***
— Понятно, — проронил директор, очень тяжело глядя на всех по очереди. Четыре нашкодивших ученика стояли в его кабинете, стараясь не касаться друг друга плечами и локтями. Больше он ничего не сказал, и вмешался профессор трансфигурации, у которого сорвали урок: — Скажите, директор, когда вы их отпустите, и я бы всё-таки пошёл на урок. СОВ, знаете ли… — Идите, — недобрым тоном отозвался фок Варзов. Ни в чём не виноватый учитель мелко задрожал и смылся из кабинета. — Единственный из вас, кому я могу хоть как-то смягчить наказание, это Лионель. Если верить очевидцам, он пытался. — Не наказывайте его вообще, сэр, — вступился Эмиль. — Это всё я начал, он хотел… — Я сам нарушил правила и отобрал у них палочки, — абсолютно равнодушным тоном сказал Ли, не заботясь о том, что ему за это будет. Какое-то безразличие охватило его с ног до головы. — Это недостойно поведения старосты. Может, и ученика Хогвартса тоже. — Насчёт этого я спокоен — у них надо было не только палочки отобрать, но и кое-что ещё, — грозно сказал директор. — Вот что тебе стоило сделать, так это отправить кого-то за профессорами или самому сходить, а не вмешиваться в эту свару. Ты бы в любом случае сорвался, так чего стоял? Цыц, потом будете раскаиваться. Вы оба, — фок Варзов перевёл взгляд на Эмиля и Роберта, — нарушители общественного порядка. Один с палочкой полез, второй с кулаками. — Но, сэр, я всего лишь сказал… — А мог бы рот не открывать вообще! — рявкнул директор, и гриффиндорский капитан наконец заткнулся. — Хороши спортсмены, как у вас команда-то ещё не развалилась?! Эмиль, значок на стол. Тоже мне староста… — Хвала Мерлину, — пробормотал братец, снимая значок. Лионелю показалось, что при этих словах профессор начал улыбаться, но тут же сжал губы плотно-плотно. — Роберт, ты отстранён от квиддича до конца года. — Господин директор! — впервые этот Роберт стал похож на человека. — Я капитан, и это мой последний год в школе! — Ах последний… Тогда ты больше не капитан, — поправил приговор директор. Лицо нарушителя стало пунцовым. — Выберем кого-нибудь ещё. Не ухмыляйся, Савиньяк, уж точно не тебя. Общее наказание назначит завхоз — он как раз просил школьников для каких-то работ… — Прошу прощения, — опять вмешался присмиревший гриффиндорец. — А почему остальным только общее? Алва меня ударил… — Страшно-то как, — передразнил его Рокэ. — Мы начали одновременно, если ты не заметил. — Могли и не начинать, — когда дело дошло до подопечного, голос фок Варзова снова стал напоминать раскаты грома. Стёкла слегка задрожали. — Тебе уже было сделано предупреждение в прошлом году… — Сэр, вы же расспросили очевидцев, мы с бывшим-капитаном-Робертом вступили одновременно, — вежливо отозвался Росио. — К тому же, если бы я ничего не сделал, это был бы Лионель, и мы бы лишились обоих старост. А я — глаза, но это, конечно, дело десятое… второй есть. — Замолчи-ка, — посоветовал фок Варзов тоном, не терпящим возражений. — Вы все четверо изрядно потрепали мне нервы, каждый очевидец называл вас. Лионеля называли меньше, но я свою позицию высказал. А теперь все марш к завхозу, и поверьте, если кто-то решит избегнуть наказания — я об этом узнаю. Кыш отсюда! Они угрюмо вышли из кабинета и двинулись по адресу, не разговаривая друг с другом. Единственным звуком поначалу было эхо директорского окрика. Эмиль хотел было что-то сказать, но, посмотрев в лицо брату, передумал и совсем умолк. Со всех сторон доносилось то бормотание портретов, то шуршание призраков, то далёкие голоса из учебных аудиторий. Прогуливать в период СОВ из-за наказания — что может быть лучше! — Главное, чтобы не на улице, — всё-таки заговорил Эмиль, неловко сунув руки в карманы мантии. — Ну. Наказание, в смысле. Зима началась… Все промолчали. Через минуту, на другой лестнице, голос подал Роберт: — Слушайте, мы точно не можем сделать вид, что не ходили к завхозу? Если никто не скажет директору… — Он всё узнает, — осадил его Рокэ, шедший первым. Обоих украшали ссадины, синяки и рассечённые губы, Роберт к тому же прихрамывал. — Поверь, есть способы. Да и наверняка спросит завхоза, дошли ли мы до него. — Понятно, — сказал Роберт. Надо же, какой покладистый! И что на него раньше накатило? Ли понимал, что тихо ненавидит их всех, потому что голова разболелась не вовремя, а вообще ему повезло — никаких лишений… Эмиль остался без значка, Роберт — без звания капитана, которым наверняка дорожил. В том, что Рокэ потом прилетит отдельно от директора, сомнений никаких. Мама, должно быть, уже выслала ему ответное письмо. Хоть бы там был какой совет для медиума, а то нельзя так жить! Все проблемы казались куда больше своего настоящего масштаба из-за этой… подставы. Если можно так назвать чудесный дар. — Да ладно вам, ну какое наказание может дать завхоз? — попытался приободрить всех Эмиль. Наезд на маму он простил вряд ли, но всё равно слегка остыл и теперь радовал спутников своей отходчивостью. Вовремя, молодец. — Стулья без магии перетаскать? Так перетаскаем. — Арамона-то? Вряд ли что-то страшное, — согласился Роберт и, ко всеобщему удивлению, смущённо пробормотал: — Ты, это, извини, наверное… Я не подумал что-то… — Я подумаю, — снисходительно выдал Эмиль. — Ты, конечно, сволочь та ещё, но нам пока вместе летать… Воодушевлённые друг другом гриффиндорцы торжественно пожали друг другу руки прямо посреди движущейся лестницы. Рокэ обернулся и присвистнул, Лионель совершенно не чувствовал радости от этой сцены. — Вы два идиота, — севшим голосом сказал он, понимая, что сейчас всё видимое спокойствие полетит к чертям. — Что вам мешало сказать всё то же самое часом раньше? — Извини… — Я был зол… И всё. Вот так просто. Настоящий Гриффиндор — сначала делаем, потом думаем, сначала чувствуем — потом думаем… Как всегда! Теперь им не придётся отрабатывать наказание в напряжённой обстановке, но Ли уже всё бесило, особенно ощущение, что у двух дураков, один из которых его брат, сейчас здорово взлетело настроение. Остыли, отошли. Ещё пару раз помашут кулаками на поле — и всё, забудут напрочь. Только сделанного не воротишь, и одному Арамоне известно, на что они потратят этот вечер. Вчетвером остановились напротив неказистой двери, что вела к завхозу. Лионель сделал вид, что не заметил сочувственного хлопка по плечу от Рокэ — сейчас он просто не мог отреагировать правильно. Мог бы не вмешиваться! Сколько раз фок Варзов велел ему молчать! Меньше всех обрадуется мать, и то, что дрались по большому счёту из-за неё, никак её не убедит в обратном. «Второй Рокэ», вот ведь привязалось… Они вообще не похожи. — Чего вам надо? — неодобрительно рявкнул Арамона, являя свету своё тело. Не самое приглядное зрелище, ещё и щедро сдобренное запахом хереса. — От директора, что ли? — Да, сэр, — Ли упрямо молчал, остальные язык проглотили, Росио пришлось взять на себя роль переговорщика. Впрочем, в его «сэре» было столько плохо скрытого презрения, что Арамона радостнее не стал. — Вы, кажется, просили нескольких учеников. — Ха! Долго же вы шли, — а о наказании — ни слова, молодец! — Значит, сгоняйте за своими тёплыми мантиями и айда на улицу. Не хныкать! — грубо прикрикнул завхоз, хватая свободной рукой переносной фонарь. В другой у него была зажата шляпа. — В Запретном лесу есть одно дельце… — В Запретный лес ходить нельзя, — возмутился Роберт. — А мы недалеко, — осклабился Арамона, явно наслаждаясь триумфом. Вряд ли фок Варзов уточнял, зачем ему понадобились школьники… — И вы никому не скажете, верно? А ну, шевелите ногами наконец!***
Пока они бегали за мантиями и вчетвером ждали завхоза в холле, у главного входа, насчёт наказания ничего не прояснилось. Решили сверить информацию: по данным Эмиля, а также присмиревшего и малость нервного вратаря Роберта, Арамона работал в Хогвартсе то ли три года, то ли тридцать лет, пил то ли херес, то ли огненный виски, и был то ли вдовец, то ли ушедший из многодетной семьи муж. В общем, ни кната они не знали. Снисходительно скользнув взглядом по смешавшимся гриффиндорцам, Рокэ пояснил, что Арнольд Арамона озарял школу своим присутствием ровно двадцать пять лет, а херес как раз заменял ему и оставленную где-то далеко супругу, и детей, и, в общем-то, магию. — Он магл? — недоверчиво переспросил Лионель, застёгивая утеплённую мантию у самого горла. Снаружи шёл снег. — Он сквиб. И если вы при нём пошутите об этом, то Запретным лесом не отделаетесь. — Я не хочу знать, как ты это выяснил, — заметил Эмиль. — А что хочу… Какие у него обычно наказания бывают? — Да рядовая уборка, только палочки отбирает… Думаешь, мы с Ли латы чистили по директорскому почину? Ему просто некогда заниматься такой ерундой. Чего Арамоне понадобилось в лесу, я не знаю. Через какое-то время вразвалочку подошёл завхоз с зажжённым фонарём и, малость покачиваясь и не забывая повелительно рявкать, толкнул двери. Что может быть хуже жадных до власти людей, которым перепала иллюзия этой самой власти… Фраза из какого-то исторического конспекта очень удачно пришла на ум. Лионель предпочитал игнорировать существование завхоза так же, как некоторых однокурсников, но не задумывался о том, кто именно в прежние годы заставлял их чистить латы. В самом деле, сейчас стало очевидно, что ни фок Варзов, ни любой из уважаемых деканов не остановился бы на таком способе отработки. Иногда они диктовали свои условия, в зависимости от степени вины… — То есть, каждый раз, нарушая правила, мы освобождали ему вечер для бутылки хереса? — вполголоса осведомился Ли, убедившись, что его слышит только Рокэ. — Не обязательно. Есть ещё домовые эльфы, привидения… — Привидения-то точно не моют полы в загоне! — А, да, — рассеянно отозвался друг. Он смотрел на Запретный лес, казавшийся ближе и темнее с каждым шагом. — Привидения не моют. Насторожиться Лионель не успел — откуда-то сильно пахнуло… нет, не хересом, хотя им тоже; чем-то морозным и горьким, как пересушенные и забытые травы. Верхушки деревьев теперь казались невидимыми, так они сливались с темнеющим небом, а снежинки всё продолжали валиться на голову, обещая превратиться в настоящий снегопад. Они стояли на опушке — на той самой, где год назад проучили Гельбраузе. — Пришли, — гордую ухмылочку Арамоны никто не одобрил. Завхозная физиономия была подсвечена снизу фонарём, как это делают дети, когда рассказывают страшилки. Хороша страшилка, только всамделишная… — От вас, к сожалению, много не надо — перетаскать дрова. На днях рубили их тут наказанные барсуки… — Надо же, пуффендуйцы тоже иногда нарушают устав. — Но чего-то труханули и дрова в лесу бросили. Вы, надо полагать, не из трусливых, вот и закончите чужую работу. Фонарь не отдам, он один у меня, а вы палочками своими посветите… — Много дров-то? — обречённо спросил Эмиль, уныло глядя в темноту леса. — «Сэр», — поправил Арамона, набычившись. — Ну… — пробормотал братец, переведя взгляд на заснеженный краешек его шляпы, — вовсе не обязательно называть меня «сэр», господин Арамона. Неизвестно, что разозлило его больше — сама шутка или хохот, последовавший за ней. Брызжа слюной от гнева, завхоз наорал на них (Ли не разобрал половины слов — орать внятно Арамоне мешала изрядная доза выпитого) и ушёл, махнув только раз в направлении брошенных дров. Ещё не замело следы, оставленные, надо полагать, сбежавшими пуффендуйцами, и синеватый огонёк «Люмоса» повёл всех вперёд. — Не такой уж страшный этот ваш лес, — поделился соображениями Роберт. Он явно себя подбадривал. — Именно, — поддержал бывшего капитана Эмиль, а потом вспомнил, что они враги. — Хотя тебя бы тут одного бросить на денёк-другой, чтобы подумал о своём поведении… — Не начинайте, — обернулся Лионель, шедший впереди вслед за Рокэ, и пожалел об этом — в тишине стало чуточку страшнее. Меньше всего ему нравилось мощное, почти ощутимое физически напряжение, подобное раскалённой струне, которое он чувствовал сильнее с каждым шагом. Оторвавшись от топающих по мёрзлой земле гриффиндорцев, Ли придвинулся к другу: — А что ты… — Исходя из того, что Арамона — беспомощный трус, — Росио не дождался окончания вопроса, он выглядел спокойным, но у Лионеля нещадно закололо в левом виске, — и проявив чуточку внимательности… Эти следы, ну какой барсук мог их оставить? Тут явно промчался кто-то очень крупный и очень один, иначе бы их было больше. И никаких пуффендуйцев дрова колоть не заставляли — дрова он колет сам, вымещает злость на школьников, я часто видел, когда здесь шатался. Кстати, если бы их наказали таким образом, они бы сказали хоть декану… — И что дальше? — недоброе предчувствие заставило соображать быстрее. — Хочешь сказать, он сам сбежал и не забрал свои дрова? — Может быть. Скорей всего… — Эй, вы чего там шепчетесь? — позвал Роберт. Голос его заметно дрожал, и он продолжил искать душевное спокойствие новыми методами: — Алва, ты что, леса боишься? Я думал, ты ни… — Леса-то чего бояться, — Рокэ пропустил вторую половину вопроса мимо ушей, чуть поднимая светящуюся палочку, чтобы видеть дорогу. — А того, что в нём живёт… Звук, похожий на шелест множества мелких крыльев, обрушился на них без предупреждения, резко и сразу очень громко, будто само собой включилось волшебное радио. Школьники застыли в оцепенении, надеясь, что это только звук, но в следующий же миг Ли почувствовал, как что-то царапнуло его по щеке. Мельтешащие тени перед глазами закрыли собой не только темноту леса, но и голубоватое мерцание палочки, а затем шелест прервался нестройным визгом множества мелких нетопырей.