Назад в прошлое или жизнь 2007

       Мне определённо нравился этот год. В продаже пока что есть алкогольные энергетики из России, пиво вкуснее, да и люди как-то добрее. Город выглядит привычнее и лучше, чем в моё время: нет понтовых заведений, по типу Фаберже или того дорогущего бара на углу, возле старого доброго ночного клуба метро, который закрыли в 2017м году. Даже не верится, что 10 лет назад он ещё стоял: в старом сталинском доме, возле самой лучшей кафешки, которую я только помню на этой улице. Вместо казино, в переулке был невзрачный книжный магазинчик, такой уютный и приятный. Тульский дворик, что находился на этой части пешеходной улицы, за аркой, ещё не был обгажен и облюбован всяким быдлом, такой чистый и родной. И только Алиса, торговый центр, за все эти года не изменился.        Мы шли вглубь Ленинской, почти доходя до конца. Я с удивлением и восхищением смотрела на свой родной город, в котором я родилась, по-новому: будто я была тут в первый раз. И действительно, я смотрел на центр в этот год детским взглядом, и почти ничего не помнила: мы редко приезжали сюда, только по праздникам, в ту кафешку возле клуба, на площадь Славы или Советскую, как она ещё тогда называлась.        Я заметила пристальный, странный взгляд Влада. Он с подозрением смотрел на меня из-под чёрной челки, спадающей ему на глаза. Было видно, что он о чём-то задумался, и мне стало интересно: о чем же? Не может же он догадываться, что я из будущего, пусть и недалёкого? Да не, быть такого не может.        — Недавно переехала? — наконец, спросил он. Мы немного отстали от остальных: ребята шли и весело смеялись, разговаривая о своём, лишь только мы вдвоём шли рядом, сзади, не включаясь в их разговор.        — Да нет, я тут родилась и живу. Просто, редко бываю в центре, — пожала плечами я, стараясь не подавать вида, что немного нервничаю. Я не люблю врать, хотя, можно сказать, что я и не вру: я часто в центре бываю, но в своём времени. Таким город я вижу впервые. — Кстати, а куда мы идём? — я решила перевести тему, дабы парень переключился на что-то другое. И, кажется, это не очень помогло.        — Была внизу, на Дубровенке? — Я кивнула, кажется, понимая, куда мы идём, — там есть заброшенный завод, мы там часто тусуемся.        — А разве он не замурован? — черт. Зачем я это спросила? Я же только что вспомнила, что вход заварили только год назад, в 2018м году. Я посмотрела на парня. Кажется, что его взгляд становился ещё подозрительнее.        — Да нет, там дверь открыта. С чего ты взяла? Думаешь, мэру нечего делать кроме того, чтобы из-за компании каких-то нефоров замуровывать всеми забытые заброшки? Бред какой-то, — я издала какой-то нервный смешок. Блять, никогда я не была так близко к провалу.        Мы уже спускались по лестнице вниз, виднелся фасад здания. Оно казалось не таким потрёпанным, как в моё время, но было видно, что завод заброшен: на первом этаже окна были заколочены, и, видимо, это сделали не так давно: доски не выглядели такими уж гнилыми, как в то время, когда я туда ходила со своими друзьями.        — Прошу, — открыв железную дверь, Влад пропустил меня вовнутрь первой. Парни уже давно были там: на лестнице слышался их смех, видимо, они пошли на второй этаж. Из моих воспоминаний, второй этаж был наполовину сожжён бомжами, но, поднявшись туда, я не заметила копоти на стенах: лишь только больше количество граффити, которые уничтожил тот пожар.        — Что не так? — подал голос парень, заметив моё негодование.        — Я просто не знала, что тут столько граффити. Давно тут не была, — пожала плечами я. Кажется, прокатило.        Мы оказались в дальней части завода, куда никак не могли дойти в своё время я и моя компания. Не знаю, почему. А зря.        Что меня удивило, так это количество бутылок на полу и наличие дивана у окна, на котором сидели панки. Но тут были не только они: разные представители субкультур собрались в одном месте, что мне казалось странным и необычным. Они пили, веселись, танцевали, наплевав на расхождения в музыкальных вкусах, возрасте и принадлежности к субкультурам. Все были равны, что меня порадовало.        — Опа, Владос, — к нам подошла какая-то девочка, которая, на удивление, была ниже меня. Странно, что она единственная среди всех, кто выглядел обычно, что казалось странным. Короткие русые волосы, примерно, как у моей матери, черные джинсы, жёлтая заправленная в них рубашка, жёлтые кеды: все это было так обычно, что среди этой компании, девчонка казалась истинным неформалом.        — Привет лесбушкам, — усмехнулся парень, обнимая девушку. Та не обиделась, что тоже удивительно, обняла парня, усмехаясь. — Как там с твоей мадам? — и тут я поняла, почему он её так назвал. На правду не обижаются. И тут, я ещё больше начала убеждаться, что в этом году всё было толерантно, не то, что в моё время: гомофобы, обвиняя США и Европу за легалайзы, избивают представителей ЛГБТ. Всё-таки, хорошее время. Или это просто компания такая. Не знаю.        — Мы начали встречаться, прикинь? Но есть проблема, ей 15, мелкая ещё- и, видимо, девушка была моей ровесницей: такую проблему я слышала каждый раз из уст совершеннолетних ребят в своей компании. Самая банальная, ибо всем всё равно: никто ж не накатает заяву на это. Проверено.        — Ну и нормально, Аль, три года разницы — это ещё ничего. Кстати, где Штык? Не видела его? — Штык? Серьезно? Он тоже в этой компании?        Я вспомнила этого парня. В моё время ему почти 30, он просто пьёт пиво под мостом и подкатывает к девушке, которой он не нужен. Работы нет, детей и семьи тоже. И это печально.        Девочка покачала головой, наконец обратив внимание на меня. Она оценивающим видом смотрела на мой прикид, на штаны с нашивами, на старую, как мир, джинсу. И улыбалась: видимо, ей нравится.        — Классный наряд, сама делала? — я кивнула, неловко отводя взгляд. Конечно, мне как-то непривычно общаться с такой большой компанией, когда месяц как вышел из своей, контактируя с малым количеством человек. — Как зовут хоть?        — Кенни она, — вместо меня ответил Влад, и я благодарна ему за это. Я пока что стеснялась, было неловко общаться с людьми. И он это, кажется, понял. — Извини, стесняется, выпить ей надо.        — А у вас есть что? — вместо ответа, мне в руки передали баночку с алко-энергетиком. Я удивился: не думала, что в Беларуси их продают. Точнее, знала, что после 2007го они были под санкциями, но и в продаже их тогда даже не видела. Хотя, я была ребёнком, зачем мне алкоголь? Я и без него мог быть счастливым.        Энергетики начали мешаться с пивом, язык стал развязывается, и я познакомилась с некоторыми из ребят. Моя гитара передавалась из рук в руки, играли мелодии, орали песни, а я вместе с ними, ведь я хорошо в них разбирался. Да, играли какую-то попсу, видимо, по приколу. Она смешивалась с Цоем, Сектором газа, глюками и авангард школой. Да даже фактор 2 кто-то заиграть пытался, и тут же этот человек был закидан пустыми бутылками, а гитара передана другому, и так по кругу. Пока она наконец не оказалась у меня на руках.        — Твоя очередь. Сыграй то, что ещё не пели, — крикнул кто-то. И тут, я впала в ступор: что сыграть, если многие песни, которые я умею, никто не знает? Хотя, я пьян, так что всё равно.        Взяв в руки гитару, я начала наигрывать знакомую для меня мелодию. Она напоминает всем о таком славном 2007м. Самая знакомая всем в моём городе, да и вообще, в СНГ. И, конечно же, это сентябрь.        — Сентябрь горит, убийца плачет, — в помещении было тихо, лишь только я, пытающаяся вытянуть припев, что впервые вышло нормально, — Но он не смог поступить иначе. Прольётся кровь, а листья расскажут, как он умрет. Как он умрет… — последние слова я как-то странно прохрипел, но, похоже, на это никто не обратил внимания. Все неожиданно зааплодировали, чего я точно не ожидал. Стало неловко, я как-то странно затряслась. Но меня кто-то обнял, успокаивая. Стало лучше, и я наконец-то увидела своего спасителя: им был Влад.        — Не волнуйся ты так. Классно спела, да и песня ничего, — парень улыбнулся. Его челка теперь была за ухом, поэтому я успела заметить цвет глаз парня: чарующие, болотно- зелёные, с черной радужкой. Красиво.        Близилась ночь, ребята по типу начали расходиться, пока не осталось от силы человек семь. Даже друзья Влада ушли: Денису позвонила мать, он достал с кармана офигенный кнопочный телефон, которых я так давно не видела, только у себя, он что-то ответил ей и поспешил свалить, прихватив с собой Диму. Егор оставался с нами до часов одиннадцати, пока ему тоже не позвонили.        — Да, мам. Привет. Да, с Владом, — начал говорить парень. — Не, он к нам не придёт. Да, останется у себя. Да, мам, он пойдёт завтра на пары, он же обещал, — Егор посмотрел на парня, демонстративно закатывая глаза. — Ну маам, ему уже 18, не надо его контролировать, он уже самостоятельный. И что, что он тоже твой сын? Сама отпустила, вот и не волнуйся. Всё, пока, — парень нажал на красную кнопку, отправляя телефон в карман, — Я домой, всё. Тебе привет от мамы, она тебя ждёт на выходных, — проговорил Егор. И тут-то я поняла, что они братья, хотя по ним совершенно этого не скажешь: У Егора были светлые волосы и голубые глаза, Влад же был брюнетом с болотными глазами. Ну, это всё же не моё дело, да и генетика от нас не зависит. Но именно из-за этого разговора я и понял, что они родственники.        — Пошли, провожу тебя домой, где ты живёшь? — подал голос парень. И вот, опять ступор. Что ответить? Сложно…        — Нар… Народного ополчения, 16-69, — ответила я, назвав свой реальный адрес. На самом деле, я даже не знала, куда пойду: домой к себе явно нельзя, неправильно поймут. А ночевать на улице не хочется…        — Врёшь. Там живёт бывшая моего брата и у неё нет старшей сестры, только младшая, да и живёт она с родителями и мелкой, — тут-то я впала в ступор. Они знают мою сестру? Егор её бывший? И как же я так смогла облажаться в первый же день?        — Ты не из Могилёва, я сразу это понял. Да, ты разбираешься в Юбилейном, но ты так странно смотрела на здания в городе, будто не могла поверить своим глазам. Но ты знаешь о заброшках на Дубровенке. Так откуда же ты? — парень подозрительно смотрел на меня. Только бы не догадался…        Я молчала, не зная, что сказать. Да и правда: говорить тут нечего. Может, всё-таки сказать правду?        — У тебя в чехле я нашёл два паспорта и странные " белорусские» монеты 2009го года. Паспорта твои, одна и та же фамилия, но различается дата рождения, срок действия и дата выдачи. Одна и та же прописка. Можете, скажешь правду о том, кто ты вообще?        — Я… Не могу. Это сложно. Я сама ничего не понимаю, — я отвернулась к стене, лишь бы не смотреть на осуждающий взгляд парня. Меня трясло, я сама не знаю, почему. Похоже, Влад тоже это заметил. Он подошёл и успокаивающе меня обнял. Стало лучше, стало тепло. Но не до конца успокоило. Нужно что-то сказать. И я решилась.        — Я… Я из будущего.