Воспоминания о герое

      Оглядываться через плечо, уже имея какой-то опыт, и безжалостно подмечать ошибки собственного прошлого — безусловно, приятно, греет свою душу и уши слушателей (все любят убедиться, что даже самые одиозные личности умеют метко себя задеть; казалось бы, качество, присущее любому умному человеку, так забавляет жадных и недалёких — сделай то же самое кто-то другой, они бы прослушали и не заметили). Удобно смотреть назад из будущего, когда всё страшное кончилось, неприятное — исчезло, а по-настоящему болезненное отболело и уже никогда не вернётся вновь. Куда труднее вернуться обратно целиком, погрузить сознание в омут памяти и прожить жизнь заново — не собой настоящим, а собой тогдашним. Перетерпеть заново все взлёты и падения, безжалостно вычеркнутые собственной памятью и чужими домыслами, ещё не знать, чего говорить не стоило, а что не помешало бы сделать. Рассказывать всё, не только не приукрашивая событий, но и не глядя на собственную жизнь через непробиваемый щит самоиронии. Хорошая вещь, этот щит, его нельзя попортить ни снаружи, ни изнутри: никто не тронет твою душу, включая тебя самого, ведь ты смеёшься первым.       Скрывать правду и врать — это разные вещи, если враньё даётся не очень — почему бы не промолчать? Больно уж проблемная эта ваша правда, как ни крути: из миллионов никому не нужных истин находишь свою, единственно — казалось бы — верную, холишь и лелеешь, и наконец дозреваешь до того дня, чтоб вынести её на свет. Только свет падает так, что твоя правда оказывается в тени. Или, что хуже, подсвечена с другого края. Поди теперь доказывай, что ты имел в виду — доказательства расстраивают, злят и в итоге утомляют, затем кажутся ненужными, а в самом конце — в самом конце ты понимаешь: нет, не кажутся. Они и в самом деле не нужны никому, кроме тебя.       От рождения и до могилы у тебя есть только ты сам, твоя жизнь, твоя правда и твоя смерть. Ну и те несчастные, которым ты пожелаешь это доверить, буде таковые воспоследуют.