Друзья? Не думаю.

Только маглы рассуждают о «чтении мыслей». Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа, чтобы их мог изучить всякий любопытный. Мозг — сложный и многослойный орган — по крайней мере, у большинства людей. Верно, однако, что те, кто овладел легилименцией, способны при определенных условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения.

      Легилименции можно научиться: научиться контролировать свой разум, закрывать его от посторонних, держать при себе собственные мысли, следить за сказанными словами, но нельзя научиться сдерживать свои эмоции. Злость, ненависть, грусть, тревога, любовь, счастье — любой вид чувств: будь то положительная или отрицательная эмоция. Эмпат чувствует все и всех. От него не скроется ничего.              Даже в нашем мире эмпатия — это довольно редкий дар. Многие восхищаются, думая, как здорово считывать других, всегда быть «на волне», просто заводить новых знакомых, легко вычислять искренних людей, к тебе тянутся, как к маяку. Тебе просто поймать настроение собеседника, ты можешь развеселить, посочувствовать и помочь, ведь воспринимаешь переживания другого человека как свои. Но никто не задумается, как тяжело быть чертовым микрофоном, в который говорят тысячи голосов, или являться общественным радиоприемником, который ловит сразу сотни волн. Поэтому проще надеть наушники, сосредоточиться только на музыке и мыслях лишь в моей голове. Или уйти в дальнюю, давно забытую башню и слушать лишь тишину, биение своего сердца. Никто не понимает какого это — чувствовать всех и потерять себя. Иногда эмоции перемешиваются настолько, что непонятно моя ли это радость, мое ли желание снова и снова веселить людей вокруг, моя ли эта грусть, озабоченность или любое иное чувство. Только наедине с собой приходится анализировать свое истинное состояние, чтобы окончательно не свихнуться.       Есть вещи, которые я не понимаю, одна из них почему самую глубокую, чистую, открытую душу, которую я знаю, обозвали сухой. Да, Гермиона Грейнджер привязана к книгам, спору нет, но любить она определенно умеет, да так, что Трелони в своем шару никогда не увидит.       Любовь — самое трепетное и интимное чувство, которое дозволено ощущать эмпату. И в маленькой хрупкой девочке ее столько, что каждый раз, проникая в ее душу, сердце колотится так, что готово выскочить. Она согласна отдать жизнь за своих близких, она самый отзывчивый и честный человек, которого я встречал. Она является моим якорем в этом балагане жизни.       Прошло уже слишком много лет с окончания той ужасной войны, тех событий, которые забрали у меня часть души, часть меня самого, лучшую часть — моего брата. Каждый день мне больно, может день за днём это чувство притупляется, а может это только иллюзия. Но она оказалась той опорой, которая была необходима, в минуты срывов, отчаяния, криков, когда я был в поисках своего горя, ведь чужое поглотило с ног до головы. Я не мог выбраться из хаоса чужих душ, не мог оплакать свое несчастье, ощущать страдание, пережить его. Гермиона стала моим океаном спокойствия и безопасности. Ее душа была тверда, как будто бы не сломлена, по сравнению с другими, была наполнена трепетом, верностью и умиротворенностью. Она ставила на первое место мои страдания, тревогу и ненависть ко всему миру. Она находила слова утешения тогда, когда они были нужны и давала насладиться молчанием, когда это требовалось. Эмпатия не была ее даром или проклятием, но всезнайка с кудрями на голове, вечно портящая любые проделки, стала самым понимающим человеком на этой планете. Я влюбился в эти огромные карие глаза невозмутимости и уверенности. И как я, человек чувствующий всех и вся, не заметил сразу взгляд преданности и симпатии по отношению к своей персоне?       Она звучала в моей голове, в моей душе как симфония. Я очарован силой духа, смелостью и отвагой. Она та самая волшебница, которая спасла меня от боли, выгорания и потери себя. Гермиона просто есть, и только от этого я чувствую себя свободно. И вот сейчас она сидит такая вся задумчивая, в теплой полосатой пижаме, с забранными волосами, чуть нахмурившись, читая очередную научную книгу, думая о своем, а сердце излучает спокойствие и любовь. Любовь к миру, к жизни, к людям, к дурацким книжкам. А я не понимаю, почему ангела, моего ангела считали сухой и черствой.