***
Подвешенный на крючке маленький пакет пропускает через себя лучи, висевшего над горизонтом солнца. Через прозрачную жидкость, находящуюся внутри, они тонкими яркими полосками ползут по стене. В подключенный катетер из капельницы капает какой-то раствор. Мари смотрит на эти капли и понимает, что к тому моменту, когда пакет полностью опустошится, она, вероятнее все, уже уснёт. Бесконечно тёплый аромат дома окутывает и мгновенно заставляет разбитое тело расслабиться, прийти в себя после всего случившегося. — Кайл, отвези нас к ветеринару, — еле произносит девушка сонным голосом. — Хорошо, — где-то над её головой раздаётся спокойный мужской голос. Девушка слегка улыбается, а её глаза неумолимо закрываются. — Прямо сейчас, ладно? — задаёт она очередной вопрос, и её голова ещё сильней погружается в мягкую подушку. — После капельницы, — отвечает Кайл. — Хорошо, а потом сразу же к родителям Рона, — находясь в полусонном состоянии, всё никак не успокаивается девушка. Она слышит шаги, которые раздаются совсем рядом, а затем как чья-то рука заботливо убирает прядь волос с её лица. — А потом сразу к родителям Рона… Мари слышит глубокий вздох, который тут же жаром доносится до неё. Сон невероятно быстро забирает её в своё царство, и она даже не замечает, как реальность растворяется. Тепло укутывает со всех сторон, тело окончательно проваливается куда-то всё глубже и глубже. — Точно? — и это последнее, что девушка произносит в данный момент, так как сон безвозвратно утянул за собой без шанса на сопротивление. Ответ Мари уже не слышит.Глава 8
12 сентября 2020 г. в 17:56
Подтянув ноги к груди, а руки расположив по обеим сторонам наполненной почти до краёв ванны, Мари, боясь даже шевельнуться, просто молча сидит. По инерции затаив дыхание, она продолжает прислушиваться к гнетущей тишине. Девушка всё ещё надеется, что мгновение назад услышанный ею стук — всего лишь галлюцинация, вызванная сильными переживаниями и возможным сотрясением мозга. Мари закрывает глаза и чуть опускает голову, думая, что так ей будет лучше слышно. Но как только с удвоенной силой стук раздаётся вновь, она понимает, что, к несчастью, ошиблась. Вот только в глубине души она всё же понимала, что это происходит наяву. И что жуткий звук раздастся вновь, а выдуманная галлюцинация — всего лишь попытка хоть на короткий миг успокоить саму себя. Теперь девушка ясно осознаёт, что кто-то очень настойчиво стучит в калитку и уходить, по всей видимости, не собирается.
Где-то внутри вновь заклубилось ощущение нарастающей нешуточной паники, которое начинает становиться преградой для здравых мыслей и обдуманных адекватных действий. Эти чувства сильнее подогреваются тем фактом, что весь кошмар, произошедший за последние дни с Мари, «постучался» в её дом... После первого такого ужасного случая в лесу ей казалось, что сиди она дома и не высовывайся — ничего бы не произошло. Но, конечно же, и это предположение всего-то наивный самообман. Бесспорно, девушке хочется верить в своего рода чудо. Хочется надеяться на то, что человек, который так упорно сейчас долбится в дверь — лишь дружелюбный знакомый, но как только тревожный стук раздаётся снова и снова, все надежды на лучшее рушатся.
На короткое мгновение Мари кажется, что просто пережди она, не открывай, и незваный гость уйдёт. Вот только беспокойное едкое чувство внутри никак не позволяет ей остаться на месте.
Ещё несколько секунд девушка, зажмурив глаза, неподвижно сидит в воде, а затем, собрав все свои силы, начинает подниматься. Держась за скользкий бортик ванны, она с трудом перешагивает через него. Неснятая одежда, естественно, промокла насквозь. Вода с неё стекает стремительными тёплыми ручьями, и в мгновение ока коврик пропитывается влагой.
Мир Мари всё ещё вращается, перед глазами плывут белёсые пятна, подступает чувство тошноты, а ещё боль простреливает голову, стоит только резко повернуть её. Машинально девушка берётся за низ сырой водолазки и пытается снять её, вот только руки еле слушаются, а всё тело ослабло настолько, что даже на переодевание у неё банально не хватает сил. С лёгкой досадой осознавая это, Мари оставляет одежду на себе и решает идти в чём есть.
На слегка подкашивающихся ногах она пересекает кухню и подкрадывается к занавешенному окну. Осторожно приоткрыв шторы, внимательно вглядывается в ночную темноту улицы. И как бы она не старалась рассмотреть хоть что-то, за стеклом по-прежнему лишь чернеет холодная тьма, через которую едва видны очертания высокого забора. Честно признаваясь самой себе, ничего другого Мари и не ожидала увидеть.
Ещё недолгое мгновение девушка неподвижно стоит и смотрит через щель штор в окно, надеясь, что нежданный посетитель ушёл, но тут же вздрагивает, словно от электрического удара, как только настойчивый тяжёлый стук раздаётся снова. Понимая, что нежелательной ночной встречи всё же не избежать, Мари, со скверным чувством на душе, разворачивается и направляется к входной двери.
Спускаясь по лестнице, она сразу же ощущает холод, который мгновенно охватывает её голые ступни и поднимается всё выше и выше. Ввиду лёгкого головокружения и густой темноты в помещении, девушка старается крепче обеими руками держаться за перила. Она чувствует, как её мокрые ноги малость скользят на бетонных ступеньках, и это заставляет ещё сильнее сжимать свои пальцы.
Мари кажется, что преодоление препятствия под названием лестница, длится просто до безобразия долго. С каждым шагом проделанным вниз, ей чудится, что вот-вот и стук раздастся вновь. И как только девушка оказывается внизу и принимается открывать дверь, её слух улавливает ту самую грозную долбёжку в калитку. С каждым новым разом, стук только усиливается. Неведение того, кто же на самом деле является источником этих ужасающих металлических звуков, заставляет сердце биться ещё чаще.
Девушка открывает входную дверь и оказывается наконец на улице. Невольно она втягивает голову в плечи и слегка ёжится, ожидая, что сильный порыв холодного воздуха сейчас же ударит в лицо, но этого не происходит. На удивление ветра нет и в помине. Ни малейшее дуновение не колыхает ветви высоких сосен и растущих на территории деревьев, ни одна травинка не нарушает это спокойствие. Чёрные тучи ушли, сейчас ночное небо сияет — оно полно мерцающих звёзд. Холодный лунный свет мягко ложится на землю. Вокруг разливается прозрачная тишина, и любой звук может быть сейчас оставлен только живым существом.
Мари направляет взгляд вниз; света от месяца и звёзд вполне хватает, чтобы в темноте различать отблёскивающую мокрую брусчатку, влажно блестящую, как рыбья чешуя. Короткое мгновение девушка пытается определиться со своими дальнейшими действиями, а затем, не долго думая, — решается и делает шаг вперёд. Она старается внимательно смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться, в очередной раз не распластаться на земле и не расхерачить себе очередную часть тела.
Царящий вокруг ночной холод тут же опускается на Мари и забирается под промокшую одежду. Он пронизывает ткань с такой лёгкостью, будто её и нет вовсе, отнимая последние частички тепла. Всё тело начинает трясти мелкой дрожью.
Девушка пытается собрать все мысли в голове воедино, чтобы в её положении не наделать глупостей, но чем ближе она подходит к калитке, тем дальше здравый рассудок начинает уходить по воображаемому коридору в мрачную даль, не заботясь о том, чтобы вернуться. Вязкое, отвратительное ощущение какого-то животного необъяснимого страха появляется за грудиной и, опускаясь ниже, холодной змеёй ползёт в район солнечного сплетения, накаляя внутреннюю тревогу и желание что-то сделать такое, чтобы всё стало хорошо.
Тем временем уже пара шагов отделяет Мари от калитки. От леденящего холода и нарастающего страха мелкая дрожь за несколько секунд перерастает в крупную. Руки и ноги трясутся, а зубы стучат так, словно выбивают барабанную дробь. На секунду в девичьей голове загнанно мчится безумная мысль: «Может, это Рон?» — но она тут же отгоняет её прочь, так как понимает, что быть этого не может... что этот очередной самообман — вновь наивная попытка успокоить себя.
И вот девушка подходит в упор к калитке. В её душе ещё теплится надежда, что некто за дверью пришёл с благими намерениями, а ещё лучше, если там уже никого нет. Что кто бы то ни был, не дождался её и просто ушёл... ушёл, потому что решил отложить свои совсем «не срочные дела», из-за которых явился сюда ночью!
Мари, глубоко вздохнув, дрожащими руками отпирает засов и тянет калитку на себя. Она машинально поднимает голову вверх. Ещё мгновение и её взору предстаёт огромная тёмная фигура, стоящая в дверном проёме и заслоняющая собой всё, что находится за ней. Всего несколько секунд требуется девушке, чтобы рассмотреть силуэт, освещаемый только лунным светом, и узнать в нём уже знакомого мудака.
Джейкоб вновь стоит напротив, вновь добрался до неё, пришёл к ней домой... И тут же создаётся неприятное, гнетущее впечатление, что он держит её в своей власти, преследуя день и ночь, словно добычу. Вот только страх, почему-то начинает потихоньку отпускать её, но лишь совсем чуть-чуть — ровно на столько, чтобы туман в сознании начал постепенно рассеиваться. После случившегося, она почти уверенна, что насиловать и убивать мужчина её не собирается, но тут же в девичьей голове зарождается соответствующая сложившейся ситуации мысль: «Нахрена тогда он пришёл?»
Они стоят напротив и молча смотрят друг на друга. И лишь изнутри Мари начинает охватывать то, что намного сильнее её. Нечто тёмное и мрачное, что ей с трудом удаётся держать в себе — знакомое чувство жгучей ненависти. Девушка так и не решается задать свой вопрос. Она вообще не произносит ни слова. Просто ждёт, что Сид сам объяснит свой ночной визит. Даже в темноте заметно, как от неприятных охвативших чувств Мари, напряжено её лицо, а влажный холод, накрывая собой словно ледяной волной, заставляет маленькое тельце безмерно дрожать.
Джейкоб продолжает в своей излюбленной манере, насколько она успела заметить, непоколебимо стоять и пристально разглядывать её, как вдруг внезапно его огромное тело приходит в движение. Девочка даже не успевает хоть что-то предпринять, когда он без её спроса просто проходит во двор и направляется в сторону дома. Его бесцеремонные действия только сильней начинают распалять ненависть в душе, потому что они являются очередным убедительным доказательством тщетности любых её попыток к сопротивлению.
Девушке категорически не нравится всё происходящее. Её пугает неизвестность перед такой поехавшей головой громадиной, как Сид. Хоть и почти уверена, что никакой физической расправы ей не грозит, но и в то же время нет вообще никакой информации о том, что ей сейчас предстоит. Она просто стоит и смотрит в спину отдаляющегося силуэта. Мари так и хочется послать его ко всем хуям и прогнать прочь. И, возможно, пару дней назад она так бы и сделала, не будь уже научена горьким опытом «общения» с этим человеком. И поэтому девочка из всех сил старается не терять здравый рассудок и сохранять холодную голову.
Вместо очередной нелепой попытки обрушить на Джейкоба свой смешной девичий гнев, который вновь может обернуться для неё малоприятными последствиями, например, крепким «хозяйским» хватанием за шею и руки, она только и делает, что закрывает калитку и направляется вслед за ним.
Почти догнав мужчину, Мари останавливается, едва только видит, как он подходит к входной двери и открывает её, распахивая настежь. Сид стоит вполоборота и, продолжая держать дверь, поворачивает голову в сторону девушки. Она стоит в нескольких метрах от него и вопрошающим взглядом смотрит в ответ, надеясь хоть на какое-то объяснение.
Джейкоб едва различает в темноте её лицо, но, видя, как Мари неподвижно стоит, как будто чего-то от него ожидая, догадывается, что она замешкалась в непонимании.
— Есть разговор, — спокойным низким голосом произносит он и почти незаметным движением головы показывает в сторону покрытой мраком лестницы.
Некая определённость немного успокаивает, но возмущение и напряжённость никуда не деваются. Тяжёлая голова, пульсируя тошнотворной болью, с большим трудом пропускает мысли, которые заставляют прислушаться к собственным ощущениям, а они советуют в данный момент не сопротивляться.
Простояв ещё несколько секунд не шелохнувшись, Мари, словно повинуясь взгляду и движению подбородка мужчины, срывается с места и направляется в открытую дверь. Сид пропускает девушку вперед, как будто разрешая войти в её же собственный дом.
Злость продолжает кипеть в девичьих жилах, распаляя кровь. Но она отчётливо понимает, что в данный момент нужно смириться со своим положением... Надо просто выслушать и понять, что нужно этой твари, и исходя из услышанного, определяться со своими дальнейшими действиями.
Мари, не смотря даже в сторону Джейкоба, проходит в дверной проём и начинает подниматься по лестнице. Она тут же слышит позади себя звук захлопывающейся двери, а затем тихие шаги, следующие за ней. Тотчас вспоминается, как ещё только вчера проделывала это же самое, только на месте ебанутого громилы был Рон. Сама того не замечая, девочка принимается тяжело вздыхать, не зная, куда деться от горьких воспоминаний. Неожиданно слёзы подступают к глазам, а потом и горло словно судорогой сжимает, и Мари из последних сил пытается сдержаться, чтобы не разрыдаться... Точно не сейчас, точно не в присутствии Сида. Она мысленно благодарна самой себе, за не включенный на лестнице свет, за темноту, которая скрывает переполняющие её тёмные эмоции. И даже не догадывается, что совсем недавно Рон, что остался только в её воспоминаниях, делал то же самое!
Не без труда, но девушке всё же удаётся без происшествий подняться на второй этаж. Она подходит к входной двери и останавливается. Сразу чувствует, как всего в нескольких сантиметрах за спиной, Джейкоб нависает над её маленьким телом тяжеленной глыбой. Мари кладёт ладонь на дверную ручку и замирает. Всё её существо отчаянно сопротивляется всему происходящему. Она категорически не хочет пускать в свой дом эту мразь. Хочется одной войти внутрь и спрятаться под одеяло, сжаться в комок и укрыться от всего мира. Укрыться от Сида. Вот только к большому её сожалению в данный момент выбора у неё и нет.
Осознавая всю неизбежность текущей ситуации, Мари с тяжёлым сердцем, будто человек, идущий на казнь, открывает дверь и заходит в дом. Она тут же включает свет и, немного отойдя в сторону, пропускает мужчину вперёд. Проходя внутрь, Джейкоб делает несколько размеренных неспешных шагов и останавливается, сразу окидывая взглядом помещение. Теперь уже позади него раздаётся щелчок закрывающейся двери. Не теряя ни секунды, девочка спешно выходит в центр прихожей, разворачивается в сторону Сида и, демонстративно сложив руки на груди и сдерживая в себе сильное чувство безумного гнева, начинает сверлить его вопрошающим ненавидящим взглядом.
— Давай быстрей, — так ничего и не дождавшись от Джейкоба, дрожащими губами нетерпеливо произносит Мари.
— Что малышка хочет быстрей?! — с сарказмом в голосе тут же парирует мужчина, слегка озадаченно поднимая бровь.
Щёки девушки тут же вспыхивают гневным румянцем, а в глазах начинают сверкать искорки ярости.
— Начинай свой разговор.
Сид по-прежнему стоит неподвижно, и лишь мышцы его лица едва заметно напрягаются. Оценивающим быстрым взглядом он пробегает по телу Мари, наблюдая, как с её насквозь промокшей одежды на пол стекают тонкие струйки воды, тут же превращаясь в небольшую лужицу; а саму девушку колотит такая дрожь, что, кажется, она не устоит на ногах и вот-вот упадёт.
— Переоденься, — сухо произносит мужчина.
— Сама решу, что мне делать, — в ту же секунду ядовито огрызается она.
В помещении повисает молчание, гулкое и тяжёлое, нарушаемое лишь стуком зубов Мари, которое глухим эхом отдаётся в её голове. Саркастическая ухмылка Джейкоба тотчас пропадает. Его взгляд делается жёстче и упорнее.
— Ты собралась слушать меня или дрожать, как трусливый кролик? — говорит Сид, смотря прямо в девичьи глаза суровым взглядом и сомкнув руки на широкой груди.
Девушке кажется, что в его голосе начинают появляться ноты раздражения, а что ещё более неприятно — презрения.
— Меня не от страха трясёт, — и вовсе не понимая зачем оправдывается, отвечает Мари.
Ещё недолгое мгновение Джейкоб, не меняя выражения лица, пристально смотрит на неё, а затем вновь без какого-либо разрешения направляется на кухню.
Злость становится всё сильней. Кажется, она пронизывает все внутренности девушки: идёт от пальцев ног, через всё тело и достигает лица и губ; а противное ощущение собственного бессилия, невозможности повлиять на ситуацию отравляет душу. Хочется позвать на помощь, хочется найти такого же здорового и сильного мужика, как и сам Сид, чтобы он смог расправиться с этой нахальной, самонадеянной тварью, чтобы смог защитить... Мысленно Мари начинает перебирать всех своих знакомых и буквально в ту же секунду приходит к бесспорному выводу, что таких знакомых у неё нет. Джейкоб чудится ей неуязвимым, всесокрушающим чудовищем, хоть и знает она его совсем ничего.
Чем дольше она размышляет над всем этим, тем сильнее чувствует безысходность своего положения. Девочка смотрит, как эта громадина расхаживает по её дому, словно хозяин, и с гнетущим чувством на душе принимает очевидное решение — ради собственной же безопасности продолжать сохранять спокойствие и трезвый ум. Она просто молча выслушает его, а затем он свалит нахрен из её дома.
Придерживаясь своего первичного плана «не наделать глупостей», Мари решает, что переодеться всё же стоит. Сразу пытаясь убедить себя в том, что делает это не потому, что она слабая маленькая девочка, которая вновь повинуется железной воле Сида, а просто находиться в насквозь промокшей одежде действительно просто глупо.
Не дожидаясь очередного «приказа», девушка заходит в ванну, мгновенно яростным движением руки запирая дверь. Она не думает, что Джейкоб намеревается зайти к ней, но быть уверенной в этом, естественно, быть не может и решает, что так ей самой будет просто спокойней.
Сев на бортик ванны и продолжая стучать зубами от холода, Мари начинает снимать с себя сырую одежду. Голова всё ещё кружится, руки и ноги налиты свинцом и слушаются плохо, а мокрая ткань противно липнет к телу, что в разы усложняет весь процесс. С трудом стащив с тела все тряпки, она по привычке бросает их в стиральную машину, затем берёт полотенце и начинает вытираться. В прогретом недавно помещении воздух влажный, но тёплый, и тело почти сразу согревается.
Решая, что высохла достаточно, девушка смотрит на сушилку для полотенец и видит на ней своё нижнее белье, которое висит тут с незапамятных времён и как будто ждёт, когда им воспользуются. Не долго думая, Мари, естественно, надевает его; и тут же, как по щелчку пальцев, её мозг лихорадочно начинает обрабатывать все имеющиеся в нём воспоминания недавно произошедших событий. Старается связать всё воедино. Шаг за шагом девушка мысленно идёт к местонахождению своего чемодана. Она помнит, когда решила «сбежать», то лишний багаж брать не стала. Его она просто оставила в своей комнате на верхней полке шкафа. Спрашивается, ЗАЧЕМ?
— Ёбаный в рот... — со жгучей досадой в голосе произносит девушка.
Она задирает голову вверх, а её рот слегка приоткрывается. Обречённо свесив руки вдоль тела, Мари сверлит пустым взглядом потолок. Мозг ещё пытается найти решение и приводит свою хозяйку к единственному верному варианту — лезть под потолок в таком состоянии она точно не сможет. Расхаживать перед Джейкобом в одном нижнем белье для неё, естественно, недопустимо. Остаётся только завернуться полотенцем...
Девочка вновь присаживается на бортик ванны и закрывает лицо ладонями, как бы защищаясь от предстоящего неловкого и одновременно мерзкого «разговора в полотенце». Она совсем не хочет появляться перед Сидом в таком откровенном виде. Не хочет, потому что ненавидит эту тварь каждой клеточкой своего тела. С каждой секундой в Мари просыпаются давно забытые чувства: обречённости, мрачного пессимизма и глубокой апатии.
Из последних сил девушка борется с нахлынувшими эмоциями, пытаясь смириться с неизбежным. Время тянется и тянется, а девичий разум старается сосредоточиться на поставленной задаче — выйти, блять, уже из ванны и узнать, что нужно огроменному мудаку. Внезапно она вскакивает словно ужаленная, хватает самое большое полотенце и накидывает его на себя, будто это одеяло.
Напоследок хочет убедиться, что выглядит сносно и подходит к зеркалу. Мари проводит рукой по запотевшему стеклу, стирая капельки воды, и внимательно всматривается в своё отражение. И тут она понимает, что по прибытии домой этого не делала, иначе бы точно запомнила как выглядит. Чуть выше её правого виска, именно на том месте, которое Джейкоб демонстрировал сектанту, красуется рассечение кожи — то самое последствие столкновения со стеклом машины.
Рана довольно свежая, но кровь уже почти полностью запеклась на ней и в волосах жуткой чёрной коркой. Судя по ощущениям, сразу после удара кровь обильно стекала по лицу, так как даже принятая недавно ванна не смогла смыть всех следов: несколько капелек засохли на щеке и подбородке, а в ухе кровь запеклась плотным комом.
Машинально Мари трогает рассечение, затем подносит ладонь к глазам и понимает, что кровоточить оно до конца ещё не перестало, так как видит на своих пальцах алый липкий след. От этого неприятного и одновременно пугающего вида становится не по себе и начинает мутить. Слегка шатаясь, девочка трясущимися руками дёргает кран с водой и принимается с особым остервенением смывать запёкшуюся кровь с лица.
После того, как почти все следы аварии на теле, которые поддавались удалению, были уничтожены, она ещё раз внимательно всматривается в своё отражение. Мари понимает, что выглядит потрёпанно: взъерошенные влажные волосы, немногочисленные раны от стекла на лице и шее, запёкшаяся багровая ссадина и, конечно же, начинающие проступать лиловые синяки на подбородке и руках — подарок от Сида.
Мари вытирает лицо и вновь накидывает на себя полотенце. Ей думается, что её пребывание в ванне затянулось, и пора наконец выходить. Стиснув зубы, она чуть дрожащей ладонью берётся за дверную ручку. Собравшись с духом и ещё раз поправив на себе махровую ткань, девушка выходит из маленького душного помещения и направляется прямо, как ей кажется, в руки «палача».
Оказавшись на кухне, Мари устремляется в сторону балкона. Проходя возле Джейкоба, который стоит посреди кухни спиной к ней, беглым взглядом окидывает его широкие плечи. Поравнявшись с мужчиной, она делает вид, будто и вовсе не знает его и гордо, насколько это возможно, идёт мимо него. Подходит к небольшому кухонному диванчику, стоящему у окна, и присаживается на него.
Всё это время мужчина неподвижно стоит и молча наблюдает за ней. Кажется, вид молоденького тела в одном полотенце производит на него должное впечатление, ведь на его каменном лице вновь становится заметна тень лёгкой улыбки. Как только Мари оказывается в сидячем положении, Сид ещё несколько секунд пристально смотрит на неё, а затем его огромное тело, как глыба льда, медленно, но уверенно направляется в сторону девушки. Из-под кухонного стола он одной рукой выдвигает стул, разворачивает и ставит его напротив своей собеседницы. Его мощный торс сразу же тяжело опускается на сиденье. Через мгновение, откинувшись на спинку стула, а руки сложив на своей груди, он снова, будто хозяин этого дома, уже сидит напротив Мари.
В воздухе начинают витать напряжение и нервозность сильной концентрации, а окружение кажется липким и колющим. На этот раз бурный поток мыслей, который шумит в голове девочки, шумит во всём её существе. Ненависть, раздражение, безысходность вторгаются в мысли, подливая масла в огонь, и только с удвоенной силой разжигают ярость. Вот только она понимает, что теперь стоит ей сказать всего лишь одно неверное слово, и дело может обернуться плохо. Всеми силами Мари старается побороть охватившие её чувства. Демонстративно отворачиваясь от мужчины, поворачивает голову в сторону и начинает злобным взглядом сверлить кухонный кран, показывая, что вся эта ситуация, и конкретно сам Джейкоб, вызывают у неё отвращение.
Неожиданно Сид чуть сдвигается на стуле так, что спокойно располагается коленями вплотную к дивану; сидящая напротив девушка оказывается ровно между его ног и в каком-то роде становится заложницей. Она продолжает делать вид, что ей плевать и принимается дальше показательно осматривать кухню. И лишь одним неловким движением поправляет низ полотенца, стараясь натянуть его на свои голые коленки, но ткань слишком коротка и эта неудачная попытка терпит провал.
И вновь на секунду на кухне повисает тягостное молчание, а Мари всё ждёт и ждёт, когда этот мудак начнёт свой сраный разговор; ведь чем быстрей начнёт — тем быстрей закончит… и свалит нахрен из её дома.
— Ты пыталась сбежать, — внезапно, как будто осуждающе произносит мужчина.
Девушка никак не реагирует. Снова тишина.
— Так делать нельзя, — спокойным ровным голосом продолжает он.
Мари молчит, ведь мысленно она дала себе обещание не проронить ни слова; просто выслушать эту свинью, а затем распрощаться с ней.
— Тебе придётся слушаться, — и голос Джейкоба становится твёрже, так как он видит — она из всех сил делает вид, что его слова ей до одного места.
Девушку вновь начинает трясти, но только уже не от холода и страха, а от ярости. Злость собирается в её груди огромным вихрем, превращаясь в безумное бешенство.
— За непослушание последует наказание, — предельно ясно уточняет он, а затем продолжает молча наблюдать за игрой чувств, отражающейся на девичьем лице.
И тут же от услышанного с губ Мари срывается нервный смешок. Она всем своим видом старается показать, что плевала на его слова, что он здесь никто. Однако одновременно с этим прекрасно осознаёт, насколько невообразима и опасна данная ситуация. Внешне девушка ещё старается выглядеть спокойной, но внутри всё бурлит, эмоции хлещут через край.
Сид принимается буравить собеседницу серьёзным пристальным взглядом, который она ощущает всей своей кожей, и от которого очень хочется спрятаться; складывается ощущение, что он всё время пытается что-то разглядеть и понять.
Глубокое молчание снова наполняет стены кухни.
— Малышка — умная девочка! — приподнимая бровь и довольно улыбаясь, произносит Джейкоб, нарушая гнетущую тишину. — Малышка меня услышала! — пытаясь на корню пресечь любое пренебрежение к своим словам и дальнейшее недопустимое поведение Мари.
И тут градус страшного гнева девушки достигает точки кипения. Она пребывает в состоянии слепой ярости и негодования. Как эта тварь, этот убийца и живодёр может так нахально разговаривать с ней? Разговаривать так, словно он её хозяин, а она его вещь… От такой наглости вскипает всё её естество, терпению приходит конец. Недолго задержавшееся в гостях здравомыслие снова покидает её голову.
— Нахер пошёл, — яростно бросает она, быстрым рывком поворачивая голову в сторону Сида и устремляя свои, горящие злобным блеском глаза, прямо в глаза напротив.
Тело мужчины заметно напрягается, шейные мускулы приходят в движение. Создаётся впечатление, что его крепкие мышцы рук становятся настолько плотно обтянуты тканью, что кажется, рукава вот-вот лопнут от одного неосторожного движения. На изборождённом шрамами лице играют желваки, а брови сдвигаются на переносице. Джейкоб молчит, но по тому, как его грудь поднимается и опускается прямо перед Мари, она понимает, что он крайне недоволен её словами.
Девушка слишком поздно осознаёт свою ошибку, когда уже остаётся лишь сожалеть о сказанном. Все события и болезненные воспоминания слишком свежи, так как произошли совсем недавно. От одной мысли, что Сид может с ней сделать, страх начинает пробирать до костей. Мари хорошо помнит, что этот мудак сделал с Роном, что сделал с её собакой и что сделал с ней. Мысли о том, с какой силой Джейкоб хватал её хрупкое тело, заставляют внутри всё сжаться; девушке кажется, будто она прямо сейчас ощущает прикосновение его крепких пальцев к своей коже.
До безобразия яркие воспоминания уносят её в тот момент, где мужчина по-скотски швыряет её на мокрый асфальт, в результате чего она разбила колени и до крови ободрала ладони. Эти мысли тут же заставляют Мари вновь попытаться натянуть полотенце чуть ниже и закрыть свои царапины и ушибы. В очередной раз она нервно поправляет подол своего махрового одеяния, и в этот раз у неё получается совершить задуманное. Вот только ткани на всё тело становится недостаточно, и верхняя часть полотенца, доселе прикрывающая её плечи, мигом по гладкой коже сползает вниз.
В инстинктивном жесте девушка хватает полотенце в области своей груди, не давая выставить её на всеобщее обозрение. Успевают лишь оголиться почти по локоть её руки, на которых уже красуются лиловые синяки. Дыхание Мари резко учащается. От накатившей удушливой волны смущения и негодования становится жарко дышать. Она тут же поправляет ткань, накидывая обратно, словно укутываясь в плед.
Неосознанно девушка поднимает глазки на Сида, как тогда в лесу, когда пыталась удержать подол своего платья, и с замиранием сердца ждёт его ответных действий на весь этот абсурд.
Выражение лица Джейкоба становится чуть мягче, словно все эти неловкие девичьи действия приводят его в состояние внутреннего восторга и наслаждения. Внезапно тело мужчины приходит в движение. Продолжая сидеть на стуле, он наклоняется вперёд, и девушку тут же обдаёт теплом, исходящим от него. Опершись локтями на колени и пальцами почти касаясь ног своей собеседницы, он сцепляет кисти рук в замок. Склонив слегка голову, Сид начинает слишком откровенно рассматривать ободранные девичьи коленки.
Такое положение начинает просто убивать Мари. Видя всю несуразность ситуации, она со жгучей досадой осознаёт, что никак не может повлиять на неё; лишь чувствует, как адское смущение продолжает разливаться по всему её телу и приливает к щекам. Макушка мужчины находится прямо перед её глазами, и она может внимательно рассмотреть каждый волос на его голове. И тут же девушка начинает вновь ощущать его запах — совсем чужой и, в то же время, уже знакомый. От этого смущение и дальше захватывает её внутренности, от чего она только сильней вцепляется в махровую ткань и принимается дрожащими пальцами нервно теребить «подол».
Голова Джейкоба начинает понемногу подниматься всё выше и выше. Его пристальный взгляд медленно обегает всё тело Мари. Ещё мгновение и мужчина уже в упор смотрит в её глаза. Его взор блуждает по её лицу, отчего всё девичье тело съёживается, как если бы он прикасался к ней. Сид внимательно всматривается в немногочисленные порезы на всей правой стороне её лица, а затем на то самое злосчастное рассечение; и в данный момент его лицо не выражает ничего, кроме невозмутимого спокойствия.
Девушка ощущает себя участницей трагического театра абсурда. Находиться в таком положении становится просто невыносимо. Ей хочется встать и отстраниться как можно дальше от мужчины, но она наверняка знает, что по своей воле сделать этого не сможет, потому что он не разрешит ей. Мари кажется, что её чувства сошли с ума; она даже до конца не осознаёт, что именно ощущает сейчас: ненависть, гнев, страх, смущение... Единственное, что она сейчас может — это слегка отклониться назад и вновь демонстративно отвернуться от этого чудовища, ведь терпеть его тяжёлый холодный взгляд ей больше не под силу. Она вновь гордо отворачивается от Джейкоба, тем самым неосознанно демонстрируя «его» свежий синяк на своём подбородке.
Время тянется мучительно медленно. «Когда же, блять, ты уйдёшь?» — прочно засевшая занозой в голове девушки мысль, не даёт покоя. «КОГДА ЖЕ, БЛЯТЬ, ТЫ УЙДЁШЬ…»
Мари всё ещё пытается выглядеть непринуждённо, но при этом напряжена как струна и даже дышит через раз. Она неподвижно сидит и ждёт, глядя куда-то в сторону, как вдруг чувствует, что внезапно Сид приблизился, и в лицо ей ударило его тяжёлое горячее дыхание. Девушка чувствует, как внутри неё всё замерло и сжалось от тревожного предчувствия.
— Ты больше не должна вынуждать делать тебе больно, — довольно мягко произносит Джейкоб.
На мгновение его собеседнице кажется, что перед ней сидит совершенно другой человек — не Джейкоб Сид, а полная его противоположность; и не знай она его, то подумала бы, что это… забота с его стороны.
— Это говорит мне убийца и живодёр? — даже не удосужившись посмотреть в его сторону, язвит Мари, и тут же понимает, что её разум снова отказался сосредоточиться на поставленной задаче — игнорировать и сохранять холодную голову.
Ещё мгновение они оба сидят неподвижно, как вдруг мужчина поднимается и встаёт перед ней в полный рост. Он нависает над девушкой, подавляя мощью и непоколебимой уверенностью, а она всё так же демонстративно смотрит в сторону.
— Идём, — сухо бросает Сид и тут же разворачивается, по всей видимости, направляясь к выходу.
Мари смотрит ему вслед и не решается встать. Ей совсем не хочется этого делать, ведь она не его игрушка и ему не принадлежит. Противоречивые эмоции затмевают разум и говорят, что нужно сидеть на месте и слать нахер этого мудака, а здравый рассудок подгоняет поднять свою задницу и пойти за этой опасной громадиной, иначе могут наступить последствия… плохие последствия.
— Пошевеливайся, — откуда-то из прихожей раздаётся грозный низкий голос, и тут же машинально девушка, как ужаленная, вспрыгивает с дивана.
Спустя пару минут, снова стоя босиком и в одном полотенце, Мари наблюдает, как Джейкоб открывает металлическую калитку и выходит за забор. Тут же она слышит звук открывающейся машинной дверцы, а через пару секунд видит, как кто-то заходит обратно. Дело близится к рассвету, однако холодная темнота ещё лежит вокруг густым пологом, заставляя напрягать глаза, чтобы внимательнее рассмотреть существо, которое медленно направляется в сторону девушки. Ещё какое-то мгновение она внимательно всматривается, пока не ощущает, как волна радости начинает разливаться по всему её телу.
— Джон! — само собой срывается с девичьих губ.
В этом, на первый взгляд, неопознанном существе Мари узнаёт свою собаку, и тут же спешит на встречу с ней. Пёс идёт медленно, хромая и поджимая под себя переднюю лапу. Девушка тут же принимается обнимать его, и больше не в силах сдерживаться, горячие слёзы счастья начинают течь по её щекам, причиняя жгучую боль каждой царапинке на её коже.
Мири присаживается, и Джон тут же принимается лизать своим широким языком её лицо. Хозяйка запускает свои пальцы в густую шерсть собаки и начинает ласково трепать его рыжую шубку. Пёс так весело виляет хвостом, что, кажется, вот-вот отвалится вся его задняя часть.
Всё это время Джейкоб молча стоит в дверном проёме, всем своим видом показывая, что клеймо «живодёр», Мари дала ему совершенно не заслуженно. Несколько секунд он «любуется» происходящим обменом нежности, который, скорее всего, начинает ему надоедать.
— Малышка, — внезапно вытаскивая девушку из состояния кратковременного счастья, нахально произносит он. — Будь хорошей девочкой, иначе Джон, — Сид странно усмехается. — Вернётся в клетку, а следом за ним и ты...
И как обычно, не дожидаясь ответа, потому что заранее его знает, разворачивается и наконец окончательно покидает дом Мари. Девичий слух только и улавливает, как звук мотора автомобиля потихоньку удаляется, пока совсем не пропадает где-то вдалеке. Девушка отчаянно надеется, что больше никогда… никогда не встретится с Сидом.