Не всегда желания сбываются

Симба вдруг увидел огромную красивую бабочку, порхающую почти у самой земли, и побежал вслед за ней, желая поймать. Он еще был ребенком, и поэтому все, что двигалось, вызывало у него интерес. Наивный львенок помчался за насекомым, не подозревая о том, что его ждет. Бабочка петляла, кружила и наконец привела охотящегося за собой на Слоновье Кладбище и неожиданно скрылась из виду. Разочарованный неудачной погоней принц осмотрелся и с ужасом обнаружил, что он находится на том самом месте, куда отец запретил ему ходить, где повсюду валяются скелеты и шастают драные и вонючие гиены. И правда, малыша в тот же миг окружила дюжина здоровенных самцов. — О, кто к нам пожаловал! — со смешком протянул один из них. — Ты не голоден, малой? Мы могли бы славно пообедать! — обратился к сыну Муфасы другой и затем ехидно добавил: — Тобой. Симба нервно сглотнул. Перспектива стать трапезой для обитателей сего жуткого места была не менее жуткой, чем оно. — Мой папа — король! — решил пустить в ход козыри львенок. — Вы ничего не сможете со мной сделать! — Ой ли? — засмеялся самый здоровый из компании, лязгая при этом огромными клыками. — Муфаса сейчас как минимум в двадцати километрах отсюда. Раньше чем через полчаса он сюда точно не прибежит, он же все-таки не гепард, а к тому времени, когда он явится спасать тебя, тебя уже и в помине не будет! Тебе никто не поможет. НИКТО!!! — СПАСИТЕ! — завопил принц. — КТО-НИБУДЬ!!!! В это время на Слоновье Кладбище примчался Шрам. — Отпустите Симбу, гнусные вы собаки! — грозно рявкнул он. — А иначе вы будете иметь дело со мной! Гиены налетели на льва и принялись его кусать и бить. — Беги за отцом! — крикнул черногривый племяннику. — Но как же ты тут... — Ты — всего лишь маленький львенок. — оборвал его дядюшка, не переставая отбиваться от напавших на него. — Ты при всем своем желании не сумеешь завалить и одну гиену, не говоря уже о двенадцати. Но зато ты быстро бегаешь. Зови своего отца, и поскорее! Принц пулей понесся прочь, а тем временем младший сын Ахади отважно бился с гиенами, облепившими его со всех сторон. Через несколько минут к полю битвы прибежал Муфаса и увидел брата, из последних сил шевелящегося, и несколько десятков подданных Шензи, атакующих его. Король гневно зарычал и стал раздавать оплеухи налево и направо, однако тявкающие хищники бысто разбежались по своим пещерам, не желая драться. — Шрам, ты в порядке? — наклонился красногривый к лежащему. Тот в ответ застонал, а затем произнес, сильно растягивая слова: — Не... Уверен... Здоровый самец осторожно положил героя себе на спину и поволок в сторону Скалу Предков. Всю дорогу черногривый охал и кряхтел, показывая на то, что он сильно пострадал. При каждом стоне пострадавшего Симба дрожал до самых внутренностей. Это же он во всем этом виноват. Не побеги он тогда за этой несчастной бабочкой, ничего этого бы не было. Глядя на израненного и окровавленного дядю, львенок, идущий вслед за отцом, навзрыд плакал. Муфаса принес искалеченного в его любимую пещерку и стал обматывать его раны длинными и широкими травами, пришлось делать все самостоятельно, так как шаман и лекарь Рафики сейчас гостил у родни. Затем, поправив лежанку, король пошел за мясом и стал кормить спасителя своего сына, отрывая когтями небольшие кусочки и засовывая их брату в пасть. Вскоре наступил вечер, означая приближающийся конец дня, и красногривый пошел к себе, сказав покалеченному, чтобы звал, если ночью что-то вдруг понадобится. Зеленоглазый положил голову на обмотанные лапы и вскоре уснул. ***** Однако когда полностью стемнело, Шрам сорвал с себя повязки, сдвинул свою лежанку вбок, и под ней обнаружился металлический люк, который хитрец где-то отыскал. Черногривый аккуратно вытащил его из дыры, которую он закрывал, и спустился вниз. Под землей располагался огромный грот, который был намного больше закутка, находившегося над ним. В потайной пещере висели привязанные к лианам вяленые туши мелких животных и куски крупных, это был импровизированный погреб с запасами. Обладатель изумрудных очей ловил этих травоядных в силки, которые делал сам из подручных (точнее, подлапных) средств. Он был слишком слаб и хил, чтобы ходить на охоту, а мясо, которое ему давали при дележе добычи, не устраивало лакомку. Лев сорвал с лиан несколько громадных кусков дичи и отправился на Слоновье Кладбище. Там его уже поджидали «благоуханные друзья» Шензи, Банзай и Эд, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу. — Я-то думал, что вы уже спите в такой поздний час. — обратился к тройке братец Муфасы. — Уснешь тут, когда Банзай постоянно или от голода ноет, или молча урчит животом. — проворчала королева. — Как же... — Ну а что, мне тоже не спится, когда я голоден. — пробурчал обвиняемый. Самый тупой из трио приподнял его лапу, недовольно затявкал и закивал головой, демонстрируя, что он согласен со своим приятелем. — Ну я вам принес вяленого мяса, как и обещал. — промолвил Шрам, показывая лапой на гору дичи. Оголодавшие подданные Шензи со всех сторон окружили подачку и стали жадно трескать, отрывая клыками куски и глотая их практически не жуя. Королева вначале подпустила к мясу самок, а самцам пришлось ждать, пока насытятся дамы. Значительную роль в клане играли именно особи женского пола, так как они ловчее находили пропитание и рождали новых членов стаи, увеличивая шансы гиен на выживание как вида. О том, что они тоже как-то влияют на появление у самок детенышей, в большинстве своем скудоумные самцы даже и не подозревали. Вскоре все они, наевшись, принялись болтать со своим покровителем: — Ну, как все прошло? — спросила у него предводительница стаи. — Просто отлично! — последовал ответ. — Когда я смастерил эту бабочку и ты ею управляла, мохнатый ошметок помчался вслед за ней и прибежал к вам. Вы, кстати, молодцы, до чертиков его напугали. Я выставил себя героем, сделав вид, что я на полном серьезе защищал сосунка от вас и сам из-за этого пострадал, и теперь Муфаса меня чуть ли не облизывает в благодарность. Еще ты здорово придумала облить меня кровью какого-то травоядного, братец всерьез решил, что я тяжело ранен. Посидев с гиенами еще немного, черногривый заметил, что начался рассвет. Он попрощался со своими приятелями, побежал домой, тщательно вылизался, чтобы от него не разило так, как от всех тех, кто обитал на Слоновьем Кладбище, замотал свои фальшивые раны травами, лег на лежанку, закрыл глаза и принял страдальческий вид.