какие-то драбблы

Сначала в комнате начинает витать лишь едва уловимый запах, словно навеянный с улицы, и Чимин не придаёт этому значения. Лёгкий палёный аккорд, оседающий на кончике языка и еле слышимый. Чимин замечает, но не зацикливается на этом. Но когда запах становится всё сильнее и уже впитывается в постельное бельё, дешёвые занавески и валяющуюся на стуле одежду, становится сложновато это игнорировать. Ему уже кажется, что он начинает задыхаться от дыма и табачной горечи в горле. И финальной каплей становится сон, наполненный горящими зданиями, пылающим сеном и, почему-то, привкусом крови. Чимин выныривает из сна с дрожью в конечностях, и первое, на что натыкается его замыленный дрёмой взгляд, — Тэхён, лежащий посреди комнаты в мраке ночи. Возле его лица порхает небольшой рыжий уголёк, на короткие мгновения загорающийся ещё ярче. Чимин привстаёт на локтях и судорожно откашливается, постепенно понимая, почему всё это время в квартире так воняло куревом. — Ты совсем охренел? — хрипит Чимин спросонья. Тэхён скашивает в его сторону безразличный взгляд — точнее Чимин думает, что тот так делает, но точно не может сказать, смотрит ли Тэхён на него; хоть ему и кажется, что да — и затягивается глубоко, задерживая дым в лёгких на долгие секунды. — А. Ты проснулся в этот раз. Дыханье спирает от возмущения. Чимин повышает голос: — Как давно ты этим занимаешься? Ты в курсе, что уже все вещи в комнате провоняли? Тэхён дёргает плечами и предпочитает не отвечать. У Чимина даже вся кровь приливает к лицу от бессильного возмущения. Он поднимается с кровати и подходит ближе к своему обнаглевшему соседу, присаживаясь рядом с ним на корточки. — Пожалуйста, давай не будем устраивать разборки посреди ночи и просто ляжем… Тэхён выдыхает очередную струйку дыма ему прямо в лицо и с его губ срывается глумливый смешок. И Чимин тонет под неконтролируемой волной раздражения. Тэхён шипит от несильного, но меткого удара и сгибается в позу эмбриона, невольно переворачиваясь на бок. У Чимина глаза расширяются от страха: он торопливо тянет Тэхёна за правое запястье и шепчет обеспокоенно: — Чёрт, аккуратнее! Ты же так прожжёшь пол! Чимин и сам не замечает, как неудачно хватается. Лишь боль, резко пронзившая чувствительную кожу ладони, позволяет понять, как он был неаккуратен. — Ай! — всхлипывает Чимин со слезами на глазах, но всё равно выдёргивает уже потухший окурок из пальцев Тэхёна. — Иди уже спать. Тот подпрыгивает на месте и смотрит испуганно. Чимину хочется сбежать поскорее и засунуть руку под холодную воду. Он зол, но одновременно с этим ощущает себя уязвимым. И напряжённый взгляд Тэхёна ему совсем не помогает привести свои чувства в порядок. А тот шепчет оторопело: «извини», — и тянет робко за рукав. Чимин молча наблюдает за тем, как Тэхён наклоняется ближе, и боится пошевелиться. Тот осторожно дует на чиминову ладонь, и хоть пульсация от ожога почти не ослабевает, но жжение становится с каждой секундой всё незаметнее. Потому что у Тэхёна по-детски надуты губы, его волосы взъерошены и выглядят мягкими и пушистыми. Он морщит переносицу и явно чувствует себя виноватым. Тэхён словно маленький мальчик из туманных снов Чимина о прошлом. С содранными коленками, глупыми снимками и отчаянным обожанием в улыбке. Чимин с ужасом понимает, что такого Тэхёна хочется держать в объятиях до рассвета. Такого Тэхёна хочется целовать. — Ты не помогаешь, — Чимин осторожно вытягивает свою ладонь из тэхёновой. — Это тебе не ссадина. Просто прекращай курить в комнате. Он медленно поднимается, тихонечко кряхтя себе под нос, и торопливо шлёпает босыми пятками на кухню. Возможно, на коже останется шрам. Возможно, на сердце тоже.