Воспоминания о герое

— Погасите свет и пригнитесь к земле! Спортивные инстинкты не подвели — Эмиль первым приник к ледяной, чуть покрывшейся снежком почве, рядом плюхнулся зараза Роберт, едва ли отставший на секунду. Остальных видно не было — слишком далеко, слишком темно, но сбесившиеся летучие мыши продолжали кружить над ними. Убедившись, что его больше никто не кусает и не царапает за щёку, Эмиль поднял голову и увидел скачущее туда-сюда пятно света — чья-то палочка осталась в лапах нетопырей.  — Бросай! — заорал вратарь, разглядевший больше.  — Депульсо!  — Нокс… Что происходит?! От отталкивающего заклинания добрую треть мышей отшвырнуло прочь, но всех Рокэ разогнать не мог, тем более в темноте; кто-то загасил огонёк… Ли!  — Какого чёрта ты её держишь?  — Это они меня держат, — судя по голосу брата, изо всех сил пытался вырвать палочку и вырваться самому. Примерно представив, что там происходит, Эмиль перемахнул через едва начавшего подниматься Роберта и наугад протянул руку в мышиную свару — его тут же исцарапало, зато он не промахнулся и схватил брата за ноги. Вовремя — тот едва не взлетел, поскольку мышей налепилось немало. Они всегда такие агрессивные?!  — Как их прогнать? — вратарь зажёг свет и прикрыл палочку ладошкой, создав себе подобие тусклого фонарика, и метнулся в сторону Рокэ.  — Заклятие воспламенения знаешь? По команде…  — Это же первый курс!  — Ну так ты седьмой, дубина! — проорал ему Эмиль, параллельно отмахиваясь от новой стаи, которая становилась злее и злее. Рядом появился новый огонёк, позволивший разглядеть, что Ли уже отвоевал палочку, и они одновременно рухнули на землю, не отцепляясь друг от друга. Визжащие нетопыри слегка угомонились.  — Ты же говорил не светить, — застопорился Роберт, но покорно приготовился. Эмиль только сейчас разглядел Росио, чьё лицо освещалось всё тем же новым огоньком, и порадовался, что хоть кто-то не растерялся и придумал, что делать. Как зачарованный, он наблюдал, как друг направляет томный огонёк куда-то вверх — свет вызывал у тварей не только агрессию, но и любопытство, они начали сталкиваться друг с другом в воздухе и вскоре сцепились в комок.  — Сейчас! — прозвучало «инсендио» на два голоса, и мышиный ком загорелся. Зрелище было жуткое и опасное, им пришлось отползти подальше, но замысел оправдал себя — пламя передавалось по цепочке, и вскоре землю усыпало дёргающимися или уже неподвижными дымящимися трупиками. Если какая-то сволочь и улетела, полыхая, то этого огонька не хватило для того, чтоб поджечь весь лес или хотя бы дерево — от снега всё, что не было зажжено магией, оставалось влажным и сырым. Какое-то время все молчали, снова загорелся свет. После барахтающегося в воздухе куска пламени с ножками и крылышками привычное мягкое сияние Люмоса действовало, как успокоительное. Эмиль огляделся — у всех четверых лица были исцарапаны, руки тоже, а рукава мантий порваны — ткань свисала клочьями.  — Хороши, — деланно бодрым голосом сказал он, наступая на хрустящих поджаренных нетопырей и морщась от отвращения.  — Замёрзнем, — невпопад пожаловался Роберт. Палочка в его руках тряслась, но, надо признать, несильно.  — Ну и ничего, мы же по дрова идём. Ли, ты как? Братец только отмахнулся, изучая свою палочку. Кажется, цела, ну и сам цел, раз думает о сохранности какой-то деревяшки. Эмиль прекрасно понимал ценность «деревяшки» и всякое такое, но если б выбор стоял между сгрызенной палочкой и сгрызенным братом…  — Светить буду я, — Рокэ меланхолично распихивал ногой мышиные трупики, пытаясь отыскать следы. — Здесь должно быть недалеко, но всё равно постарайтесь не шуметь…  — Они на шум или на свет среагировали? — нет, Лионель точно в порядке, сейчас бы нетопыриной психологией заняться! Сдохли и сдохли. — Почему их это не спугнуло?  — Разозлило.  — Это не ответ…  — Я не летучая мышь, — напомнил Росио, — хочешь — надругайся над их могилой и спроси. Все неуверенно фыркнули и потянулись за ним. Вскоре Эмиль тоже разглядел следы — едва уловимые на слабом снегу вмятины, оставленными пятками непутёвого завхоза, как он успел услышать (да и догадаться, ну правда!) перед нападением. Тем не менее, мыши забеспокоили и его:  — В самом деле, это была атака. Не знаю, поджидали ли они нас…  — Может, и поджидали. Кушать-то хочется, — пробормотал Роберт.  — Они могли что-то защищать, — заметил Рокэ, и относительно весёленькая атмосфера, им же возвращённая, сошла на нет. — Как пауки. Ну, огромные, которые здесь живут неподалёку и никого не пускают в своё логово… Чего вы замолчали?  — Ну, как тебе сказать, — скептически отозвался Лионель и договаривать не стал. Дрова действительно оказались не так далеко. Сваленные в неряшливую кучу, не до конца связанные друг с другом, отсыревшие, брошенные как попало…  — А он точно заведующий хозяйством? — поинтересовался Эмиль, рассматривая ближайшее полено. — Я бы и то лучше наколол. Ну, с палочкой, конечно… И уж точно не в начале зимы!  — В любое время года можно, если про запас. Они просохнут. Мне дед-магл говорил, — нервно ответил Роберт. — Давайте их левитацией… Нет, все сразу мы не утащим, но… Встал вопрос, как вызволять отсюда несчастные дрова. Больше всего на свете хотелось бросить, но после спасения от бешеных мышек отступать некрасиво! Уменьшающее заклятие на деревяшках не сработало, и кто-то высказал предположение, что ствол был зачарованный, вот и защищается до последнего. Почему бы и нет… Отчаянные нетопыри, древеса с материнским инстинктом… Абсурд происходящего вызывал неуместную улыбку, и Эмиль решил, не дожидаясь остальных, повязать ближайшие деревяшки вручную. Хоть какая польза будет, пока они там о своём великом колдовстве.  — Ну и что здесь защищать? — ворчал Роберт, занимаясь тем же. Порванный рукав мантии свисал, оголяя руку, и мешал ему нормально возиться с дровами. — Кусты да сено?  — Заткнись ты уже, сено, — посоветовал Эмиль. — Мы же возьмём как можно больше? От левитации руки не отвалятся, а я не хочу сюда возвращаться, если честно.  — Никто не хочет, — после паузы ответил Ли; судя по всему, он скреплял злополучные полешки канатными чарами. Выглядело неплохо, повторить, что ли. — Значит, Арамону тоже прогнали нетопыри? Или что-то другое? Никто не заметил на нём царапин?  — Я заметил, что по нему Азкабан плачет, — выдал вратарь, безуспешно пытаясь воплотить своё инкарцеро. Для связующего заклинания требовалось выполнить движение палочкой, похожее на узел, и с первого раза выходило так себе. Со второго, впрочем, тоже. — Посылать школьников в Запретный лес… Ещё и прикрывая собственную трусость!  — Азкабан не для таких придурков строился, — братец взял на себя и светскую беседу, и связывание оставшихся брёвен, и Эмиль с чистой совестью убрал руки от своей порции сырого дерева — по нему ещё и ползало что-то, а перчатки порвались во время схватки. Выглядят они, должно быть, прекрасно…  — Надо в таком виде пройти мимо директора, — предложил Эмиль, подходя к Рокэ; тот стоял чуть поодаль, тоже не прикасаясь к дровам, и вглядывался во тьму леса. Посмотрев туда же, куда и он, Эмиль ничего особенного не заметил — такой же кусок темноты, как правый или левый, слабо освещённый голубоватым светом. — Ты прав, душевнобольные какие-то мыши. Нормальные нетопыри так себя не ведут. Ну, не то чтоб я их много видел, но…  — Если бы Арамона боялся летучих мышей, его бы выгнали взашей сто лет назад, — вполголоса заметил Рокэ; он всё ещё что-то высматривал, не обращая внимания на зубодробительный мороз и оседающие на тёмных волосах снежинки. Из молчаливой темноты потянуло холодом, воздух над и без того ледяной землёй словно промёрз на несколько сантиметров вверх. До щиколоток.  — Что это?  — Откуда я знаю? Ничего не видно.  — Но ты же…  — Я не знаю, Эмиль, — он огрызнулся и вскоре добавил: — Поторопи их, что ли… Это было лишним — странное ощущение оказалось заразным, а может, во тьме и правда что-то сидело. Болтовня сошла на нет, ветер тоже притих, хотя с самого начала лес своей неподвижностью и тишью напоминал могилу. Ветви не шевелились, уцелевшие после осенних листопадов полтора чёрных листочка висели, не шурша, и только снег продолжал ровно и размеренно падать вниз, словно его не касалась мертвенность холодной земли. Говорить казалось неправильным. Или язык со страху к нёбу прилип, но если так — то только язык, Эмиль не назвал бы трусом ни себя, ни кого-то из присутствующих: они обошлись жестами, молча поднимая собранные деревяшки в воздух. По земле всё ещё тянуло холодом откуда-то слева, и холод этот, в отличие от обычной зимней погоды, казался живым — он целенаправленно тёк, если можно так сказать о воздухе, поднимаясь всё выше и теперь слегка задевая колени.  — Люмос, — огонёк с осиновой палочки Рокэ выхватил ближайший ствол дерева, покрытый инеем. Все молчали, подгоняемые каждый своими мыслями, но Эмиль не мог отделаться от одного жуткого подозрения, пусть и абсурдного. Холод, иней и неконтролируемый страх… Нет, должно быть хуже, чем сейчас — он же не дурак и тоже знает…  — Ай! — что-то стукнуло справа от него, а затем грохнулась на землю связка брёвен. Судя по последовавшей за этими звуками бранью, Роберт споткнулся о корягу. Нет, директор был прав, когда хотел отстранить его от квиддича: для вратаря реакция могла быть и получше. — Извините, я не знаю, что…  — Просто одна коряга и один кретин, — перебил его Эмиль, хватая заодно за локоть, чтобы помочь подняться. Ему не хотелось, чтобы кто-то ещё нагнетал атмосферу, да и радовала перспектива до конца года чихвостить вратаря, потому что он это заслужил.  — Мне показалось, меня кто-то толкнул в спину, — застопорился Роберт. — Вам не показалось?  — Последним иду я, и я тебя не трогал…  — Вы можете поругаться в замке? — Ли и Рокэ уже впереди, ждать они не станут, хватит препираться. Убедившись, что всё в порядке, Эмиль не сдержал своих слов и всё-таки подтолкнул старшекурсника, но тот хоть среагировал спокойно. Ему не очень хотелось идти последним, потому что стена холода уже поднялась выше колен и никак не останавливалась, но кто-то должен! Да и, признаться, дорогу Эмиль не запоминал, положившись на друзей. Нет там ничего за спиной. Есть только дурацкие сырые дрова, которые надо отнести в замок и как следует поколотить ими завхоза… За такое точно исключат… Пятнышко света впереди не дрожало, тропа не виляла, брёвнышки спокойно плыли по воздуху, как им велела волшебная палочка. Если бы это был тот самый всепоглощающий ужас, они бы все уже… Тогда почему всё кругом такое мёртвое? Под сапогами захрустели дохлые поджаренные мыши. Контролировать этот звук они не могли — стало слишком громко. Сзади раздались равномерные хлопки, будто что-то летело, минуя препятствия и неумолимо приближаясь к ним. Послышалось? Иллюзия? Нет… Эмиль понимал, что звать никого не стоит, если шуметь — точно дело добром не кончится, но всё же позволил себе ненадолго остановиться, чтобы не топтать сапогами нетопырей. Стало чуть-чуть тише, и, замерев, он расслышал хлопанье невидимых крыльев гораздо чётче. Свист-взмах-хлопок, свист-взмах-хлопок… Это не похоже на стрёкот мелких крылышек снитча, когда он свистит мимо твоего уха прочь от неумёхи-ловца. Это…  — Люмос! — бредший рядом вратарь тоже расслышал и решил дать света. Его дрова рухнули снова, так как палочка не могла творить два заклинания сразу, и перед глазами ребят высветился огромный нетопырь, успевший подобраться совсем близко. Хотя на летучую мышь не совсем похоже — чёрный капюшон и бесформенный плащ… Не может быть! Недолго думая, Эмиль махнул палочкой и запустил свою связку дров прямо в чёрное существо. К счастью, деревяшки не пролетели насквозь, а угодили прямо в центр туловища, если у него там под плащом было тело — летучемышиная тварь, которую Эмиль всё ещё не хотел называть, как положено, отлетела на пару метров и зависла в воздухе.  — Бежим отсюда! Кто кричал и кому — не разобрать, а трофей может катиться к троллям вместе с Арнольдом Арамоной и его жаждой просушивать сырые дрова. Вчетвером, периодически хватая друг друга за руки, чтоб не потерять, и кое-как управляя уцелевшими связками в воздухе, они бежали, не разбирая дороги — впрочем, нет, дорога была, но знал её только Рокэ, и Эмиль не считал мелкие повороты и перепрыгиваемые коряги. Удивительно, но сейчас никто не споткнулся — сейчас, когда за ними уже летело… нечто, которому лучше бы оставаться ничем! На опушке никто не затормозил, они ринулись к замку, не сговариваясь и стремясь как можно скорее попасть к свету и теплу. Никакой Арамона их, разумеется, не ждал, а вот полоса света из открытых врат демонстрировала карету и несколько человеческих фигур напротив главного входа. Гости? Проверка из министерства? Чьи-то родственники приехали забрать ребёнка? Какая разница!  — Эй, сюда! — первым закричал вратарь, хотя они ещё оставались далеко. На крик и мельтешение со стороны холма люди обернулись и поспешили к ним. Остановившись, школьники побросали наконец злополучные дрова и обернулись назад. Лес остался позади, а зловещая фигура всё ещё висела на краю, словно ступила на невидимую границу.  — Что это? — не выдержал Эмиль, почувствовав, что за ними больше не гонятся.  — Дементор, — упавшим голосом сказал Роберт.  — Нет, — возразил Рокэ, но экс-капитана уже накрыло:  — Вот почему там было так холодно и страшно! И он погнался за нами, чтобы забрать наши души…  — Холодно, потому что зима, а страшно, потому что ты струсил! — Росио пришлось повысить голос, чтобы старшекурсник перестал возмущаться или хотя бы сделал паузу. — Они похожи, но…  — Но как же нет! Ты же их видел!  — Поэтому я и сомневаюсь, ты… Кем он собирался назвать Роберта, осталось загадкой. К ним подбежали двое, и Эмиль вытаращил глаза в недоумении, увидев маму. Может, он чего-то не знает? Нет, Ли тоже уставился на неё, как на живого единорога. Второй фигурой был фок Варзов, и он, оценив ситуацию, неразборчиво ругнулся и сделал несколько широких шагов в сторону леса.  — Не дементор? — мама, как всегда, невозмутимая и спокойная. Можно подумать, за этим она сюда и приехала.  — Смеркут, — слово, сказанное директором, было ему незнакомо. Эмиль дёрнул Рокэ за рукав, тот покачал головой. Что за зверюгу они подцепили в лесу? — Экспекто Патронум. Огромная белоснежная касатка вырвалась из профессорской палочки и, чуть покружив в воздухе, помчалась к лесу. Чёрный плащ тут же отошёл назад, дров при нём уже не было, касатка замерла на окраине — в тишине раздавалось лишь затихающее хлопанье жутких крыльев… Наконец оно смолкло совсем.  — А почему патронус, сэр? — почему-то шёпотом осведомился вратарь. Как и все, он смотрел на представление во все глаза.  — Других способов ещё не изобрели, — хмуро ответил фок Варзов, приманивая касатку обратно. Совершив лишний прыжок вокруг Ли и Рокэ, патронус исчез. — Тем более, эта мерзость действительно похожа на дементора. Здесь не должно водиться ни тех, ни других, но дементору я бы удивился меньше… Пошли в замок, и бросьте здесь эти чёртовы деревяшки.  — Арамона расстроится, — заметил Ли, пряча ухмылку.  — Арамона будет расстраиваться, сколько влезет, за пределами Хогвартса, — припечатал директор, и никто не счёл должным скрыть свою радость. — Пьянствующий увалень, бревно на ножках! Чтоб я ещё раз поверил этому жирному…  — Господин директор, — улыбнулась мама, — тут дети.  — Дети в курсе, что господин Арамона — жирный свин, — не удержался Эмиль, заодно избавив директора от необходимости заканчивать фразу. — Мам, а что ты здесь делаешь?  — Надо кое-что передать. Лучше скажи, дитя моё, как вы оказались в лесу… Пересказ приключений занял всю дорогу до замка, а там и до директорского кабинета. Роберт, получив дополнительный выговор за содеянное днём, поплёлся в гриффиндорскую башню, так и не решившись поднять глаза на Арлетту Савиньяк. Едва он смылся, Эмиль заметил, как Рокэ о чём-то расспрашивает директора, а Ли пытается слушать всех одновременно и в итоге отключается, рассматривая ещё не изрисованные им портреты.  — Так из-за чего вы повздорили? — уточнила мама, аккуратно убирая подтаявший снег с их мантий с помощью палочки. Эмиль смешался, толком не придумав, что ей сказать.  — Газетные сплетни про нашу семью, — коротко объяснил Лионель. К удивлению, мама только улыбнулась:  — Пусть сплетничают на здоровье, хоть подавятся. Будьте выше этого, а то нахватаете наказаний сверхурочно и не сдадите СОВ.  — Кого там ещё наказать? — осведомился фок Варзов, оборачиваясь к ним. Скверное настроение директора усугубило то ли появление недементора, то ли железная необходимость распрощаться с завхозом посреди учебного года. Хотя лучше никакой завхоз, чем этот. — И вы тут не рассиживайтесь, уж будьте так добры. Мой кабинет не для семейных воссоединений… Именно для этого его кабинет и был, когда приезжали свои, но у всех хватило такта промолчать. Мама что-то искала в сумочке, пристроившись на подлокотнике кресла, Ли стоял рядом, ожидая — похоже, это ему что-то привезли, Эмиль решил не вмешиваться и послушать, что ещё происходит, тем более — речь шла о лесном хлопокрыле.  — Это не крылья, — как раз пояснял директор, — это капюшон. В отличие от дементора, который может капюшон откидывать и являть миру свой… рот, это часть тела смеркута. Его также называют живым саваном, летучим капюшоном и тому подобное…  — Вы сказали, он душит своих жертв, — так и знал, Рокэ больше всего интересовала физиология той дряни, которая их едва не сожрала. В своём репертуаре. — Почему он не задушил Арамону? И зачем летучие мыши?  — Смеркут обитает в тропических краях, значит, сюда его завезли насильно — или попал случайно, этого я не знаю. У твари есть мозги, она вполне могла до поры до времени прикинуться одёжкой, если была сыта. Из всего этого я делаю вывод, что на севере капюшон ослаб и не мог питаться крупной добычей. Арамона оказался ему не по зубам: скорей всего, смеркут начал его душить и не справился; о том, чтобы набить брюхо, не могло идти и речи. Если б завхоз оказался более порядочным… или трезвым… свином, он бы мне доложил, а не запил испуг своим любимым хересом.  — Учитывая, сколько он пьёт, он вполне мог принять нападение за галлюцинацию, — предположил Рокэ, — или вообще забыть. А потом вернулся в замок и не нашёл дрова…  — И сбагрил вину на абстрактных пуффендуйцев, сэр, — вмешался Эмиль.  — Ну и дурак, — обрадовал их директор. — Чай будете? Так садитесь… Насчёт нетопырей не знаю, ты как-то странно рассказал.  — А они и вели себя странно. Огонь их то привлекал, то бесил, но они определённо не хотели пропускать нас дальше в лес.  — Вероятно, приняли за здоровую летучую мышь и решили защищать вожака. Не исключаю, что смеркут мог сам на них повлиять, всё-таки эта штука до конца никем не изучена. Потому что чаще всего тот, кто с ним сталкивается, заканчивает свою жизнь у савана в желудке. От жертвы ничего не остаётся — сначала её душат, а потом съедают. Только патронус может прогнать смеркута, хотя, пожалуй, от Адского пламени он бы тоже не сбежал…  — Чем он питается, кроме людей?  — Всем подряд, надо полагать. Всем, что может сожрать.  — Вот почему было так тихо. Обычно в лесу хотя бы кто-то есть, — задумчиво сказал Росио, пододвигая к себе чашку, — но если он всех съел… наверное, он тут с самой осени, ослабший и голодный…  — Круто, — прошептал Эмиль. — Наверное, так и было.  — «Обычно в лесу»? — переспросил фок Варзов, делая вид, что очень заинтересован в узорчатой стенке чайника.  — В обычном лесу, — исправился Рокэ, так же увлечённо рассматривая блюдце. — Обычные животные.  — Вы закончили? Я бы хотела воспользоваться здешним камином, если не запрещено, — Эмиль запрокинул голову, откинувшись на гостевом креслице, чтобы посмотреть на маму. Та потрепала его по волосам, вопросительно глядя на директора. За её плечом маячил Ли с какой-то штукой в руках, выглядевший вполне довольным; к сожалению, вверх ногами не разобрать, что у него там.  — Чаю-то выпей, — ворчливая забота профессора была столь же несгибаема и непоколебима, сколь его фирменное стремление наказать всё, что движется, чтоб неповадно было. Мама села. — Вот так… Ничего незаконного?  — Нет, всего лишь амулет. Я сама проверила его на домашнем детекторе и на рабочем вредноскопе, так что всё чисто.  — Мы тоже можем проверить на вредноскопе, — изъявил желание Эмиль.  — Он сломался, — сказал Рокэ, глядя куда-то поверх чашки.  — Его сломали, — поправил Лионель.  — Кто ещё? На вопрос директора никто не ответил. Эмиль посмотрел на сосредоточенные лица братьев и рассмеялся:  — Вы опять забыли его фамилию? Вы издеваетесь?  — Мы не забыли. Мы принципиально её не запоминаем, — возразил Ли. — Но, кажется, Маран.  — Монро, — вынес вердикт Рокэ, — и это не обсуждается.  — Манрик, что ли? — воскликнул директор. — Мерлинова борода, вы всё ещё враждуете и страдаете такой ерундой?  — Сэр, страдают здесь только мои вещи, — вежливо ответил Росио. — У всех крыша едет от СОВ, я понимаю…  — Рыжий у вас там только Манрик. Один из… Только у него пока нет потомства, чтоб продвигать по службе, вот и продвигает свои оценки. Ты что-то лучше него написал, что ли?  — «Что-то»?  — Ясно…  — Мам, а я больше не староста, — прихвастнул Эмиль, чтобы разрядить обстановку. Почему-то в директорском кабинете стало уютно, как дома, и он не опасался об этом сообщить. — Такой долгий день получился, совсем забыл сказать. Зато сдам СОВ.  — Зато теперь кто-то другой не сдаст СОВ, — мрачно заметил директор, постукивая ложечкой по краю блюдца. Иногда от блюдца отпрыгивали разноцветные искорки и, мешаясь друг с другом, вихрились над чашкой. — Я ж не зря вас отбирал.  — Может, вернёте ему значок, сэр? — неизвестно, чего этим добивался братец, но он не добился:  — Ещё чего! Если хотите знать, я и так слишком мягко с вами обращаюсь… Последовала короткая, но убедительная тирада о том, почему им так повезло с лояльным главой школы. Мало кто из присутствующих разделял мнение фок Варзова насчёт его «мягкости», однако никто не решился возразить, что только подтверждало мощь директорского авторитета. Впрочем, за чашкой тёплого чая после таких приключений потеря значка казалась такой же незначительной, как и с самого начала…