***
Да будет проклят этот чёртов гвоздь! Из всех проблем, в одночасье обрушенных мирозданием на его светлую голову, Марселя больше всего волновал гвоздь. По счастью, не в сапоге, иначе бы он точно сошёл с ума. Гвоздь торчал из ножки стула, мимо которого предстояло пробежать, и почему-то из всех проносящихся мимо мантий это мерзкое создание выбрало именно мантию Марселя. Раздался тончайший треск, ткань порвалась, нога зацепилась… В общем, жалко дорогущего шмотья, а нос свой ещё жальче, а хуже всего то, что, пока он падал, валялся и вставал, все уже разбежались. Вот тебе и взаимовыручка, дорогие господа коллеги. Вот тебе и оно! Так и запишем — в отделе магических происшествий и катастроф работают самые неравнодушные в мире люди… Оставалось лишь надеяться, что на третий уровень беглые преступники не пожалуют. Драться с сумасшедшими — а после Азкабана нормальным быть нельзя — узниками Марселю не улыбалось. С другой стороны, при наличии выбора он бы предпочёл узника дементору, ведь эти твари могли сожрать радость вприкуску со смыслом жизни. Ему и так не понравилось ощущение неизбежной тоски и гложущего душу страха — оно уже полчаса витало по всей подземной империи, никуда не деться. Короче, когда малость окровавленный, чуток изодранный и абсолютно недовольный Марсель доковылял до лифта, его там встретили такие же задержавшиеся маги — правда, в отличие от него, эти ребята оказались в разы более восприимчивы к присутствию дементоров. — Выбраться можно только через Атриум, я правильно понимаю? — поинтересовался Марсель у одного из дрожащих по стенке чиновников. Он, конечно, слышал громогласное объявление с правилами эвакуации, но после эпохальной встречи носа с полом мог что-то пропустить. — Ы-ы, — сжался чиновник. Полные губы его были совсем бледными. — Ладно… Мисс, а вы?.. — Мы все умрём! — взвыла колдунья в остроконечной шляпе и кинулась вперёд, костлявыми пальцами вцепившись Марселю в плечи. — Мы умрём на месте! Они убьют нас!.. — Это лишнее, — пробормотал Марсель, пытаясь одновременно избавиться от дамы и возиться с лифтом. Ей-богу, пересидеть было бы проще, но пересидеть нельзя — не факт, что дементоров прогонят скоро… Наверняка мракоборцы, если они здесь, заняты беглецами, да и не каждому дано вызвать патронуса… Значит, в Атриум. Там камины, там порталы, там выходы, в конце концов. — Мне страшно!.. — Мне тоже. Пожалуйста, дайте нажать на кнопку. — Вам не казалось, — голос очередного страдальца из самого угла кабины казался потусторонним, — вам никогда не казалось, что в лифте могильный холод?.. Нытики и страдальцы Марселя не привлекали никогда, это факт, а вот храбрецом он себя назвать не мог. Поэтому каждое страдальческое слово отдавалось эхом где-то внутри и заставляло волей-неволей проецировать чужой страх. Лифт медленно трясся, скорбь усугублялась, а стремительно покрывающиеся инеем решётки и вовсе заставили некоторых поседеть от страха. В конце концов, почему все забыли о том, что даже магический лифт может сломаться? В атмосфере ужаса, тоски и воя своих «сокамерников» Марсель был убеждён, что никогда не доберётся до треклятого Атриума, а если и доберётся — то мёртвым. Как ни странно, наверху оказалось легче, и даже разномастные коллеги умерили свой плач, хотя могли бы выключить его вообще. Они задержались — в Атриуме уже почти никого не было, только эвакуационная группа у оставшихся экстренных порталов сигналила им заколдованными флажками, а возле фонтана Магического братства определённо шёл мордобой. Интересно-то как… — Сюда! — прокричали со стороны порталов. Марсель кивнул, подтолкнул в нужном направлении обморочного вида женщину и, убедившись, что страх преобладает, пошёл следом. Он же не будет соваться в пекло, чтобы посмотреть на мракоборцев, верно? На них очень уютно смотрится с газетных разворотов… то есть, не он смотрит с разворотов, а на него… Что это за странный звук? Будто скрежет когтей по грифельной доске, и пол покрывается тонкой коркой льда… Стражи Азкабана всё-таки проникли внутрь! Хотя какие они, к тролльей бабке, стражи, если столь безалаберно покинули свой пост?! Дальнейшее кануло в бесплотный и беззвучный вакуум — всё, от смешавшихся перед глазами красок до скользящей за плечом трёхметровой чёрной тени. Тихий ужас подкатывал к горлу, мысль о том, что он мог бы — в теории, конечно — неплохо противостоять дементору, ведь природную жизнерадостность не пропьёшь, сошла на нет… Какой в этом толк, если именно радостью они и питаются? Да, несчастные и страдающие более уязвимы, но смысл лезть на рожон со своим жизнелюбием, если у тебя подкашиваются колени и темнеет в глазах… Разумеется, долго им страдать не дали — ослепила глаза белоснежная касатка, последовавшая за разорвавшим вязкую глухую тишину голосом фок Варзова. Марсель поймал себя на том, что снова лежит на полу, и ещё больше возненавидел этот день — о да, сегодня он испытал всю отпущенную на свою долю ненависть, каковой не испытывал с далёкого детства, когда младший брат испортил его книжку. Коллеги рядышком выглядели неутешительно: кто-то был без сознания, кто-то истерил, кого-то тошнило. На их фоне разбитый дважды нос казался вполне себе… бытовым явлением. — Будьте так добры, господа, проследуйте… — Пожалуйста, держитесь за мою руку, сейчас мы проведём вас к порталу… — Сэр, вам не кажется, что это не лучшая идея? Им и так, гм, нехорошо, а после портала… — Я просто надеюсь, что никто не заблюёт Атриум… ещё больше, чем они уже. Кого набрали в эвакуационную группу, Марсель не знал, но у невыразимцев явно было не такое чувство юмора. Судя по мантиям, мракоборческие стажёры. Похоже, патронусов ребята вызывать не умели, раз пришлось это делать находящемуся у фонтана директору Хогвартса. Бойня, к слову, не прекращалась — кто-то в тюремной робе перекатился через борт, рухнул в воду, подняв фонтан брызг… За ним на борт вскочила другая фигура, балансируя на узкой и скользкой поверхности, и резким взмахом руки узник был выужен обратно, а заодно и связан. Некоторые из связанных слегка светящейся сверхпрочной нитью уже избавились от вбитого им в головы не пойми чего и покачивались у стенки, стеная и бормоча что-то своё. Милые люди, милые люди с истерзанной дементорами душой, так чего ж вы полезли… кто вам приказал? — Мы за вами вернёмся, сэр, и вы, сэр, — сказали ему в ухо. Марсель встрепенулся: в первую очередь люди-эвакуаторы решили забрать тех, кому было совсем худо. Ура, он хотя бы не производит такого впечатления! — А пока держите шоколадку, сэр. Дают — бери! Тем более, съестное. Витиевато поблагодарив уже исчезнувшего помощника, Марсель окинул взглядом таких же растерянных и потрёпанных, как он, которым тоже вручили шоколадки, присел на стенной выступ и отключился, как во сне; нет, всё-таки не тот это опыт, не тот, врагу не пожелаешь… Наверху всё ещё свистело и кричало, из лифтового холла доносились жуткие подвывания, по полу тёк холодок… Атриум стремительно пустел, и всё же битва ни с дементорами, ни с людьми пока не была окончена. Шоколадка, наверное, её надо есть, только вот кусок в горло не лезет… Он слышал вой — чужой, потусторонний; он слышал скрип всё тех же злополучных когтей; даже держа в голове, что жизнь не кончилась и за пределами происходящего является прекрасной, он слышал прерывистые хрипы, как если бы рядом задыхался человек. Единственным способом прогнать страшные глюки было покушать, и, если честно, этот способ Марсель всецело одобрял. — …последние, но они на улице. Арлетта разберётся, я полагаю. — На них дементоры, Вольфганг. Я сам пойду наверх, оставим здесь Феншо, — шоколадка сработала настолько хорошо, что он разобрал где-то у себя над ухом знакомые фамилии — все как пить дать мракоборцы, и стар, и млад… — Эй, ты! Многих ещё увести осталось? — Никак нет, сэр! — а этот молодчик — приятель того, что совал шоколадку. В голове проясняется, какая радость. — Вот все, кто здесь. И… надо прошерстить нижние ярусы… — Так вперёд, чего ты единорога за хвост тянешь?! Чего они так громко говорят? Ах да, собрались совсем близко… В силах подслушивать, но не в силах поднять голову, Марсель с искренним интересом изучал подолы мракоборческих мантий. Нет, молодцы, не зря он столько лет карточки собирал! Увлечение не под стать рядовому чиновнику, а всё ж приятно знать, что твоей коллекцией из-под шоколадных лягушек можно гордиться. — …прямо в грудь адвокату. Я всё понимаю, но иначе никак?! Ему столько лет… — Оставь это, Рудольф… Мы пойдём наверх. Хлопок, щелчок, шаги, шуршание мантий. Несмотря на то, что никто из присутствующих не скрывал своего присутствия… о, Мерлин, язык заплетается! Короче, никто ничего не скрывал, но у Марселя было ощущение, будто он подслушал служебный разговор. Впрочем, окружающие его ждущие тоже с интересом посмотрели на это всё, а потом разбрелись в пункты выдачи шоколадок. Точно, шоколад же помогает от дементоров! А дементоры явно не способствуют здравому мышлению, раз он вспомнил об этом только сейчас. На душе было по-прежнему муторно: срочно требовалось поговорить. — Освальд! — обрадовался Марсель, увидев по правую руку от себя коллегу-магловеда. Старый коллега промычал что-то невразумительное и продолжил биться лбом об стену. Кажется, ему было худо. — Ну что вы, Освальд, всё уже позади… Хотите об этом поговорить? — Ответом послужил глухой стон, битьё продолжилось. — Освальд? Не хотите?.. Жаль… Не сочтите за благородный порыв, я не для вас стараюсь, это жажда общения взыграла во мне… Освальд на его изречения не среагировал никак, слева фыркнули. Может, и послышалось, но Марсель с воскресшей живостью обернулся, готовый разговорить и мёртвого, и обращающегося не к нему: — Вот и я говорю, сумасшедший день… — он запнулся на полуслове и полумысли, так как совершенно не ожидал наткнуться на Рокэ Алву. То есть, виделись, если считать лифтовые холлы и утренние столпотворения в Атриуме, но здесь, слева от себя и также на полу? В своей чёрной форме Рокэ практически сливался с мраморной стеной, у который они сидели, и вообще Марсель умудрился его не заметить. — Прошу прощения… — Рокэ не обратил внимания на его лепет, с подобием интереса наблюдая за пробивающим лоб Освальдом. Марсель ещё немного подождал, благо отступать было не в его интересах, тем более от общения, тем более от такого. — Шоколадку будете? — Ы-ы, — тихо-тихо и не очень вовремя отозвался Освальд и нетвёрдым шагом отправился бить другую стену. С другой стороны, может, и вовремя — Рокэ всё-таки обратил на него внимание. Скользнув взглядом по Марселю, он принял настойчиво впихиваемую шоколадку и взамен протянул носовой платок. — Что?.. — У вас кровь. В смешанных чувствах Марсель послушно утёрся, вычислив по виду платка, что он всё это время являл собой печальнейшее зрелище. Во всяком случае, в области лица. — Спасибо. Боюсь, платок погиб в неравной битве, — виновато заметил он. Рокэ только отмахнулся. Мерлин всемогущий, коллекционные карточки и живые портреты не лгали, вблизи мракоборец выглядел точно так, как надо! Правда, полутьма кругом подчёркивала бледность его лица, наводя на мысли о сходстве с призраком, но призраки не едят шоколад. — Я прошу прощения за назойливость, но всё кончилось? Просто вы здесь, другие ушли, в фонтане больше никого не мочат (оцените каламбур), а мне бы не хотелось обнаружить, что я соврал Освальду. — Не соврали. Каламбур оценил… — после эпизода с платком не удостаивая его взглядом, Рокэ запрокинул голову, рассматривая звёздчатый потолок большого холла. Марсель украдкой (или не очень украдкой) пялился на него, предполагая, что всё равно больше ничего не услышит, однако тут ошибся. — На самом деле, всё кончилось, как только беглые узники растеряли действие империуса, а растеряли они его довольно быстро — после первого удара. Оставалось только выловить и повязать. Вся эта паника вызвана появлением дементоров и многократно усугублена людьми. — И не говорите, — поддержал разговор Марсель. Он не мог быть уверен в том, что разговор вообще будет, всё ж таки об Алве писали разное, но даже слухи самого противоречивого толка не мешали рядовому чиновнику несолидно тащиться от рассказов про борьбу с тёмной магией. — Сплошное стадное чувство. Наверное, в вашем управлении такого нет… — Бывали и худшие дни. Я предпочитаю работать в одиночку, так что избавлен от этого увлекательного опыта, — и это оказалось правдой. Марсель всё больше вдохновлялся сидением на полу рядом с живой легендой. — А не грустно в одиночку? — вежливо спросил он, совершив неудачную попытку подвинуться поближе. Острый осколок на полу возражал против сближения, а платок пришлось использовать повторно, прижав его к ладони. Рокэ снова обернулся, на этот раз более живо и целенаправленно к нему; Марселю показалось, что его насквозь сверлят глазами, хотя по описаниям некоторых газетчиков сей синий взгляд иногда убивал на месте. — Хотите стать мракоборцем? — Кто, я? — пробормотал растерянный чиновник. Он как-то не рассчитывал, что невинные светские подкаты будут просчитаны на несколько шагов вперёд, а вот и зря — Алва чёртов когтевранец. Ну, а мы — чёртовы слизеринцы. И немного авантюристы вдобавок. — А что, можно? — приосанился Марсель. — Я уже умею не падать в обморок при виде крови. — Недурно для начала, — одобрил Рокэ и усмехнулся, окинув его оценивающим взглядом. Главное — вовремя втянуть живот. — Я вас ни в коем случае не приглашаю, но если возжелаете — приём на курсы в управлении с десяти утра по будням. Выдюжите три года — и вперёд… — Вот вы думаете, что таким образом от меня избавитесь, — слегка возмутился Марсель, — а возьму и пройду? — Тогда буду ждать. Кажется, ваша фамилия Валме? Есть основания полагать, что от потомков Салазара можно избавиться лишь на том свете. Марсель только приоткрыл рот и снова закрыл. Совершенно неуместное чувство восторга и азарта трепетало в груди при мысли о том, что его узнали и запомнили. При удачном раскладе и хорошей погоде вероятность заделаться протеже лучшего мракоборца была так высока… — Всё же подумайте ещё раз. В более спокойной обстановке, — снисходительно посоветовал Рокэ. В том, что все честолюбивые помышления прописались крупными буквами на лбу, Марсель не сомневался, и всё же… — И вынужден предупредить, что экзаменаторы у нас строгие, втянуть живот не прокатит. Ваша шоколадка… — Да оставьте, — начал было Марсель и не успел — собеседник легко поднялся, небрежным движением подвязал волосы и направился к эвакуационной группе, вернувшейся вместе с высоким начальством. Поднялась суета, откуда-то повалили журналисты, защёлкали камеры… Произошедшее воодушевило его больше, чем задело, и всё-таки оставшуюся половину плитки Марсель почти без сожаления впарил какому-то бедолаге, встреченному на улице. Пусть он радуется… и толстеет.***
Когда большая часть комиссии вышла из помещения, клятвы были принесены, а жетончики — получены, в кабинете повисла неловкая тишина. — Можете быть свободны, — велел фок Варзов, глядя на Марселя. Свежеиспечённые коллеги в количестве двух штук потянулись на выход, Марсель благоразумно остался, вытянувшись по струнке и сложив руки перед собой. Больше, чем успешно пройденная инициация, его радовало лишь то, как ему оказалась к лицу эта замечательная форма. К изрядно схуднувшему и подтянувшемуся за эти три года лицу… — Вольно, — махнул рукой директор Хогвартса и, откинувшись в кресле, покачал головой: — Мне неинтересно, как так вышло, Валме, но мне очень хотелось бы знать, что ты сказал своему отцу… — Правду и ничего, кроме правды, — заверил его Марсель, поглядывая на сидящую рядом Арлетту. Батюшкина подруга улыбалась одними глазами. — Он удивился. Насколько вы можете знать, это выражалось в изменившемся на пару градусов тоне и урезанном финансовом обеспечении — за то, что я заставил понервничать мать. — Она гордится тем, что ты прошёл, или нервничает ещё больше? — осведомилась Арлетта. Госпожа Савиньяк прекрасно знала, что не нервничающая матушка — это не матушка вообще, значит, хотела знать что-то другое. — Впрочем, можешь не отвечать… А я с вашего позволения полюбопытствую… — Так получилось, — скромно заметил Марсель. Жестокие тренировки, ежедневные сомнения на тему «во что я, мать его, ввязался» и суровые экзамены не выбили из него потаённое желание прихвастнуть тем, кто его буквально пригласил, и всё же это было бы неправильно. Неуместно, что ли. Да и кто ему поверит, если Рокэ сам не скажет, а его тут нет… Взгрустнулось при мысли, что наверняка Алва давным-давно забыл, с кем там перемолвился словечком в холодном Атриуме, а если нет — как пить дать, он пошутил. От необходимости отвечать его избавили забежавшие в штаб другие мракоборцы. Посторонившись, чтоб его не снесли вместе с ковром, Марсель пригляделся и признал обоих Савиньяков, экс-стажёра Оскара Феншо, взятого на службу через пару лет после них, и какого-то крикливого новичка с коротенькой фамилией — точно подзабыл, но в газете недавно писали, как он укротил банши. — Простите, мы думали, вы закончили, — Эмиль Савиньяк с интересом рассматривал новенького, потом его лицо отразило осознание. — О, это же… — Знакомьтесь, господа. У нас первый за много лет мракоборец-слизеринец, — подсказала Арлетта, щурясь на разные степени изумления собственных сыновей. Если б она полчаса назад не поздоровалась тепло с самим Марселем, он бы решил, что она его добить решила. Молчание затянулось, пришло время чесать языком… — Так вы всё-таки добрались. — Хвала Мерлину, Рокэ здесь! То ли вошёл последним, то ли Марсель его не заметил за это разномастной толпой. Теперь уже у всех на лицах было нарисовано удивление вперемешку с культурным шоком: трудно не ощутить самодовольство в этом эпизоде своей жизни, очень трудно. — Господа, вы все, конечно, избавлены от факультетских предрассудков, но я вам настоятельно рекомендую избавиться от них ещё раз. В конце концов, в управлении ощутимо не хватало змеи… — Я догадывался, что вы эту шалость не просто так затеяли, — Марсель порадовался, что может позволить себе обращаться к одному конкретному человеку, а не ко всей толпе. Как ни крути, он в глубине души жутко нервничал, а сейчас было важнее всего не ударить в грязь лицом. — Собственно, как и вы насчёт меня, но мы имеем то, что имеем… — И это главное, — кивнул Рокэ, слегка сощурившись. То ли он тоже наслаждался произведённым эффектом, то ли просто был в хорошем настроении, но улыбка показалась Марселю вполне искренней. — Шалость удалась.