Это просто фанфик по Far Cry 5

На Мари стремительно и устрашающе опускается густой полумрак знакомого коридора. Из-за ужасного волнения её ноги плохо слушаются, а руки, словно в лихорадке, трясёт крупной дрожью. Вязкая тишина окутывает всё вокруг. И кажется, что пропали все ощущения, кроме безумного биения сердца, больно отдающегося каждым ударом в ушах. Перед глазами на мгновение темнеет. Инстинктивно девушка начинает глубоко вдыхать, пытаясь взять себя в руки. Роберт, идущий впереди, что-то говорит, но она не может разобрать ни единого слова. Мир вокруг замедляется, голос мужчины становится глуше, словно под водой. Мари, непонимающе сдвинув брови к переносице, только едва кивает головой, делая вид, что якобы всё поняла. Сектант останавливается, и она делает то же самое. Раздаётся приглушённый стук. Роберт открывает дверь и несколько мучительных секунд смотрит в кабинет. Затем, распахивая створку шире и делая шаг в сторону, приглашающим жестом руки даёт понять, что пропускает девушку внутрь. И в этот момент от волнения её сердечко заходится в судорожном ритме. Чудится, что оно готово пробить собственную грудную клетку и выскочить наружу. Заставляя непослушные ноги сделать неуверенный шаг, потом ещё один, Мари оказывается возле входа. Всё это время она смотрит на Роберта такими растерянными глазами, будто мысленно прощается с ним навсегда. Он молча глядит на неё в ответ, всё с тем же выражением лица: «Я же предупреждал...» Девушка заходит в кабинет и ощущает, как дверь за ней тут же закрывают. Она как-то машинально оборачивается, чтобы убедиться, что культист не проследовал за ней, а остался по ту сторону. И первое, что сразу бросается в её глаза — высокий силуэт мужчины, крепкого телосложения с широкими плечами. И это, несомненно, никто иной, как Джейкоб. Он стоит на балконе спиной к ней, слегка расставив ноги и непринуждённо запустив левую руку в передний карман своих штанов. И всего лишь на мгновение Мари посещает ложное чувство облегчения — она довольна, что хотя бы несколько секунд не нужно будет встречаться взглядом с этой опасной громадиной. Сид вглядывается куда-то вдаль, словно по-хозяйски осматривает свои владения. Он стоит в малиновых лучах закатного солнца, которые, будто светящейся нитью, очерчивают его контур, придавая его силуэту особое алое сияние, а самая макушка его рыжих волос мерцает, как огонь. Ещё мгновение и девушка замечает, как в воздухе вокруг головы мужчины появляется прозрачно-серое облако, тотчас приобретая розоватый цвет сегодняшнего вечера. Джейкоб опускает правую руку, в которой Мари тут же видит тлеющую сигарету, горящую в плотной тени маленьким ярким огоньком — и это заставляет немного удивиться. И вместо того, чтобы уже наконец начать разговор, Сид продолжает молча стоять, как будто специально игнорируя присутствие девушки. Такое поведение вновь наводит на неприятную мысль, что над ней просто откровенно насмехаются. Мари только едва слышно вздыхает и, пользуясь своим положением, пытается хоть немного осмотреть окружение. Она отводит взгляд в сторону и сразу узнаёт знакомые вещи. Тут же болезненные воспоминания налетают как ураган. Большинство старой аппаратуры, которую, по всей видимости, Сид присвоил себе, она видит далеко не в первый раз. Точно так же, как и старый стол, стоящий посреди кабинета, и стулья, и даже небольшой настольный светильник, мягко освещающий рабочее пространство. Всё это воссоздаёт обстановку прошлых лет — того времени, когда девушка, как она осознаёт сейчас, была счастлива. От этого на душе становится ещё тяжелее. И такая щемящая тоска подступает комом к горлу, что Мари уже чувствует, как готова вот-вот расплакаться. Но быстро берёт себя в руки и, сделав глубокий вдох, всеми силами сдерживает подступающие слёзы. Она вновь устремляет свой печальный взор на мощную спину вестника. И, глядя на безупречную военную выправку, беспечный вид, которые делают его солдатом до кончиков ногтей, девушке хочется ненавидеть его... Ненавидеть за то, как высокомерно он ведёт себя; как осматривает владения, явно полагая, что каждая постройка, каждое дерево, каждый камень, каждый человек принадлежат ему. Он словно огромное чудище, запустившее свои длинные хищные щупальца в каждый уголок этого региона, беспощадно уничтожающее всё то, что так дорого каждому местному жителю, что так дорого самой Мари... Продолжая почти неподвижно стоять посреди балкона и лишь слегка повернув голову в сторону ворот, ведущих на территорию центра, Сид делает очередную глубокую затяжку и медленно, словно с наслаждением, выпускает дым большим облаком. Он покуривает, иногда лёгким движением пальца стряхивая пепел прямо на пол. Девушка вновь украдкой бросает взгляд в сторону и тут же замечает висящую на стене большую топографическую карту, исчерченную разными линиями, которые, скорее всего, нанесены на неё самим вестником. Для чего конкретно они там нужны — в вечерней полутьме кабинета толком разобрать не получается. Да и это становится совсем не важно, как только Мари боковым зрением замечает, что тело Джейкоба наконец приходит в движение. В этот же миг накатывает ясное осознание того, что всё сейчас по-настоящему. Мари ощущает, как он делает несколько размеренных шагов, не спеша пересекает линию кабинета и останавливается. Тут же по девичьему тельцу пробегает неприятный холодок, и начинают шевелиться волоски на руках. Тонкие пальчики вновь начинают дрожать только от одного тягостного предвкушения предстоящего разговора. Даже не видя мужских глаз, чувствует, что Сид смотрит на неё таким пристальным взглядом, что скоро просверлит в ней дыру, но она обернуться не решается, как-то неосознанно до последнего пытаясь оттянуть этот неизбежный момент. Вмиг ноздри начинает щекотать едва уловимый, характерный запах табака. От этого девушка рефлекторно смешно поддергивает носом. Затем нервно закусывает нижнюю губу и до побеления костяшек сжимает свои ручки в замок. Джейкоб делает очередную затяжку, продолжая непрерывно смотреть на Мари. А она, как ненормальная, уткнулась в эту долбаную карту, словно пытаясь разглядеть в ней то, что невидимо остальным. Наконец понимая, что тянуть больше некуда, девушка медленно-медленно поворачивает голову и устремляет свой тревожный взор на мужчину. И вопреки её ожиданиям, их глаза не встречаются. Пристальный взгляд Сида упирается точно в район её горла. Тут и к гадалке не ходи — его внимание привлекли яркие фиолетовые засосы, вот только кажется, что он и вовсе равнодушен к этому. Ведёт себя так, словно и не удивлён, а изрядно потрёпанный внешний вид девушки — это вполне нормально. Он продолжает молча стоять в непринуждённой позе, всё так же держа левую руку в кармане, и слегка упирается своими крепкими бёдрами в край стола. Дым, тянущийся тонкой струйкой с кончика сигареты, зажатой в уголке его губ, немного наплывает на небритое, испещрённое шрамами лицо. Затем, дотягиваясь до потолка, рассеивается в темноте. И подобное действо только больше придаёт образу мужчины какой-то особой суровости. И теперь Мари окончательно теряется. Она отчётливо понимает, чего именно Джейкоб ждёт от неё и почему не начинает первым разговор. Вот только окончательно охватившее её чувство сильного волнения — жутко мешает и ставит в ещё более глупое положение. Не расцепляя своих рук, девушка вновь принимается беспокойно перебирать пальцами друг по дружке, будто наверняка хочет убедиться в их нужном количестве. А язык словно прирос к гортани — что ему сказать, как объяснить свой странный визит? Вестник охватывает беглым взглядом худенькую фигуру напротив. Потом, едва прищурив глаза, делает глубокую затяжку и, продолжая сжимать зубами сигарету, медленно выпускает дым уголком рта. При этом немного поворачивает голову в бок, по-видимому, стараясь направить табачное облако в сторону открытых балконных дверей. Мари, словно статуя, стоит неподвижно и молчит. И всё её крайне нелепое, идиотское положение сейчас упирается только в одно — в отсутствие нужных слов. Она не знает, что сказать... не знает... Полдня назад этот разговор представлялся ей довольно смутно, но куда легче, чем сейчас. Девушка думала — в любом случае подберёт подходящие слова. Была уверенна в том, что выход из критической ситуации у неё всегда найдётся. Но непосредственная близость мужчины, от которого веет молчаливой угрозой и грубой силой, вынуждает не издавать ни звука. И тут Джейкоб делает несколько тихих шагов назад, подходит к небольшому столу, находящемуся почти у самого балкона, и тушит сигарету о пепельницу. Судя по всему, последние пару минут он был настолько увлечён своими мыслями, что забыл стряхнуть пепел, который тут же осыпается большой порцией. — Мы в молчанку играем? — смотря на гнущийся в своих пальцах бычок, невозмутимым хрипловатым голосом произносит он и напоследок выпускает дым через нос. Внутри Мари всё переворачивается, когда их глаза наконец встречаются. Сид смотрит на неё таким пронзительным взглядом, что на неё тут же стремительно накатывает страшное осознание непоправимости происходящего. Всё слишком серьёзно; пара неверных слов, неверных решений — и все надежды на нормальную жизнь будут перечёркнуты. Клубок чего-то отвратительного, липкого вновь сворачивается в районе груди и начинает тревожно пульсировать. Девушке кажется, что внутри ему не хватает места и он упирается прямо в её лёгкие, сдавливая их, невольно заставляя дышать чаще и глубже. Джейкоб всё так же стоит в районе балконных дверей, как глыба огромного размера, определённо ожидая от девушки хоть какой-то реакции, но в ответ получает лишь взволнованный взгляд и упорное гробовое молчание. — Хмм... — вестник издаёт низкий гортанный звук, выражающий что-то, похожее на недовольство, и его массивное тело приходит в движение. Он огибает стол и не торопясь направляется в сторону Мари. Её сердце сразу же ускоряет темп, заставляя ощущать, что надвигается нечто страшное, неотвратимое — неподвластное ей. От нарастающего волнения по спине начинает бежать холодок, самые кончики пальцев словно немеют, а руки покрываются гусиной кожей. Но, не смотря на мощные ледяные разряды, непрерывно проносящиеся через всё тело, на открытый балкон и подступающую вечернюю прохладу — становится душно... Душно настолько, будто она с головой укрылась плотным одеялом. И пока их разделял стол, было чуть легче. Это подобие преграды давало хоть какое-то обманчивое спокойствие. Но сейчас мужчина неумолимо приближается — шаг за шагом, не разрывая зрительного контакта. В этот же миг Мари инстинктивно хочет ступить назад, чтобы находиться как можно дальше от этой опасной громадины, но вопреки её мимолётным ложным надеждам — отступать некуда. Она и так почти прильнула спиной к двери. Тупик. Она, лишённая возможности сохранять дистанцию, только сильнее сжимает ладони и упирается взглядом в разбросанные на столе бумаги. Ещё мгновение и Джейкоб почти вплотную останавливается сбоку от девушки. И вот теперь он находится недопустимо близко. Едва склонив голову в сторону, чтобы видеть худое лицо, невозмутимым взглядом упирается в её разбитые губы. Жар от его тела будто нагревает воздух вокруг Мари, мгновенно проникая сквозь одежду и губительно распространяясь по нежной коже. Его собственный запах, смешанный с запахом дыма от только что выкуренной сигареты, вызывает в девушке необъяснимую странную слабость. Ноги становятся ватными, голову вновь кружит, а перед глазами проносятся далёкие, не к месту явившиеся воспоминания. Ещё чуть-чуть и Мари поведёт в сторону. Сид — здоровая, мощная, сокрушительных размеров скала в своей излюбленной манере нависает над хрупкой девчонкой и грозно смотрит на неё с высоты своего роста. А она такая маленькая, бледная, заметно похудевшая за эти две недели от пережитого, вся в мерзких фиолетовых отметинах стоит возле него и не знает, как себя вести, ощущая ужасную неловкость. Непрерывный поток собственных мыслей затягивает в нескончаемую череду идей, из которых каждая следующая рождает целую кучу новых — неприятных, тоскливых, гнетущих. Мучительно долбящая в голову мысль о том, что как только она переступила порог этого кабинета — непростительная ошибка была свершена, заставляет ощущать себя уже мёртвой... И только бешеный стук сердца, заполняющий, кажется, всю Мари, твердит о том, что она пока ещё жива. И как только подходящие слова уже вертятся на языке, и девушка почти готова наконец произнести их, Джейкоб внезапно поднимает руку, тем самым, сам того не ведая, останавливая неудачную попытку Мари начать хоть какой-то внятный диалог. Мужчина аккуратно берёт её длинные волосы, скрывающие часть отвратительных засосов, и медленно оттаскивает их назад. Русая прядь мягко скользит в его ладони, а затем отправляется за девичье плечо. Ничем более не сдерживаемая она каскадом рассыпается по спине, открывая тонкую шею. От неожиданного прикосновения сильной руки Девушка чувствует, как волна странного смущения жаром проходит по её телу. Из-за чего слегка отводит голову в сторону, но сопротивляться не спешит. Лишь с трудом сглатывает вязкую слюну, борясь с приступом нарастающего волнения. Кончиком указательного пальца Сид аккуратно касается края чёрного воротника и сразу чувствует, как от этого Мари всем телом едва вздрагивает. На мгновение он останавливается, наблюдая за её реакцией, но, не видя никакого протеста, продолжает. Вестник медленно ведёт по самой кромке, а потом просовывает палец под ткань. Мари молчит и только начинает глубже дышать, будто перед погружением в воду. Мужчина принимается неспешно опускать воротник, одновременно с этим касаясь гладкой девичьей кожи. Дойдя почти до самой ключицы и достаточно оголив интересующий его участок тела, он останавливается. От внутреннего беспокойства кровь громко пульсирует в висках, натянутые нервы напряжены до предела, а в глазах в очередной раз на миг темнеет. Девушка еле заметно переступает с ноги на ногу, но всему происходящему не противится. Джейкоб делает небольшой шаг назад, чтобы лучше рассмотреть «творение» насильника. Невозмутимым взглядом он упирается в свежие отметины. И судя по тому, как озадаченно вскидывает одну бровь — Мари, хоть и неосознанно, но получается удивить его. Окружающая их двоих тяжёлая тишина превращается в гнетущую. — Тебе это не идёт, — явно указывая на множество засосов, спокойным ровным голосом произносит мужчина. В эту же секунду с припухших губ девушки срывается нервный смешок, а на бледных щеках выступает довольно заметный румянец. В сложившейся ситуации такие слова звучат довольно грубо и неуместно, но к большому удивлению, где-то в глубине души она осознаёт, что Сид чертовски прав. Ещё какое-то мгновение вестник неотрывно смотрит на эти проклятые лиловые пятна, а затем убирает палец, давая тонкой ткани подняться обратно. И в данный момент по его каменному лицу прочитать что-либо довольно трудно. Он будто не поддаётся ни чувствам, ни эмоциям. Но, видится, иногда — на какую-то долю секунды, в его глазах проскальзывает что-то, граничащее с досадой и судя по всему, злобой. И вновь тягостная тишина. — Как же с тобой сложно, — слегка иронично усмехаясь, неторопливо тянет мужчина. Мари стоит не шелохнувшись и дышит через раз, ожидая его дальнейших действий. Всё происходит, как ей кажется, в замедленном темпе. Время словно растянулось до бесконечности, стало вязким и тягучим. Голова стала тяжёлой, и в ней начали возникать разные волнительные образы. Чудится, что в этом кабинете она находится уже не первый час. — Я не читаю... — Джейкоб почти шёпотом произносит отчётливо каждое слово. — Мысли маленьких девочек, — он недвусмысленно намекает на то, что пора бы уже девушке объяснить свой визит. Мужская рука тут же за её спиной немного приподнимается. И выглядит это так, словно он хочет по-хозяйски — довольно хорошенько схватить её за шею. Но тут же, будто мгновенно передумав, останавливает её в районе девичьих лопаток, крепко сжимает в кулак, а затем медленно опускает. Она замечает, как в его голосе звучит лёгкая ирония, но одновременно с этим улавливает нотки раздражения. И это начинает не на шутку пугать. Она бы и рада наконец прервать это мучительное идиотское молчание, но не знает, как это сделать, когда каждая клеточка её тела дрожит и холодеет от невероятной мощи этого здорового мужчины. Не знает, как признаться в том, что пришла попросить о помощи... — Мари! — его недовольный голос словно сотрясает стены помещения, заставляя наконец-то её выйти из немого ступора; и это первый раз, когда он называет её по имени. — Меня... Я... Вчера... — от дикого волнения девушка не может связно произнести даже одну фразу. — Меня вчера... — голос будто бы и не свой, слишком тонкий и тихий. Пытаясь хоть немного успокоиться и собраться с мыслями, Мари медленно-медленно глубоко вдыхает ртом воздух, а затем так же неторопливо выпускает его обратно через нос. Всё это время Сид смотрит на неё таким хмурым взглядом, что впору разворачиваться и уматывать домой, пока не стало слишком поздно. С неимоверным усилием пробуя собрать все свои силы и стараясь наконец переступить через этот невидимый барьер, который отделяет её от поставленной цели, девушка дрожащими губами еле произносит: — Мне нужна твоя помощь, — и её маленькое сердечко готово разорваться на куски от невероятного волнения. Мари тут же замолкает, нервно прикусывая нижнюю губу. Боясь даже пошевелиться, она как ненормальная сверлит своими дикими глазами всё те же бумаги, разбросанные на столе мужчины. Но делает это таким отрешённым взглядом, словно смотрит сквозь них. Напряжённое молчание затягивается, превращая всю сложившуюся ситуацию в ещё более ужасно давящую. — Продолжай, — терпеливо выждав паузу, спокойно произносит Джейкоб. — Меня вчера... — у девушки просто язык не поворачивается произнести вслух эти слова. — Меня вчера... — она переходит почти на шёпот. — Меня вчера пытались изнасиловать... — на последнем слове голос срывается. И в это же мгновение Мари слышит, как Сид носом глубоко втягивает воздух, а затем, немного задержав его в своих лёгких, выпускает обратно. Он делает это с такой силой, что она тут же ощущает, как его горячее дыхание разливается по её нежной коже, попадает на едва взъерошенные волосы, заставляя их едва колыхаться. Девушка вновь улавливает терпкий запах табака. И это секундное действо вынуждает всё её хрупкое тельце покрыться колючими мурашками. Предательской краски на лице становится больше, щёки наливаются небывалым жаром. Дыхание сбивается, словно после изнурительного бега, а сухой воздух застревает в горле, не желая проходить ни взад ни вперёд. — Давай дальше, — как будто мучительно вытаскивая из неё по одному слову, говорит вестник. — А что дальше? — машинально сдвинув брови к переносице и уткнувшись непонимающим взглядом в одну точку, удивлённо спрашивает Мари. Джейкоб с трудом сдерживает безумное желание театрально закатить глаза — как же тяжело с маленькими девочками! — Пытались? — негодующе спрашивает он и тут же грозно складывает руки на своей груди. — Пытался, — почти себе под нос произносит девушка. — Кто пытался? — Сид напряжённо переступает с ноги на ногу, продолжая огромной глыбой нависать над крохотной девичьей фигурой. Мари вновь теряется. Рядом с Джейкобом она чувствует себя маленькой, подавленной, подчинённой девочкой. А вспоминая вчерашний кошмар, слёзы снова подступают к её глазам, а потом и горло словно судорогой сжимает, и она с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. Этот разговор и в самом деле представлялся ей по-другому. Девушка лишь обречённо опускает голову, словно провинившийся ребёнок, смотрит на свои руки и начинает нервно потирать большим пальцем синяк на правой ладони. Синяк на ладони... Она впервые такое видит. Хорошее напоминание о насильнике. Точнее о металлическом ключе, больно впивающемся в её руку, когда она в припадке гнева и отчаяния со всей дури колотила этого мудака. Вестника невольно привлекает её нервное копошение ручками. Он опускает свои глаза и заинтересованным взглядом — сверху вниз, пытается разглядеть травмированную ладошку. Мёртвая тишина вновь повисает в кабинете. — Имя, Мари? — низкий голос вестника заставляет её мигом вынырнуть из болезненных воспоминаний. — Знаешь имя? — его тяжёлый взор вновь перемещается на бледное взволнованное лицо. Девушка отчаянно поджимает разбитые губы, сразу же за этим слегка кривится, чувствуя острую боль от свежих ссадин. Продолжая пустым взглядом рассматривать свои руки, она вздыхает так тяжело, как будто и вовсе стонет. В этот же миг сразу становится понятно, чего ей стоило переступить через саму себя, чтобы обратиться к Сиду. — Гэри Уоллер, — предельно чётко Мари произносит это чёртово имя и судорожно выдыхает. Какое-то время Джейкоб молча смотрит на самую её макушку, словно принимая какое-то важное решение. Он замер, будто недвижимая статуя, и только сложенные руки на его крепкой груди плавно вздымаются и опускаются после каждого вздоха. — Он передумал? — внезапно говорит мужчина. — Что? — не понимая его вопроса, Мари переспрашивает и машинально поднимает голову. Она тут же видит, как мощная фигура внушительных размеров нависает над ней, видит густую рыжую бороду, а потом и пронзительные голубые глаза Сида. И сразу же чувствует, как у неё внутри вновь всё переворачивается. В его взгляде, осанке и манере себя вести есть что-то такое, чего девушка никогда не встречала прежде ни в одном человеке за все свои двадцать семь лет. — Пытался, — вестник выдерживает недолгую паузу. — А потом передумал тебя насиловать? — вопрошающе приподняв бровь, он повторяет свой вопрос. — Ты прикалываешься? — ошарашенно произносит она и сразу замечает, как самые уголки его губ едва поддёргиваются в невольной ухмылке. — Я еле вырвалась... Я убежала... — окинув мужчину напоследок крайне возмущённым взглядом, Мари возвращается к нервному сверлению глазами бумаг на столе. Простояв так ещё несколько секунд, она вновь ощущает на себе горячее дыхание Джейкоба, от чего нервно облизывает пересохшие губы, а потом видит, как он, не расцепляя рук, наконец покидает её личное пространство и направляется в сторону рабочего стола. Их разделяет всего каких-то метра два, но этого достаточно для того, чтобы дышать и думать стало легче — с плеч будто бы сваливается тяжеленный невидимый груз. Однако тягостное молчание вынуждает нервничать ещё сильнее и заставляет вновь усомниться в правильности своего прихода сюда. Мужчина делает ещё несколько размеренных шагов, затем, словно приняв это самое важное решение, останавливается и разворачивается в сторону девушки. — Чего ты хочешь от меня? — бросая на неё вопрошающий взгляд, невозмутимо спрашивает он. — Разве непонятно? Вестник делает слегка удивлённое лицо, мол, нет — непонятно. — Я слышу маленькую напуганную девочку, — как будто отчитывая Мари за плохой проступок, Сид издевательски тянет каждое слово. — Ты серьёзно? По-твоему я от нехуй делать пришла сюда? Чтобы ты посмеялся надо мной? — не замечая, как ругательства сами собой слетают с языка, она сразу выпаливает первое, что приходит на ум, не думая, что за этим последует. Широкие плечи мужчины еле напрягаются, мышцы рук делают то же самое и принимают довольно рельефную форму, а брови раздражённо сдвигаются на переносице. Судя по тому, как его грудь начинает тяжело учащённо вздыматься — Джейкоб недоволен. — Чего ты хочешь от меня? — предельно чётко проговаривая каждое слово, он вновь повторяет свой вопрос. И как только вестник это произносит, в девичьей груди просыпается отвратительно щемящее чувство обиды — нестерпимой, несправедливой, прожигающей, словно пламя, и напрочь опустошающей душу. Все её самые мерзкие и пугающие опасения, к большому сожалению, сбылись. Всё зря... абсолютно всё. Унять выскакивающее из груди сердце не является больше возможным. Мари понятия не имеет, что теперь делать дальше. Невольно горькие слёзы подступают к её глазам, больно обжигая их, и окружающее пространство расползается за этой влажной пеленой. А затем и первая предательская слезинка течёт по её щеке, оставляя за собой горячую мокрую дорожку. — Чего я хочу? — дрожащим голосом произносит девушка и тут же стирает солёную каплю маленькой ладошкой, стараясь не прерывать при этом зрительного контакта с Сидом. — Хочу... Хочу, чтобы ты пошёл... — она запинается. — В пизду! — наученная горьким опытом общения с этим человеком, последние два слова Мари произносит на своём родном языке. И, не дожидаясь реакции вестника, ни его сраного разрешения — разворачивается, открывает дверь и уносится прочь из этого проклятого кабинета. Джейкоб продолжает молча стоять — сама несокрушимость, и смотрит вслед разволновавшейся и так неожиданно психанувшей девчонке неизменно холодным суровым взглядом. И, кажется, что непоколебимости его нет предела. Тут же в помещение заглядывает Роберт, по-видимому, стоящий и ждущий здесь всё это время. Он устремляет вопрошающий взгляд на Сида, а тот в ответ лишь лёгким движением головы показывает — пусть уходит. — Заходи, — непринуждённо говорит он сектанту, тут же расцепляя свои руки и направляясь в сторону балкона. Мужчина послушно заходит, закрывая за собой дверь. — Джейкоб? — заинтересованно произносит он. На ходу вестник достаёт из кармана своих штанов бензиновую блестящую зажигалку и небрежно бросает её рядом с пепельницей. Неспешными шагами он выходит на балкон, судя по всему, в ожидании худенькой девичьей фигуры. — Ты знаешь, — Сид раскованно запускает уже обе руки в карманы. — Человека по имени Гэри Уоллер? Лицо Роберта в эту же секунду еле-еле напрягается. Он малость стискивает челюсть, а слегка взволнованный взгляд направляется на широкую спину напротив. — Это он с ней сделал? — спокойным ровным голосом спрашивает культист. — Роберт? — требуя ответа на поставленный вопрос, твёрдо говорит вестник. — Да. Знаю. И в этот же миг Сид видит, как спешным шагом Мари направляется в открытые ворота центра, не переставая лихорадочно вытирать своё лицо. Он стоит ещё какое-то время, слегка расставив ноги и высоко держа голову — хозяин жизни, не иначе, и внимательно всматривается в крошечную, быстро удаляющуюся фигуру. — Хорошо! — довольным голосом произносит Джейкоб, и на его лице появляется такая улыбка, от которой у любого нормального человека пойдёт невольная дрожь по всему телу. — Хорошо!