***
Вечно страдать нельзя, но какое-то время — можно. Так решил Марсель, когда убедился, что дальше всё сделают за него. Джузеппе рвался в больницу Святого Мунго, куда переправили большую часть его ребят, однако он оказался не просто морским магом, но и одним из пограничников — тех самых, которые «по пять колдунов аль хоть сквибов на каждую точку». Пришлось бедолаге завернуть в министерство для отчётности. Больше всего Валме боялся, что вместо каминного путешествия в гнёздышко отцовой подруги им предстоит какая-нибудь бюрократическая канитель: сейчас бы в дом и греться, а не докладывать, как они накосячили и где! История-то запутанная вышла, в несколько слоёв, и это он ещё не спрашивал, что случилось. Как-то начиная с появления мифической подводной твари Марсель резко утратил интерес к окружающему миру… — Какая радость, — сказал он вслух, когда Джузеппе был препровождён к дверям управления и там же бессовестно брошен. Было мокро, холодно и носошмыгательно. Вообще-то, любой уважающий себя волшебник первым делом привёл бы себя в порядок, просушил заклятьем одежду как минимум, как максимум — стырил где-нибудь отогревающее зельице. Чего не скажешь об уважающем себя… идиоте. Марсель с досадой обнаружил, что сушиться уже поздно — форму-то он, так и быть, спасёт, а свой нос — вряд ли. — Я испугался, что мы тоже пойдём отчитываться, — доверительно пояснил он, хотя Рокэ ничего не спрашивал. И не отвечал. Просто игнорировал. Тем не менее, Марсель продолжал маячить у него за плечом в сторону лифта, поскольку больше маячить было не за кем. В лифте, на счастье, было пусто. Атриум! Алва выбрал Атриум! Неужели домой?! Или его тут бросят? Может быть. — А змий в порядке? — робко поинтересовался Валме. Нет, надо ж знать судьбу врага. Покосившись на него и вяло кивнув, Рокэ продолжил изучать монотонно мелькавшие перед ними решётки этажей. — Очень жаль, — Марсель рассчитывал продолжить хохмить, но вместо этого чихнул. Ну всё, поздно чистить котелок! Скоро старший батюшкин наследник скончается от воспаления лёгких. — Прошу прощения. Вообще-то он красивый… ну, насколько я успел разглядеть. Можно уточнить, вы меня сейчас разделывать будете или потом? За несоблюдение… всего. — Потом, — лаконично ответил Алва и, поморщившись, коснулся горла. Марсель сочувственно шмыгнул носом. Осознание, что в ледяной водичке искупались оба из-за его глупости, пришло несколько позже. Вообще всё было позже, потому что решётки лифта со скрипом разъехались — и настало ослепление. — Это правда, что вы потопили целую пиратскую флотилию?! — орал козёл со вспышкой. Фотограф-колдограф, надо полагать, или как эти уроды называются? — Кульминация рабочих пререканий с Оскаром Феншо! — надрывался кто-то на камеру, настойчиво и неустанно пробиваясь к ним через толпу. — Он умер!.. нет, он впал в кому! — Не так всё было, — возмутился было Марсель, но его перебили дважды — Рокэ наступил на ногу, а в ухо заорал очередной газетчик: — Пробудилось древнее зло! Морского змия не видели со времён Ринальди Ракана! Как гласит легенда… но давайте спросим у очевидцев… — Пограничные маги все мертвы! Провал мракоборцев или революция?! — Океан погибает!.. Скажите, это правда, что зелья… — Убит ли неуловимый контрабандист? Какое он имеет отношение к потомкам Слизерина? И так до бесконечности… Вот как, значит, выглядит эта проклятая слава! Или просто неудачное стечение обстоятельств. Уловив немой приказ, Валме послушно молчал, хотя, признаться, он и при желании почесать языком с господами репортёрами не смог бы вставить ни словечка. Вообще вся эта атака со вспышками камер наводила какое-то смятение — он бы с радостью покрасовался тет-а-тет или в маленькой мирной компании, но не окружённый же столькими орущими людьми! Оставалось только уповать на то, что выглядел он не совсем… убитым, и ориентироваться на Рокэ, а Рокэ был прекрасен — он умудрялся сохранять такую непробиваемую невозмутимость, что газетчики уже начинали подозревать — орут они впустую. Марсель поймал себя на том, что ухмыляется, и быстро скорчил суровую гримасу. Но как же хорошо!.. Он тут не главный, он первым рта не раскроет, а Алва может смотреть сквозь орущую толпу до бесконечности… Наконец вопли сошли на нет. Сделали несколько снимков (минута молчания по своим невьющимся волосам, ну что ж, хоть одежда просохла и водоросли смахнул), поутихли. — …в столь неоднозначной ситуации с точки зрения морских, торговых, профессиональных отношений, — вякнул кто-то шибко звонкий и смешался. То ли от того, что все заткнулись, то ли когда Рокэ соизволил обратить внимание и остановил на нём заинтересованный взгляд. — Несомненно, вы не откажете нам в подробном комментарии, господа… А пока можно попросить дать краткий прогноз на будущее? К чему приведёт этот неожиданный поворот событий? О чём он спрашивает, Марсель не понял, как ни старался. Подводная змейка, дохлые контрабандисты или якобы впавший в кому бедолага Феншо? — С большим удовольствием, — живо откликнулся Рокэ, шокировав всех присутствующих до такой степени, что они аж дышать перестали. Марсель напрягся, ожидая, что именитый спутник устроит второе интервью «Пророку» прямо здесь и прямо сейчас. — Ситуация неоднозначна, будущее неопределённо, а поворот событий, как вы совершенно верно подметили, внезапен. Нам с вами довелось жить в безумное время, и, чтобы разобраться, каждому следует выбрать свой путь — и выбрать его правильно… Из чего я делаю вывод, что мы с напарником идём домой, а вы, господа, идёте к троллям. Что-то вспыхнуло прямо перед глазами синевато-зеленоватым огоньком, а затем забитый людьми и камерами лифтовый холл погрузился во тьму. Марсель не успел даже толком испугаться — его крепко схватили за запястье и дёрнули куда-то вбок. Продраться через толпу, получить по плечу колдовской камерой, по ноге — штативом, ткнуться носом в чей-то надушенный шейный платок — и наконец-то воля! У каминов, конечно, тоже были люди, но в основном нелюбопытные рядовые чиновники, по очереди возвращающиеся домой. — Вы мне отомстили, — брякнул Валме, демонстративно закатывая рукав мантии. На запястье проступало пятнышко синяка. — Слегка, — Рокэ отступил на полшага, глядя, как газетно-корреспондентная компания машет руками, пытаясь выбраться из облака искусственной тьмы. Озорная ухмылка выдавала с головой, что более всего он был доволен этим маленьким спектаклем, а не какой-то там корабельной драмой с собой в главной роли. — После вас. Марсель радостно сунулся в камин и хватил пороху. Жизнь налаживается! Даже если это «с напарником» было не всерьёз…***
Получасом позже жизнь наладилась окончательно и бесповоротно: в уютном продавленном кресле напротив камина, под треск пламени и с бокальчиком горячего вина в ладонях. О стеклянные стенки изнутри бились какие-то фрукты и, кажется, коричная палочка. В полутёмной гостиной скакали шаловливые блики, а на краю бокала, если правильно смотреть, и вовсе отсвечивал каминный огонёк… Какими глупостями он тут занимается! Праздное ничегонеделанье — последняя вещь, которой Марсель бы устыдился в этой жизни, не устыдился он и сейчас, поскольку ничегонеделанье было полностью заслуженным. Неважно, как он там напортачил и сколько раз едва не отдал душу небесам, он устал и хочет сидеть здесь, ловить солнечных зайчиков. Без солнца… — Парадоксы бытия, — обратился Валме к одному из таких бликов и хихикнул над самим собой. И ведь это ещё не развезло! Так, разморило. — Солнца нет, зайцев тоже не наблюдается. А ты тут… скачешь. Впрочем, его бы никто не осудил, потому что никто не услышал. Когда они вернулись, особняк был пуст, словно напоминая о повседневной мракоборческой загруженности — ни хозяйки не оказалось, ни её сыновей. Не у кого даже спросить, можно ли одолжить вон ту симпатичную бутылку с полки, так что Марсель решил уточнять такие вопросы задним числом. — Ого… — бокал не только наполнил себя сам (в бутылке убыло, хоть он её не трогал), но и освежил набор нарезанных фруктов и привкус специй. Чудеса! Ах да… Действительно. — О, вы обнаружили сангрию, — спустившись в гостиную и устроившись в соседнем кресле, Рокэ одобрительно посмотрел на красующуюся на столике бутылку. Манящие чары притащили второй бокал, и Валме встрепенулся: — А можно было? Она сама меня нашла, знаете, как любовь с первого взгляда. — Знаю, к сожалению… Всё, что не припрятано, в этом доме можно пить. Тем более, — бокал не умещался на нешироком подлокотнике, и Рокэ вернул его на край столика, — что привезено мной. Это так называемая La sangría mágica, гордость моих исторических предков. Постоянно беру для профессора, он продолжает считать, что я навещаю родину исключительно ради алкоголя. Вас всё ещё беспокоит змий? — Да, — на самом деле, не только и не столько, но надо же послушать, во что он ввязался. — Вы ведь знали, что он там плывёт… — Не знал, только догадывался, что мы не одни. Под водой обитало что-то большое — обычное дело, главное — понять, насколько глубоко. Досадно, что змию уже не помочь; я смог немного его успокоить, но не унять боль от ран… Да и важнее было остановить распространение зелий. — Это разве возможно? — Если наложить параллельные чары сдерживания. Я занялся этим сам, на мысу, и отправил послание приятелю с противоположного берега, пока вы развлекались с Джузеппе. Местные птицы весьма агрессивны, — рассеянно добавил он, скользнув взглядом по собственным расцарапанным рукам. Картинка сложилась! — Вот оно как было… Насколько я понял, это змий толкнул корабль… Не было никакой драки, Оскар не виноват, что ли? — Вам жаль, что не виноват? — переспросил Алва, вскинув бровь. — Странно… хотя… — Нормально, — буркнул Валме, припоминая, как ему в последний раз коллега не понравился. — Точнее, закономерно. Хотя ему не повезло… Как и остальным. Там на палубе такие ужасы творились, — врезавшись лбом в шквал воспоминаний, он напрочь забыл, что на палубе были все. — Из кого-то пёрли растения, как из хорошей грядки. Прямо из-под век! Как представлю, жуть… Некоторые обросли волосами и покрылись волдырями со всех сторон… Такое вообще сводится? Я примерно представляю, что после пары крепких отваров в Мунго Оскар перестанет ржать, как конь, мы такое варили и в школе. Но глаза эти… Мне не нравится такая перспектива. Никто же не виноват, что всё смешалось… Эти моряки-пограничники, что с ними будет? С теми, кто дожил до больницы, разумеется. — Кого-то вылечат, кого-то спасут частично. Кто-то до конца дней своих проходит в боевых шрамах… И хорошо, если это будет просто шрам, а не глаза. — Ужас, — в памяти очень чётко вспыхнула картина — тыльная сторона ладони, с которой на тебя смотрят, и Марселя передёрнуло. — Я хочу это забыть, а оно не забывается. — Запейте, — посоветовал Рокэ. — Вот кто-то когда-то возьмёт попить в гостях, а потом у него вырастет… — Что за намёки? Из одной бутылки пьём, а я не самоубийца… И вообще, не забывайте, что там не одно зелье задействовано. Насколько я могу судить, запрещённая в Британии настойка для улучшения зрения (работает так себе — всего на две недели хватает) смешалась с напитком оживления. Тоже, понимаете, незаконным. Могли быть и другие сочетания, но это из тех, что я успел прочесть на этикетках. — Вы там ещё и почитать успели! — Да, у покойного капитана обнаружился список. Трагедия вылупилась из сущей случайности — обычно все сосуды хранятся под защитой, а сегодня ему приспичило какой-то то ли проверить, то ли впарить в ближайшем порту. Защиту снял… А тут качка, сразу за ней — полезли на абордаж всякие блюстители закона. Если бы этот товарищ всегда возил зелья в беспорядке, он бы не сделал свою контрабандистскую карьеру. Стекло имеет обыкновение биться, потому что штиль на море не вечен. — И без моря тоже, — припомнил Марсель. — Я в детстве какую-то баночку с зельем уронил… на отцовской полке стояла. В ковре образовалась дыра, меня наказали… — Ковру соболезную. — Его залатали, а я два дня не ужинал! — Ужасное детство, — посочувствовал Алва не без сарказма. — Как вы пережили? Ума не приложу… — Ну не начинайте, — тут он душераздирающе зевнул, стёк немного в кресле и забыл, что хотел сказать. — И вообще… — Что? — Не знаю… Меня как-нибудь накажут и если да, то когда? Я мешался под ногами, лез, куда не приказано, и назвал вас идиотом, — как будто чужие грехи пересказал, такое безразличие накрыло. А это всё вино. — В управлении есть доска позора? — Вы меня удивляете. Откуда такая склонность к самоуничижению, это у вас-то? — Я стараюсь, — Марсель ляпнул первое, что пришло в голову. Впрочем, по привычной схеме. — Удивлять, в смысле. Не уничижаться… — У вас получается, — сказал Рокэ. Валме чуть бокал не уронил. — Что до идиота, это далеко не худшее, что я о себе слышал. — Но вам пришлось меня спасать! Я, конечно, в какой-то мере польщён, однако это неприлично. — Зато теперь мы квиты, — туманно объяснил Алва. Это он о чём? Какое, к лешему, квиты? Неважно, такой момент! — Может, — Марсель сделал попытку важно приосаниться и провалился. В кресло. — Может, на брудершафт выпьем? Располагает… — В другой раз. — Ну… — Я не против, — вздохнул Рокэ, — мне просто лень вставать. Что за лицо такое? — Так я подвинусь! — Не идите на такие жертвы, вас ноги не держат. — Я волшебник, — заупрямился Марсель, полный решимости. — Могу подвинуть всё остальное. — Удачи, — сыронизировал Алва. — Ваша палочка пала смертью храбрых. Я сентиментально собрал обломки ивы, правда, потому что они вывалились из вашего рукава… Надо? — Не надо… спасибо… Кстати, как вы это провернули у лифта? — У маглов сказали бы — ловкость рук. По мелочи можно и без палочки, — негромкий щёлк пальцами — к каминному пламени присоединился ещё один огонёк, маленький, весёлый и синенький. Отчего-то столь невинное баловство выглядело завораживающе, и Марсель полностью переключился на камин, очарованный и пьяный, прекрасно соображая на задворках сознания, что над ним наверняка смеются. Ну и пожалуйста. Ещё несколько цветных искринок сложились в движущуюся картину, и пламя стало насыщеннее и ярче. — Уберите руку с подлокотника. — Зачем? — испугавшись, он отдёрнул руку, но ничего страшного не произошло — кресло не загорелось и даже не сменило цвет. Обернувшись, Марсель уставился на Рокэ, который уже отвлёкся от камина и, отставив бокал, поводил кистью… Есть! Мановением руки! Кресло плавно приблизилось на должное расстояние. — Ого… Я уж думал, оно подскочит… — Я тоже, — спасибо, обнадёжил! Переплели руки, выпили; Марсель напрочь забыл, что полагается смотреть в глаза, потому что опасался выронить бокал. Почему-то жуть как хотелось сделать всё по правилам. — Всё, ты доволен? — Да, — видимо, выражение лица у него и впрямь было счастливое до неприличия. — Вот и славно… К утру надо составить отчёт, — Рокэ умудрялся говорить о работе, даже развалившись в кресле с самонаполняющимся бокалом чудо-сангрии. — Черновик с тебя, я посмотрю потом. Было бы неплохо копнуть поглубже в истории этого змия, жаль, что местные моряки сейчас не в состоянии… — Жаль, — как ни странно, страшные воспоминания несколько отступили. — Знаете, вся эта история… — Знаем. — Я привыкну, — сам виноват! — Так вот, что я хотел сказать… Подталкивает к откровенности. Мол, однова живём и всякое такое, вдруг я завтра глотну какой-нибудь отравы и превращусь в один большой нарыв, так и не признавшись тебе… — Что ещё? — Мерлин знает, о чём подумал Рокэ, но сейчас он очевидно немного пожалел о выпитом брудершафте. — Я не умею плавать, — объявил Марсель, в глубине души наслаждаясь произведённым эффектом. — Анкета — враньё. — Да ладно, — смерив его малость язвительным взглядом, Алва отмахнулся и закатил глаза. — А то я не заметил…