Воспоминания о герое

Эмиль Савиньяк разглядывал золотую статую кентавра и не мог отделаться от мысли, что быть лошадью с человеческой тушкой — страшно неудобно. Либо лошадь — либо человек, вот так было бы правильно, но Эмиля никто не спросил, когда создавали первых тварей живущих, и мы имеем то, что имеем. О том, что кентавры славятся своей гордостью и не простили бы его за такие мысли, молодой мракоборец отлично знал, но единственный, кто мог бы на него донести — брат-медиум, который пока не пришёл. Вообще в фонтане Магического Братства было, на что посмотреть: помимо злополучной полулошади, там красовались домашний эльф, гоблин, абстрактные волшебница и маг. А как же тролли? Почему никто не включил сюда тролля? Конечно, они считаются опасными и вообще тупыми, однако даже есть такая оценка в школьных экзаменах — «Тролль». Упущение, досадное упущение, или же — изящнейшая из издёвок. Вода зажурчала чуть сильней, будто тоже смеялась, и Эмиль вспомнил, что туда полагается бросать монетки на счастье. Впоследствии вся мелочь уйдёт в больницу Святого Мунго, так что даже если удача не придёт — кому-то в этом мире станет лучше. То ли от благородного порыва, то ли по доброте душевной он вытряхнул едва ли не половину кошелька. Первое задание того заслуживает, самое первое из заданий. Ли опаздывал, и не будем показывать пальцем, у кого он этому научился. Конкретного времени им дано не было — незарегистрированная магическая активность, пугающая маглов, появлялась на датчиках исключительно по ночам. Им предстояло встретиться у фонтана, зайти в управление и отправиться на дело, вряд ли сегодня неопознанная страсть решила выйти на улицу пораньше. Если Эмиль и нервничал, то только про себя и по той простой причине, что в первый раз всегда непросто: после трёхлетних мытарств на курсах, которые и окончили-то только трое, он всерьёз начинал считать, что настоящие тёмные маги не так суровы, как их экзаменаторы. Последние сотрудники дневной смены, коих было большинство, покинули Атриум полчаса назад — сейчас зал до странного опустел, лишь изредка шаркали ногами задержавшиеся клерки, ползущие к своему камину, или проходили деловитым шагом редкие ребята, работавшие в министерстве в ночь. Переключив внимание с кентавра на эльфа, Эмиль обошёл фонтан; со стороны посетительского входа послышались голоса, монотонно-сонный и слегка раздражённый, а потом — чеканные шаги, эхом отдававшиеся от стен зала. Лионель шёл достаточно быстро, на ходу убирая палочку в карман, и развевавшаяся за его плечами мантия выглядела малость угрожающе.  — Ты чего? — вместо приветствия спросил Эмиль, не без изумления косясь на значок посетителя, который Ли выкинул в фонтан вместе с парой кнатов.  — Ничего. Ты из дома?  — Ну да, откуда ещё…  — У дяди неполадки с камином, — сообщил братец, критически осмотрев запруженное монетками дно фонтана и направляясь к лифтовому холлу. — Пришлось трансгрессировать, а потом искать эту проклятую будку.  — Бывает. Пусть это будет единственной неудачей на сегодня.  — Нервничаешь, что ли? Ну как тебе сказать, дорогой брат… Эмиль предпочёл промолчать, тем более что на самом деле смысла переживать он пока не находил. Вот если их там встретит какая-нибудь страшная тварь, жрущая людей без разбору, тогда ладно, да и на ту найдётся управа.  — Первый блин комом, — на всякий случай сказал он, когда лифт затрясся вбок и вниз. В такой час здесь больше никто не катался.  — Как-то не по-гриффиндорски. Ты ещё на ручки попросись, — заметил Ли, глядя в темноту сквозь лифтовую решётку. Ну, этого не проведёшь!  — Не по-гриффиндорски — бояться монстра или кого мы там ловим, — объяснил Эмиль. — А мне всё не верится, что нас всё-таки взяли. После всех этих ужасов… Знаешь, о чём я подумал, когда днём форму надевал?  — О значке старосты? Полагаю, ты был только рад, когда избавился от него.  — Вот именно, но этот-то я терять не хочу. Он слишком солидный, ты посмотри…  — Чего я там не видел, — братец честно скосил глаза на подсунутый значок. Небольшая жестяная эмблемка с воинственно поднятой палочкой на фоне буквы «М», которую им следовало приколоть на грудь и гордо носить: инструкция была выдана сразу после того, как Ли нацепил знак отличия на плечо, будто шеврон, а Рокэ воспользовался им в качестве горловой застёжки мантии. Раньше никаких значков не было, и безвестный дизайнер остался непонятым. — Не взять нас не могли. Фок Варзов ещё в школе упоминал, что в управлении нехватка кадров, но брать откровенных идиотов они всё равно не рисковали. Лучше нас никто не пришёл, соответственно… Это действительно было так. В первый год после школы стажёров оказалось не сказать чтоб много, но достаточно: среди них нашлись и те, кого Эмиль узнал по Хогвартсу, и те, кто уже давно его закончил, и даже те, кто пытался пройти курсы по второму разу. Увы, добрая половина вылетела после первых же промежуточных испытаний, а вторая рассасывалась постепенно, по мере усложнения заданий и тренировок. Большинство посыпалось на экзаменах по сопротивлению и выносливости — Эмиль и сам едва не завалил эту часть, потому что ему раньше не доводилось противостоять Империусу (единственное из непростительных заклятий, дозволенное экзаменаторам, и то под присмотром особой комиссии). Зато в боевых и практических навыках ему почти не было равных, а уж в тренировочных дуэлях! Никогда ещё великий загонщик не испытывал такой любви и благодарности к квиддичу — двигался он очень хорошо и реагировал быстро. Психологические тесты в начале и в конце обучения ему даже понравились, правда, на финальном все переживали сильней, чем стоило. Последнее собеседование проходило в штабе, и до него добрались только пять человек. Двоих ребят вежливо попросили выйти, и те вышли и не вернулись — как выяснилось позже, одного уличили в связях с контрабандистами на последнем году обучения, а второй попался на вранье в анкете — он почти три года успешно скрывал свою настоящую родословную и оказался сыном тёмного колдуна, давно находящегося в розыске. И колдун-то так себе, и «не суди сына по отцу», но правила есть правила: товарищу стоило с самого начала не лгать. Так что перед столом старого доброго Руди, которого надо называть шефом, стояли два Савиньяка, поскольку Алва не соизволил явиться вовремя. Никто из присутствующего начальства, включая фок Варзова, проявлять снисхождение не собирался, так что начали с теми, кто имелся под рукой. Коротенькая клятва, в которой мракоборец обязуется защищать магическое сообщество снаружи и изнутри, не щадя своей жизни, прервалась вознёй за дверью. Затем дверь красиво сорвалась с петель и рухнула, подняв столб пыли. Накануне вечером Рокэ клятвенно пообещал Арлетте не выделываться, но…  — Чего ухмыляешься?  — Так залезь мне в голову да посмотри.  — Не хочу никуда лезть.  — Вспомнилась история с секретарём шефа, — поделился Эмиль, ухватившись за решётку, потому что лифт тряхнуло ещё раз. Они наконец-то приближались ко второму ярусу. Братец отразил ухмылку:  — А, это… Своевременно. На чём там его поймали? Я помню только, как Росио прилаживал дверь.  — У него не было выбора, ты помнишь лицо директора?  — Не отказался бы забыть. А секретарь шефа прокололся весьма и весьма неудачно. Сама по себе неприятная ситуация — применение круциатуса со злости на любовнике жены, так ещё и прилюдно, в Косом переулке у какой-то милой кофейни, где он их застукал. Усугублялось всё тем, что работничек был подотчётен управлению мракоборцев, что нисколько их не украшало. Может, ему и удалось бы скрыться — свидетели не помеха, сплошные зеваки да растерянные официанты, сбежать проще некуда. Откуда ж бедняге было знать, что Рокэ ошивался неподалёку, вместо того чтоб спешить в министерство на собеседование… Основной свидетель, владелец кофейни, показал, что без пяти минут мракоборец сориентировался быстро, даже слишком. Правда, в отличие от двери в управлении, за окна заведения и парочку битых бокалов с Алвы ничего не спросили.  — Мне всегда было интересно, как они ехали в лифте.  — Кто?  — Ну, Рокэ и этот, как его… ревнивец.  — Так и зарождаются сплетни, — философски заметил Лионель. — А вообще удачное решение — протащить мерзавца через весь Атриум и дальше. Удирать через толпу неудобно, чревато и позорно, особенно когда все на вас смотрят. Бывший секретарь отошёл от потрясения и осознал свою дальнейшую судьбу только на пороге управления. Начав жаловаться и канючить, он встретил непреклонное равнодушие, а возобновив попытки вырваться — дверь. Лбом. Чтоб неповадно было… Короче, опоздание замяли, хотя выражение лица фок Варзова в том эпохальном эпизоде читалось как «верните меня в тот день, когда я согласился на опекунство, и вырубите меня до завтра». Рокэ невозмутимо живописал, что там произошло, придерживая скулящего бедокура, и добавил, что готов отвечать за превышение своих полномочий. Каких полномочий? Ну, он же взял на себя ответственность за вмешательство, не дослужившись ещё до необходимого на то статуса… Какого статуса? Да вот того, за которым пришёл, если господа, конечно, не возражают и не передумали из-за случившейся задержки. Господа не возражали. Господам вообще было нечего сказать, поскольку им буквально выдали на руки нарушителя даже раньше, чем об этом написали газеты. Таким образом, поместив на место дверь, Рокэ тоже получил значок, а говорить о нём начали ещё до того, как он закончил последнюю фразу клятвы. Фок Варзов был не в праве как-то его наказывать, но в том, почему Росио на следующий же день выслали ловить каких-то призраков в Ирландию, Эмиль не сомневался — уж точно не за красивые глаза.  — Пароль, — пошевелился портрет Элдрича Диггори. Мракоборцы решили не париться насчёт пропускного пункта и, как в Хогвартсе, ограничиться живым портретом основателя.  — Протего Максима. Внутри их встретил круглый гостевой холл, кажущийся просторным, но на самом деле таковым не являющийся — защитники не очень-то жаловали незваных гостей. Пройдя в ближайшее помещение за последними инструкциями, близнецы застали там только директора Хогвартса в обществе бумажных отчётов, кружки крепкого чая и тарелки яблок.  — Добрый вечер, сэр, — интересно узнать, как часто Ли пользуется своим даром. По лицу ничего не прочтёшь уже лет несколько, да и откровенные разговоры давным-давно вылетели из братского диапазона, но искушение знать чужие мысли должно быть велико. — Куда нам идти?  — Уэст Килбёрн, Портнолл-роуд. Возможно, придётся выйти к реке, — подняв голову от бумаг, старик изучающе на них посмотрел. Эмиль был готов побиться об заклад, что за напускной суровостью по-прежнему прячется та забота, с которой директор в глубине души относился ко всем своим ученикам. — Под мантиями что?  — Магловская одежда.  — Хорошо. Если не наткнётесь сразу, придётся провести там сутки-другие. Дежурный оставил портал, вон чашка валяется… Каминов наших поблизости нет, обратно трансгрессируете. Новости?  — Никаких, сэр.  — Мама звала вас на чай, — вмешался Эмиль. — Пока учебный год не начался.  — Делать мне больше нечего, чаёвничать там с вами, — проворчал старик. — Так и быть… А, вам привет из Ирландии.  — Он уже довёл лепреконов? — вежливо осведомился Ли, вызвав директорский смешок.  — Пока нет. «Ночи холодные, эль неплохой, призраки нестрашные», — теперь Эмиль сообразил, что на столе лежали письма, а не докладные. — Думаю, лепреконы уже просекли, кому лучше не попадаться на глаза. Всё, идите… Эмиль бы предпочёл метлу или камин, но соображения скрытности требовали жертв. Вздохнув напоследок, он прикоснулся к заколдованной портусом чашке и открыл глаза уже на незнакомой улице.

***

Как назло, фок Варзов оказался прав: в первые две ночи им не подфартило. Поскольку рядом не оказалось ни одного мага, знакомого или незнакомого, пришлось остановиться в магловском хостеле. Благодаря собственному интересу и рассказам Росио, не чуравшегося общества неволшебников и вообще крайне заинтересованного в их укладе жизни, они справились почти без проблем, только с валютой возникла проблема — оставили на кассе заколдованные галлеоны, собираясь потом прислать на замену магловские деньги. Или не присылать? Вряд ли кто-то когда-то расколдует эти доллары в то, чем они являлись изначально. Днём район был тих и пуст, а по ночам близнецы добросовестно патрулировали указанную улицу и окрестности, ничего не чувствуя и не находя. Двухэтажные дома, одинаковыми рядами тянущиеся по обе руки, припаркованные машины, подстриженные газончики, любопытно светящиеся по вечерам окошки — всё как обычно, и лишь на третий день что-то показалось не таким.  — Слышишь? Кто-то плачет за углом.  — Угу, — убедившись, что ему не послышалось, Эмиль ускорил шаг вслед за братом. Может, это и не то, хотя жалобы поступали как раз на тревогу и тоску… В очередной раз подумалось не о том. Как тогда, в школе, они не ожидали встретить родича дементора в Запретном лесу, так и сейчас не хотелось столкнуться с чем-то подобным, похожим по симптомам. Стражи Азкабана покидали тюрьму лишь единожды, но этого хватило на всю жизнь. Плакала заблудившаяся девочка. Её отвели домой, не прибегая к помощи магловской полиции (Эмиль не сомневался, что братец просто считал с памяти ребёнка нужную дорогу, а уж после знакомого поворота девочка и сама справилась). Однако на этом странности не прекратились — ближе к полуночи где-то испуганно завопили пьяные подростки, к часу захныкал курящий во дворе мужчина, вовсе не казавшийся трусом или слабаком. В два часа ночи безудержно завыли собаки.  — Их всех что-то пугает, но оно рассредоточено. Носится туда-сюда, никакого облика, — Ли думал вслух, пока они стояли в начале улицы, пытаясь игнорировать настырный пёсий вой. — Почему маглы не чувствуют ничего конкретного — не вопрос, они ничего не чувствуют… Животным я верю больше, но они не говорят.  — Мне не нравится, что у нас тоже никакой конкретики, — Эмиль рубанул с плеча: — Будь это дементор, мы бы уже заметили, верно?  — Естественно… Какой-то другой дух. Вспоминай, кто там ещё вселяет страх и тоску. Таких хватало. Решили ненадолго разделиться, ни к чему не пришли, вернулись к ориентиру — магазину азиатской еды на углу. За три года их натаскали различать предчувствия, хотя на самом деле всё объяснялось тем, что стажёры мракоборческого корпуса не набирались из тех, кто боится собственной тени: однозначно, страх и тревога нагнетается чем-то потусторонним. Или кем-то. Оставалось лишь выманить неведомое существо и остановить его, но при маглах запрещено. Какая-то женщина завернула на Портнолл-роуд со стороны реки, как ни в чём не бывало возвращаясь к себе домой… В такой-то час? Слишком уж спокойна она была и слишком неспешна, всё же людям свойственно бояться ночи, а одиноким дамам — подозрительных мужчин, провожающих цепким взглядом. Эта дама шла, будто всё происходящее — в порядке вещей, потому-то они и последовали за ней. Духи на то и духи, чтобы вселяться в чужие тела или приобретать подходящий для них облик. Привидения — другое дело, они продолжают жизнь на грани миров в том же виде, в каком встречали смерть. Может, женщина одержима? Может, она сейчас обратится во что-то ещё? Эмиль шёл слева от брата, целенаправленно преследовавшего незнакомку на расстоянии десяти-пятнадцати шагов. Цвет волос в темноте не разобрать, но причёска кажется такой похожей. Плащ-пальто магловского кроя, хотя со спины… Женщина шла по пустующей проезжей части, не заворачивая на обочину, и лишь один раз по её фигуре мазнуло слабым лучом уличного фонаря. Бордовая замша. Десять-пятнадцать шагов, он сказал? Теперь гораздо меньше. Судя по всему, она сама замедлила шаг. Ли жестом велел ему держаться левее, и Эмиль возмутился про себя — почему-то он в тылу? Времени на братские споры не осталось, да и не шуметь же в такую тишь. Женщина окончательно остановилась под самым ярким из фонарей, копаясь в сумочке. Если она просто ищет ключи, им будет очень, очень неудобно…  — Прошу прощения. Вам не нужна помощь? Братец застыл на почтительном расстоянии, чтоб в случае ошибки не получить сумкой по голове. Незнакомая дама не вздрогнула, не закричала, только медленно подняла голову, а затем резко обернулась через плечо, неестественно вывернув шею. Выхваченное тусклым светом лицо напоминало застывшую восковую маску, пепельно-бледную и мёртвую, с совсем неживыми глазами, и принадлежало их матери. Её не могло быть здесь, и она совершенно точно не могла быть мертва! А не так ли все говорили об отце, когда он пропал? Не думая о том, что происходит что-то неправильное, Эмиль выскочил вперёд. Если и впрямь мама, она их узнает. Ли уже выхватил палочку, никто другой не заметил бы того напряжения, которое он излучал в предыдущий миг.  — Если ты и впрямь она… — повторил Эмиль, нарушая договорённость и вылезая вперёд. Мёртвая женщина, в которой любой сведущий волшебник без проблем признал бы Арлетту Савиньяк, отшатнулась в тень, но он успел заметить, как стремительно искажаются черты лица. — Вот и нет! Убедившись, что родительнице он уж точно не повредит, Эмиль направил ей в лицо светящуюся палочку. Бежать существо не пыталось, оно молниеносно меняло облик и металось на одном квадратном метре, не желая удирать, но боясь остаться. Боясь… Интересно, почему же мёртвая мама, даже подумать страшно… А это что? Банши, страшилок о которых он наслушался в младшей школе? Теперь, кажется, папино лицо, но тому не бывать!  — Это же боггарт, — воскликнул Эмиль, довольный своей догадкой. — Страхи ищет, но боится подойти, вот ведь тварь двуличная…  — Так не болтай и прогони его.  — Ридикулус! Боггарт в тот момент как раз решал, что из предъявленного действительно напугает Эмиля. Этого Эмиль знать не хотел и сам, а на месте последнего отображённого страха теперь красовалась нелепая на здешней улице карусель с крутящимися вокруг своей оси единорогами. Под звенящую мелодию видение исчезло, растворилось, как мираж. Они вернулись молча в снятую комнату, так же молча сели за стол, пристроенный у окна. Чаще всего боггартам хватало одного раза, чтобы покинуть занятую территорию — им-то откуда знать, что местные волшебники на самом деле не местные. Скорее всего, этот призрак уже скрылся и отправился баламутить воду в других местах. Пугать маглов, наверное, не так уж сытно, зато их много больше!  — Интересно.  — Что именно?  — Видение, — туманно объяснил Ли, глядя в темноту за окном. Эмиль примерно представлял, о чём он думает, и расспрашивать не шибко-то хотел. — Какой-то бестелесной дряни удалось меня напугать, но, думаю, это единственная в мире вещь…  — Конечно, удалось, она же этим питается. Все чего-то боятся!  — Знаю. Ты что, пытаешься меня утешить?  — А ты на это нарываешься, — возмутился Эмиль. — Сидишь тут такой загадочный и говоришь что-то, о чём я тебя не просил. Ли, если ты думаешь, что я теперь буду обращаться к тебе на «эй, трус», то знаешь куда иди…  — Убедил, — иди-иди и захвати с собой свою улыбочку, обидно, между прочим. — Я пытаюсь понять, почему боггарт растерялся при виде тебя. Знаменитое гриффиндорское бесстрашие?  — Да я и сам толком не знаю, что меня пугает… То есть, что пугает больше всего. Надо было попросить его задержаться, чтоб ты не волновался?  — Перестань…  — Сам перестань.  — Помнишь, такое было в девятнадцатом веке? Пугач Старого Лондона, — искуснее, чем Ли, переводил стрелки только его лучший друг. — Тогда у него был повод здесь появиться — то ли череда убийств, то ли какой-то экономический кризис. Люди были напуганы и подавлены, и это притягивало боггартов, вселявших в маглов ещё больший ужас. Хорошо, что они не видят всей картины, иначе началось бы сплошное безумие…  — Ты это к тому, что повезло? Или наоборот?  — Я к тому, что просто так подобные существа появляются крайне редко. Таков закон тёмной стороны… Когда мы были детьми, у родителей случился завал на работе после налёта на Мадрид. Что-то могло произойти.  — А могло и не произойти. Если б каждое явление призрака сопровождалось трагедией, мир бы давно рухнул… В любом случае, нам давно пора сматывать удочки и докладывать обо всём штабу, разве нет?  — Подождём до утра, — Ли сощурился в поисках рассвета, которого не было: тьма над улицей едва-едва подёрнулась розоватой дымкой. — Если боггарт покинул это место, он уже уходит. Если нет… Ничего не произошло до самого полудня, а местные маглы были легки, веселы и беспричинно счастливы. Всё-таки на них можно положиться — человеческое сердце чутко, даже если не знает причин. Вскоре никто на Портнолл-роуд и не вспоминал о том, что им целую неделю наступал на пятки необоснованный липкий страх.