Это просто фанфик по Far Cry 5

Непонятный далёкий звук настырно прорывается через сгустившуюся темноту, неприятно нарушая собой гробовую тишину. Сквозь ускользающий сон он тотчас заставляет Мари ощущать физически какую-то необъяснимую тревогу. Она с огромным трудом медленно открывает слипшиеся глаза и несколько мгновений отсутствующим взглядом смотрит в одну точку. В ушах продолжает нарастать монотонный звон, с каждой секундой делающийся только пронзительнее. От его настойчивости голова тут же принимается разрываться резкими вспышками острой боли. Девушка страдальчески морщится и растерянно прижимает ладони к собственным вискам, словно этим беспомощным действием пытаясь заглушить мучительную пульсацию. Начинает моргать, что есть сил жмурится и потирает глаза руками, пробуя стряхнуть остатки сна. Вновь устремляет затуманенный взор на потолок, пытаясь сообразить, где находится и что с ней вообще происходит. Кажется, что попытка полностью очнуться тянется целую вечность. С огромным усилием, оторвав тяжёлую голову от подушки, Мари едва приподнимается на локоть и всё тем же непонимающим взглядом обводит комнату, в которой находится. В помещении темно, через закрытые плотные шторы еле-еле проникает приглушённый утренний свет. Во рту сильно пересохло и стоит мерзкая горечь, а собственный язык стал шершавым и царапает нёбо, будто подошва старого ботинка. Очень хочется пить. Кривясь, девочка с трудом сглатывает эту гадость, что туго проходит в горло противным дерущим комом. И вновь этот непонятный звон, который, кажется, отражается от стен и, резонируя, ударной волной прокатывается по всему дому, нестерпимой болью застревая в ушах. И в следующую минуту, всё ещё мучительно пытаясь очнуться, до Мари смутно доходит, что это за звук. Звонок в дверь — наконец-то понимает её не совсем проснувшийся мозг. Подниматься с постели и вовсе не хочется, но всё то же противное чувство внутренней тревоги насильно заставляет встать. Медленно высвобождаясь из-под одеяла, словно черепаха, которая навсегда покидает свой защитный панцирь, девушка сползает с дивана на холодный пол. Перед глазами всё ещё неравномерно мелькают расплывающиеся белые пятна, а в висках продолжает гнусно пульсировать тягучая боль. Ещё полностью не окрепнув после внезапного пробуждения, девочка еле поднимается на дрожащих ногах. Пошатываясь из стороны в сторону, будто пьяная, но, умудряясь каким-то чудом не падать, она инстинктивно идёт в сторону источника пронзительного звона. В слегка приоткрытую дверь заинтересованно просовывается любопытная собачья морда. Но собственное тело всё ещё плохо поддаётся контролю, и непослушные ноги стремительно несут его вперёд. Мари враз вылетает из комнаты, тут же невольно запинаясь за животное. Босиком несётся по половицам прихожей и на всей скорости с маху, успевая укрыться руками, впечатывается в металлическую дверь. И снова боль. Тупая. Ноющая. Яростными вспышками отзывающаяся в местах прикосновения. Девушка лишь мучительно корчится и сквозь стиснутые крепко зубы тихо стонет. Худенькими пальцами намертво вцепляется в дверную ручку, в отчаянной попытке не принять горизонтальное положение — тягучей жидкой субстанцией медленно не сползти на пол. — Джон, — хриплым голосом еле произносит она. — Джо-о-он... Прости, — и потихоньку тянется к животному. Виляя хвостом, пёс подходит и горячим языком преданно лижет ладонь, ласково гладящую его по голове. Затем влажным носом тычется в ногу и с интересом, смешно раздувая ноздри, принимается обнюхивать, точно проверяет свою хозяйку на наличие посторонних запахов. От прикосновения холодного собачьего пятачка щекочущее ощущение приятными маленькими мурашками распространяется по ноге. Моментально охватывает всё тело, колючим клубком концентрируясь где-то в районе лопаток. Мари тихонько хихикает и непроизвольно подёргивает плечами, точно стараясь этим резким движением избавиться от такого острого покалывания. На несколько секунд, идеально пользуясь коротким моментом полнейшей тишины, она тяжёлыми веками устало прикрывает глаза, делает глубокий вдох и наивно представляет, что это отец вернулся домой... Стоит внизу и терпеливо ждёт, когда родная дочь уже наконец соизволит открыть ему дверь. Стоп. У него же есть ключи от дома, почему сам тогда не откроет? Он их потерял? Должно быть, потерял. Точно! После пяти с лишним лет в лесу — потерял. В лесу? В ЛЕСУ? Бледное девичье лицо тотчас кривится в недовольной гримасе. Ну почему в лесу? Что он там делал? Бред... Девушка ещё раз с силой втягивать воздух ртом, пытаясь наполнить лёгкие почти до предела, а худыми пальцами резко дёргает металлическую ручку так сильно, что кажется, вырвет её, оставляя в двери зиять огромную сквозную дыру. Непомерная тяжесть обессиленного тела на подлых ступеньках начинает ощущаться в полной мере, заставляя мотаться туда-сюда, точно находишься на корабле во время сильнейшего шторма. Подкашивающиеся коленки дрожат, вынуждая обеими руками крепко вцепиться в лестничные перила. Мари, всё ещё не в силах вернуть чёртово чувство равновесия, сохраняет единственное правильное направление — входная дверь. Она и спуститься не успевает, как напряжённую тишину грубо прерывает очередная серия громких, требовательных звонков. От неожиданности девочка пугливо вздрагивает и даже успевает на мгновение присесть на холодную ступеньку, чтобы удержаться на месте; сейчас не хватает только кубарем слететь вниз и окончательно превратить себя в развалившееся подобие человека. И когда звук превращается в дикое сверление, истошно пронизывающее голову насквозь, Мари наконец добирается до двери, всем корпусом ослаблено наклоняясь на неё. Находясь за металлической преградой, спасительно отделяющей от незваного гостя, девушка смотрит в глазок. Чёрт побери, Роберт... Какого хрена ему нужно? Очень глупо и крайне наивно было надеяться, что там будет кто-то, кого бы на самом деле хотелось сейчас видеть. Точно по мановению волшебной палочки, возвращаются и все болезненные воспоминания... Будто после этой ночи она целиком провалилась в какое-то тревожное забытьё, но грозная фигура сектанта за дверью действует как чья-то безжалостная рука, что хватает тебя за шкирку и молниеносно вытаскивает с глубины собственного беспамятства, грубо швыряя на берег. Панический страх и ужас принимаются беспощадно пробирать до самых костей, заставляя сердечко в груди с замиранием колотиться. Жуткая картина случившегося накануне вечером всплывает перед глазами яснее ясного. Мари страдальчески кривит худое лицо, в тихом отчаянии закрывая его ладонью. Пытаясь удержаться на ногах, упорно старается прогнать из болезненной головы чудовищный вид хлюпающего кровавого месива, что осталось от Уоллера... и наверняка, всё ещё лежащего посреди её двора. Мир за стеной сейчас представляется чем-то мрачным и крайне опасным, словно хоть немного приоткрой дверь, то все населяющие его кровожадные твари враз повылезают из-под каждой коряги, из каждого тёмного угла, из каждой щели и ворвутся в твой дом, без остатка поглощая тебя всей своей беспощадной сворой. — Чего тебе? — недовольно выкрикивает девочка, тут же дрожащими пальцами лихорадочно проверяя все дверные замки. — Проваливай, — не дожидаясь ответа, быстро добавляет она и жмурится, словно в тревожном ожидании чего-то жутко неприятного. — Открой дверь, — выждав недолгую паузу, твёрдо произносит Роберт. — Нет, — тотчас отрезает Мари. — Убирайся, — и машинально хватается за дверную ручку, как будто ждёт, что сектант сейчас попытается дёрнуть за неё с той стороны. — Нужно поговорить. — Убирайся нахрен отсюда, — злобно кричит девушка, ощущая, что уже неприятно балансирует на грани подступающей истерики. Около минуты мужчина молчит. Охваченная нескончаемой вереницей тяжёлых мыслей, девочка уже успевает простодушно подумать, что тот ушёл, оставив всё, как есть. Но неистово колотящееся сердце словно сковывает могильным холодом, когда её слух улавливает еле слышные шорохи за дверью. — Мари. Прекрати. Открой дверь, — и Роберт несильно ударяет кулаком в дверь. — Нет. — Мари, — уже более настойчиво повторяет он. — Ты не сможешь сидеть там вечно. — Уёбывай, — и девушка медленно, дрожа, точно в лихорадке, обессиленно сползает на холодный пол. От волнения желудок мерзко наливался тошнотворной тяжестью, становится трудно дышать. Всё ещё издевательски роящиеся в голове яркие картинки произошедшего мелькают, кажется, прямо перед глазами. Обрывки фраз. Чавкающие звуки, что издаёт разлезшееся, будто тесто, во все стороны обезображенное лицо Гэри. Омерзительный хруст черепа. В припадке некого сумасшествия Роберт, неистово долбящий булькающую размазню под собой. Потоки крови. Джейкоб. Джейкоб... — Сука, — шёпотом ругается девочка и тотчас опасливо зажимает рот обеими руками, будто боится нечаянно ляпнуть чего-то лишнего. — Завтра будет праздник, — начинает культист, видимо, понимая, что ему всё же сегодня не откроют. — Ты должна присутствовать на нём. Слышишь? — Пошёл к чёрту, — дрожащим голосом продолжает злобно огрызаться Мари и тут же тревожно вздрагивает всем телом от очередного глухого удара кулака в дверь — строгого предупреждения на её ядовитые ругательства. — Это приказ Джейкоба. — Пусть тоже идёт к чёрту. Пусть катится ко всем хуям, — от животного страха девушка почти перестаёт контролировать себя. — Так и передай ему — ко всем хуям, — и судорожно отползает от двери. — Завтра сама ему это скажешь. На празднике. — Я никуда не поеду. — Тебе придётся поехать. В противном случае труп Уоллера остаётся у тебя. Сама разберёшься с телом? К огромному сожалению тактика запугивания в данный момент работает просто идеально. Мари молчит, ведь сказать ей больше нечего. Она раздавлена. Как дикий маленький зверёк загнана в капкан. Собственное прерывистое дыхание обжигает губы, ослабшее тело продолжает нещадно бить мелкая дрожь. Противоречивые бессвязные мысли окончательно путаются в сознании, не давая полностью сосредоточиться на услышанном. Девочка никак не может осмыслить ни сложившуюся поганую ситуацию, ни своё положение в ней. Голову изнутри скребёт противный назойливый шум. Совсем некстати мышцы на шее болезненно сводит диким напряжением. Забираясь чуть выше, Мари садится на бетонную ступеньку и, сгибаясь пополам, крепко обнимает дрожащие коленки руками. Больше всего на свете в этот момент хочется кричать. Кричать от накопившихся за всё это время злости и тупого отчаяния. Безбожно орать и плакать до тех пор, пока вместе с душераздирающими рыданиями тело не покинут последние силы. Убежать. Убежать так далеко, лишь бы скрыться от невыносимого ощущения ужаса. — Завтра в пять вечера я заеду за тобой, — продолжает Роберт. — Будь готова. И надень платье. Это приказ, — и за дверью тут же раздаётся звук отдаляющихся шагов. Что вообще сейчас произошло? Девушка горько закрывает бледное лицо худыми ладошками. Какое-то странное пограничное состояние между сном и явью. Мыслей, кажется, и вовсе не осталось, кроме двух — скорее бы всё это прекратилось и она точно никуда завтра не поедет. Точно нет. Но тотчас что-то внутри отвратительно заставляет поставить под сомнение такое скорое необдуманное решение. Опасное решение. А есть ли выбор у неё? Правильный выбор в такой критической ситуации. И на следующий день, едва трясясь на пассажирском сиденье автомобиля, украшенного сектантской символикой, Мари понимает, что всё идёт по пизде... Чёртовы культисты, чёртов Роберт со своей распухшей и забинтованной рукой, беззаботно ведущий машину, чёртов Джейкоб. Чёртов Джейкоб... Где он сейчас? Что делает этот ненормальный убийца и псих? Наверняка посреди псевдорелигиозного праздника их сраной общины уродов, в окружении своей ебанутой семейки самодовольно упивается неограниченной властью.

***

Удобно расположившись между широко раздвинутых крепких бёдер, женская голова без остановки ритмично движется вперёд-назад. Развалившись в вальяжной позе на кресле, мужчина затуманенным от удовольствия взглядом наблюдает, как пухлые девичьи губки плавно скользят по его твёрдому члену. Стоя на четвереньках, словно животное, стройная девочка, лет восемнадцати, изящно прогнувшись в спине и выгодно демонстрируя притягательные округлости своей фигуры, размеренно насаживается на упругий ствол. — Молоде-е-ец! — опуская руку на женский затылок и собирая в кулак чёрные взъерошенные волосы, хриплым полушёпотом тянет мужчина. — Молодец, девочка! — и его глаза непроизвольно закатываются. Внезапно раздаётся негромкий стук в кабинет, но открыть дверь с той стороны посетитель не смеет. Не вынимая напрягшийся пенис из аккуратного ротика, девчонка тут же останавливается, поднимая испуганные глазки на глаза напротив. Смотрит так пристально, будто ждёт дальнейших указаний от своего хозяина. — Продолжай, — не обращая никакого внимания на посторонний звук, властно командует мужчина. Он решительно надавливает на женскую голову и, подаваясь бёдрами вперед, загоняет свой член ещё глубже в девочку. Крепко держит её в таком положении, плотно утыкаясь набухшей головкой прямо в горло. И спустя несколько секунд, оттягивая за волосы, одним резким движением снимает её с себя. Она тут же принимается надсадно кашлять. Ещё шире открывает рот, машинально пытаясь глотнуть как можно больше воздуха. Упираясь ладошками в сильные бёдра своего «мучителя», немного отстраняется от него. Накопившаяся слюна тягучей нитью провисает между её алых губок и горячим пенисом. Обильно стекает с остренького подбородка и в скором времени неминуемо покроет собой отяжелевшую от возбуждения женскую грудь. Немного отдышавшись, девочка вновь смотрит на мужчину широко распахнутыми, непроизвольно заслезившимися глазами. Не проронив ни слова, он только в ответ взирает на неё с таким довольным видом, точно получает особое удовольствие от обладания властью над такой юной похотливой девчонкой. И снова стук в кабинет, только уже более настойчивый. — Вестник? — слышится приглушённый мужской голос за дверью. Продолжая упорно игнорировать совершенно не во время явившегося человека, вестник только приспускает свои штаны ещё сильнее, скинув их почти до самого пола. Разводит ноги в стороны, как можно шире, и оседает в кресле ниже, принимая почти горизонтальное положение. — Давай, Мэгги, покажи, что умеешь! — самодовольно улыбаясь, произносит Сид и, взяв упругий член у основания, несколько раз влажно шлёпает налившейся цветом головкой по мягким губам девушки. Из бедненькой овечки, несколько секунд назад мучительно заходившейся в непроизвольном приступе кашля, словно по мановению волшебной палочки девочка вновь превращается в похотливую дрянь, которая даже никак не пытается этого скрыть. Неприличная улыбка, нахальный оценивающий взгляд на внушительную пульсирующую плоть, и вот уже остренький язычок послушно касается мокрых яиц мужчины. Медленно чертит дорожку, собирая с набухшего ствола собственную вязкую слюну. Самым кончиком щекочет головку: то быстрыми движениями усердно обводит её по спирали, то мягко касается узенькой щели, слизывая с неё беспрерывно стекающую прозрачными каплями смазку. Запрокидывая голову назад, вестник с шумом втягивает воздух сквозь сжатые зубы; а его пальцы, до побеления костяшек, непроизвольно впиваются в подлокотники кресла. Мэгги довольно красива. Её овальное личико с маленьким носиком имеет притягательные черты: точёные скулы, густые чёрные волосы с тёмно-фиолетовым оттенком идеально подчёркивают белизну чистой гладкой кожи, лёгкий румянец на нежных щёчках великолепно гармонирует с чувственно-алыми пухлыми губками, а большие карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, под детской взъерошенной чёлкой только приумножают её юную миловидность. Тёмные затвердевшие соски на страстно колышущихся налитых грудях. Тонкая талия, плавно переходящая в пленительные пышные бёдра, что легко могут посоперничать с грудью по зрелости и упругости. Фигура девочки напоминает песочные часы. Её молоденькое тело просто идеально сформировало свои притягательно-округлые формы, которые, несомненно, могут показаться заветной мечтой почти любой девушки. — Вестник? — не прекращая свои неудачные попытки достучаться, сектант пытается упрямо дозваться мужчину. Тем временем Мэгги скользит языком по уздечке, принимаясь беспощадно терзать самое чувствительное место. — М-м-м... — какой-то хриплый гортанный рык невольно вырывается из груди Сида. — Молоде-е-ец! — не открывая глаз, он вновь хвалит девчонку и плотоядно облизывает пересохшие губы. — Не останавливайся. Наблюдая, как крепкое мужское тело жарко реагирует на её страстные ласки, она только втягивает побольше воздуха в лёгкие, подаётся вперёд и, как можно сильнее сомкнув мокрые губки тугим кольцом, снова насаживается на твёрдый член. Тотчас по кабинету разносится протяжный стон наслаждения. Вестник поднимает голову и затуманенным взглядом смотрит на лицо тщательно работающей девчушки: — Чёрт, Мэгги, — тяжело дыша, в грязном блаженстве произносит он. — Какой же у тебя ротик! Умница, детка! Но ты можешь лучше, — точно делает наглый вызов её выдающимся способностям. Отлично понимая недвусмысленный намёк, девочка только сильнее напрягает свои щёчки и начинает довольно быстро наращивать темп — вот теперь она может полностью проявить себя! Через аккуратный ротик легко пропускает напрягшийся ствол в себя, стараясь с каждым разом взять его всё глубже и глубже. Движения становятся ещё энергичнее, соблазнительный кошачий прогиб в спине максимально увеличивается. Мэгги, словно красивая дорогая кукла, так чувственно и с особым упоением идущая на встречу любым плотским желаниям своего хозяина. С необычайной красотой безупречно сочетается и её раскованное поведение, в котором сквозит что-то непосредственное, дурное. В умении правильно преподнести себя мужчине есть какое-то вызывающе-игривое торжество. Возбуждающе развязные манеры, заигрывающие взгляды, умелые действия ртом и руками, сладостные мягкие стоны только лишний раз свидетельствуют о том, что для своих лет девчонка довольно опытна. Молоденькое порочное создание, непристойным способностям которого может позавидовать даже опытная порноактриса, в полной мере осознаёт все свои женские достоинства, чем и великолепно пользуется. — А-а-а..! — томно тянет вестник, чувствуя, как его колом стоящий член начинает через раз погружаться в самое горло Мэгги. — Вот так. Так, — с большим удовольствием слушая хлюпающие звуки, он вновь опускает руку на девичий затылок. Заслуженная похвала заставляет её ещё усерднее трудиться над возбуждённым стволом. Мужчина весь «горит». Его лицо, несмотря на царящую в кабинете предвечернюю прохладу, покрывают маленькие капельки пота. Одна из них щекотливо стекает по вискам на щёку и теряется в его густой бороде. Тыльной стороной ладони он стирает пот со лба, тут же машинально сглатывая вязкую слюну. — М-м-м... Детка! Детка! — словно в пьянящем от наслаждения бреду, повторяет он. — Вот так. Умница! Да-а-а... — и пытается двигать бёдрами в такт движениям девочки. — Вестник? — голос за дверью звучит довольно серьёзно. Словно по щелчку пальцев Сид резко поднимается с кресла, обеими руками жёстко фиксирует голову Мэгги и, совершенно не церемонясь, начинает грубо трахать её в рот. Его разгорячённое тело напрягается всё сильнее, рваное дыхание становится тяжелее и глубже. Обильно смоченный слюной твёрдый пенис проскальзывает в горло просто идеально. Стоя на коленях, девчушка своими ручками держится за крепкие мужские бёдра, отчаянно впиваясь в те острыми ноготками. Врываясь вглубь резкими дёргаными движениями, вестник мутным взором с ехидной ухмылкой на лице вглядывается в карие глаза напротив. Юная девочка, прямо сквозь упругий член во рту, сдавленно стонет, неотвратимо принимая его в себя. — Вестник, Отец уже здесь. Похоже, Сид начинает злиться, и эта накопившаяся злость только подстёгивает его ещё чаще, ещё бесцеремоннее вдалбливаться внутрь. Толчки бёдрами становятся резче. Моментально наращивая скорость, он начинает входить в аккуратный ротик почти по самую мошонку. Начиная давиться напрягшимся стволом и не имея никакой возможности сделать хоть один маленький вдох, Мэгги старается возмущённо оттолкнуться от мужчины, в надежде вырваться из его стальной хватки. Понимая, что ей не хватает воздуха, вестник снимает с набухшей плоти её голову, давая возможность сделать спасительный вздох. Девчонка, точно попавшая на берег рыба, широко раскрывает рот. Давясь собственной обильной слюной, что вязким потоком окутывает её подбородок и шею, с громкими гортанными звуками жадно заглатывает воздух. Вдох, второй, третий. Лёгкие такими огромными порциями втягивают в себя кислород, что грудь вздымается так часто и высоко, а рёбра начинают проступать под тонкой молочной кожей. Одно короткое мгновение и мужчина, не дав девочке даже опомниться, ещё сильнее зажимает её голову в железные тиски своих крепких рук, снова резко насаживая ту на твёрдый пенис. Сид, будто ненасытный до женского тела маньяк, в котором проснулась какая-то первобытная, животная похоть, неистово мучает соблазнительную Мэгги своим крепким членом. Стремительный поток летнего ветерка, проникая внутрь помещения через открытые балконные двери, сдувает ровную стопку документов со стола, заставляя её беспорядочно разлететься по комнате. Очередной грубый толчок и вестник едва клонится в сторону, но тут же успевает слегка отставить ногу вбок, наступая тяжёлым ботинком на один из этих листов. — Отец ждёт Вас, — настырный сектант за дверью в очередной раз напоминает о себе. Сид словно обезумел — исступлённо долбится в молоденькое тельце, точно пытаясь наказать за какой-то гадкий проступок. Жаркое дыхание сбивается окончательно. Согнув ноги в коленях, он склоняется ещё сильнее, нависая над девчонкой всей своей массой. И когда все крепкие мышцы его разгорячённого тела напрягаются, вестник почти полностью выходит из скользкого ротика Мэгги, чтобы тут же, подаваясь бедрами вперед, одним порывистым движением погрузиться обратно. Мужчина загоняет свой напрягшийся ствол внутрь до предела — так глубоко, что мокрыми яйцами вплотную прижимается к девичьему подбородку, а её аккуратный носик утыкается в его пах. Сквозь крепко стиснутые зубы сбившееся дыхание сменяется хриплыми стонами удовольствия. Щедрая порция горячей спермы тугой струёй тут же обжигающе вливается в горло девочки, заставляя ту непроизвольно заглатывать и заглатывать, пока пульсирующий член тяжёлыми толчками продолжает изливаться через узкую щель набухшей головки. — Глота-а-ай, детка, — сдавленно тянет Сид, затуманенным взглядом смотря прямо в заслезившиеся глаза Мэгги. Такая податливая и привычная к сладостной пытке, она лишь сильнее прогибается в спине, пытаясь отставить свою задницу как можно сексуальнее. — Глота-а-а-ай, — очередным резким движением, снимая с себя голову девочки, томительно повторяет вестник. — Креститель! — не унимается культист. — Проваливай, — наконец не выдержав, сердито рявкает Сид. На такую грозную реакцию ответа не следует. Слышны только лёгкие удаляющиеся шаги. — Джон, — мягко произносит в хлам растрёпанная Мэгги, оттирая от слюней раскрасневшееся лицо. — Джо-о-он! — повторяет она. Продолжая тяжело дышать, мужчина берёт заранее подготовленную салфетку и вытирает ею свой скользкий член. Натягивает штаны, принимаясь застёгивать ремень. — Детка, — ласково гладя девчонку по голове, точно котёнка, говорит Джон. — Мне пора. Джозеф уже здесь. Одевайся. — Мы увидимся сегодня? — всё ещё продолжая очищать тело, спрашивает Мэгги. — Да. На празднике. У тебя же там полно дел. — А ваш брат уже здесь? — Да! — странно улыбаясь, отвечает Джон. — Здесь. Ты же только что сама слышала. — Нет, не Джозеф. — Джейкоб? — удивлённо приподнимая брови, уточняет Сид и принимается сверлить Мэгги крайне озадаченным взором. — Ага, — точно в её вопросе не прозвучало ничего странного, беззаботно произносит девочка, натягивая на свою упругую задницу трусики.

***

— Слушай меня очень внимательно, — напряжённый мужской голос мигом заставляет вернуться в реальность из лабиринта собственных неприятных мыслей, в который Мари успевает всецело углубиться за непродолжительную поездку. — Не перебивай. Никаких вопросов, — и Роберт мельком бросает хмурый взгляд на тихо сидящую девушку по правую руку от себя, в попытке убедиться, что она его поняла. Девочка только раздражённо поправляет ремень безопасности, всё это время противно натирающий кожу в районе шеи, но в сторону мужчины не смотрит, будто этим хочет показать, что такой приказной тон разговора ей и вовсе не по душе и она не намерена скрывать своё явное недовольство. — Если не хочешь ещё больше проблем. Если хочешь ещё пожить, — тут же уточняет сектант, устремляя взор обратно на дорогу. — Держись подальше... — и он обрывается на полуслове, точно подбирая более подходящие слова. Мари продолжает молчать, пустым взглядом провожая далёкие деревянные постройки за стеклом автомобиля. Говорить нет ни сил, ни желания. Она в одном шаге от чего-то страшного и дико пугающего своей неизвестностью. Праздник. Чёртов праздник сумасшедших фанатиков. Девушка только неловко поправляет подол своего платья, пытаясь прикрыть голые коленки. Ещё совсем чуть-чуть и здравствуй кошмар, который стал явью. Праздник. Чёртов праздник. Мари с трудом сглатывает тугой ком в горле. Ладони потеют, собственные телодвижения вязкие и неуверенные. Всё окружение будто затянуто плотным туманом. Праздник. Чёртов праздник... Чёртов Джейкоб...