Воспоминания о герое

В «Пьяном якоре» было хорошо, если сравнивать с Азкабаном: у прибрежного трактира, граничащего с Шотландией, отвалилась только вывеска и рассыпалась стоянка для магловских машин. По дороге сюда с Лаптона слетел империус, и они едва не рухнули в ледяное море, потому что обалдевший сквиб выпустил поводья. В этом его Марсель не винил, впрочем, из продолжительной речи, которую он адресовал несчастному напуганному Одри, следовало обратное. Пришлось заколдовать повторно и надеяться, что такая частота чар не повредит его голове: без заминок и неоправданных смертей привести на берег карету, запряжённую четырьмя фестралами, Лаптон смог бы только под действием заклятия Империо, потому что в обычной жизни такие навыки, мягко говоря, крайне редки. На земле его пришлось отпустить: Валме опасался, что больше не повторит ни единого подвига в этой жизни, и приказал Лаптону возвращаться в Лондон, пока тот его слушался. Наверняка устал, но что поделать, уж лучше он вернётся сейчас, проспится и всё забудет (что входило в долгосрочный приказ), чем будет здесь мешаться под ногами. Увы, рано Марсель опустил палочку — следующей проблемой стала хозяйка «Якоря», грузная женщина с наверняка добрым сердцем, но стальными принципами. Она отказывалась заселять кого бы то ни было с котами, собаками и говорящими попугаями. Понадеявшись на лучшее, ночной гость стоически пережил захлопнутую перед носом дверь; ничего не изменилось, Рокэ так и не собирался возвращаться в человеческий облик, и вот что хочешь — то и делай. Пришлось пускать туман в глаза хозяйке… Короче говоря, когда Марсель наконец-то оказался в тёплой и сухой комнате с подносом, набитой двумя порциями горячей еды, у него уже не было сил на то, чтобы зажечь свет. Пришлось спешно осваивать магловское электричество — искать выключатель. Лампы угрожающе затрещали над головой, в этом они вполне напоминали свечи.  — Знаешь, что я забыл? — сказал Марсель, глядя в потолок. Он рухнул на первую попавшуюся поверхность, а именно — на кровать у окна, оставив поднос на столе. Со стороны кресла послышалось заинтересованное шуршание. — Что магия отнимает кучу сил. Даже в управлении не приходилось столько колдовать, бегать разве что… Мерлиновы брюки, сколько раз я сегодня нарушил закон?.. Еда пахла вкусно и маняще, уж на это-то силы всегда найдутся. Валме старательно не шевелился, изо всех сил лелея надежду, что сейчас сядет и… Честно подождал, сел. В кресле по-прежнему полулежал кот. Можно было не тратить фальшивые магловские деньги на вторую порцию. Эх, а он-то рассчитывал, что сейчас посидят, выпьют…  — Ну ладно, — не без усилия приняв вертикальное положение, Марсель потянулся к ближайшей тарелке — мясо с тушёными овощами, исходящее паром и ароматом приправ, того стоило. И всё равно не настолько, чтобы успокоить нервы одним лишь видом и запахом. — Нет, ты правда не будешь? Тут же столько человеческой еды… — уже знакомым полужестом кот мотнул головой и отвернулся от стола. Кот-бойкот. Ясно. С тоской посмотрев на нетронутую порцию, Валме решился её раздраконить, параллельно кормя себя любимого. Через какое-то время на самой маленькой из освободившихся тарелок образовались нарезанные и наструганные кусочки мяса. Предлагать не самому крупному зверю огромный кусок говядины было бы неприлично…  — Надеюсь, ты меня потом не убьёшь, — на всякий случай прокомментировал Марсель, устанавливая тарелочку напротив кресла. По счастью, оно было невысоким, да и слезать проще, чем забираться. — А лапу можно посмотреть или мне крышка? Видимой реакции не последовало, но, когда он решился протянуть руку, получил хвостом по запястью. Не больно, зато понятно. Чувствуя себя по меньшей мере неловко, Марсель просидел ещё какое-то время на подлокотнике, размышляя и боясь… нет, не того, что ошибся — при свете и по здравом размышлении он уже не сомневался, что всё правильно. Кто его знает, этот Азкабан и эту жизнь. Если Рокэ не хотел возвращаться, то есть, превращаться, это одно, а вот если не мог — совсем другое. Жаль, что он так мало знает об анимагии! Хотя вряд ли тут рядовой случай…  — Может, молока? — безнадёжно спросил Валме. Кошачьи глаза посмотрели на него, полуприкрытые и пронзительно-синие, без всякого выражения. — Я на вашем кошачьем не понимаю, — пробормотал он, слыша раздражение в собственном голосе. — Как-нибудь намекнуть не затруднит? Кот, естественно, не ответил. Никак. Не в силах справиться с собственной усталостью, переходящей в обиду и злость, Марсель усилием воли сосчитал до десяти, проглотив все «я, между прочим, за тобой тут…» и «никакой благодарности», доел картофельный салат, запил невкусным кислым вином, от нечего делать обошёл всю комнату. Сел обратно. Вредный зверь закрыл глаза, уткнувшись щекой в подушку, и Валме рискнул ещё раз. Правда, он даже не коснулся шерсти, это и не понадобилось — со второй попытки стало ясно, что от кота исходит жар и он дрожит. Несильно, но достаточно, чтобы заметить.  — Извини, — не то чтобы он редко извинялся. Приходилось, разумеется, не раз и не два, но таким тоном — никогда. — Я не умею общаться с животными. С людьми тоже, надо полагать… Надеясь, что час ещё не очень поздний, Марсель спустился вниз — злобной хозяйки не было, но не факт, что остальной персонал на него не донесёт. Вдруг у владельцев «Якоря» аллергия на шерсть? Не его проблемы.  — Да, для себя, — проще уж по-человечески соврать, чем опять пудрить мозги маглам. — А что такого?  — Не знаю, — протянул молодой бармен, совсем мальчишка, лениво топчась у холодильника. — Вы, сэр, вино брали, мясо… а теперь — молока стакан…  — И подогрей, — Валме постарался улыбнуться самой мерзкой из улыбок, чтобы парнишка наконец отстал. Кажется, сработало. Последним усилием трансфигурировав пустую ёмкость из-под соуса в маленькую миску и перелив туда молоко, он выключил свет и заснул раньше, чем убедился, что лёг на кровать, а не на пол или на стол какой-нибудь. Впрочем, на полу был неплохой ковёр, так что не беда… …беды и не вышло. Ночь минула слишком быстро, хотя Марсель провалялся до полудня, он совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Ну ещё бы! В голове гудело, всё тело ломило от вчерашних скачек, тряски и вполне оправданных тревог, и хвала Мерлину, что оставил хотя бы аппетит. Сползши с кровати в состоянии растрёпанного мешка, Валме с подозрением уставился на кресло. Вроде спит… кто ж его разберёт… Коты, кажется, очень долго спят? Даже дольше, чем он сам. Точно, именно так в детстве ласково дразнилась матушка. Мысль о родителях, оставленных в родовом гнезде, взбодрила и заставила сесть за письменный стол раньше, чем за обеденный. В голове кусок за куском складывалась неутешительная картина бытия. Сильней всего трясло в Лондоне, как он успел понять вчера; пригород могло миновать, а могло не пощадить, их дом стоит отдельно… Не помешает проверить и остальных, но нет такого человека, который бы ответил на все вопросы сразу. Или есть? Нужен кто-то уравновешенный, умный и, главное, живой. Старшее поколение Марсель не без опаски вычеркнул из списка, также пришлось исключить братьев, и уж точно он не стал бы интересоваться новостями у Потомков. Но их он видел, а мракоборцев — нет. Оставался только Лионель — во всяком случае, он был цел на момент землетрясения, потому что успел послать патронуса. Накарябав приветствие, он застрял. Нужно было узнать новости, которых не напишут в магловских газетах, выяснить обстановку, сообщить о себе…  — И как же мы поступим? — тихонечко пропел он, постукивая непривычной авторучкой с эмблемой «Якоря» по краешку стола. Валме собирался поднимать себе боевой дух завтраком, а не разговорами в режиме одного актёра, но раз уж сел писать — пиши и точка. — Дорогой Лионель, как дела? Если ты ещё не понял, это всё было понарошку, и ты можешь не убивать меня, когда я вернусь. Надеюсь, всё-таки понял… — хмыкнув, он подался вперёд и так и записал. — Неплохо… Я подлизался к большому количеству Потомков, вытряс несколько секретов взамен на один, впрочем, ненастоящий, так что всё в порядке. Из срочного: Анэсти мёртв, Альдо собирается выделываться, держите его всемером, а лучше — всей Англией, — развеселившийся предатель еле поспевал конспектировать за своим языком. — Эпинэ не трогайте, он грустный и, возможно, невиноватый. Надеюсь, все наши живы и здоровы; прошу сообщить, если нет… И уточнить насчёт моей семьи, благо вы поддерживаете связь. Я нашёл Рокэ, хотя он не совсем…  — Мрр? Марсель подпрыгнул и выронил авторучку. Доселе дремлющий кот проснулся и поднял голову. На своё имя, надо полагать!  — Ничего, — запнувшись от неожиданности, объяснил Марсель в ответ на строгий выжидающий взгляд. — Письмо пишу. Спи дальше… При свете дня он выглядел немного иначе, а главное — получше. Серебрящийся на неубедительном тусклом солнце участок шерсти Валме не нравился, зато, кажется, измученного зверя больше не знобило. Как же это несчастное предложение закончить?  — …не совсем хочет со мной разговаривать, — прошептал он и поставил точку. Ну, за правду сойдёт. Осталось разыскать в этом захолустье мало-мальски умную птицу. Выходя из комнаты, Марсель скосил глаза на самодельную кошачью столовую и не удержался от довольной улыбки — мясо мясом, а молока определённо стало меньше.

***

В кабинете министра магии, невесть кому теперь принадлежащем, тикали часы, и это было единственным звуком в четырёх стенах. За ненастоящим окном мерцало ненастоящее солнце, когда маги жгли свечи прямо с полудня — небо и не думало озарять их каким-никаким светом.  — Сэр, — промямлил очередной потомковый посланец. Ли обернулся на голос, не вставая с гостевого кресла. — Его всё ещё нет, и мы…  — Ничего, — нехорошо улыбнулся гость. — Я подожду. Посланец икнул и скрылся. У захватчиков определённо были проблемы. Нетрудно догадаться, что после внезапной кончины старшего Ракана всех собак повесят на Ракана младшего, а он взял да исчез. Также, как понял Лионель по чужим мыслям и обрывкам фраз, недоставало лучшего друга и верного соратника Альдо, а также Марселя Валме и какого-то сквиба. Это если не считать пожилых покойников; Савиньяк не считал, хватило того, что они похоронили старого Руди. Пресловутых Потомков Зверя спасло лишь то, что Ли устал. Само собой, они этого не замечали, но носиться всю ночь и добрую половину утра не очень-то просто. Не хватало ни одного из министерских отделов, уполномоченных или неуполномоченных справляться с разрухой и оказывать помощь пострадавшим, не все из них хотели подчиняться в отсутствие власти. Договорившись с руководством больницы Мунго, мракоборцы разбирали завалы, чинили Косой переулок, восстанавливали каминную сеть и помогали транспортировать раненых, едва закончилась первая тряска. Мама ещё вечером отправилась к премьер-министру маглов — они пришли к выводу, что никто из чистокровных Потомков этого делать не станет; счастливо уцелевший фок Варзов отбыл в школу, но вскоре вернулся, поскольку замок был надёжно защищён чарами, а немногочисленные магические районы английских городов — нет. Не хватало ни палочек, ни рук, а ведь где-то поблизости ползает пробудившийся монстр, из-за которого всё произошло. В общем, к счастью для любителей легенд, Лионель при всём желании не стал бы учинять скандал и припоминать им покойного отца. Почему-то братец был уверен, что он именно так и поступит, ну что ж — за последние несколько часов у всех немного съехала крыша. Сейчас, в районе полудня следующего дня, больше всего Ли хотел бы лечь, уснуть и умереть, неважно, в какой последовательности. Разумеется, он себе этого не позволял, потому что за спиной никого не осталось. Ни шефа, как бы он в последнее время ни сдавал, ни господина директора, чудом избежавшего гибели вместе со своими ровесниками, ни Росио, запертого в разрушенной тюрьме. Хоронить его хотелось меньше всего на свете, но Лионель исходил из того, что остался один: иллюзия поддержки расхолаживает, а времени на ожидание нет. Вчера он ещё надеялся, сегодня — нет. Что бы ни бормотали разочарованные Потомки, Марсель мог «сбежать» только в Азкабан, только вот Азкабана больше не было. Колдографии из утренних газет показывали, что на месте вчерашних руин теперь не осталось ни одного обломка, только угрюмая воронка, уходящая в никуда, засасывала в себя последние пылинки магической тюрьмы. Либо погиб один, либо двое…  — Недостойная приветствует храброго воина, — послышалось из угла. Ли увидел робкую рыжую девушку в скромной, несколько старомодной мантии. Она настороженно смотрела на него большими золотистыми глазами и — это он понял сам — испытывала волнение, неуверенное почтение и страх.  — Добрый день, — ответил храбрый воин, игнорируя странный говор. — Не стоит меня бояться, я не хищник. Вы уже решили, с кем я могу договориться?  — В этот страшный час воин не хищник, но может обнажить клыки на близких недостойной, — тихо отозвалась она. — Может, но не станет, потому что у воина благородное сердце… Как скажешь. Не объяснять же, что на разборки многолетней давности нет ни сил, ни желания, а ещё в них нет смысла — убивать в честном бою стоило либо Борна, либо старшего Ракана. Ни того, ни другого не стало и так.  — Сердце, может, и благородное, а терпение не железное. Позовите любого человека, который согласится взять на себя ответственность, — он тоже не на своём месте, отвечает едва ли не за всю магическую оборону, и что теперь?  — Он уже здесь. Он просит прощения за то, что опоздал, но дорога была трудна, а ночь темна. Влетевший после этих слов молодой человек явно не был Альдо Раканом. Судя по запыленному изорванному плащу и измождённому выражению лица, он действительно застрял в каких-то завалах. Но почему так надолго? Ли не стал дожидаться представления и проник в его сознание. Друг и соратник Альдо по имени Робер Эпинэ провёл ночь так же, как они, вытаскивая из руин незнакомых людей, не все из которых оказались колдунами. Похвально, хотя он мог бы связаться с остальными и делать всё это более организованно.  — Простите, — оглядевшись по сторонам, Робер занял кресло за министерским столом. Ни рыжая девушка, ни застывший на пороге Эгмонт Окделл не возразили. Старого знакомца отцовских убийц Ли чувствовал острее всех, но ему пришлось умерить интерес и сосредоточиться на настоящем.  — За что? — уточнил Савиньяк.  — Найдётся, за что, — уцелевший Эпинэ бросил на него взгляд, в котором было больше раскаяния, нежели раздражения. Надо же, какой совестливый товарищ, что он тут забыл? — Альдо здесь нет, — он обратился к своим, хотя они и так это знали. — Думаю, он… уже занят.  — Нам следует взять с него пример, — холодно заметил Лионель. — Если и вы откажетесь содействовать защите страны, мы будем вынуждены объявить открытую войну вне зависимости от прошлых противоречий.  — В этом нет нужды. Все наши люди немедленно отправятся на рубеж по приказу Альдо Ракана. Ещё несколько человек, топтавшихся на пороге, умчались передавать его слова. Ли понравилось, что Робер соврал — у него в голове не было никакого приказа Альдо Ракана, очень любопытно, почему.  — Избранному нужна помощь? — вполголоса спросила девушка.  — Не знаю, — осторожно ответил Эпинэ, покосившись на заинтересовавшегося «избранным» Лионеля. — Но нам всем сейчас стоит оборонять восточный берег. Он повторяет путь своих предвестников, сметая всё на своём пути, нужно наложить защитные чары на границах…  — Я правильно понимаю, что вы предлагаете магическую блокаду? — уточнил Савиньяк, не зная, плакать или смеяться про себя от такого заявления.  — Совершенно верно.  — Забавно, что раньше это предложение было вами отвергнуто.  — Лично я не принимал участия в составлении судебного процесса, — устало огрызнулся Робер. — В любом случае, это поможет… задержит его хотя бы на какое-то время…  — «Его» — это Зверя Раканов или вашего идейного лидера? — осведомился переговорщик, не находя ничего забавного в вытянувшихся лицах. — Значит, Зверя, спасибо. В ваших интересах ничего не скрывать, если хотите защитить страну. А вы хотите, я полагаю, иначе у власти вам не удержаться, когда это кончится… Робер посмотрел на него исподлобья, мучительно что-то решая про себя, затем велел:  — Оставьте нас, пожалуйста. Присутствующие Потомки возмущённо зароптали.  — Господа, вам ли не знать, что правой рукой Альдо являюсь я, — на удивление спокойно сказал Эпинэ, глядя куда-то в угол подлокотника лионелевского кресла. — Идите отсюда и займитесь делом. Ты тоже, Мэллица…  — Недостойная желает знать…  — Недостойная узнает потом. Иди. За вышедшими закрылась дверь. К счастью, Робер не стал тянуть единорога за хвост, а просто заговорил:  — Вы вправе ненавидеть меня и всех нас, но сейчас не до этого. Боюсь, я не успею объяснить всего, но я уже думал, что скажу вам… Согласно предречённому давным-давно, наследник великой крови — скорее всего, Ракан — одолеет Зверя, когда тот вернётся. Впрочем, вы и так это знаете, я полагаю…  — Этого я не знаю, — подался вперёд легилимент. — Ваши умы очень хорошо защищены какой-то древней дрянью, которая не пускает далеко. Это метка?  — Она самая. Я скажу вам всё, что смогу, — Эпинэ невесело усмехнулся, — за что меня потом убьют, если узнают, но это неважно…  — Вы считаете, что предаёте своих друзей?  — Я поступаю так, как считаю нужным. Сейчас нужно объединиться, пока не… — он откинулся на спинку кресла и провёл ладонями по лицу. — Извините. Альдо открыл врата для Зверя…  — Что вполне соответствует легенде. Почему вы называете его спасителем?  — Потому что мы считаем, что справиться может только он и так ему суждено. Послушайте, я знаю, что звучит это абсурдно, особенно если не знать всего, но я был с ним в этот момент… И я ему верю… Я всё ещё верю, что он может это сделать.  — Ваши тайны допускают, чтобы изгнал тот же, кто призвал? Насколько мне известно, в предании сказано, что Зверь всё разрушил и исчез одновременно с гибелью хозяина.  — Есть другой текст, — раскрывать пророчество Робер не собирался, а может — не мог, что гораздо вероятнее с учётом всех барьеров. Ли не стал его допрашивать, Потомок и так делал гораздо больше, чем все его бесполезные соратники, ещё и рискуя головой. — В нём вообще говорится только о бедствиях… и о том, что мы будем спасены. Как, какой ценой и на каких условиях — этого нет. Остаётся лишь полагаться на того человека, которому суждено это сделать. Простите за неясность, я в самом деле не могу…  — Я понял. Прекратите извиняться, вашей совести на всех не хватит, — Лионель невольно скопировал его жесты; когда устаёшь и влезаешь в чей-то мозг, трудно контролировать собственные инстинкты. — Итак, каков план? Вы рассчитываете на помощь Альдо Ракана?  — Да, я ему верю… Предположим, он берёт на себя Зверя, как и обещал, а мы охраняем берега от новых разрушений. Если возвести мощный защитный барьер, получится какое-то время не пускать его. Зверь хотя бы не окажется на земле, хотя кораблям я не завидую…  — Всё замечательно, но надолго ли этого хватит? Скажу прямо: зная только основную легенду, могу сказать, что всё сводится к смерти Ракана.  — Согласно пророчеству, он может защитить нас от Зверя. До этого покоя не будет… Потом — да, может, потом он умрёт… Об этом мне известно не больше вашего. Сколько колдунов нужно, чтобы заколдовать хотя бы восточное побережье?  — Вопрос не в количестве магов, а в отпущенном времени. У нас его нет. Начни мы это раньше, могли бы успеть к началу катастрофы, — чего уж говорить, даже Росио в это не верил, хоть идея принадлежала ему. Умудрился угадать… — Робер, вы возьмёте на себя поиски Альдо? Мы должны знать, рассчитывать на него или нет.  — Да, — коротко ответил он. — Спасибо… И ещё… Способы справиться со Зверем есть, но ни один из них не сработает вопреки пророчеству. В это нам лучше не вмешиваться. Спаситель явится, кем бы он ни был, нам остаётся только ждать. Лионель прищурился, глядя на собеседника. Проникнуть дальше сказанного он не мог, поэтому довольствовался подвернувшимися под руку обрывками воспоминаний и снов. Как всё сумбурно, тревожно, звенит натянутой струной… До боли похоже на другое сознание, о котором он сейчас не хотел вспоминать.  — Вы сомневаетесь, — вынес вердикт Савиньяк. — Не в пророчестве, но в его толковании. Вы верите в своего друга и одновременно не можете ему верить…  — Я понимаю, что он уже что-то натворил, но я говорил с ним перед началом конца. Я знаю, что он хотел сделать, — Робер смотрел куда-то сквозь него, беззвучно постукивая пальцами по столу. — Давайте лучше поспешим…  — Давайте, — Ли поднялся первым, его перехватили на пороге.  — Лионель…  — Да?  — Если вам это ещё нужно, Карл Борн мёртв. Давно. Он наказал себя сам вскоре после того, как… как предал и убил вашего отца. Вопреки убедительным догадкам матери и остальных, Лионель не скрывал от себя, что все эти годы хранил слабую надежду самому убить ублюдка. Что ж, Эпинэ мог ему этого не говорить, но решил сказать.  — Услуга за услугу, — сказал Лионель, берясь за ручку двери. — Крыса в вашем кармане, которую вы вытащили из завалов, на самом деле является человеком. Не знаю, кто это, но будьте осторожны. То ли из-за накатившей усталости, то ли из-за тревог и новостей, до широких залов и мраморных холлов Атриума Ли дошёл как в тумане, отозвавшись только пару раз. Первый — когда ему в нос сунули газету со свежими колдографиями: корреспонденты «Пророка» рисковали жизнью, летая в каретах над водами Северного моря и делая снимки. Дважды им удалось запечатлеть тень на воде, столь огромную, что неясно, где она кончалась и где начиналась, под водой или в небесах находился её источник. Второй раз его схватил за руку брат.  — Идём скорее, — Эмиль едва ли не бил копытом от нетерпения, чему не мешало отсутствие копыт. У Ли не было желания выяснять, чему он так безумно рад во всём этом хаосе. Мерлиновы подштанники, ещё и рассказывать всем то, что сообщил Робер… Может, у Ракана хватит совести разобраться со своей тварью и закончить всё как надо? Почему-то в этом Савиньяк сомневался более всего.  — В чём дело?  — Тебе понравится.  — Шутишь?  — Хватит страдать, — весело приказал братец, и Лионель окончательно убедился, что мир сошёл с ума. Самый дальний холл, оснащённый каминами и порталами другого рода, был забит людьми. Моргнув пару раз, прогоняя неуместный сонный туман, Лионель убедился, что видит их впервые. От огромной разномастной толпы, излучавшей уверенность и разноголосый гомон на нескольких языках сразу, отделилась первая относительно знакомая фигура: высокого и хорошо сложенного светловолосого человека в строгой форме немецкого подразделения Савиньяк встречал в международных новостях и знал по рассказам Росио. Ойген Райнштайнер не улыбался, но за этим его, по слухам, заставали редко.  — Добрый день, — с лёгким акцентом поздоровался коллега с континента. Пронзительные холодные глаза остановились на Лионеле. — Рад сообщить, что наш отряд готов временно перейти под ваше командование, чтобы помочь защитить берега Великобритании.  — Видал? — не удержался братец, с восхищением глядя на стройные ряды иностранных колдунов.  — Как вы узнали? — усталость брала своё; Ли задал один из глупейших в ситуации вопросов и сразу после этого дошёл до ответа, до единственно возможного ответа.  — Я думал, вы поставлены в известность, — отметил Райнштайнер, не выразив особого удивления. — Я получил письмо от Рокэ с неделю назад. Он попросил собрать подкрепление и прибыть сюда во время судебного процесса, поскольку все службы были отвлечены этим событием.  — Вы всё это время торчали в Лондоне? — переспросил Эмиль. — Троллья тёща, я-то думал, вы только прибыли…  — Согласно плану, нам следовало выждать время. Ваша новая власть могла среагировать неподобающим образом, узнав о тайном вторжении. Впрочем, насколько я понял, — на сей раз немец улыбнулся, и Ли отметил про себя, что более странного зрелища в жизни не видел, — они сами не являются желанными гостями.  — Так и есть, но сейчас мы союзники, — хватит удивляться всему подряд, возьми себя в руки и командуй. — Нужно защитить восточный берег. Весь. Нам не хватит времени, но теперь, кажется, может хватить людей…  — Это ещё не все, — одновременно сказали ему Ойген и Эмиль. Именем Мерлина, армия подмоги не ограничилась германским отделом? Оставив Райнштайнера распоряжаться своими людьми, Эмиль потащил брата дальше через толпу. В какой-то момент ряды дисциплинированных немцев сменились группой контрастно одетых моряков: кто-то маялся в тёплой, защищающей от северного ветра куртке, кто-то ёжился в одной тельняшке. — Ты посмотри, он вытащил даже пограничников…  — Какие люди! — гаркнула знакомая обветренная физиономия. Лионель узнал Джузеппе: моряка-южанина, в последнюю их встречу дежурившего на берегу Ла-Манша. Он в самом деле был родом со Средиземного моря, как и большинство колдунов, избиравших своим профилем охрану береговых границ. Такие парни были нарасхват в любой стране, имевшей выход к морю. — Мы, сталбыть, готовы. Колдуны из нас, прямо скажем, никакущие, а вот подготовить берега для чародейства вашего — это как два пальца об асфальт. Судна-то нужны?  — Судна не нужны, вообще запретите всем выходить в море, пока это не кончится, — велел Савиньяк. — Сколько вам понадобится времени, чтобы подготовить свои точки?  — Обижаете! — возмутился моряк. — Мы чем, по-вашему, энту недельку занимались? Мало ли, что приказа официального не было — Рокэ фигни не скажет!  — Не то слово, — поддакнул Эмиль, давясь от смеха за его плечом.  — Маглы отпугнуты, порты закрыты, значит… Короче, можете прямо щас приступать. Только с юга ничего пока не готово…  — С юга пока не нужно. Спасибо, вы отлично поработали, можете отправляться на места… Ваша помощь пригодится… Эмиль, всё?  — Почти, — подмигнул довольный братец, ведя его дальше. — Я, конечно, не сомневался, но ты посмотри — он нам целую армию собрал! Даже если тебе не удастся уломать Потомков…  — Уже уломал, — вполголоса откликнулся Лионель, отвлёкшись на последнюю, самую малочисленную компанию из новоприбывших. Эмиль говорил что-то ещё, но, если честно, впереди была единственная встреча, которая не сулила особой радости. С испанскими мракоборцами Ли уже имел дело — когда они только начинали, Росио таскал его с собой в Мадрид, чтобы познакомить с местными колдунами. Они могли встретиться раньше, после убийства Эпинэ, но встретились сейчас — после того, как объединивший их человек был арестован и, вероятнее всего, мёртв. Рамон Альмейда поприветствовал его тепло, но в глазах его Ли прочитал именно то, о чём думал сам.  — Мы с вами, — коротко и звучно сказал маг и ответил на пожатие своей четырёхпалой рукой.  — Gracias. Вы тоже прибыли заранее?  — Нет, только вчера. Росио написал — «вы поймёте, когда начнётся». Мы поняли… Больше сказать было нечего; похожие друг на друга южные колдуны в чёрных мантиях, расшитых алым и золотым, потянулись к Райнштайнеру, делившему на группы своих подчинённых. Ли поймал взгляд Хуана. Друг семьи и ближайший помощник Алваро Алвы так и не простил себе, что не оказался дома в роковой день, хотя едва ли он был сильно старше младшего из детей.  — Как вы могли это допустить? — негромко, но резко спросил испанец. Надо что-то отвечать, объясняться, рассказывать. Прервав их несостоявшуюся беседу, вмешался Эмиль:  — У вас будет шанс спросить у Рокэ лично, когда он вернётся. Уверенная братская физиономия смогла убедить Хуана, и он отошёл уже не так враждебно. Ли бы на его месте свернул шеи всему Лондону, надо будет похвалить сеньора за выдержку.  — Отдохни, исполняющий обязанности, — Эмиль хлопнул его по плечу, наверное, в качестве поддержки, но исполняющий едва не свалился. Прекрасно, самое время.  — Только недолго. И тебе придётся меня заменить, — Лионель стряхнул его тяжёлую руку. — А теперь отдай мне то письмо, которое ты вскрыл.  — Знаешь, что меня бесит в твоей легилименции? Никаких сюрпризов. Вручив кощунственно вскрытый конверт, братец честно отправился заменять. Новые, старые и смешанные ряды защитников нуждались в координации, ещё и добровольцы появились из обычных колдунов, которые хотели помочь в наложении защитных чар. Всё складывалось на удивление неплохо, и всё благодаря сговорчивости Робера Эпинэ и сногсшибательной предусмотрительности Росио. Вряд ли он знал, чем закончится судебная эпопея, но всё это было готово на тот случай, если… Лионель развернул листок, дождался, пока буквы перестанут расплываться и плясать. Для этого пришлось прислониться к холодному мраморному столбу. Первая же строка заставила его улыбнуться вопреки всему, что происходило и забивало голову. «Дорогой Лионель, Как там у вас дела? Если ты ещё не понял, это всё было понарошку, и ты можешь не убивать меня, когда я вернусь. Надеюсь, всё-таки понял…»