Воспоминания о герое

Марсель честно пытался достучаться. Как и любая другая затея из разряда честных, эта была обречена на провал, что несказанно обрадовало змеиного потомка. Главное — действенно и эффектно, а уж как… Выбивать дверь с ноги он не стал, а вежливо открыл. Никого!  — И стоило любезничать? — осведомился Марсель у пустой комнаты и вошёл. Рокэ не было, хотя он же велел ему прийти несколько часов назад. Что ж, точного времени не сказали, как пришёл — так пришёл… Суета последних дней вертелась вокруг отчёта и замыкалась на нём же. Второе дело оказалось паршивее и заковыристее первого, этот-то свиток с него и хотели. И ещё забрать что-то, связанное со злополучной серьгой, которую они только недавно наконец сбагрили. Всё это наводило на мысли об очередной проверке — незапертая дверь, заваленный бумагами и инструментами рабочий стол, застеленная кровать в дальнем углу, как будто лишняя, мансардные окна… Кресло. Стоп! Кресло! Так он здесь не один…  — Приветствую, — не удержавшись от шутовства, Марсель обратился к коту. Пушистое существо, беззаботно пристроившееся в кресле, вероятно, дремало в ожидании хозяина. Приоткрыв глаза, неопределённо мерцающие в тени стола, кот сощурился на вошедшего и не шевельнул ни мускулом, ни шерстинкой. — Я вломился не по своему почину, — счёл своим долгом объяснить Валме. С котами он никогда особо не ладил, они сразу же начинали его драть, но здешний наверняка принадлежит кому-то из мракоборцев — с ним лучше быть вежливым, как пить дать, за всем тут приглядывает да следит. У волшебников всегда умные зверюги. — Но, боюсь, мне всё равно придётся вас потревожить. Хозяин помещения велел забрать кое-что со стола… Кажется, кот не возражал. Под этим взглядом было неуютно… Пробравшись к столу и не решившись двигать кресло с полудремлющим обитателем, Марсель уставился на бумаги и тихонько застонал. Рокэ, так нельзя! Неужели он всерьёз думает, что можно удержаться и не сунуть нос во всё, что тут навалено?! Ладно, бардаком не назовёшь — свитки структурированы, всё разложено по делу, там отчёты, здесь приказы, тут какая-то писанина, которую мы смотреть не будем, дальше — газеты. Письма, запечатанные конверты… Именем Мерлина, чёртов кот!  — Обратите внимание, господин кот, — назойливо вещал Марсель, разгребая ворох бумаг с отчётами. Он специально про змия на дне оставил, да? Экая ирония. — Я держу себя в руках. Мне, конечно, безумно интересно, но я же не за этим сюда пришёл, верно? Да и, полагаю, ничего личного всё равно не найду… Однако это испытание под стать любопытному носу… Мне лень, верите? — чёрное ухо медленно и лениво оттопырилось, потом прижалось обратно. Умиротворённый зверь дремал. Зараза. — Ну, если что — вы свидетель, господин кот… Нашёл: описание серьги, им же составленное (судя по количеству правок, не так уж плохо составил), и второй свиток про Ла-Манш. В этой истории решили поделить полномочия, потому что змия, например, Валме разглядел только в страшном сне — прощенья просим, в попытке утопиться. И всё-таки, как глаз не опустить… Ай, сплошные испанские имена. Ойген Райнштайнер, вот та фамилия, которую они с Эмилем забыли. Другие конверты скрывались в тени, ну и леший с ними. По центру — старая рукопись: «…на этом общее между смеркутами и дементорами не кончается, что, впрочем, не означает…»  — Дразнится, скотина, — пробормотал как можно невнятнее, чтобы кот не разобрал. — Кхм… Если за мной тут кто-нибудь следит, я взял, что должен, и ухожу. Претензии есть? Претензий нет. Выходя, он ещё раз обернулся на кресло. Ладно, есть всё-таки в этом мире не буйные представители кошачьих. Этот субъект вальяжно растянулся на боку, сливаясь из-за своей тёмной шерсти с кресельной обивкой, и с неторопливым интересом созерцал угол стола, на котором плясали солнечные пятна. Такой вот контраст, некоторые свитки выхватывает светом и как будто тычет в нос, а добрая треть комнаты скрылась в полумраке.  — Добрых снов, — всё, хватит болтать с котом, он тебе всё равно не ответит. Зверь перевёл взгляд на отбывающего Марселя, неспешно прикрыл глаза и опустил голову на лапы. Прелесть, да и только, но даже будь он абсолютно безобиден и без когтей — трогать что-то живое в этом доме без спроса было чревато. И он никогда ещё в своей жизни не касался кота без последствий, никогда. Добытые бумажки предстояло сдать в управление. Через какое-то время они попадут в архив — когда серьгу изучат специалисты, а на Ла-Манше всё успокоится. Сейчас пролив представлял из себя неутешительное зрелище: благодаря усилиям магов по оба берега, а также подоспевшим на следующий день морским экспертам из голландской колдовской компании, зельевая пакость не распространялась далее по воде. Охваченная чарами сокрытия и отталкивающими чарами зона не пропускала магловские корабли, но ликвидировать столь мерзкий коктейль посередь пролива практически невозможно — оставалось лишь ждать, пока рассосётся само. Змия больше никто не видел, хотя кто-то из пограничников-южан писал, что в один вечер видел его хвост. Признаться, на змия бы Марсель посмотрел. Ещё разок. Было слегка неловко, что он столкнулся с ним лицом к лицу, а запомнил только рыбью мордаху, красивую чешуйку и болезненные пятна от заражённой воды. А ведь других морских обитателей тоже знатно потрепало… В лучшем для них же случае они умрут, в худшем для всех — мутируют. Тащиться в министерство лично было не просто лень — воистину влом: лень настолько, что Валме рискнул злоупотребить хозяйским расположением и одолжить сову. Дома больше никого, одни животные — что за питомник! Хоть бы птица тоже отнеслась к нему спокойно.  — Здравствуйте, сова, — Марсель опустил глаза на именную табличку с гравировкой и исправился: — Сов. Дело в том, что… Фридрих ничего не сказал — Фридрих развернул голову на все сто восемьдесят, предоставив человеку любоваться его перьями. Вот тебе и расположение! Ладно, насколько он понял, этот пернатый принадлежит Лионелю, а о степени расположенности к нему старшего Савиньяка Марсель мог только гадать.  — Дело в то-ом, — иногда надо упереться рогом. Правду говорят, лень — двигатель прогресса! Чего не сделаешь, лишь бы не делать то, что надо. — Что мой сыч сейчас занят. Более того, он плоховато знает путь на работу. Фридриха сие не впечатлило, он недовольно ухнул и отвернулся на этот раз всем телом.  — Вы знакомы, — Валме обошёл клетку, не теряя надежды, и на него уставились два строгих совиных глаза. Ну вылитый хозяин. — Его зовут Готье в честь одного из моих братьев, но можно просто Готти. Светлое оперение, немного бестолковый, зато свой. Прямо как я, когда путаюсь под ногами у Рокэ…  — Угу, — сказал Фридрих. Обидно! Он же пошутил. Может, ну его и всё-таки своим ходом, а?  — Отстань от совы! — хлопнула дверь, звякнули ключи, на пороге гостиной возник Эмиль. — Заклюёт…  — Я не такой навязчивый, как ты думаешь, — парировал Марсель и с сожалением отошёл от клетки. — Ну, камином так камином…  — Чего тебе надо-то?  — Отчётность, — готовые к отправке свитки изобразили опахало.  — А, это без проблем, — выдохнув с облегчением, Эмиль бросил мантию на диван, забрал бумажки, и атака на сову была возобновлена. — Его не то чтоб совсем нельзя трогать, — пояснял Савиньяк, отпирая клетку, — можно. Особенно по работе, считай, штабная птица. Просто чужаков не любит…  — Со сколькими ещё обитателями дома мне нужно выпить на брудершафт, чтобы сломить это проклятье? — осведомился Марсель, благоразумно стоя в сторонке.  — Фридриху до свечки, сколько ты выпьешь, — не обнадёжил. — Ему вечно что-то не нравится. Старый уже… Эй, ну-ка иди сюда.  — Угу, — сказал сов и никуда не пошёл.  — Так, — Эмиль не был сильно вспыльчив, но категоричный птичий отказ его явно не устраивал. — Кому говорю! Разленился на старости лет… Я всё Ли расскажу. Пернатый глазел на него, не моргая, и не спешил вылезать. Через какое-то время смысл сказанного дошёл, и птица выпорхнула наружу, оказавшись очень даже крупнокрылой. Когда они сидят, как-то не так заметно, сколько там перьевой начинки.  — В управление, — коротко приказал Эмиль, привязывая к птичьей лапе свитки. Фридрих сидел у него на плече и внимательно смотрел то на свою ношу, то на её скромного автора, после чего снова ухнул — вероятно, с нежностью — и тяпнул Эмиля за ухо крючковатым клювом; не отпустил и так и замер, чуть зажмурившись и издав какой-то слабенький писк. — Очень мило, — пробормотал Савиньяк. — Теперь синяк будет. Лети, лети… Марсель предусмотрительно открыл окно, и Фридрих наконец-то вылетел. Крылатая точка в небе удалялась и удалялась, пока не превратилась в едва различимое пятнышко.  — Не дом, а зверинец. Зато, наверное, никогда не бывает тихо.  — В смысле? — рассеянно переспросил Эмиль, потом махнул рукой: — Нет, тихо в последний раз было много лет назад. Когда тут никто не жил, кроме мамы. Дальше понеслась… Слушай, ты не занят? Мне бы в котельную, а мы туда обычно по одиночке не ходим.  — Звучит страшно, я готов, — что за жуткое помещение такое? Понятно, что с котлами, но почему туда нельзя одному? На ум приходили разве что дамские туалеты, куда колдуньи ходили стайками, вот уж не в тему и совершенно ничего не объясняет. Котельной оказалось мрачное помещение в левом крыле дома; от Арлетты Марсель знал, что на этой половине раньше обитал Арно, поэтому сюда наведывались нечасто. Разумеется, при нехватке мест негласное правило нарушалось — в этой семье обошлось без культа вечной скорби, и всё же… ах вот оно что! Так эта забитая досками дверь…  — Не забито на самом деле, — пояснил Эмиль, пользуясь сначала алохоморой, а потом ногой. Какие милые мракоборческие привычки. — Иначе не поддастся… Посветишь?  — И всё?  — Ну, в общем, да. Я быстро, только руки обе нужны, да и тут лучше долго не задерживаться — проще будет… Пожав плечами, Валме послушно засветил. Голубой огонёк продемонстрировал, что котельная на самом деле не такая крупная, как ему представлялось, а темнота не уходит в бесконечность — всего лишь упирается в углы и стены. Старый котёл посреди комнаты как будто недавно использовался, во всяком случае, он блестел и пах какими-то травками, а по правую стену выстроились громадные стеллажи… ладно, не громадные — такое впечатление создавалось визуально из-за количества банок и склянок. Так же, должно быть, выглядел трюм того контрабандиста. Самые разные настойки защищены и застеклены, а потом происходит пакостная случайность — и все они падают, бьются и смешиваются в суп…  — Ты чего?  — Ничего, извини, — невовремя припомнил, пламя едва не погасло. Запретив себе вспоминать всякую жуть, Марсель сосредоточился на том, чем занимался его товарищ. Знакомый процесс — пополнение аптечного запаса: Эмиль меланхолично, почти не глядя на этикетки, складывал в сумку и в курточный карман маленькие флакончики с целительными зельями.  — Видел эту штуку? Рокэ изобрёл. Очень помогает…  — И видел, и трогал, — отчитался новобранец. — Не всегда по своей воле, но всё-таки да. Кстати, у тебя правда синяк…  — Ну вот и отлично, — хмыкнул Эмиль и капнул себе на палец что-то светящееся, не отходя от полки, после чего прижал к мочке уха. Жидкость не разбежалась по пути, замерев эдакой упругой каплей до тех пор, пока её не направили непосредственно к ране. — Ещё минуту…  — Да хоть час, я бездельничаю, — убедившись, что огонёк он контролирует, Марсель задрал голову и посмотрел наверх. Дальние полки ничем не отличались от ближних, верхние — от нижних, если не знать, что там — и не разберёшь. Он не знал и не разобрал, что вполне логично, а вот сосуды с тонким горлышком на третьем слева стеллажа признал: так выглядели воспоминания. — Кстати… я думал, после каждого задания считываются воспоминания и передаются в архив. Это больше не работает или обо мне забыли?  — О тебе забудешь, — беззлобно ответили ему из полутьмы. — Ну, насколько я помню, сейчас учёт памяти ведёт мама… Тебя попросят явиться в управление в течение месяца. Сама процедура недолгая, но неприятная, заново это всё переживать… брр.  — Брр, — и не поспоришь. — Это уж точно.  — Зато как полезно. Притащится несколько лет спустя какой-нибудь случайный очевидец, заявит, что он пострадал, а мы — р-раз: и всё проверили.  — И такое бывает?  — А то. Некоторые очень любят наживаться на бедствиях и катастрофах. Даже локального масштаба… Мы как-то с братцем в Гринготтсе работали, не в смысле банкирами — пытались понять, какой кретин додумался ядом ячейки смазывать. Дальше, когда дело пошло под суд, мы уже и думать об этом забыли, а через три года припёрся чей-то дальний родич — кажется, вообще гоблина! И начал говорить, что он там якобы был. Ни я, ни Ли, ни мама его не видели, а дело было громкое — с очевидцев тоже показания сняли. Так бедняга и ушёл ни с чем.  — Удобно, — оценил Марсель и наткнулся взглядом на глаза в банке. Их было три, и они… подмигивали. — А… Эмиль…  — Чего? Я отсюда не вижу…  — Это чьи?  — Ли, наверное, — пробормотал тот. — Я такое не собираю.  — Третье око? — задумался Валме и потыкал палочкой в стекло. Глазные яблоки возмутились и начали стучать в ответ. — О, чёрт! Я не нарочно. То есть, нарочно…  — Да ладно тебе, эти очи безобиднее Фридриха, — обнадёживающий хмык откуда-то из темноты немного успокоил. — Всё, идём обратно, спасибо за содействие.  — Да будет тьма, — попрощался с глазами Марсель, и они закрыли дверь. Ну и день! С кем только ни поговоришь, не считая человека! Воодушевлённый этой чередой событий до невозможности, Валме собрался было настрочить письмецо папеньке, но не стал. Пока они с Эмилем торчали в котельной, дом перестал быть таким пустым: в гостиной теперь находились Лионель, Рокэ и неслабых размеров ветхая книжища в руках последнего. О чём говорили, не расслышать из коридора, но по возвращении остальных утихли.  — Фридрих в управление полетел, — доложил Эмиль, за что ему большое спасибо. — А я немного ограбил наши запасы. Целебные эликсиры кончаются.  — Глаза красивые, — внёс свою лепту Валме, неопределённым жестом указывая в сторону котельной. — У меня сегодня день новых знакомств.  — Поздравляю, — может, ему показалось в прошлый раз? Лионель выглядел вполне себе доброжелательным. — Полагаю, ты им понравился.  — Они что, разумные?!  — Нет, это невозможно. Но какая-то энергия есть…  — Вот тут так же написано, — поделился Алва, не отрываясь от толстой книги. Обложку затёрли настолько, что ни штришка не разобрать. — Могли бы не скромничать и уточнить, КАКАЯ энергия…  — Не придирайся к моим глазам, — попросил Лионель, бросил недовольный взгляд на карманные часы и вытянул ноги. Одетый полностью по форме, он явно кого-то ждал, в отличие от Рокэ, устроившегося в углу дивана с выражением полной отвлечённости от бренного бытия. Читавшего, короче.  — Твои-то ничего. Они хоть на лице.  — Эти тоже когда-то были на лице, — припомнил старший Савиньяк и странно улыбнулся. Нет, всё-таки страшный человек. — Так получилось… Шляться по дому неприкаянным Марсель не собирался, так что вежливо пристроился в свободном кресле. Его не прогнали, меньше чем через минуту присоединился Эмиль, разобравшись окончательно с интересующими его зельями.  — А ты куда собрался?  — На остров Мэн, — ответил Лионель, не глядя на брата и щурясь на настенную карту Великобритании. Внезапно Валме подумал, что этот его легендарный прищур может быть всего лишь плохим зрением по материнской линии, и возрадовался, что легилимент сейчас сосредоточен на другом. — Там что-то странное происходит, по счастью, не вампиры.  — А что с вампирами? — полюбопытствовал Марсель.  — Сейчас ничего. Наши далёкие предки (в профессиональном плане) сумели договориться, теперь там обитает относительно мирное племя, но перед этим пришлось пережить несколько революций — во всех смыслах кровавых. Мэн вообще богат на всяких потусторонних существ, одних водяных коней там несколько видов…  — Я бы посмотрел, — подал голос Эмиль, подтащивший с кухни тарелку винограда. — Угощайтесь, кстати.  — Я бы тебя взял, но коней не будет. Обещали что-то вроде сбесившегося водного быка, подробностей не дали — мол, на месте разберёшься.  — Что ж в последнее время всё из воды полезло? — заметил Валме. Нет, уже не корабли, змии всякие… мёртвые женщины. — Оно сговорилось?  — Может быть, — отщипнув гроздь, Лионель перевёл взгляд с карты на книгу. — Не то?  — Не то, — Рокэ листал страницы со скучающим видом, будто интереснее предисловия там ничего не нашлось. — Ваш дядюшка ещё не устал раскапывать для меня свою библиотеку?  — Нет, но его возмущает твоя непоследовательность. Позавчера подводные твари, а теперь — история целительства.  — Это ещё зачем? — на эмоциях Эмиль едва не поперхнулся виноградом. — Росио, я понимаю, что в жизни надо попробовать всё…  — Про змия должно быть ясно: я ничего не нашёл в своих старых записках и решил поискать в нормальной библиотеке. Что до лекарей, недавно я стал свидетелем интересной сцены, тем более интересной, что я её абсолютно не понял. Одно живое существо лечит другое, не прибегая ни к каким из привычных нам средств… В Мунго бы схватились за сердце, если б увидели такое.  — Первородная магия? — вскинул бровь Лионель.  — Как вариант. Первоисточник, — ответил Рокэ, многозначительно указав на обложку; Савиньяк кивнул.  — Наверняка всё идёт из прошлого. Как и другие… постулаты.  — Да, но тогда бы это было в истории. Такое ощущение, что автор упустил веков несколько и сразу перешёл к цивилизации…  — Скажи это маглам.  — У меня нет настроения беседовать с маглами, а вот с парой медиков… Они продолжали перебрасываться фразами, как будто проводя вторую половину разговора про себя и при этом прекрасно друг друга понимая. Марсель едва не почувствовал себя дураком, но поймал взгляд Эмиля и успокоился.  — Это нормально, — объяснил тот не без иронии в голосе. — Они считают, что, если понимают друг друга с полуслова, остальные в помещении делают точно так же. Да, господа?  — Мы уже об этом спорили. Всё повторяется, — отозвался Лионель.  — Скукотища, и не говори! Зато тебя ждёт водный бык, а мы тут в Лондоне…  — Кстати о быках, — Рокэ окончательно бросил книгу и обернулся к стене, где висела карта. Наверное, в этот раз связи не уловил даже Савиньяк. Опершись локтем о спинку дивана, Алва что-то высматривал в районе острова Мэн. — Всё повторяется, говорите?..  — Ты как-то выборочно слушал…  — Вот именно, — то, как он опустил подбородок на руку, рассматривая теперь южный пролив, напомнило Марселю кое о чём кошачьем. И, если задуматься, не в первый раз. — Именно так… Вряд ли кто-то успел моргнуть, когда карта слетела со стены. Не обращая внимания на возмущённый хозяйский ропот, Рокэ перебрался к столу, смахнул что-то лишнее и расстелил там карту. Когда в ход пошёл виноград, не выдержал Эмиль:  — Либо это какая-то испанская традиция, либо ты рехнулся!  — Я, кажется, понял… — Марсель был бы рад согласиться с Лионелем, так как в мозгу что-то зашевелилось, но прямо сейчас он не мог отделаться от других ассоциаций. Тьфу, надо был быть таким слепым дураком! Забавно, наверное, выглядело… Новоиспечённая догадка многое объясняла, очень многое.  — Смотрите, — Алва отобрал последнюю гроздь, на которую Валме недавно нацелился, и разместил оставшиеся виноградины по населённым пунктам Англии. — Самые громкие дела за последние несколько лет, связанные с чем-то потусторонним. Свихнувшиеся колдуны не считаются, а вот всякая нечисть…  — Пригороды Лондона, — Эмиля это впечатлило не больше, чем разорение виноградной миски. — Как обычно, и?  — И крайняя восточная точка — деревня в нескольких километрах от порта. А потом южный берег, один из выступающих по центру мысов…  — Теперь что-то стряслось на западе, — неожиданно для себя связал Марсель, — и тоже около воды. Это…  — Мёртвая морячка, пробудившийся змий, — перечислял Лионель, — теперь бык. Надо будет спросить у местных, как давно его не видели. Никто не сказал про север, поднялась какая-то суета… Валме повторно проинспектировал карту, стараясь не потревожить (и не съесть) лежащие виноградины. Если остров окружают, это будет затруднительно — севернее лежали мелкие островки, цепочки, на память он не мог даже определить их принадлежность. Нет, не в геополитическом плане, скорей… там вообще человеческое живо? А то отдельные куски земли, заселённые тварями не от мира сего, вообще не новость.  — …ничего не подтвердили, — кажется, Эмиль их от чего-то отговаривал. Выглядел он слегка встревоженным. — Мне тоже не нравится, но…  — Вот и подтвердим, — Рокэ успел уже натянуть форменную куртку поверх тёмной домашней рубахи. — Если я кому-нибудь здесь понадоблюсь, скажете, что ушёл купаться.  — Кошмар, — вклинился Марсель. — Только не купаться!  — Тебя и не звали.  — Я и не напрашиваюсь…  — Чудеса, — улыбнулся Алва. — Неужели нахлебался наконец?  — Да нет, — скромно заметил новобранец, — просто подумал, что хватит, гм-м… против шерсти гладить… После короткой паузы гостиная взорвалась смехом.  — Меньше полугода! — провозгласил старший Савиньяк и полез в карман, после чего вытащил оттуда горсть монет. — Извини, Марсель, но мы поспорили, как скоро ты догадаешься.  — Сволочи, — не без нежности ответствовал Марсель, наблюдая, как галеоны перекочевали в карман Алвы. — Но я почти польщён. Хотя это вышло не совсем честно…  — Почему ещё? — поинтересовался незарегистрированный анимаг на службе закона.  — Ты же знал, что я приду, это не считается! Верните деньги Лионелю…  — Никто из вас не учитывает человеческий фактор, — протянул Рокэ, уворачиваясь от просящей длани проигравшего. — Уйди, у тебя полно денег в банке… Мало ли, что знал? Я заснул.  — Подвох, — заупрямился Марсель.  — И вовсе нет. Что за недоверчивые лица, господа? Вы же не газетчики, должны понимать, что иногда я сплю.  — Да, этих ребят послушать, ты ещё и питаешься только вином и не переносишь солнечный свет, — напомнил Лионель, снова проверяя часы. — Кстати о свете, пора выходить. Рискнёшь?  — Не растаю, честное слово. Не вампир… Стоило один раз попасться пьяным, — пробормотал Рокэ, возвращая на место карту. — Марсель, если что, это всё страшная тайна…  — Я понял, — ещё бы он не понял! Теперь ясно, почему Эмиль не оценил его шутку про питомник, кроме сов-то в доме никого не водилось. И все таинственные исчезновения Алвы с поля боя без намёка на трансгрессию, не говоря уж о внезапных появлениях там, где не было человеческих дверей… Шедевр! Истинный шедевр, и Валме искренне порадовался, что раньше этого не знал. Вот уж к кому, а к представителю кошачьих он бы в жизни в подмастерья не сунулся.