Маринетт полностью была повержена. Кто же знал, что сдаваться так приятно?       Адриан тем временем приподнял девушку на руках, одной рукой держа за попу, а другой прижал к себе за шею и спину, не прерывая поцелуй. А Леди обхватила его торс ногами, успев как бы невзначай потереться о его возбужденную промежность своей.       Усадив Леди на край подоконника, не забыв огладить ее ягодицы перед посадкой, Адриан устроился у девушки между ног. Он помог ей принять более удобную позу, легким толчком бедер о ее.       Они оба никогда не чувствовали ничего подобного. Страсть была настолько всепоглощающей, что напрочь вышибала любые порывы оклика сознания.       Движения их рук и тел были хаотичны, а сущности отдавались первородным инстинктам.       Тела тянулись друг к другу, гладились, облизывали своей горячностью, отстраняясь на секунды, чтобы слиться вновь. Пальцы утюжили мягкостью, ошпаривая пошлыми обещаниями, тянули в яркость грядущего.       Губы Маринетт царапались о легкую щетину на скулах, то оставляя красные следы, целовали шею любимого. Она, как диабетик, что дорвался до десерта без сахарозы — хотела попробовать все. Ее рот метался от одного места на его лице к другому. Она не смогла бы себе простить, если бы упустила хоть кусочек на вожделенном теле.       Руки девушки пытались добраться до каждой детали. Широкая спина, такая сильная, но кожа мягкая, как легкий сладкий топпинг. От него пахло каким-то мужским шампунем и потом. Удивительно, но такой аромат делал его еще более сексуальным, чем привычный запах парфюма. Она огладила его бока, такие ровные и статные. Прошлась по его ягодицам, — упругие, как она и думала… так хотелось их укусить. И за бедро. Не важно, за какое. Демоны клялись укусить за оба.       На толику секунды Адриан пытался вспомнить о том, что он джентльмен и должен сохранять контроль. Но затем чувствовал, как бедра любимой трутся о его каменный стояк, и тут же забывал о такой мелочи, поддаваясь ей навстречу.       Пока, не добравшись до гласных, в пространство вырывались громкие шипящие вдохи. Маринетт наслаждалась происходящим и искренне ненавидела. Ненавидела наличие костюма. И если поначалу она нашла свои плюсы во всем этом, то теперь ей было мало сладких поглаживаний. Она хотела почувствовать Адриана всей кожей и одним конкретным органом, о который он активно терся, только усиливая ее желание и возбуждение.       Темнота комнаты давила вдвойне, опьяняя и будто даря покров, обещая сохранить все тайны в своей обители. И это больше кружило голову Адриану, чем Маринетт, которой было далеко плевать на все эти геройские «нельзя». Сил не было для сомнений, всю энергию она отдавала вполне примитивным желаниям.       В то время демоны потихоньку выходили за грани своего вместилища. Они чуяли приближение победы, они питались этими чувствами, эндорфинами.       И когда Адриан оглаживал животик девушки, демоны начали постукивать зубками от предвкушения. Затем, когда он коснулся лобка Леди, чуть задевая клитор, демоны задрожали, выпуская звучный рваный вдох из уст девушки.       Уловив эти звуки, Агрест сильнее надавил на клитор, сопровождая это круговым движением пальца.       Демоны выли из недра глотки, вырываясь дрожащими стонами.       В этот момент Маринетт — закончилась. На арену вышли голые, наколенные похотью демонические огни, что видны были только в глубине голубых глаз героини.       Ее рука схватила Адриана за горло, отстраняя парня от себя. Лицо обернулось нечитаемой маской, пока она вела своим нехитрым движением Адриана к кровати. Он немного опешил, спесь слегка отстранилась. Он не понимал, пугаться ему или радоваться.       Маринетт кинула любимого на край кровати, сама опустившись перед ним на колени. Это было так тягуче пошло и в то же время абсолютно правильно. Что неестественного может быть в том, чтобы пасть ниц перед лицом собственной любви? Она пришла на свое место. Рядом с ним, вокруг него, в нем самом. Быть в нем — значит быть в себе.       И наверное, в себе она впервые в жизни.       Когда ее губы коснулись внутренней стороны его бедра, она рвано выдохнула. Вкусно. Хотелось смаковать его кожу как можно дольше, ведь она так долго желала этого. И теперь должна насытиться им доверху. А вода, прежде, чем заполнить, начинает течь снизу, верно?       Поступью глубоких поцелуев и аккуратных поглаживаний девушка вершила свое движение к заветной точке. Пику. В данном случае, головке.       Адриан задохнулся собственным вдохом. Мозг напрягся, мысли собрались в одну единую кучу, пока не обернулись в один единый алгоритм… Акума. Леди что-то говорила об акуме.       Маринетт, полностью поглощённая эйфорией, даже не пыталась заметить, что с любимым что-то не так. И что-то мешает ей продвинуться дальше. Черт, неужели маска за что-то зацепилась? Этот чертов костюм ее точно выведет из себя сегодня.       Обнаружив перед своим лицом чужую руку, она немного обомлела.       — Моя Леди, — прошипел парень сквозь плотно стиснутые зубы, придерживая ее голову на расстоянии от того момента, когда он уже не сможет остановиться, что бы там ни было. — Ты что-то говорила про акуму.       Девушка замотала головой, прогоняя из нее глупые слова. Что за нелепица? Какие еще акумы?       Его пальцы ее всегда завораживали. Длинные, изящные. Наверняка, тоже очень вкусные. Маринетт вобрала один в рот, проведя по нему кончиком языка. Идеально.       Пару раз пробежав языком сверху донизу пальца, она начала его нежно посасывать, не встречая никакой преграды на своем пути. Руки добрались до подрагивающего члена, который, казалось, вот-вот сам вырвется из трусов. Ее пальцы слегка зажали мужскую плоть через ткань, лаская сверху донизу, когтями выводя круговые узоры на кончике.       Среди звуков причмокивания и рваного дыхания, кажется, она услышала какой-то писк.       — Леди. Что? За? Акума? — рвано то ли пропищал, то ли проскрежетал Адриан.       Они ведь должны слиться в единый огонек, а он щебечет что-то о крылатых тварях!       — Все нормально, он не опасен, — пролепетала героиня почти невнятно.       Его пальцы такие… Невидимые. Куда они делись? И почему ее руки его не гладят?       Расфокусированным взглядом она увидела, что парень завернулся в одеяло, глядя в пол.       — Прости, моя Леди. Не так это все должно произойти, — с какой-то грустью вымолвил он.       Маринетт слегла отпрянула, понятливо кивнув. Он прав. Конечно, не так.       Адриан даже засомневался в своей догадке на пару мгновений, вернув свой взгляд в ее сторону.       — Детрансформация.       Яркий алый свет озарил комнату.       Маринетт закрыла глаза, наслаждаясь холодностью воздуха, что только распылило ее желание. Ее естество словно освободилось от ненужных оков. И зачем она столько тянула, мучаясь в дурацком одеянии?       Девушка, одетая в легкие короткие шортики да маечку, уперлась свободной от лифа грудью в его вытянутую руку.       — Так лучше?       Адриан готов был упасть на пол и хныкать. Хныкать, как маленький мальчик, у которого хотят отобрать мороженое. Он все любил в этом мороженом! И рожок, и сладкие шарики… Божечки, шарики! Зачем он вспомнил про мороженое?       Замотав головой в непонятном жесте, он сам не знал, что хочет этим донести. Руки просто сами автоматически сжались на мягкой податливой груди.       Леди, довольная собой, улыбнулась, убирая его руки.       И он хныкнул.       Девушка скинула с него одеяло, в один прыжок оказавшись сверху.       — Разве ты меня не хочешь? — промурчала она ему на ухо, гладясь об него всем телом.       — Очень хочу. Но так нельзя, моя Леди. Ты сама не знаешь, что делаешь.       Ему было больно это говорить. И еще больнее понимать, что она здесь, рядом, настоящая, но он даже прикоснуться к ней не может, потому что точно не сможет сдержаться. Как и не может открыть глаза.       И демоны в голове Маринетт видели, что он не шевелится.       — Спорим, если я начну, ты убедишься в обратном?       Облизав его губы от кончика к кончику, девушка вернулась в исходную позицию между его ног, мягкими поцелуями поднимаясь выше.       — М… М… Леди, не надо, пожалуйста, — проскулил Адриан, — ты пожалеешь.       — Себя пожалей, — хихикнула соблазнительница.       Не теряя ни секунды, она резко приблизилась, проведя языком по всей длине его ствола и легкую ткань боксеров.       Адриан задохнулся вдохом, и вокруг стало очень тихо и как-то холодно. Поняв, что она убрала руки, он быстро захлопнулся одеялом.       Маринетт сидела в пижаме на коленях перед Адрианам и хлопала глазами. Она же только что дралась с зараженным, какого черта она тут делает?       Стоп. Зараженный, пыль, пистолет… Весь дурман спал. В панике она начала оглядываться по сторонам, пытаясь сообразить, что тут было. Сидящая рядом Тикки грустно на нее смотрела, стирая кусочки печенья с мордочки и пытаясь поддержать ее неловкой улыбкой.       — Я тебя не обидела? — едва слышный голос показался для них громовым.       Оба вздрогнули.       Парень замотал головой.       — Ты ничего не видел? — шепотом спросила Маринетт.       — Нет, — почему-то так же тихо ответил он.       — Спасибо.       Он просто кивнул, оставляя глаза закрытыми.       Девушка на дрожащих и ватных ногах поднялась с пола. Метафорически себя попинать она успеет и дома, а сейчас нужно срочно валить отсюда к чертовой матери. И если так посудить, она бы с удовольствием именно там и отсиделась.       Яркая вспышка на миг озарила комнату. Адриан открыл глаза, но Леди уже не было.       — Ты разоришься на счетах от психотерапевта, — прозвучал гнусавый голос.       — Думаешь, я могу пойти к врачу и сказать, что меня пыталась трахнуть героиня Парижа? — безэмоциональным голосом ответил парень.       — При чем тут ты? Как мне теперь это все развидеть? — проворчал квами. — Фу, блин, даже сыр в горло не лезет. Довели! Горло… Фу! Зачем я об этом вспомнил? Пойду проблююсь. Доброй ночи.       Адриан медленно встал. Открыл мини-бар. Достал оттуда бутылку коньяка. Посмотрел на стакан. Открыл бутылку. Посмотрел на стакан еще раз. Сделал два больших глотка из бутылки. И пробормотал в пустоту:       — А мне как это развидеть?

***

      В высоком темном помещении, озаренным лишь лунным светом да тусклыми переливами бликов на крыльях бабочек, разорялся ругательствами Бражник.       — Что за кретин? Идиота кусок! Упрямая тварь! Сраный выкидыш сточных труб! Убью скотину! Все испортил!!! Надо было только догнать и все! Догнать и все!!! Что за дьявол?! На кой хрен ему эта идиотка, когда в руках столько силы! Да что он вообще о себе возомнил?..       Это продолжалось уже минут шесть, по скромным подсчетам Нуру.       Летающий рядом с хозяином квами еле заметно улыбнулся краешком губ. Моменты проигрышей Бражника были его единственной отдушиной, но этот случай — нечто из ряда вон выходящее. Так ему и надо, злодею!       — Ничего, я тебя еще поймаю, Леди Баг! Ты отдашь мне свой талисман! Посмотрим, чье желание станет последним!       А на другом конце города бывший зараженный занимался весьма увлекательными постельными делами с милой Магдаленой.       Она ничуть не удивилась, увидев под ликом зараженного своего коллегу Жерара. Задала лишь один вопрос:       — Но как ты смог избавиться от чар акумы?       — Твоя любовь спасла меня, моя милая. И твои сладкие поцелуи, — ворковал мужчина, зацеловывая ручки возлюбленной.       — Хотя, знаешь, по-моему, еще во-от тут чуть-чуть осталось, — указал он пальцами на щеку, хитро улыбнувшись. — Немного.       Магдалена расхохоталась, исполняя его желание.       И плевать, что он ничего не помнил, главное, что его заветная мечта осуществилась — любимая рядом. А это все, что ему было нужно.